Следующей ночью Двина с радостью обнаружила Оска, поджидавшего её на верхушке палатки. В клюве он держал три листочка золотника. Девушка осторожно положила их в новую кошелку, которую прицепила к поясу. Пока что её содержимое было небогатым.
— Мне понадобится три раза по такому пучку, — сказала она соколу, сомневаясь, что тот был способен считать. Но Двина решила, что птица поняла просьбу принести ещё несколько молодых побегов.
Путешествие на юг проходило неспешно и однообразно. С раннего утра до позднего вечера отряд оставлял позади около трех десятков лиг. Табар приказал не подгонять лошадей, которые и так изнывали от жары. Лисса и Двина обычно ехали по бокам от купца, временами поддерживая с ним беседы. За ними следовал Горим и его люди, окружавшие фургоны.
— Тайя благодарит вас за чудесную ночь, — переводила Двина слова подруги, обращенные к Табару. В первый раз, услышав эти слова от своей наложницы, купец подарил ей золотой узкий браслет. — Она интересуется, когда кончится бесплодная пустыня?
— Эта местность так и не была заселена за последнее столетие, — Табар ласково поглядел на Лиссу, начиная один из своих долгих рассказов о давних событиях, людях, городах. — Когда в Межгорье жили пелессы, здесь располагались зеленые пастбища с тысячами головами скота. Пелессы заселили земли от Южного моря до Одинокого Озера. Севернее, как и сейчас, простиралась каменистая пустыня. Народ этот прославился в добывании золота, металлов, разведении коней и овец. Их воины не раз захватывали огромные территории на западной стороне Пелесских гор, что ныне принадлежат мориийскому государю. Люди отличались храбростью и смелостью. Они были высокими и светловолосыми. Горим принадлежит к этому народу, от которого в настоящее время остались лишь единицы. Прежде горцы жили на восточных и западных отрогах Пелесских гор. Горный перевал делит Пелессы на Северные и Южные. Он служил широким проходом на запад и связывал разные племена горцев. Как я помню из древних летописей, часть которых была вывезена при разрушении Горгарата и теперь хранится в Аватаре, на западе горцы издавна воевали с племенами южан — русами и тонами. И, лишь когда началось нашествие северных морян, потомков Орфилона, горцы ушли через Перевал на восток. Но часть племен продолжила вести хозяйство в тех землях, они перемешались с морянами и южанами, и теперь эти края являются одним из морийских государств — Легалией. Первый государь морийский, Морий, от которого и ведется летоисчисление в западной стране, в результате нескольких смелых нападений на горные племена сумел расширить свое влияние и на их земли. В течение последовавших ста лет горцы платили дань морянам, а Межгорье формально входило в состав Мории. Но когда началась колонизация этих территорий, и государь Релий I стал выселять сюда южные племена, горцы поднялись на борьбу за свою свободу. Тогда все раннее разрозненные селения горцев объединились и сумели отстоять свою самостоятельность. Было образовано государство Пелесс со столицей в Горгарате, городе, располагавшемся на юге Рудных гор.
Пелесс быстро развивался. На реке, которую сейчас зовут Одинокой, были построены большие белокаменные города. От них не осталось и следа после нашествия гарунов. Издавна горцы поклонялись Небу и Земле. Небо дарило людям проливные дожди весной и летом, а Земля давала богатый урожай и открывала свои залежи, скрытые под горами. Но страна не смогла отразить набеги гарунских полчищ. В битву вступили и млад, и стар, но войска гарунов были неисчислимы. Подкрепление не пришло ни с востока — рудокопы в страхе перед гарунами поднялись высоко в свои горы под защиту номов, хранителей тех мест, ни с запада — южные окраины Мории подверглись за несколько лет до этого полнейшему разграблению. Возможно, если бы государь морийский оказал помощь горцам, не последовали бы ещё две кровопролитные войны между Морией и Ал-Мира.
Когда Табар рассказывал о жизни в Межгорье или родном городе Аватаре, который стал особо процветать в последние десятилетия при поддержке черноморского царя Релия, даже Ланс замолкал в голове своей хозяйки, не разбавляя истории своим сарказмом и едкими замечаниями. При этих беседах Лисса прислушивалась к Двине, которая переводила слова степняка.
— Но ведь морийцы тоже сражались в отрядах пелессов, — перебила на этот раз повествование Лисса.
— Война с Пелессом была очень быстрой и разрушительной, — ответил Табар на переведенный вопрос. — Вероятно морийцы, которые находились в те времена в Пелессе по торговым или другим делам взялись за оружие, чтобы защитить свои жизни. Все корабли в портах Пелесса были сожжены за неделю. К южному побережью пристали сотни гарунских галер, они поднялись вверх по реке, из катапульт обстреливая речные города. И корабли Ал-Мира всё прибывали к северному побережью Южного моря. Правда, если говорить о морийцах, то в летописях отмечается молодой воин и его соратники, перешедшие через Пелесские горы, чтобы оказать помощь горцам. Звали его Ланс. Говорят, он долго удерживал военные отряды гарунов под стенами Горгарата, где и погиб. Войска алмирцев громили все на своем пути, они убивали местных жителей, не щадя ни женщин, ни детей. Остатки пелесского народа бежали на восток, но в Рудниках им не нашлось прибежища. Горцы ушли в южные степи, в которых кочевали ещё неосевшие племена. Они часто нападали на Пелесс и Рудники. Организовывались карательные экспедиции в степь, но спустя несколько лет появлялись новые отряды, которые вновь брались за грабеж окраинных поселков. После уничтожения государства Пелесс степняки, как их прозвали сами пелессы, стали обустраивать свои небольшие поселения, занялись земледелием. Был основан город в устье реки Алдан — Аватар. Речной порт расширился за счет торговли с приморскими странами — Черноморьем, Эрлинией, Ал-Мира. По сей день мы принимаем суда из всех концов Южного моря, а наши караваны уходят даже к Рудным горам, где вымениваем у рудокопов драгоценные камни и латное оружие.
— Ваш рассказ очень интересен, — вмешалась Двина. — Но почему сейчас в Межгорье города располагаются лишь возле реки, земли совсем не обрабатываются, и вся местность безлюдна и пустынна?
— Горцы ещё вспоминают свои зеленые поля и равнины, — вздохнул Табар. — Но гаруны выжгли всю землю при завоевании страны, и травы вновь покрыли эти края лишь возле реки, да и то несколько лет спустя. Говорят, что боги — Земля и Небо — забыли эти места. Дождь здесь идет раз в год, а богатства гор спрятаны далеко, так что кроме угля и руды ничего не найдешь в старых шахтах. Тем не менее, через несколько дней мы подъедем к Богару, речному порту, вокруг которого разбиты прекрасные сады, и черные рабы обрабатывают поля, засеянные зерном. Вскоре мы сможем отдохнуть в хорошей гостинице, а не на сырой земле.
Привалы устраивали в полдень и вечером, когда степняки поднимали палатки, готовили еду на костре и упражнялись на мечах перед ночным отдыхом. Двина больше не подходила к Дугласу. Девушки издалека наблюдали за рудокопами, которых выпускали из фургона и кормили горячей похлебкой. Каждую ночь черноморка поджидала снаружи палатки Оска. Сокол приносил ей листья золотника и получал взамен кусочки свежего мяса. Затем вдали от чужих глаз Двина готовила магический порошок, который должен был усыпить степняков. Лисса же уходила в палатку Табара. Она обмолвилась однажды подруге, что Табар становился все наглее, заставлял её пить вино, а в присутствии других степняков нередко распускал руки.
— Но как только мы остаемся одни, — говорила тайя, — Ланс приводит его в нормальное состояние, то есть в приятную дрему. Но я боюсь, что он начинает что-то подозревать. Двина, нам надо поскорее выбираться из лап этого старика.
— Я делаю все что нужно, — Двина жалобно посмотрела на подругу. — Надо выждать несколько дней, пока порошок будет готов.
Полулежа на подушках в ожидании Горима, который сопровождал её до палатки хозяина, тайя с любопытством наблюдала за действиями мага. Двина уже несколько раз перемолола листья, которые до этого высушила на огне. Черноморка чуть слышно шептала при этом лишь ей ведомые слова.
— А как мы подсыплем порошок? — спросила тайя. — Охранники едят из одного котла, но возле него всегда кто-то находится. К тому же и мы кормимся этой же надоевшей похлебкой.
— Один день нам придется поголодать, — ответила Двина. — Действие снотворного скажется через несколько часов и продлится около суток. За это время мы сумеем оторваться от отряда. А я не сомневаюсь, что Табар пустится за нами в погоню.
— Мы отправимся далее на юг? В Мидгар? — Лисса считала, что путешествие в порт будет очень сложным, ведь три иноземца сразу привлекут к себе внимание.
— Я не знаю. Но очень скоро приму окончательное решение.
Утро, начавшееся как обычно со сборов в дорогу, принесло тайе долгожданные слова подруги:
— Сонное зелье почти поспело. Если все получится, этой ночью мы сбежим и вернем себе свободу.
Лисса тут же кинулась обнимать черноморку.
— Но для начала тебе надо будет разыграть небольшую сцену перед Табаром и его людьми. Так мы отвлечем внимание и сможем подсыпать порошок в котел. Я уже договорилась с Оском. Сокол очень умная птица, и он уж точно не подведет.
Скачка верхом под жарким небом закончилась на закате. Табар приказал разбить лагерь под большими деревьями, раскинувшими длинные ветви над сухой землей. Люди с удовольствием слезли с лошадей, разминая затекшие ноги. Каждый принялся за свои ежедневные обязанности. Лисса с Двиной удалились в приготовленную для них палатку. Вскоре через полуоткрытую полу туда залетела птица. Через некоторое время девушки выбежали наружу в возбужденном состоянии. Они ворвались в соседний шатер степняка.
— Табар, — Двина обратилась к старику. Лисса при этом изображала гнев и недоумение на своем лице. — Тайя проверила сегодня свои вещи и обнаружила пропажу браслета, который ты преподнес ей в подарок после первого вашего свидания. Она видела, как один из твоих людей заглядывал в седельные сумки, когда распрягал лошадей. Вор должен быть найден и наказан.
Купец незамедлительно принялся за действия, побледнев от услышанных обвинений. Он приказал Гориму обыскать людей и найти пропажу.
— Мы бы хотели лично присутствовать при осмотре, чтобы знать, кого следует опасаться в дальнейшем, — строго произнесла Двина.
Громкий окрик Горима собрал всех охранников вокруг хозяина. Лисса должна была указать на того, кого подозревала в краже. В парне, который действительно распрягал лошадей, она не признала виновника, поэтому пожелала присмотреться к каждому из солдат. Тайя внимательно обходила ряд воинов, вглядываясь в лица мужчин. Табар награждал подозрительными взорами своих сторожей. Обвинение в воровстве было оскорбительным и унизительным для хозяина, так же как для его слуг.
Двина в это время отступила чуть в сторону. Она чувствовала на себя взгляд Горима, который крайне недоверчиво отнесся к словам девушек. Горец ожидал от них любого подвоха. Но девушка лишь выпрямилась, пытаясь скрыть улыбку, игравшую на губах. Её взгляд был направлен в сторону большого котла, подвешенного над костром. Она заметила, как к оставленному без присмотра огню подлетела большая птица. Из её когтей прямо в варево упал маленький комочек. Сокол быстро скрылся в верхних ветвях дерева, после чего Двина подошла к Лиссе, которая уже по второму кругу обходила дюжину степняков.
— Я не узнаю среди них того человека, — заговорила тайя. — Уже было темно, когда я заметила его около своей лошади. Я не обратила внимания на лицо, скрытое под белым тарбу, повязанным на голову.
Двина переводила слова Табару. Она добавила от себя:
— Мы не будем никого обвинять, но пусть твои люди найдут пропажу.
Велев всем возвращаться к своим делам, купец в недовольстве удалился вместе с Горимом к себе. Девушки также поспешили в палатку.
— Все прошло, как задумано, — зашептала Двина, когда они скрылись за укрытием из полотна. — Я думаю, что никто не пострадает. Горим в любом случае не найдет браслета, и не сможет никого обвинить. Оск унес безделушку далеко, и она может быть уже покоится на дне реки.
Вскоре в лагере все пошло как обычно. В палатку зашел один из охранников. Оставив на подносе горячий чай и сваренную кашу, он быстро удалился прочь. Девушки не притронулись к еде. Они собирали сумки, решая, что пригодится в дороге, а что следовало бросить на месте. В темноте Лисса сама направилась в палатку к старику. Она застала его в хмуром настроении. Девушка позволила себя обнять, отпила вина из поднесенного кубка и, не желая затягивать общение, положила руку на седую голову степняка. Ланс в тот же миг наслал на него спокойный умиротворенный сон. Потом тайя подсыпала порошка, изготовленного Двиной, в воду и вино на широком подносе и покинула палатку через несколько часов, когда вокруг воцарилась полная тишина.
Лисса осмотрелась. Часовые, которые обычно по паре дежурили около костра, дремали рядом с обнаженными мечами. Огонь почти догорел, и вся округа была погружена во мрак, озаряемый лишь сиянием далеких звезд. Под руководством Ланса она двинулась к фургону с пленными рудокопами.
Четыре связанных раба растирали освобожденные руки. Двина держала под узды лошадей девушек. Рядом с ней, прислонившись к повозке, стоя дремал охранник. Рудокопы вели себя тихо и спокойно. Лисса решила, что Дуглас подготовил их к побегу, хотя сам получал скудные известия, который мог передавать Оск. Ведь сокол был всего лишь птицей, пускай и очень умной. Лисса подошла к брату и улыбнулась ему. Выразить всю свою радость от долгожданного освобождения она решила после того, как Табар и его люди останутся далеко позади. За те несколько дней, что тайя изображала наложницу, девушка стала испытывать отвращение к самой себе и всем своим наигранным поступкам.
— Дуглас, — тихо произнесла Двина, — сходите за лошадьми. Их привязали к деревьям. Твои спутники пусть тоже сядут в седло. Остальных животных прогоните прочь. Чем меньше у степняков будет коней, тем больше у нас шансов избежать погони. Пусть потратят время на поимку скакунов.
Рудокопы отправились исполнять распоряжение. На плечо Дугласа уселся Оск.
— Они должны проспать до утра, — Двина обратилась к Лиссе, указывая на неподвижных людей, — но кто-то может очнуться пораньше. Все зависит от количества принятой еды и организма человека. Первый, пожалуй, разбудит и остальных. Так что времени на сборы у нас совсем в обрез.
Вскоре от погруженной во тьму стоянки отделилось несколько наездников. Три из них повернули на восток к реке. Дуглас слез с коня, чтобы попрощаться с сородичами. Девушки прислушивались к незнакомому языку, на котором рудокопы говорили друг с другом. Даже Ланс недовольно признался, что не понимает слов.
— Благодаря тебе мы обрели свободу, — сказал Харим. — Я славлю номов за то, что ты встретился на моем пути. — Рудокоп и стоявшие позади него товарищи опустились на колени. Дуглас также присел и взял Харима за руку.
— Надеюсь, вы доберетесь до родных краев. Я очень хотел бы посмотреть на твою деревню, подняться в горы и принести дары номам, которые до сих пор охраняют меня, раз меда крепко сжимает кисть, — ответил юноша. — Но я тоже хочу вернуться на родину. А для меня родина там, где люди, которые меня ждут и которых я люблю. Прощай, Харим! Прощайте, Олин и Нариш!
— Тебя всегда ждет радушный прием в наших прохладных каменных палатах, — ответил самый старший рудокоп, его голова и борода уже покрылись сединой.
Галопом всадники умчались на восток к реке. Дуглас вернулся к своим подругам. Он обнял сестру и Двину. Черноморка всунула в его руки длинный меч, забранный у одного из охранников.
— Тебе придется научиться с ним обращаться, — произнесла она, пряча за поясом острый нож. — А теперь мы продолжим путь, как всегда втроем.
— Меня как обычно позабыли, — забурчал Ланс. — Интересно, все же в какую сторону мы направимся?
Лисса вскочила в седло, к которому уже привыкла за дни перехода. Она последовала за Двиной и Дугласом.
— Как видишь, пока мы едем на запад, — ответила она Лансу.