Габриель неотрывно глядел на девушку и с ужасом, сжимающим сердце, отмечал, как изменилась, осунулась девушка за столь ничтожный промежуток времени. Личико бледное, а чёрные ресницы, которые легли веерами на щёки лишь подчёркивали её бледность. Кожа казалась тонкой, а красивые губы, некогда притягивавшие взор и так напоминавшие бутон прекрасного цветка, теперь потеряли свой насыщенный розовый цвет.
Он корил и упрекал себя, готов был безжалостно оторвать себе крылья за то, что был самонадеянным глупцом. За то, что поверил, самым ничтожным существам ада отключив разум напрочь, который утверждал, что даже под пытками демоны лгут. Если бы он остался рядом с ведьмой, тогда бы Ливия была бы ограждена от жадных лап демона, так жаждавшего её заполучить. Мерзкая тварь не сумела бы прорваться сквозь ангельские барьеры, особенно если их сотворил архангел. Хрупкие врата Царства Снов девушки, остались бы, неприкосновенны. Только мерзкая тварь воспользовалась его отсутствием, прекрасно зная, что защита не работает без постоянной подпитки из источника силы Габриеля. В итоге Ангелиус успел высосать из неё очень большое количество энергии, зная, что своими действиями он рушит защитные барьеры девушки. Ещё немного и всё пошло бы прахом. Тварь подземелья подчинила бы себе Носительницу и завладела Ключом. А Габриель мог об этом попросту не узнать, так как в параллельных мирах его связь с Оливией очень слаба. Поэтому, пока бедняжка погибала под воздействием Зла, он, позабыв обо всём на свете, словно ищейка, взявшая след, ринулся в погоню за демоном. Только оказалось не за тем. Хитрая бестия Ангелиус заранее предвидел, что попытки уничтожить его приспешников будут, и некоторые из них непременно попадут к врагу в руки. Поэтому хорошо науськал своих подопечных, чтобы в этом случае они смогли отправить архангела по ложному следу. А для большей уверенности, что Габриель купится на эту уловку и уйдёт с дороги, ведущей к Ключу, он напоил своей кровью одного из своих подопечных. И отправил того в противоположную сторону от себя, зная, что Габриель учует демоническое зловоние и кинется следом. Весьма умно, так как кровь Ангелиуса прибавила низшему огребью ловкости и смекалки, позволившим ему долгое время играть с архангелом в салочки и ускользать в самую последнюю минуту. А кровь Господина не позволяла усомниться, что это именно Ангелиус. Габриель заблуждался так долгое время, пока в один миг не сцапал беглеца и с яростью не осознал, что его ловко водили за нос. А ещё в то мгновение его посетило доселе неведомое чувство паники и ужаса, которое не покидало ни на секунду, пока он прорывался сквозь другие миры на землю, к Оливии, вознося молитвы Высшим Силам о том, чтобы успеть вовремя.
Миг, когда Габриель ворвался в дом ведьмы, забыв об осторожности, архангел не забудет никогда. Внутренне холодея, он пытался ощутить её сильную колдовскую сущность, которая словно магнит всегда притягивала его. Только сейчас магия этого дома исчезла, оставив после себя гнетущую тишину. Это могло значить одно — конец. Но всё же спустя мгновение ему удалось нащупать связывающую их ниточку, ощутить присутствие Оливии, сильно истощённой, но главное — живой. А судя по лёгким колебаниям, проходившим по их связи, девушка с кем-то отчаянно боролась, вкладывая в это занятие остатки своих стремительно уходивших сил. Кто мучитель Ливии — не трудно было догадаться. В одну секунду парень оказался в комнате девушки, закипая от ослепительной жажды крови своего врага. Правда, на секунду он забыл обо всём, впервые увидев то, во что превратилась сияющая, словно изумруд, молодая красавица-ведьма. Она казалась бесплотным духом, слишком хрупкой и слишком уязвимой на большой постели, на фоне белых простыней и груды подушек. Лишь буйство её кудрей, разметавшихся в беспорядке по постели, говорило, что здесь лежит человек. Слишком яркие для духа, хотя свой бесподобный оттенок лавы и живой блеск они утратили.
Не теряя больше времени, он начал действовать, зная, что тянуть нельзя. Чем дольше она под властью Ангелиуса, тем хуже для всех. Оливию надо было вырывать из кошмара. Обычным способом из магического ужастика её не достать, это было очевидно. Оставалось одно, самому проникнуть в сон девушки и вытянуть, вытолкнуть её.
Габриель невольно вздрогнул, когда вспомнил свои ощущения, когда окунулся в омут агонии смерти с медным привкусом крови, головокружительного страха с нотками ужаса и безнадёжного отчаяния, подавляющего разум. Океан тьмы и зла, имя которому — Ангелиус. Мерзкая тварь пропитала собою сознание девушки и пыталась создать для архангела препятствия, но тщетно. Гнев и желание во что бы то ни стало спасти ведьму усилили мощь естества Габриеля, он ломал барьеры, словно они были сделаны из хрупкого хвороста. Свет его сущности не позволял злу опутать его и давал возможность погружаться в кошмар глубже. Свет и Тьма, Холод и Жар вступили в противоборство в сознании девушки. Однако Габриеля было не остановить, поэтому он победил. К тому же Ливия помогла ему. Архангелу даже не пришлось полностью утонуть в её кошмаре, чтобы спасти девушку. Она почувствовала его силу, увидела свет, дарующий надёжную защиту, и потянулась к нему навстречу. Дальше легче, но прежде чем вынырнуть вместе с Оливией из кошмара, он напоследок успел опалить демона.
Тогда он подумал, что мучения девушки закончились, и она спасена. Только ошибся… ведьма не пришла в себя и лежала бездвижимая, практически бездыханная. Но надежду давала тихонько вздымавшаяся и опускавшаяся грудь.
— Ливия! — сделал он попытку позвать её.
Никакого ответа и реакции.
— Ливия! Проснись! — повторил Габриель.
Для пущей надежности, что его слова дойдут до затуманенного разума девушки, он легонько встряхнул ее, взяв за хрупкие плечики. Габриель почувствовал под пальцами нежную, чувствительную и прохладную кожу, под которой ощущались тонкие косточки. Казалось, любое грубое прикосновение или резкое движение будет для неё чревато переломом.
Наконец Оливия очнулась. Затрепетали, словно крылья бабочки, ресницы, дрогнули веки, а затем девушка открыла глаза, тяжело дыша и хватая ртом воздух. Сердце с силой билось у неё в груди. Габриель терпеливо ждал, пока она окончательно придёт в себя и сможет как-то отреагировать на его появление и своё спасение из лап демона. Внутренне парень был готов ко многому: к гневу и злости, она ведь такая упрямая и самостоятельная, или к едким обвинениям, даже ненависти. Он знал, что выслушает и примет всё, даже не пытаясь оправдываться. А если Оливия скажет ему сгинуть с её глаз прочь, то, не говоря ни слова, уйдет и будет держаться на почтительном расстоянии. Готов был ко многому…
Но когда в глазах цвета сочной зелени блеснули слёзы, слёзы радости, недоверия, благодарности и ещё какого-то мощного, жаркого чувства, опалившего его — это поразило Габриеля в самое сердце. Оно сжалось и сладко заныло в груди, а сущность закипела внутри и потянулась к Ливии навстречу. Дыхание сбилось, стало хриплым и прерывистым. Ещё никто и никогда не радовался его появлению, просто некому было. Ранее напрямую работать с людьми ему не приходилось. Да и вообще его можно было назвать архангелом, несущим весть о том, что миру грозит опасность. Радоваться такому событию вряд ли кто-то был способен, даже если бы мог прознать. Поэтому радость Ливии была для него внове, нежданным сюрпризом, подарком, который он не заслужил.
Добило Габриеля, когда слёзы девушки перешли в бурные рыдания. Этого он вынести просто был не в состоянии. Неожиданно даже для себя самого его руки оторвались от её плеч и стали нежно вытирать горячие ручейки слёз на личике девушки, поправлять спутанные локоны, мягкие словно шёлк. И поступок его был настолько поразительно естественен, что не мог не удивлять. Будто вытирать слёзы и утешать рыдающих ведьм и людей в частности, было для Габриеля самым обыденным делом. Конечно, многие ангелы как раз этим и занимаются: утешают страждущих, помогают нуждающимся. Но он был отличным от них, его сущность была сущностью Охотника, познавшего Зло во всех его ипостасях, ожесточённого сердцем и душой. А излишняя сострадательность, мягкость и нежность — всё это что-то на грани фантастики. С целями архангела, гонявшегося за беглецами из ада, они были несовместимы. Только здесь и сейчас, наедине с рыдающей девушкой, он не мог, да и не хотел вести себя иначе. А голос разума и сердце шептали, что ни с кем другим и не смог бы быть таким. Эта хрупкая, нежная, прекрасная, самоуверенная и упрямая ведьма сумела каким-то образом околдовать его, обойдя стороной иммунитет против любой магии. Сумела заглянуть в душу, принять ангельскую сущность и занять прочные позиции в сердце Габриеля.
Это открытие было ошеломительным, словно ему на голову опустили увесистый, проклятый демонами ада валун. Долго скрытые ото всех чувства, до сего момента спящие беспробудным сном, стряхивали с себя своё забвение и беспощадной, всепоглощающей ордой атаковали ставшего таким уязвимым архангела. Габриель растерялся, испугался и не понимал, как ведьма могла сотворить с ним такое и главное — когда. В тот первый миг, когда позволила заглянуть в свои глаза цвета жизни?! Или когда рыдала у него на груди после откровенных видений после охоты на демонов на кладбище?! Или в одно из тех мгновений, когда приходилось незримо следовать за ней?! А впрочем, это не столь важно теперь… всё уже случилось. Что будет дальше — пугающая неизвестность на фоне войны. Любовь — это великий дар на грани проклятья, но в то же время, это слабость, и ей не место там, где идёт борьба на выживание. К тому же, столь сильное и глубокое чувство к кому-то другому — путь к тому, чтобы навеки потерять себя. Оно страшило и не вызывало доверия, а за свой немалый век существования он видел, как из-за любви гибли поколения и целые нации людей. Ею торговали, из-за неё шли на преступление.
Габриель не знал, радоваться или горевать по этому поводу, но сейчас его одолевала вина, жгущая каленым железом изнутри, за то, что он сам буквально отдал Оливию в лапы демону. Это чувство и глубокое раскаянье в своих необдуманных и приведших к плачевным последствиям действиях затмили собой все остальные. Габриель не мог посмотреть ей в глаза без зазрения совести.
Слова собственного обвинения и самобичевания срывались с губ, а Ливия вместо того, чтобы согласиться и отослать его прочь, оправдывала и жалела. Это было невыносимо. Поэтому надев маску спокойствия, он решил уйти сам, к тому же девушке надо было как следует выспаться. Только Оливия не отпустила. То, как она с отчаяньем вцепилась в него, лишь только он попытался покинуть её, и мольба в голосе девушки, сковали парня и не позволили сдвинуться с места. Он остался.
Габриель вздохнул и посмотрел, как крепко, даже находясь в глубоком сне, Ливия прижимает их руки со сплетёнными пальцами к себе, боясь отпустить его от себя. Ему было не очень удобно, но забыв о собственном дискомфорте и пользуясь тем, что находится в тесной связи с ведьмой, он напитывал её своей энергией и силой. Это не могло ослабить его сущность, а девушке шло на пользу. Правда, надо было делать всё аккуратно и чрезвычайно осторожно, так как любая поспешность в столь деликатном деле могла привести к необратимым последствиям. Слишком мощный силовой поток энергии просто выжег бы девушку изнутри. Поэтому Габриель вливал в неё жизнь тонкой струйкой.
И его усилия не прошли даром. Парень удовлетворённо наблюдал, как тёмные круги бесследно исчезают. Бледность сменяется нежным румянцем, расцветая на алебастровой коже алыми розами. Наливаются цветом лепестки губ. Все перемены в облике спящей девушки говорили, что она целеустремлённо приходит в норму. Девушка улыбнулась во сне.
Он понял, что ей снится нечто очень хорошее, в отличие от кошмаров предыдущих ночей. Ему очень захотелось хоть одним глазком увидеть то, что видит Ливия, что заставляет её улыбаться. Но Габриель знал, что не посмеет без разрешения девушки вторгнуться в её сновидения. Ведь сон — это глубоко личное, и никто не имеет права пересекать запретную грань, если того не требуют обстоятельства. За соблюдением этого закона следят Хранители Снов, младшие из братии ангелов. Правда сейчас здесь нет ни одного, так как они до ужаса пугливые, и присутствие воинственного архангела им не по вкусу.
Подле Оливии Габриель просидел остаток ночи, заглушив свои собственные чувства, которые жутко раздражали, охраняя её покой и с радостью наблюдая за окончательным выздоровлением Носительницы. Когда небо окрасили первые несмелые лучи солнца, он решил, что Ливия больше не нуждается в его энергии. Она вся буквально лучилась здоровьем, вид был цветущий, а колдовская мощь, как никогда сильная, затаилась внутри. Очень аккуратно парень высвободил свою руку из её цепких пальчиков, стараясь при этом ненароком не разбудить, и поднялся с постели, бросив на девушку ласковый взор.
Оторвавшись, наконец, от созерцания спящей, Габриель окинул взглядом её комнату. До сего момента как следует рассмотреть апартаменты Ливии ему не доводилось, а ведь это место может очень много поведать о его хозяйке. Стены домов, вещи и прочее впитывают энергетику владельцев и благодаря этому будто оживают. Если уметь считывать их чувства можно узнать даже то, что сами хозяева о себе и не знают. Ведь люди придают огромное значение тому, в какой обстановке им придётся жить. К тому же, любая вещь — это персональный и профессиональный фотограф, который сохраняет свои драгоценные снимки в сознании.
Габриель прошёлся по комнате, водя руками по стенам, дотрагиваясь до предметов интерьера. Перед глазами возникали образы-картинки, которые рассказывали маленькие секретики девушки, мирно спящей на постели. Боль и тоска от расставания родителей, слёзы разочарования, ликование триумфа, горечь обиды, вспышки ярости и гнева. В них Оливия была такой разной, словно насыщенная радуга. Он с искренним восхищением и интересом просматривал этот цветастый калейдоскоп, составляющий личность юной ведьмы. Но особенно его поразили те чувства, тот заряд энергетики девушки, когда он случайно коснулся сделанного ею полотна. Глаза Габриеля были закрыты, поэтому он не сразу понял, что за вещь вызвала такой хоровод ощущений. Там было столько трепетной надежды со вкусом страха и любви, что перехватывало дыхание, это был полёт души и фантазии. Парень нерешительно открыл глаза и увидел… полотно с изображением ангела. Габриель сделал шаг назад, чтобы как следует рассмотреть его. Он спрашивал себя, почему раньше не замечал этого полотна, ведь оно буквально унизано изумрудными нитями сущности Ливии, в нем было столько души. Габриель замер и потерялся в этом творении, оно поглотило всё его внимание. Лёгкость изображённого безликого ангела, стала его лёгкостью. Будто это его образ, сама того не ведая, сотворила девушка. Трепет прохладных волн реки у ног, аромат колышущихся трав, свежий ветер, треплющий волосы и зовущий в тёмное небо. Сорваться и полететь, взмахнув крыльями, данными ему и забыться среди облаков… стать свободным. Может, именно об этом мечтала Оливия, создавая своё панно? Думала, что они, ангелы, свободны? Тогда она ошиблась: для существ неба ограничений и табу столько же много, как и для людей.
Архангел тряхнул головой, отогнав шальные мысли, которые могли отвлечь от задания, порученного ему. Более не глядя на полотно и спящую девушку, зная, что тогда он непременно останется, вышел из её комнаты. Габриель знал, что когда Ливия проснётся ей стоит побыть одной, чтобы прийти в себя. Он очень надеялся, что появившееся между ними взаимопонимание не рухнет после того как Оливия припомнит все события ночи. Но, уже зная Ливию, парень мог с уверенностью предполагать, что девушка с лёгкостью простит ему его исчезновение. А вот то, что он видел её слабость и слёзы, простить будет сложнее.
Габриель прошёл через галерею с портретами почивших ведьм, умудренными взглядами, провожавшими его, и заглянул в несколько пустующих комнат. Одна ему понравилась, так как была практически пуста. Помимо широкой постели, тумбочки и лампы там ничего не было, к тому же оклеенные лазурного цвета шёлком стены пришлись ему по вкусу. Он решил принять предложение ведьмы, сделанное ею, когда они ехали после злополучной охоты на подручных Ангелиуса, и разделить с ней кров. Прежние его планы уже нарушены, демоны хорошо осведомлены о присутствии покровителя у ведьмы, и скрываться не было надобности. Габриель был уверен, мерзкая тварь не оставит попыток добраться до девушки, а сегодняшние увечья лишь подстегнут Ангелиуса к действиям. А один из погибших в руках архангела демон перед смертью поведал, что его врагу Князь Тьмы дал срок лишь до Рождества. Значит, теперь они оба зависят от времени, утекающего очень быстро. Так что для Ливии будет лучше, если он будет рядом с нею. Конечно, он и так был бы рядом, незримый для её глаз, но Габриель больше не хотел быть шпионом и портить отношения с девушкой. А так она поймёт, что с ним можно сотрудничать, что ему можно доверять. Единственное, Оливия всеми способами будет пытаться узнать его секрет. О своей ангельской сущности Габриель не хотел распространяться, считая, что это просто ни к чему, и не стоит внимания. Но глубоко внутри, не признаваясь в этом даже самому себе, парень боялся, что такое знание оттолкнет Ливию от него. Боялся увидеть суеверный страх в её глазах. Правда, он не сомневался, что рано или поздно она непременно всё узнает. Парень надеялся на «поздно».
Габриель растянулся на постели, прикрыв глаза от усталости, чувствуя, как по телу растекается нега, а мышцы расслабляются. Летать через параллельные миры — дело не из лёгких даже для такого сильного существа, как он. Теперь ему просто необходимо немного поспать. Несколько часов для архангела вполне достаточно, чтобы перезапустить энергетическую «батарею», дающую ему его силы. Хотя ранее хватало и доли секунд, но он слишком долго на земле. Силы капля за каплей утекают из него, он всё больше и больше становится человеком, так как этот мир создан для людей и только частично для их ангелов, которые соседствуют и делят жизнь с человеком. Но даже они не могут жить на земле постоянно, иначе их ангельская сущность обратится человеческой душой. Правда, этот процесс может растянуться на годы и даже на столетия без значительных потерь энергии. Архангелы же более мощные и сильные, они созданы уничтожать, и тратят очень много Сил для этого, существование в земных сферах гибельно. Габриель отличается от них, поэтому у него есть ещё шанс.
Вскоре парень погрузился в сон.