Глава 11
Я нахожу неожиданные решения и собираюсь делать вложения в будущее
— Что в первую очередь надо уметь в драке? — Молодечный обвел взглядом наш строй.
Мы стояли в помещении, условно выполняющем роль спортивного зала. Почему условно? Не было привычных мне снарядов. Лестницы, турники и даже всем известный «козел», отсутствовали. Впрочем, как и маты, которые теоретически должны быть. Все-таки у нас занятие по борьбе. Соответственно, падать будем много и больно. Я не знаток именно самбо, но в любом единоборстве это неизбежно. Однако, вера преподавателей в крепкие тела будущих разведчиков, а не только в их крепкий дух, была, видимо, слишком сильна. Поэтому в наличие имелся лишь деревянный пол. Я, похоже, только один оценил предстоящие перспективы, как и предстоящие синяки. Остальные даже внимания не обратили на то, что придется кувыркаться по голым доскам. Ну, или они реально непробиваемые.
Остальные — это целых пять человек, включая меня и Бернеса. Буквально на второй день после выходного Шипко сразу по окончании завтрака организовал нас с Марком в отдельную группу и под завистливые взгляды детдомовцев увел в главный корпус. Кстати про второй день… Теперь еще ко всему прочему мне приходилось следить за языком, чтоб не ляпнуть «вторник» или «четверг», к примеру.
— Товарищ сержант государственной безопасности, а куда мы идём?– Марк топал следом за Панасычем и выглядел слегка растерянным.
Он постоянно оглядывался на меня, замыкающего эту очень короткую вереницу, и явно переживал, что нас снова хотят расспрашивать про Зайцева.
— Куда-куда… — Недовольно буркнул Шипко. — Доить верблюда́. Тебе сказали следовать за мной, вот и следуй за мной. Дальше положенного не уйдёшь, едрить твою налево.
Я скромно плелся за Бернесом, стараясь держаться от сержанта госбезопасности на расстоянии. Про Василия, конечно, уже два дня как молчали, но взгляды, иногда прилетающие со стороны Панасыча, меня слегка нервировали. Он словно пытался разглядеть во мне что-то. Если его взгляд упирался в мой, мы буравили друг друга глазами по несколько минут. Я, кстати, не отворачивался чисто из принципа. Ибо не хрена пытаться прогнуть нас с Реутовым морально. Мы и не такое вида́ли. Вернее, Реутов, конечно, вряд ли, а я, человек из капиталистического, загнивающего, буржуазно-либерального будущего насмотрелся до хрена. И вот такими психологическими приемчиками меня не проймёшь.
В итоге Шипко, который так и не признался по дороге, что ждёт в конце пути, притащил нас с Бернеса в это подобие спортивного зала.
Там уже стояли трое парней и Молодечный.
— Приветствую. — Кривоносый кивнул Панасычу.
Может, и нам тоже. Не понял, если честно. Однако на всякий случай ни я, ни Марк не стали кивать в ответ. Мало ли. Вдруг это будет расценено как нарушение субординации. К тому же трое курсантов… тьфу, ты… Слушателей… В общем эти трое бедолаг стояли с такими лицами, будто на них снизошла вселенская благодать. Они смотрели только на Молодечного и в их глазах светилось счастье. Видимо, Кривоносый в понимании этих товарищей — где-то на уровне божества. Или, если учитывать реалии времени, в котором нахожусь, на уровне второго человека после Иосифа Виссарионовича. Молодечным они явно восхищались, обожали его и в тайне готовы были стать адептами ордена великого Учителя самбо.
Я вот пока их восторгов не разделял. Научиться борьбе, конечно, хотелось, но чует мое сердце, велик шанс, что без увечий на этом пути не обойтись. А ну как Молодечный решит сейчас поквитаться за нашу последнюю схватку? Тогда он ко мне не слишком серьезно отнесся, а сейчас может отомстить со всей пролетарской ненавистью.
— Вот! — Шипко махнул рукой в нашу с Марком сторону. — Привел тебе своих оглоедов.
Парни, стоявшие перед Молодечным, оторвали взгляды от Учителя, именно так, с большой буквы, и с интересом уставились на нас. Естественно, и восхищения, и восторга в их взглядах больше не было. Впрочем, негатива тоже. Судя по всему, они прекрасно знали, кто мы и откуда, но относились к этому вполне нормально.
В итоге, я и Бернес присоединились к строю будущих специалистов самбо, а Панасыч, кинув нам напоследок очень выразительный, предупреждающий взгляд, свалил прочь. Теперь мы стояли напротив Кривоносова, ожидая что вот-вот, с минуты на минуту, познаем все хитрости борьбы.
— Еще раз спрашиваю, что надо изначально уметь в драке? — Повторил свой вопрос Молодечный.
Парни переминались с ноги на ногу и молчали. Наверное, опасались ляпнуть что-то не то. Я тоже благоразумно изображал из себя немого. Хотя очень старался выражением лица демонстрировать интерес и огромное желание постичь Истину. Просто вряд ли мои познания, вынесенные из красивого, дорого оформленного спортзала, где тренер за не менее красивые суммы учил меня бить морду условному врагу, совпадают с мнением профессионала, заточенного на максимально эффективное решение задачи. И потом, самбо не бокс. Тут можно и в жир ногами вляпаться. Скажу что-нибудь из привычной мне боксерской темы, а Молодечный подумает, какой интересный тип, этот Реутов. Откуда он это знает. И все. Опять я в центре внимания.
— Что? Ни у кого никаких мыслей? — Кривоносый с усмешкой снова окинул всех нас взглядом.
— Быстро думать? — Скромно предположил один из парней, невысокий крепыш с достаточно неплохо развитой физухой.
Кстати, приятный товарищ. Взгляд у него открытый, честный. Лицо — простое, но в хорошем смысле. Смотришь и понимаешь, порядочный человек стои́т. И кстати, он не кичился, как Цыганков, своим званием, которое несомненно у него имеется. Тем, что в отличие от нас, детдомовской шпаны, уже трудится в рядах НКВД, тоже не кичился. Говорю же, вполне нормальный парень. Крепыш самым первым достаточно вежливо поздоровался со мной и Бернесом.
— Владимир. — Представился он тихо, пока мы с Марком, так сказать, вливались в строй.
А вообще, конечно, факт интересный. Получается, нас всего пятеро. Три, прости Господи, офицера и два детдомовца. То есть мы — группа тех, кого сержант государственной безопасности Молодечный счел не совсем безнадежными и подходящими для углубленного изучения методов самообороны без оружия. Интересное соотношение выходит. Трое получекистов из нескольких десятков слушателей и целых два кандидата из семерых… черт… уже шестерых беспризорников. Счет явно не в пользу кадровых нквдешников. Я бы на месте товарища Шармазанашвили крепко задумался, в том ли месте они набирают кадры. Может, реально проще с просторов необъятной родины детдомовцов перепрофилировать?
— Знать болевые точки? — Прозвучала еще одна версия от худого, жилистого парня, лет двадцати пяти на вид. Если память меня не подводит, а я в этом иногда сильно сомневаюсь, его зовут Никита. Он представлялся следующим после крепыша.
Впрочем, с возрастом могу ошибаться. Его лицо выглядело слишком изможденным, будто он последние годы провел в сыром подземелье на хлебе и воде. Даже цвет этого лица был каким-то серым с желтоватым оттенком.
— Ну… Хоть что-то…– Поморщился Молодечный, намекая этой гримасой, будто наше «что-то» совсем не то, которое он хотел услышать. — Боец должен уметь падать. Тем более, люди вашей профессии. Вы никогда не знаете, откуда придёт опасность, как подготовлен ваш противник.
Пои слове «падать» я многозначительно показал Марку взглядом на пол. Вот, мол! Вот! Теперь обратите уже внимания, товарищи будущие самбисты. Убьемся на хер! Марк, судя по вопросительно поднятой брови, ни черта моих сигналов не понял. Я тихо вздохнул и закатил глаза. Мол, тяжело мне с ними, бестолковыми, о чем-то разговаривать. Бернес поднял и вторую бровь, намекая, что не мешало бы изъясняться более понятно.
— Слушатель Реутов и слушатель Либерман… У вас все хорошо? А то смотрю, перекосило обоих. Надеюсь никаких приступов невротических ни у кого не случается? — Молодечный задал вопрос спокойным, размеренным тоном. Но и я, и Бернес прекрасно поняли, это было первое и сразу же последнее предупреждение.
— Все отлично, товарищ сержант государственной безопасности! — Радостно рявкнул я и даже сделал грудь колесом. Чтоб наверняка было видно, как повезло Кривоносому отхватить таких бравых ребят.
— Итак… Повторю. Главное — уметь правильно падать. — Снова завёл свой патефон Молодечный.
Строй, надо сказать, теперь, после столь неожиданного заявления, смотрел на Молодечного… Даже не знаю как сказать… С удивлением, что ли… Образ Великого Учителя немного померк, утратив изрядное количество позолоты. Я так понимаю, эти трое товарищей свято верили, что Кривоносый превратит их в некий вариант советских ниндзя. Хотя… Они и слова такого не знают, наверное. И тут вдруг — отвратительно звучащее утверждение, что прежде всего необходимо научиться «падать». Почти как «сдаться». К такому их жизнь не готовила.
— Товарищ сержант государственной безопасности…– Подал голос теперь уже и третий получекист. — Как падать? А удары? Удары, разве неважно? Что ж… Меня контра будет бить, а я — на спину и лапки кверху? Не по-советски это…
Вот он, кстати, выглядел сто процентов как идеальный разведчик. Никакая внешность. Реально. Обычные волосы, обычное лицо, обычная фигура. Ни одной выдающейся или привлекающей взгляд детали. Я даже имя его вспомнил, если честно, с трудом. Владлен, так вроде.
Кстати… Во времена ранней юности я посещал секцию карате. Мне кажется, отец просто пытался компенсировать свое отсутствие большим количеством всяких кружков и секций. Так вот… Меня там тоже учили немного другому подходу. Тактика одного удара! Опередить противника и моментально закончить схватку. Вот такая логика пришлась бы стоявшим рядом ребяткам явно по душе.
— Демидов, ко мне! — Судя по всему, Молодечный решил, один раз показать — гораздо педагогичнее, чем сто раз рассказывать рвущимся совершать подвиги получекистам, отчего падение не является позорной темой.
Крепыш вышел из строя и приблизился к Кривоносому. Поглядывал на Учителя он с почтением, но при этом заметно опасался, как раз того, о чем я рассуждал с самого начала. Что сейчас он будет больно и много падать.
— Товарищ сержант государственной безопасности, — пробасил Владимир. — Я знаю, что Вы, как боец, гораздо сильнее… Но я Вас, если что, ударить не могу.
— Демидов, не зли меня! — усмехнулся Молодечный. — Бросок через спину! Выполняй!
— Я? Вас? Разве ж…– Напрягся Демидов, но тут же осекся.
Взгляд у Кривоносого стал о-о-очень выразительный.
Крепыш косолапо, с некоторой опаской, подошел к противнику, быстро схватил его за гимнастерку, а затем рванул на себя, разворачиваясь и падая на колени. Молодечный пролетел над Владимиром, кувыркнулся и тут же обозначил удар ногой в голову.
— Вот так вот! — констатировал наш инструктор. — Демидов вроде бы всё сделал правильно, но убит он, а не я. Потому что ваш товарищ потратил слишком много времени на балетные пируэты после приёма.
— Здорово! — восхитился Бернес. — А приём покажете?
— Обязательно, — пообещал Молодечный, а потом, хохотнув, добавил — Если доживете…
Следующие два часа я думал, что упрямство не всегда приносит пользу. Никаким особым приемам нас не обучали. Мы только прыгали, кувыркались, носили друг друга на себе и учились правильно падать. Падать, между прочим, соответственно моим ожиданиям, было больно. Но именно в один из очередных моментов, когда звезданулся спиной на доски, меня вдруг осенило. Не иначе, как от боли мозги начали работать в разы лучше.
Вот нас тут пятеро. И мы с огромным энтузиазмом шваркаем друг друга о пол. При этом, атмосфера абсолютно дружеская. Товарищеская, можно сказать. Объединила нас эта тренировка в некое братство. А в бараке сидят детдомовцы, которые слегка завидуют мне и Бернесу. Как же! Мы ведь такой чести удостоились. Хотя, если здраво рассудить, никому из пацанов это самбо особо не вперлось. Однако они тоже хотели бы стать чуть сильнее, чуть опаснее. Казалось бы, пока логики в моих размышлениях никакой. Но!
Я знаю, что такое бокс! Неплохо знаю. Да, научить своих барачных товарищей самбо не могу. А вот бокс… Почему бы и нет? Дело вовсе не моем желании безвозмездно сделать пацанам хорошо. Но если я начну заниматься с ними боксом… Моё положение лидера значительно укрепится. Да и потом, определенная польза в этом точно будет. Хрен его знает, как правильно сказал Молодечный, что нас ждет впереди. Вполне возможно, эта безумная идея в будущем спасет мне жизнь. Или, ладно… Не мне и не жизнь, но тем не менее, для детдомовцев я стану личным гу́ру.
Глава 12