Простые черноморцы ныне во многом забыли традиции предков. Они считают, что их долг похоронить своего близкого в земле, где он сможет обрести, если не жизнь, то хотя бы тишину и спокойствие на долгое время, пока Уритрей не спустится в темницы Таидоса и не призовет избранных на новые испытания. Орелий не стал нарушать старых обычаев. Тело Релия положили в усыпальницу в подземельях Башни, хотя против этого решения выступил его младший сын. Но меньшой царевич был не в силах и не в праве противостоять брату. Новый царь Орелий взошел на престол без согласия всех советников в городах, без поддержки магов и дружинников, он опирался лишь на нескольких знатных и богатых семей в Асоле. В первые же дни своего правления он велел объявить глашатаям по всем городам и поселкам страны о принятии им титула Веллинга. Он издал приказ о призыве всех мужчин в войска, ибо вознамерился исполнить волю отца и покорить соседние земли и народы, чтобы восславить черноморцев как великих воинов-победителей. Его планы были безграничны — захватить всю Эрлинию, Ал-Мира и Морию. Он говорил, что черноморцев презирают за их волчий посмертный образ и вид, пускай же на всех землях посеется кровь и семя нашего народа. Орелий объявил, что в покоренных городах черноморцы смогут взять себе трудолюбивых рабов, обширные земли, высокие дома. За последние десятилетия черноморцы не потерпели ни одного поражения, и Орелий красноречиво призывал с площади в Асоле вновь взяться за оружие и доказать, что воины не разучились держать его в руках и доблестно сражаться на поле брани. Люди восторженно приветствовали эти известия. Свитки с его повелениями перечитывались перед толпами каждый день. Таким образом, если до похорон маги и дворяне хранили молчание, то очень скоро были вынуждены принять нового Веллинга, поддержанного народом. Хранитель Башни окропил его священной водой. В нарушение всех традиций эта церемония была совершена в Асоле, а не главном порту Гассиполе, где оставался Ортензий, младщий царевич. Он не собирался приезжать в столицу. Это означало бы, что он признал брата наследником Релия. Возможно, так и было бы. Но Ортек не одобрял его замыслов. Он писал в Асоль новому царю гневные послания с требованиями продолжать мирную жизнь в стране. В Черноморье хватает плодородных земель, высоких гор и быстрых рек на всех, а вот люди исчезают из-за распространения оборотней, из-за того, что боги не слышат наши молитвы. Тяжкое проклятие, висящее столько лет над черноморцами, должно быть разрушено. Такова была воля Веллинга Релия, её необходимо было исполнить в первую очередь. Но Орелий лишь приказывал брату незамедлительно приехать в столицу. В конце концов, за Ортензием прислали вооруженный отряд. Богатые горожане, которые обещали ему помощь и поддержу, вмиг позабыли о своих словах. Царевич нашел приют у моего воспитателя. Вместе мы проводили дни и ночи, обсуждая дальнейшую судьбу родной страны. Меней предупредил юношу о скором аресте и препровождении в Асоль. Он помог царевичу скрыться из города и велел ему отправляться в Эрлинию. Но Ортек был царевичем, а не изгнанником. Он решил исполнить волю отца, привезти в Черноморье живую воду и очистить проклятую кровь. Я знала об его планах, поэтому отправилась с ним.
— Так значит, ты ищешь царевича? — изумленно спросила Лисса.
— Орелий, узнав о бегстве брата, объявил его предателем, лишил всего имущества. Теперь он уже не царевич, — грустно ответила Двина.
— И вы отправились вдвоем в столь опасный путь?
— Путь представлялся не очень опасным, — спокойно возразила черноморка. — Угроза заключалась лишь в возможном разоблачении, поэтому было неразумно брать в спутники непроверенных людей, которые могли предать на каждом шагу. У меня были деньги, да и Меней снабдил царевича золотом на дорогу. Но отправились мы не на юг в эрлинские города, а на север в Тристепье. Там мы остановились у Табара и попросили у него помощи. Ортек не стал раскрывать, кто он, а я написала письмо почерком своего воспитателя, что продолжаю свое обучение и отправляюсь в Межгорье. Табар, выполняя письменную просьбу друга, усадил нас на свой корабль, следовавший с товаром в Мидгар. Оттуда мы планировали на гарунской галере отправиться в Морию. Я бывала в городах Ал-Мира и знаю гарунский язык. Но жители Межгорья отличаются от собратьев на жарком юге. В Ал-Мира гость чувствует себя в незнакомом доме свободнее, чем хозяин, в Межгорье же на незнакомцев смотрят как на возможный источник денег. В порту слуги Табара разболтали, что с ними приехали два чужеземца, молодые черноморцы, которых никто здесь не ждал. Темной ночью нас схватили вооруженные гаруны и в закрытой повозке повезли куда-то. Обращались с нами похуже, чем со скотом. Нас доставили к Одинокому Озеру. Если в Мидгаре ещё соблюдаются законы Ал-Гаруна, по которым рабами становятся лишь по рождению или захваченные на войне, то тут правят работорговцы. Никто не может запретить им продать или купить кого-то. Основной товар здесь — рудокопы, бедные степняки, проданные в рабство своими родичами и сами разорившиеся гаруны. Вот так я оказалась на Озере в первый раз. Дальше ты знаешь мою историю. Меня купил Пакр, на это его уговорила Маган, которая отнеслась ко мне с добротой и помогла выдержать мучения плена. Ортензия посадили в другие подземелья, и я не знаю, каким способом ему удалось сбежать через несколько дней. Покуда нас везли на Озеро, мы обсуждали возможное спасение. Наш путь должен был лежать на север в Минор. Туда я и стремилась попасть, обретя хозяина, который больше слушался меня, чем давал распоряжения, — Двина засмеялась. — Пакр был игроком, и Маган сказала, что за деньги он заключит сделку с самим нечистым духом. Он заплатил Рабаху двести золотых за меня, а друзьям сказал, что выиграл их в камни.
— А откуда у тебя были деньги?
— Маг может и камень превратить в золото, точнее во что-то очень похожее на него. Маган помогла мне приготовить зелье, которое превращало медяк в золотой. Этими монетами он и расплатился с Рабахом. Часть денег осталась у него, но он спустил их в очередной игре. С Пакром мы поладили, я уговорила его устроиться коком на корабль, следовавший в Минор. По дороге в Богар нам пришлось заново зарабатывать на пропитание и жизнь, но я не хочу об этом вспоминать, — Двина замолчала.
— Теперь ты знаешь, где искать своего друга. Ему, наверное, тоже повезло, его купил хороший человек. Быть может он уже в Мории. Только зачем вам искать живую воду?
— Лисса, — Двина внимательно посмотрела в глаза подруги, — мне не нужна живая вода, мне нужен он. Я должна найти его живым и невредимым.
— А как же Дуглас?! — не сдержавшись, воскликнула тайя. Мысли вслух скорее обращались к Лансу, с которым она обсуждала взаимные чувства брата и черноморки.
— А причем здесь он?
— Он ведь любит тебя!
— Он её совсем не любит, — поспешил вмешаться Ланс. — Он просто заботится и защищает её, что сделал бы каждый настоящий мужчина на его месте. Любовь, Лисса, это не просто забота, это что-то ещё.
— Как будто ты можешь чувствовать, чтоб говорить о любви? — Лисса наклонила голову к солонке. Этот жест остановил Двину, которая покраснела от смущения и не знала, что ответить.
— Я надеюсь, что успел полюбить кого-то за свою жизнь, но пока мне не дано вспомнить об этом. А вот все твои чувства передо мной как на ладони: по-моему, ты даже не пытаешься делать вид, что кого-то любишь из близких людей.
— Лисса, ты ещё слишком юна, чтобы говорить о любви, — резко произнесла Двина. Девушка отвернулась от собеседницы и улеглась на кровать.
— Полностью согласен, — добавил Ланс.
В тишине тайя размышляла над рассказом подруги, не обращая внимания на колкости Ланса. Она успеет поквитаться с ним еще не один раз.
— Двина, прости меня. Я не хотела тебя осудить. Скоро ты станешь свободной, и ты бы могла помочь мне и Дугласу…
Девушка терпеливо ждала ответа.
— Об этом я уже подумала, — немного помедлив, ответила Двина. — Я попрошу Табара выкупить тебя и Дугласа у Рабаха. Тогда вы сможете двинуться своей дорогой.
— Мы не оставим тебя! — упрямо заметила тайя. — Сейчас я уже не знаю, куда нам двигаться дальше. Для начала мы должны помочь тебе отыскать следы царевича, а потом пристроимся в каком-то краю.
— Я не ожидал от тебя этих слов, — Ланс опять зашумел в голове. — Неужели, ты, наконец, поняла, что тебе в любом случае в Межгорье и Рудных горах делать нечего?!
— Не пора ли мне вернуться домой? — продолжала Лисса. — На мир я уже посмотрела. Повидала и гарунов, и рудокопов, и степняков, и всякую нечисть, в забытой пещере нашла болтливого духа, давно только не видела отца с матерью. Мы с Дугласом проводим тебя в Морию. Только куда? Мория это не Озеро или город. Государство наше самое большое, в нем человека найти не так-то просто.
— Начнем с Горного перевала? Туда ушли люди этого капитана. Они могут подсказать, где искать черноморского пленника.
— Нам надо все обдумать и обсудить, — Лисса сжала ладони подруги. — Ты уж прости меня за слова, но вот только нам нельзя забывать о Дугласе. И в первую очередь, надо решить, как его освободить. Быть может, его уже продали или увезли.
— Завтра же я обо все договорюсь с Табаром и попрошу действовать незамедлительно.
Глава 10
ГРАНИЦА
Небольшая баржа слегка покачивалась посреди реки. Длинная процессия на берегу ожидала её приближения. Лисса в нарядных полупрозрачных одеждах сидела в закрытых носилках, которые держали на плечах два крепких гаруна, обнаженных до пояса. Гаруны были рабами. Они безропотно выполняли приказания своего господина Рабаха, который велел им доставить рабыню, приобретенную Табаром, в целости и сохранности к реке Одинокой.
Последние дни в хозяйском доме показались тайе невыносимыми. Двина почти насильно раздела подругу, чтобы нацепить на неё шелковые блузы до бедер и широкие штаны. Иначе, по её словам, Табар даже не пожелал бы взглянуть на рабыню, чтобы её купить. Ланс в это время отвешивал хозяйке постоянные комплименты:
— Теперь каждый поймет, что хоть ты и худа, но тело твое гибко как молодая березка, кожа чиста и бела, а походка как плывущий лебедь на пруду. Правда, если научишься так двигаться. Лисса, ты уже не тащишься по лесу с тяжелой сумой, распрями плечи, голову выше и прямее.
— Не смей вообще на меня пялиться и советовать! Сейчас я быстро закрою тебе глаза, — на каждую фразу духа Лисса прикасалась к солонке, напоминая, в чьих руках пока ещё находилось его связь с миром живых.
— Как будто я никогда не видел тебя раздетой, — язвил Ланс. — И не надо теперь снимать на ночь солонку, добром это не кончится. Кто тогда тебя защитит?
— Ланс, ты должен всем им закрыть глаза, пока я буду в комнате, — шептала Лисса.
— Конечно, когда Рабах увидит, как ты наливаешь чай, он вышвырнет тебя в подвал, чтобы ты не облила его гостей и дорогие ковры!
— Ты пробудешь в комнате недолго, — давала ей указания Двина. — Будешь подавать напитки. По-моему, Табар действительно тобой заинтересовался, так что если ты ему понравишься, мне не надо будет вступаться за тебя. Рабах покажет тебя и другим желающим приобрести новую рабыню в свой гарем. Для этих смотров мы постараемся выставить тебя в самом худшем свете. Иначе слишком высокая цена может немного охладить страстные порывы старика из Тристепья. Но сегодня ты должна блистать.
— Завтра я создам вокруг тебя непревзойденный запах, чтобы гаруны отказались от мысли приобретать грязную девушку. Ещё ты упадешь посреди комнаты и заревешь страшным голосом, — Ланс, не переставая, выдвигал новые способы отвращения и совращения.
Три дня Замина провожала разодетую тайю в гостиную, где, развалившись в креслах и на диванах, сидели богатые мужчины, пожиравшие её глазами. Рабах в первый же визит не преминул сам приобнять пленницу, поджидая её у входа.
— Не был бы я столь алчен и стар, я бы оставил тебя себе, — улыбнулся он Лиссе, пропуская девушку вперед через открытую дверь.
За это время Лисса ничего не узнала о брате. Просьба Двины о выкупе Дугласа была одобрена. По словам Табара, он договорился с Рабахом о покупке рудокопа в тот же день, но купец не хотел устраивать Двине встречу с парнем, покуда они находились в доме, где распоряжался гарун. Черноморка пыталась поговорить со степняком и о приобретении веданских пленников, но об этом Табар не захотел и слушать.
Старику очень понравилась Лисса, что укрепляло надежды на скорое обретение свободы. О своем желании стать господином тайи он поделился с Двиной во время ежедневных бесед в гостиной на нижнем этаже.
— Я был не против покупки нескольких работников. Мои люди перепродали бы их в Рамире в несколько раз дороже. Но твой рудокоп и его приятель, которого я тоже забираю, чтоб не вызвать у Рабаха подозрений, ни на что не годны. Гарун отдал их мне за полцены. После отплытия в Аватар я подарю тебе раба. Говорят, что в Черноморье царь разрешил владеть пленниками на покоренных землях. Меней простит тебе безрассудную выходку, он слишком тебя избаловал, и вскоре ты станешь магом, к чему так стремилась долгие годы, — Табар рассказывал Двине о своих планах, медленно потягивая вино из золотого кубка. — Но эту милую тайю я оставлю в своем доме. Горим сказал, что она тоже твоя подруга. Я думаю, тебе будет спокойнее, если ты будешь уверена в её безопасности. Она в надежных руках, Двина. Эта рыжеволосая девчонка свела меня с ума. На старости лет я чувствую в себе новые силы и желания. Я не собирался приобретать прислужниц, но тайя стоит дороже того, что я за неё заплатил! Она украсит мой дом, где снова расцветет молодость и красота.
— А как же ваша жена, уважаемая Габа? — ненароком поинтересовалась Двина. — Помню, она чуть не насмерть избила служанку, когда заметила ваши ухаживания…
— Ты была тогда столь молода, а все замечала! Габа уже совсем сдала. В скором времени она оставит меня одного в бренной жизни, и тогда это невинное дитя станет мне опорой. Я озолочу её, окружу любовью и заботой, чтобы она скрасила мои седые годы.
Пересказывая эти беседы Лиссе, Ланс давился от смеха.
— Это все от запаха жасмина, которым я подул на него, когда ты проходила мимо! — отметил Ланс. — И, конечно, то, как я развевал твои локоны!
С прибытием баржи Табар заканчивал с рабовладельцами все дела и собирался отправиться в обратный путь: вниз по реке Одинокой до Мидгара, а там прибрежными водами Южного моря до Аватара, города в устье реки Алдан. Двина уговаривала степняка поскорее тронуться в путь на лошадях:
— Уважаемый Табар, вы так многое сделали для меня. Поначалу я не оценила этого. Но путь мой был труден в скитаниях по морю и пустынным землям. Я хочу вернуться в дом, где меня ждут, где я смогу отдохнуть, однако прошу вас исполнить ещё одну просьбу. Последнее время меня мутит лишь при виде воды. Я не смогу ступить на палубу корабля и даже маленькой баржи. Голова невыносимо кружится, меня тошнит. Лучше одолеем дорогу на лошадях. Быстрым галопом мы скоро достигнем цели.