— Где его бумаги?
В ответ на это Дуглас лишь закатал рукава и показал солдатам глубокие раны. У молодого стражника глаза полезли на лоб от страха перед проклятым смертником. Опытный же воин лишь усмехнулся.
— Я видел тебя вчера в 13-м, — обратился он к Вину. — Ты, наверное, догадываешься, кого мы ищем в степи. Вчера ты был один, а сейчас бежишь с друзьями на север. Что делать вольным в степи, где уже более не встретится ни одного поселения? На севере лишь Серебряная Цепь.
— На то мы и вольные, что можем не отчитываться перед солдатами в период вольной ссылки. Это уже мое дело, как я найду пропитание в безлюдных краях.
Солдат внимательно поглядел на странников. Он объехал их кругом на своей лошади.
— Побег вы что ли задумали? — медленно проговорил он вслух. — Думаю, мы задержим вас и проводим в пункт для допроса. Из 13-го пропала девушка, жрица Тайры, Филия. Вы знали её?
— Вижу, ты хорошо выполняешь свою работу, солдат, — сказал Вин. Он достал из кошелька, висевшего на поясе, золотой и кинул его стражнику. — Стоит тебя и отблагодарить хорошо за это.
Солдат поймал монету. Он подмигнул своему боевому товарищу.
— Мой друг ведет себя ещё лучше, — усмехнулся страж. — Он не задал вам пока ни одного вопроса.
Вин подбросил вверх второй золотой:
— Это тоже стоит отметить!
— Значит, вы следуете на север, и пока вам никто не встретился на пути: ни женщина, ни мужчина? — не унимался военный.
— Ты совершенно прав, — Вин кинул солдату ещё одну монету.
— И вы решили ехать к Серебряной Стене, чтобы развеяться и поглядеть на старинное чудо, сотворенное принцессой-наследницей Морией? Я сам не мог насмотреться на Серебряную Цепь, когда только приехал в Истару. А чего же смертник не удаляется порт? Его примут на любой корабль, чтобы поскорее вывезти из страны. Из Истары корабли следуют либо в Алмааг, либо в Рустанад. Там тебе надо будет сесть на торговое судно и отправиться на восток. Говорят, живая вода находится за Рудными горами в озерах, лежащих среди непроходимых болот и лесов. Ты бы поспешил на юг, а то мне не поверят, что смертник ушел на север, чтобы поглядеть на Стену и скитаться по северной пустоши, теряя драгоценное для своей жизни время.
— Лучше тебе об этом промолчать, старина, — сказал пират, подбрасывая еще одну монету, которую ловко поймал солдат.
— Ладно, — истарец повернул коня и махнул головой спутнику, — чего с вами терять время?! Вольные уже совсем лишились рассудка в этой стране. Смотрите, вернитесь в свой пункт вовремя. Через Стену вам не убежать, но с голоду в северных скалах вы точно помрете, если не одумаетесь.
Солдаты погнали коней в обратном направлении. Дуглас заметил, как молодой парень на скаку указал старшему товарищу на маленькую рощу, в которой укрылась Лисса. Но преследователи не стали сворачивать с пути и вскоре скрылись за холмом с глаз беглецов. Рудокоп посмотрел в сторону деревьев, откуда уже возвращалась Лисса. Действительно, зоркий глаз мог разглядеть её фигуру и лошадь среди стволов, лишенных листьев.
— Слишком дорого последнее время приходится платить за молчание, — заметил Вин. — У меня остался лишь один серебренник. Да и ценные вещи уже все раздали — за пределами Истары придется зарабатывать на пропитание. Богатства морского разбойника исчезли в карманах продажных истарских стражей!
По дороге на север всадникам все чаще встречались каменные груды посреди сухой серой земли. В пути они устроили ещё один привал, а после ночлег возле высокой скалы. На следующее утро на горизонте заблестела яркая полоса, как будто драгоценный металл переливался на солнце.
Серебряная Стена возвышалась на два человеческих роста в высоту. Она представляла собой тонкую металлическую сетку, сквозь которую можно было просунуть пальцы, но не кисть. Казалось, что впереди вставала клетка из серебра, так блистали её маленькие ячейки. Друзья достигли границы Истары к вечеру. Они спешились и подошли к переливающейся металлической преграде. Серебряная изгородь была возведена на каменном основании. За ней простирались уже другие морийские земли.
— Там лежат зеленые луга и поля Релии, — грустно произнес Вин. — А дальше начинаются огромные леса, полные птиц и зверья.
Изгородь тянулась прямой стеной на запад и восток.
— Она такая тоненькая, — изумился Ортек. — Трудно поверить, что она сдерживала гарунские полчища.
Однако удары черноморца по звеньям были бесполезны — он не смог погнуть даже самую тонкую проволоку в цепи. Черноморец прошелся вдоль стены далеко на запад и восток, и везде перед ним предстала Стена, не поврежденная ни дождем, ни жарой, ни временем. Ортек попытался перелезть высокую преграду. Но, зацепившись за звенья и подтянувшись на несколько локтей вверх, он с криком спрыгнул вниз. Металл очень быстро разогревался и обжигал руки. Решив совершить ещё одну попытку, черноморец залез в седло лошади и поднялся в нем на ноги. Таким образом, ему оставалось совсем немного вскарабкаться вверх по стене. Позади встали Дуглас и Вин, готовые поймать парня в случае падения и провала очередной попытки. Однако, когда Ортек почти ухватился за верхний конец Цепи, какая-то неведомая сила отбросила его вниз, и парень оказался в руках верных товарищей.
— Копать подкоп под Цепь бессмысленно, — сказал Вин. — Кругом камни, к тому же у нас нет инструментов: ни лопаты, ни кирки.
— Не думаю, что это бы помогло, — заметила Лисса. — Ланс не может даже сдвинуть с места небольшой камень возле стены.
Действительно, камни, которые прилегали к цепи — маленькие и побольше — как будто вросли в основание скалы, на которой стояло сооружение.
— Ланс говорит, что здесь использовано очень сильное заклятие, которое не сломить никому.
— Ваша колдунья трудилась не один год над этой стеной, пока черноморский царевич сдерживал нападения гарунов, — сказал Ортек. — Иногда и дела ведьмы могут служить во спасение народа.
Ночь путники провели у подножия скал, а на утро двинулись на запад вдоль Серебряной Цепи.
— Эта сетка не бесконечна, — сказал Ортек, возглавлявший отряд, — она простирается до Великого моря. Может быть, её удастся обойти по краю, около воды.
По дороге друзья немного спустились на юг, так как среди камней невозможно было отыскать ни одного источника воды, чтобы напиться и напоить лошадей. Съестные припасы через несколько дней подошли к концу. Животные и люди устали и истощились. По правую сторону от них продолжала сверкать Серебряная Цепь, впереди также неизменно простирались луга с высохшей, замершей травой и голые кустарники. Дни и ночи похолодели, сумерки рано опускались на землю, но всадники продолжали медленный путь во тьме при свете луны и звезд. Лишь на шестой день скачки на запад они почувствовали дуновение морского ветра, а тишина вокруг нарушилась шумом прибоя.
Великое море катило огромные волны и разбивало их о прибрежные камни. Взору измученных всадников предстала всемогущая стихия с высоты тридцати локтей. Морские воды бились о высокую скалу, распростершуюся от окончания Серебряной Стены до линии горизонта на юге. Цепь стояла на самой окраине, за ней волны неслись к песчаному пляжу в Релии.
— Там мой дом, — сказал Вин. — А в этой защищенной бухте стоял морийский флот, разгромивший гарунские галеры в первую войну, поэтому их орды не смогли высадиться на северных берегах Мории.
— Я думал ты из Навии, — удивился Дуглас.
— Я же всегда говорил, — воскликнул Ланс, — что парень из благородных дворян. Мне вспоминается, что потомки морян переселились с севера Мории на юг при Борине I и образовали два дворянских государства Релию и Далию, в которых государь пожаловал землю своим верным придворным слугам в обмен на минорские владения.
В воздухе повисла тишина. Скитальцы вопросительно глядели на черноморца, который решал, куда вести друзей.
— Скоро наступит ночь, — наконец, произнес Ортек, — надо устраивать привал. А утром мы последуем дальше. Выбор у нас небольшой.
Лисса повалилась на камни. Она устала и замерзла. Костер развел Ланс, так как кругом не было ни сухой травы, ни веток. Мерцавший в ночи огонек излучал свет и тепло.
— Выбора у нас вообще нет, — дух высказывал свои мысли в голове у Лиссы. — Идти обратно на восток в надежде обойти Стену у гор глупо — у нас нет ни еды, ни воды, ни сил на это. Притом, там пограничные посты и нас быстро заметят, поэтому Ортек и повел нас на запад. Спускаться к югу и пробираться в порт тоже бессмысленно. На корабле сможет уехать лишь Дуглас. Вольных на борт не возьмут, а тебя и подавно. Даже если бы у нас были золотые, вряд ли бы удалось подкупить всех стражников и моряков в порту. Остается один вариант — прыгать в воду и добираться до берега.
Лисса ужаснулась предложению Ланса и наотрез отказалась выслушивать эту бредовую идею.
— Быть может и ты нам поведаешь свою историю, Вин, — заговорил Дуглас. — Я считал, что путешествую с пиратом, а оказывается передо мной знатный дворянин. Да и царевич не договорил о своей участи после расставания с Двиной. Как вы повстречались? По-моему, нам уже некуда спешить, завтра для рассказов может не быть времени и места.
Вокруг сияющего шара на постеленных на земле плащах сидели усталые люди. Тихий голос Вина оторвал их от горьких размышлений.
— Имя мое вам уже знакомо — Оквинде де Терро. Фамилия эта очень известна среди дворян Релии, Далии и Алмаага. Мой предок заслужил титул графа ещё при государе Релии I, более четырех сотен лет назад. Ему были пожалованы большие земли в захваченных тогда новых территориях. С тех пор все потомки де Терро верно служили морийским государям. Как и любой дворянин, я должен был отправиться в Лемах, чтобы выполнить свой служебный долг, но я нарушил многолетнюю традицию семейства.
Имение наше располагается у северных границ Релии. Моему отцу также принадлежит большой особняк в Эллине. Это самый главный порт в стране, который был нередко столицей, назначенной правителем Релии. Город стоит в устье реки Юна, в его бухту заходят корабли со всех концов света. Все мое детство прошло в порту, среди моряков, портовых работников, их детей. Отец тогда служил советником у правителя и брал меня с собой. Мать же с младшим братом и сестрой оставалась в имении. Мои воспитатели сбивались с ног, бегая за мной среди портовых построек. Когда же вести о моем непослушании дошли до матери, она настояла на возвращении в Сверкающий Бор: в наших владениях были дремучие леса, где часто устраивалась охота, на которую съезжались все соседи и даже дворяне из Далии. Но привить мне дворянскую привычку к охоте и приемам не удалось.
В двенадцать лет меня стали готовить к отъезду в Лемах. Отец хотел, чтобы я служил в разведывательных войсках. Однако тяга к морю не удержала меня дома. Я сбежал в четырнадцать, устроился юнгой на большом корабле. Капитан полюбил меня как сына и обучал морскому делу. Он был из Навии и ввозил товары в Морию из Аватара. Десять лет я плавал на его судне, но однажды на нас напали гаруны в Южном море: они потопили каравеллу, забрали весь ценный груз, а команду продали в рабство. Мне удалось сбежать из плена в Мидгаре — тогда в порту завязалась потасовка, взбунтовались новопривезенные с юга черные рабы. Они разрубали топорами кандалы, поджигали корабли и ремонтные мастерские. Мория поддерживает с Ал-Мира мирные торговые отношения, и я тогда нашел спасение на морийском корабле, который прибыл в порт из Алмаага, уже после того как удалось подавить восстание. Гаруны не трогают алмаагские корабли, особенно военные, сопровождающие груз для государя. Для таких судов там прием как для самого Ал-Гаруна. Капитан выслушал мой рассказ о захвате в море гарунами и не поверил ни одному слову. Он согласился доставить меня в Морию, но посоветовал не болтать о пиратах в Южном море, так как отношения с гарунами были на пределе, но о войне с Ал-Мира пока не могло быть и речи, на это у государя не хватало сил и денег, особенно в то время, когда в Амане вспыхнули новые беспорядки. Это было типичное мнение алмаагцев, которые всегда руководствовались интересами всей страны, не заботясь о судьбах её отдельных граждан.
Я сошел на берег в Навии. Капитан доверял мне, и я знал, где спрятано его богатство, накопленное за долгие годы странствий. Я купил новый корабль, нанял команду и занялся торговлей. Мы плавали в Эрлинию за роскошными тканями и сосудами, которые в Аватаре степняки продавали втридорога. Корабль был торговый, и на борту нельзя было устанавливать катапульты, абордажные крюки. Но очень скоро нам пришлось на всех парусах уходить от гарунских пиратов. Тогда я вооружил свою команду и оснастил судно в Соренеле, эрлинском порту. В следующий раз мы уже дали бой гарунским преследователям, и сами нажились их богатствами. Матросы мои были людьми верными и отважными. Я щедро их одаривал, а они мне платили за это преданностью. Вот тогда и пошла молва об Одноглазом пирате. Я носил на левом глазу темную повязку, так как его поранили в плену, но после черноморские маги исцелили меня, а прозвище осталось.
В Южном море гарунские военные галеры устроили настоящую охоту за нашим парусником. Но Море было благосклонно к своим детям. Мне всегда удавалось провести корабль мимо охранных постов. Торговля с Эрлинией позволила скопить большое состояние, хотя люди считали, что именно пиратством я добыл золото. Я продавал товары в Горесте, Бастаре, Аллиине и Алмааге. В портах я проводил мало времени, последние пять лет прошли в основном в плавании, в море, где опъяняет тишина, ветер и свобода.
Гаруны продолжали выслеживать мой добротный корабль, а я топил их галеры и моряков, пожелавших стать на моем пути. Когда в море сходятся два капитана, схватка идет не на жизнь, а на смерть. У меня не было другого выхода, и я знал, что скоро и меня ждет такая участь — сгинуть в морских пучинах. Мы всегда приносили богатые дары Морю, но и оно изменчиво и может отвернуться от тех, кто устраивает бойню в его просторах. Год назад сам морийский государь назвал меня пиратом под влиянием настойчивых требований послов Ал-Гаруна. Мой корабль ушел на восток, и я возил товары из Эрлинии и Черноморья в Аватар, забыв о родине.