Как это великолепно и легко, - первым сказал писатель.
- Да, - ответствовал ему итальянец, - но только мне кажется, что все это достаточно странно и неподвластно земному разуму и земным силам. Вам не кажется, мой милый Друг, что мы мертвы?
- Я совершенно этого не исключаю, - сказал его собеседник, - но в таком случае, если верить Моуди, то мы должны сейчас пройти какой-то черный коридор, чистилище и предстать перед ликом некоего Светящегося Существа.
В это самое мгновение, словно в подтверждение его слов, их взор заволокла тьма, и через несколько мгновений они обнаружили себя действительно в каком-то странном, очень ярком пространстве, где до горизонта раскинулся луг и росла светящаяся трава с голубоватым отливом. Посреди этого великолепия они тотчас же в действительности увидели Светящееся Существо, приближающееся к ним. Описать его было невозможно им обоим.
- Интересно, это существо будет с нами разговаривать одновременно или по очереди, в сущности ведь мы вторглись в область иррационального и, по-видимому, пострадали одновременно и, может быть, нанесли какой-то вред этому иррациональному: стало быть, мы виноваты перед ним оба в равной степени, - сказал тот, кто был моложе.
Не знаю, ответил ему Черви, тоже нс готовый к такой встрече.
Может быть. Посмотрим.
И в это же мгновение каждый па них увидел всю свою жестокую, но в общем-то милую жизнь, всю прекрасную и праведную Землю. И с совершенно спокойным взором стал смотреть, что будет дальше.
Светящееся Существо меж тем приблизилось к ним совершенно, и каждый теперь стал про себя вспоминать то плохое, что было у него в жизни, а также то, что множество задач, поставленных перед ним провидением, он решил не хорошо, а коды, допуски, поправки и шансы - вовсе пропустил.
Молодой человек освободился первым. Ему было инкриминировано немногое, о чем он никогда теперь не забудет, но то, что он еще способен будет загладить на грешной Земле.
Чуть позже освободился и Сильвано Черви.
Тогда только, после этого удивительного разговора, они оба поняли, что этот мир их не ждет, что пока еще он чужой для них, их никто здесь не встретил и не принял, и они стали возвращаться обратно, но в эту секунду молодой человек, от которого уже стало отдаляться Светящееся Существо, вдруг на беду вспомнил невероятное свое неотрсагированное желание, которое сопутствовало ему многие десятилетия. И он взмолился и попросил это Светящееся Существо уделить ему еще на мгновенье внимания.
Существо остановилось и, как показалось младшему другу, удивленно замерцало. И тут только молодой человек понял, что одному ему не вымолить той просьбы, с которой он обратился к этому Существу, поскольку данный вопрос мог быть решен лишь для них двоих.
Возвращаясь в свой век, он напоследок захотел отправиться в великую тайну завершающейся эпохи Козерога.
Им обоим было предоставлено это. В небе на мгновение показался черный огромный крест, точь в точь такой, который они оставили дома, воспарив в небытие, только теперь он был невероятно громадных размеров и плыл над ними, как гигантская туча. Оба они не испугались, их взоры застилались калейдоскопическими узорами.
И вот уже господин Сильвано Черви и молодой человек находятся в удивительной эпохе, в году тридцать третьем от Рождества Христова.
Их путешествие было тем более парадоксальным, что в нем было все от начала иррационально не только с точки зрения земной логики, но и с точки зрения даже логики небесной.
Перед ними в тенистом саду (почему-то в сознании крутилось название Гефсиманский) стоял полный, лысоватый человек, и оба они поняли, причем безо всяких слов и разъяснений, что это и есть тот самый прокуратор Иудеи Пилат.
Господин Сильнано Черви уже собрался было поговорить с ним на своем родном языке, потому что тот был все-таки наместником Рима и наверняка знал итальянский, но молодой человек от него не отстал тоже, потому что в этом мире для всех язык был один.
И обоих в одно и то же время поразила удивительная мысль:
"Как в этом мире мог оказаться человек, который покончил с собой, - по тут же другая мысль расхолодила их, - но ведь этот человек пытался спасти самого Бога".
Но не его, не его хотели увидеть молодой человек и президент коммерческой фирмы Сильвано Черви. Они хотели увидеть тот экзамен, который устраивает Светящееся Существо всякому вновь прибывшему.
Исключений здесь не делали ни для кого. К этому Существу обращаются все, кто когда-либо жил. Но неужели человек, предавший Бога, а потом попытавшийся его спасти, тоже будет допрашиваем им, неужели в этом мире существует абсолютная объективность?
Да, они не ошиблись, всадника Иудеи действительно допрашивал Бог.
Невозможно передать те добрые, ласковые слова, которое говорило Светящееся Существо, обращаясь к Пилату, и им обоим (это было видно) совершенно не нужно было ни о чем задумываться и что-то вспоминать, потому что последние годы жизни они прожили фактически вместе под одним знаком.
И еще раз подумалось: неужели это Светящееся Существо настолько абсолютно, что оно способно простить даже предательство себя. Кто же тогда в аду?
Да, и сколь это ни было невероятным, это было именно так.
Однако, в таком случае получается, что законы нравственности удивительно размыты, ведь получается, что за преступления нет наказания даже и в другом мире?
Но наказание было. И оно состояло в том, что, предав Господа, Пилат обречен был мучиться на Земле. И поэтому, приняв на себя грехи неразумной паствы по подсказке Бога сам свел свои счеты с земной жизнью. Но коли сделал это в угоду Богу, был им прощен.
Однако две тысячи лет на земле не любят имя Пилата.
Обо всем этом наши герои узнали, поговорив с ним самим. И им открылось, что всякий грех искупаем, но только не надо злоупотреблять этим, потому что боль от греха нашего мы причиняем Богу.
...Он-то простит, но сами мы простим ли себя?
Еще раз напоследок взглянув на Пила-га, наши путешественники во времени и в небытии вздрогнули одновременно. Тот, что был помоложе, от удивления, смешанного со страхом, а Сильвано от удивления, которое бывает присуще в ситуациях, когда невероятное обыденно, либо уже было однажды пережито.
Пилат превращался в Дракона, и господин Сильвано Черви мог поклясться, что в своём недавнем сне именно его и видел. Перед Драконом стояло бюро с откинутой крышкой, а на том месте, где должен был быть паз для креста, сидела милая кукла, держащая в руках ослепительной красоты черный лесной тюльпан.
- Теперь вам понятно все, - просто сказало чудовище, словно и не было Драконом. - Ступайте на Землю. Время обеда.
Время действительно было обеденное, и вскоре оба путешественника очнулись в своих креслах, на минуту потеряв способность разговаривать на каком бы то ни было языке от возбуждения.
О том, что они оба только что видели удивительные превращения, познакомились со Светящимся Существом и постигли суть Дракона, они друг с другом не обсуждали даже тогда, когда к ним вернулся дар речи.
Глава 15
После многих приключений я вернулся, слава Богу, в свой, а не в чужой 1997-й. Сперва трудно было привыкнуть, но потом дни потекли своим чередом, и спокойствие нашего выверенного и соразмеренного бытия постепенно привело меня в норму.
Спустя несколько месяцев случилось печальное событие. Умер Кирилл Николаевич.
Я хоронил его, простился со стариком. На Серафимовском кладбище в Санкт-Петербурге возле церкви покоится его прах.
Через несколько дней адвокат вручил мне посмертное его письмо, в котором было несколько весьма полезных для меня советов и одна страничка из дневника, которую я не намерен здесь цитировать.
Говорил в пей Кирилл Николаевич о Петле времени. Такое вот изобрел он понятие.
Не то, чтобы я не верил своему дяде, но, согласитесь, когда вам сообщают, что в будущем вас ожидает нечто и у вас есть к тому великолепная возможность его увидеть, только ленивец, глупец или до крайней степени обыватель не последует туда, чтобы проследить все то, что на протяжении всей дальнейшей своей будущей жизни он будет лицезреть.
И я, конечно же, отправился в будущее, в конкретный год, который, по словам моего дяди, являл собой завершение этого ужасного, увиденного мною времени; этот год был датирован им как 2026-й.
Мне почему-то казалось, что меня настигнет рок в 2024-м году, и поэтому я с удовольствием перескочил этот временной рубеж, и в стеклянном шаре, который снова разросся до размеров Вселенной, я обнаружил себя уже в году грядущем. Водолей вступил в свои права, и параллельное время, которое могло сущестоваТь и которое, быть может, вне сознания и опытов моего дядюшки стало теперь единым, поступательным и гуманным, было за меня, а не против меня.
Я снова обнаружил себя в Москве, нашел дом своего милого "я", в котором жил он в том самом времени, о котором написана эта повесть.
Но шутка моя была в том, что я надеялся встретить там снова себя самого столь же юным и здравым, как в прошлый мой визит туда, совершенно забыв, что тот "я" из параллельного времени прожил всю эту жизнь и ему сейчас уже семьдесят четыре года.
Глотнув воздуху, я поднялся на второй этаж дома, с той же лужей во дворе, уже заметно постаревшей и замшелой, нажал кнопку звонка и принялся ждать. Через несколько секунд раздался скрежет открываемого замка.