Оливия растерянно блуждала во мраке, чувствуя, как страх холодными щупальцами сжимает сердце. Каждое мгновение она ожидала нападения, это угнетало её, заставляло внутренне трепетать и надеяться, что ей дано найти выход или отразить угрозу.
Но тут невдалеке появился огонёк, слабенький и трепещущий, будто крылышки мотылька. Он был словно маяк для потерявшегося в буре корабля, ищущего спасения. Ливия с надеждой, вспыхнувшей в душе, устремилась к нему навстречу, надеясь, что там она избавится от мучительного блуждания в чёрной пустынной неизвестности, найдёт спасительный приют. И вот, преодолев, будто на крыльях, несколько сот ярдов, девушка оторопело замерла. Свет, что так обнадеживающе манил её к себе, исходил от обычной жестяной масляной лампы с мерцающим язычком огня за мутным стеклом. А висел светильник на больших воротах из кованого железа с красиво изогнутыми руками умельца прутьями, плотно увитыми плющом. Сверху над ними была приделана массивная медная пластина с проступающей надписью. Она должна была прояснить девушке ситуацию: куда её завёл призрачный огонёк надежды и каверзная судьба. Несмело подойдя чуть ближе, Оливия в рассеянном и слабом свете лампы смогла прочесть:
«Кладбище Дорсет-Крик. Основано в 1735 году»
Теперь девушка знала, где находится. А присмотревшись, она сквозь прутья различила белый гранит надгробий, проступающий из тьмы. Мраморные изваяния плачущих дев и ангелов, склонились над могильными плитами с застывшими на лицах гримасами скорби и печали. Тёмные громады склепов с кое-где обвалившимися крышами и колоннами, некогда так презентабельно украшавшие последнее место упокоения вельмож прошлого. Однако это было проклятое место, где не стоило быть человеку ни днём, ни ночью.
Кладбище находилось на границе с Теннеси, за много миль от её родного Хэмптона и лежало в глухой чаще далеко от дорог. Так что если у кого-то возникала безумная идея посетить его, надо было преодолеть довольно значительную часть пути пешком, пробираясь сквозь заросли. Вот только Оливия очень сомневалась, что такое желание могло у кого бы то ни было возникнуть. Если вообще кто-то помнит и знает об этих древних захоронениях, так как здесь чрезвычайно давно никого не хоронят. Ливия узнала об этом месте от бабушки, которая как-то вскользь упомянула его в разговоре, сказав, что мест с такой дрянной аурой и славой осталось очень мало. Правда, затем она постаралась сменить тему, строго-настрого запретив внучке даже приближаться к этому гиблому месту. Девушка не сомневалась, что Сандре сделалось бы плохо, если бы она узнала, что Ливия стоит перед воротами кладбища и рассматривает могилы через прутья в заборе. К тому же, судя по слухам, ходившим среди ведьм, здесь обрели свой покой тёмные жрецы и маги, а каждый тёмный закоулок так и кишит разными тварями. Сам Ангел Смерти, хозяин всех подобных мест забвения отказался от этого кладбища и никогда сюда не заглядывал. Чем сразу воспользовались дети Тьмы. Теперь в ночь полнолуния они здесь творят чёрные мессы и устраивают кровавые таинства.
Хотя в данный момент Оливия не заметила ничего угрожающего, всё казалось таким тихим, спокойным, блаженно умиротворённым. Однако нечто, напоминающее тревожное ожидание, что буквально висело в воздухе, заставляло её покрываться холодным липким потом с ног до головы. Чувство самосохранения из глубин существа взывало к ней и требовало от девушки немедленных действий — собраться и бежать отсюда что есть сил. Вот только ноги будто приросли к земле и отказывались сдвинуться хотя бы на дюйм. Чем больше Ливия находилась здесь, тем тревожней ей становилось на сердце, неистово трепыхавшемся в груди.
Неожиданно, словно в ответ на её тревожные размышления, раздался странный скрежещущий звук давно не смазываемых ржавых петель, заставивший девушку мгновенно похолодеть. Она почувствовала, как волоски на затылке зашевелились от ужаса, который проник в неё мерзкой змеёй и скрутил внутренности в тугой узел. Ворота, до того наглухо закрытые, начали медленно открываться, будто бы под напором неведомой силы, и ей, оцепеневшей, приходилось только беспомощно наблюдать и надеяться на чудо. Врата, между тем, распахнулись во всю ширь и замерли. Оливия представила себе на их месте приветливо открытую пасть голодного хищника, который так и ждёт, пока она сделает шаг навстречу своей гибели.
Девушка сглотнула комок, образовавшийся в сухом горле, и попыталась успокоиться, тщетно внушая себе мысль, что всё будет хорошо и ничего дурного с ней не случится. Как внезапно, словно в ответ на её мысли, нечто довольно могущественное, начало медленно, но верно порабощать ее тело. То, чему не найдёшь объяснение и от чего нет спасения. Девушка запаниковала, изо всех сил сопротивляясь, только с каждой секундой она отчаянно понимала, что проигрывает бой. Ноги сделали шаг вперёд. А затем уже уверенно внесли непослушное тело Ливии через ворота на территорию проклятого кладбища. Сила толкала вперёд, управляя ею, как послушной марионеткой. Девушка стала прощаться с жизнью, ожидая своего смертного конца с минуты на минуту. А ноги, между тем, шагали по едва видимой дорожке, петляющей между поросших мхом крестов, жутких покосившихся холмов могил, надгробий и склепов. Оливия, нехотя, углублялась всё дальше и дальше в гиблое место, стараясь успевать запомнить свой путь. Если конечно ей доведётся выбираться обратно целой и невредимой, живой душой и телом. Но внезапно среди обвалившихся древних склепов и могил, где вместо надгробий лежали чёрные как уголь камни, то, что держало тело под контролем, разжало свои стальные объятия и отпустило её.
Ливия замерла, не веря своему счастью. Пошевелила самостоятельно конечностями и пришла к выводу, что действительно ими владеет. Немедля ни единой секунды Оливия поспешила унести отсюда ноги. Настороженно осмотревшись, она сделала неуверенный шаг вперёд, стараясь во тьме не зацепиться о развалины склепа. Однако рыхлая земля у основания гробницы вдруг провалилась под ней, и девушка с диким криком полетела вниз, в казавшуюся бездонной пропасть…
Всё ещё крича, Оливия проснулась. Она задыхалась и трепетала, как лист на холодном ветру, только не смотря на это, девушка была жива и невредима, лежала на своей постели, среди вороха подушек. А жуткое падение в бездну было ничем иным, как обычным кошмаром. По крайней мере, она хотела так думать.
«Сон! Это всего лишь сон!» — билась в её мозгу мысль.
— Оливия, что случилось? — внезапно раздался обеспокоенный голос Габриеля, буквально ворвавшегося к ней в комнату.
Было заметно, что он очень взволнован, если не сказать больше — испуган. Однако увидев, что Ливии ничего не угрожает, парень заметно расслабился и, преодолев расстояние до постели, аккуратно присел на краешек, всматриваясь в её лицо. Девушка так же уставилась на архангела. Ей хватило и пары мгновений, чтобы понять, что она своим криком вырвала его из постели. Об этом говорили спутанные локоны Габриеля и то, что он был без рубашки, правда, на ясность аквамариновых глаз парня прерванный сон никак не повлиял. Оливия же буквально окаменела, даже весь ужас кошмара притупился, если вовсе не исчез, от одного лишь вида этого совершенного торса и лика в призрачном лунном свете. У неё буквально запылали от желания руки коснуться его, провести рукой по этому скульптурному телу: широкая грудь, плоский рельефный живот и упругие мускулы, которые перекатываются под матовой упругой кожей от малейшего движения. Давид Рафаэля, некогда тревоживший фантазии Оливии, мгновенно стал казаться жалкой пародией на идеал рядом с тем великолепием, которое представлял из себя Габриель. А любая земная девушка не смогла бы устоять, буквально захлебнувшись слюной от восхищения и страсти, лишь единожды кинув на него взгляд. Ливия была земной девушкой, во всех смыслах! И если бы ему пришло в голову постоянно ходить топлес, то с ней уж точно никаких бы проблем не было. Спорить или сопротивляться она не стала бы, так как мозги были бы заняты совсем иным. Между тем, наверняка не понимая полуобморочного состояния девушки и её временной неспособности воспроизводить слова, архангел решил дознаться о причине, заставившей Лив вопить среди ночи. Так же он как будто бы не замечал столь пристального рассматривания, которому подвергся со стороны подопечной.
— Ливия, что случилось? Почему ты кричала?
— Сон… — чуть слышно выдавила она.
— Ангелиус?
— Нет. Кладбище.
Габриель расслабился, поняв, что заклятый враг тут не причём, а Ливию, на миг оторвавшуюся от созерцания его голого торса, это несколько возмутило. Её сон был не намного лучше мучений от демона. А кладбища, в последнее время столь часто начавшие появляться в её жизни, вообще стали девушку раздражать, так что такое равнодушное отношение архангела задело.
— Это было страшно! — слегка надувшись, произнесла она.
— Но теперь всё хорошо? Это был всего лишь кошмар.
Оливия нахмурилась. Внезапно в её голове шевельнулась некая догадка, которую она постаралась зацепить. Правда, когда парень твоей мечты сидит совсем рядышком и провоцирует на необдуманные действия, это сделать довольно проблематично. Однако девушка попыталась сосредоточиться на своей мысли, вызвавшей в ней интерес.
— А может быть и нет… — медленно проговорила Лив. — Я тут вот подумала, и у меня сложилось впечатление, что кошмар был не просто жутким сном. Так как в моей жизни вообще всё никак у нормальных людей. Наверняка и в этом случае. Мне кажется… я почти уверена, что мне только что открылась часть Знаний! Те, что мне принадлежат, как Носительнице! Мои погибшие сёстры-ведьмы могли мне их передать. Призракам легче общаться именно через сны.
Габриель пристально впился в Ливию взглядом, переваривая её слова.
— Возможно, ты и права…тогда, что заставило тебя кричать?
— Прежде чем сон оборвался, или видение, я упала в нечто напоминающее тёмную бездну! Это было жуткое ощущение! Словно жизнь покидает тебя!
— Но если ты права, значит, будет продолжение?! — осведомился парень.
Ливия тут же покрылась холодной испариной, а кровь отлила от лица девушки, сделав его меловым, лишь только она представила, что вновь придётся переживать этот кошмар. Может, всё продолжится именно с того момента, когда она рухнула вниз. А что будет её там ожидать? Чёрные Врата, ведущие в ад к Тёмному Князю, жаждущему свободы? Или смерть, о которой предупреждали карты, когда-то в самом начале? Сплошная неизвестность…
— Габриель… почему я? Почему я должна спасать этот мир? Ведь роль спасительницы мне совсем не по плечу! Я обычная ведьма со средними магическими способностями! Чем я заслужила такую «радость»? Они что там, садисты?
Архангел улыбнулся грустной улыбкой и с выражением сочувствия на лице заглянул ей в глаза.
— Предопределение. Значит, ты единственная, кто способен на это!
— А ты веришь то в это сам? Веришь, что я смогу? — спросила Ливия, вглядываясь в него и ища поддержки, утешения.
— Я верю… — тихо сказал он, было заметно, что говорит Габриель искренне.
Эти простые слова из уст того, кто ей был действительно важен, нужен, необходим, совершили чудо и в одно мгновение прогнали страх, придали уверенность в завтрашнем дне. Сердце сладко заныло, а кровь быстрее понеслась по венам. И Ливия, поддавшись внезапному импульсу и своему желанию его поблагодарить, дать понять, насколько важна для неё его уверенность, приподнялась на подушках и, потянувшись, дрожащими пальцами дотронулась до щеки Габриеля, нежно проведя по ней рукой. Парень не отшатнулся, а беспрекословно позволил себя касаться, принимая ласку девушки. Его веки опустились, приглушая яркий свет глаз. Это будто стало сигналом для Оливии, и она, отринув все свои сомнения, глубоко вздохнув, будто перед прыжком в омут, крепко обняла парня и прильнула своими губами к его чувственному рту, нежным телом к мускулистому, мужественному торсу.
Она не закрыла глаз, поэтому заметила, как архангел, вздрогнув, открыл глаза. В них девушка прочла целую гамму чувств, из которых особенно выделялись недоверие, неуверенность, радость и ещё какое-то чувство, заглушаемое парнем, будто в попытках утаить. Но Ливия, будто бы ничего не заметив, продолжила поцелуй, изливая на Габриеля магию своей любви, искушая и требуя ответ. Он не выдержал. Сдался. Губы ответили словно бы помимо воли хозяина, но уже спустя несколько мгновений Габриель нежно, страстно сминал рот девушки. И всё то время, пока они делили этот сладко-горький поцелуй, архангел и ведьма глядели друг другу в глаза. В этом было что-то дикое, колдовское и запретное, вот так открыто читать каждое, пусть самое неуловимое, ощущение друг друга, каждое мимолётное движение души. Поцелуй — сражение, ласка, наказание, единение… Голова кружилась от любовного дурмана, сердце колотилось в груди, дыхание было прерывистым. Только Ливия чувствовала, что не одинока. Где-то совсем рядом, сильными толчками в унисон с её сердцем, билось сердце того, кто стал для неё воздухом, жизнью! Руки впились в плечи парня, прижимая Габриеля к ней ещё крепче, а его руки в ответ сильнее обвили её тонкую талию. Они были вместе! Сейчас ничто не было важно! Пусть мир горит огнём!
Вдруг, спустя мгновение, показавшееся сладкой вечностью, девушка краем сознания поняла, что что-то неуловимым образом изменилось. Странные колебания воздуха касались её разгорячённой кожи, хотя в горячих объятиях парня ей не было холодно. Она поспешно отогнала глупые мысли прочь, не желая отвлекаться, и сосредоточилась на том волшебном чувстве, что дарил ей Габриель. Но тут к сотрясению воздуха прибавился лёгкий шум и подозрительное посвистывание, словно нечто с силой разрезало воздух. Если Оливия готова была продолжать это игнорировать, то он нет. Потому что внезапно парень отшатнулся от Ливии, вырываясь из её объятий.
— Не может быть… — потрясённо произнёс он.
— Что случилось? — недовольно произнесла она, тщетно пытаясь вернуть его, вернуть их близость.
Но сфокусировав затянутый дымкой наслаждения взгляд, Оливия всё поняла. Объяснения более никакого не требовалось.
За спиной парня бились два огромных крыла, создавая те самые лёгкие колебания воздуха и шорохи. Раскрытые, они занимали львиную долю комнаты, так что Габриелю пришлось аккуратно встать с постели и отойти, боясь переломать крыльями, столбики, на которых держался балдахин. К тому же, он весь светился. Голубоватые лучи пронизывали полумрак спальни. Взгляд девушки буквально приклеился к этому зрелищу. Признаться, она испугалась, внутренне похолодев и не желая принимать, смириться с правдой. Знать, что Габриель архангел и видеть тому прямое доказательство перед глазами — разные вещи. В придачу ко всему, оперение крыльев было подобно воронову — чёрное, как ночь. Если бы Оливия не знала, что он Воин Света, то могла подумать, что природа архангела создана Злом. Так как такой цвет крыльев мог принадлежать только падшему ангелу, отображая истинную сущность. Сердце сжала ледяная рука суеверного страха. Сама того не замечая, Оливия вжалась в подушки, не спуская с него настороженных глаз.
— О Боже… — прошептала она, прижав дрожащую руку ко рту.
— Ты ошиблась! Всего лишь его верный слуга! — воскликнул парень, пронзив съёжившуюся на постели девушку жёстким взглядом.
Стало очевидным, что её реакция задела его за живое. Губы парня сжались в тонкую полоску, а глаза превратились в две бездушные, бесстрастные льдинки, избавленные какого-либо тепла. Неожиданно Габриель сделал шаг вперёд и протянул к ней руку, но Ливия отпрянула и жалко пискнув, отползла к самой спинке постели. Этого хватило, чтобы в следующий миг от всей мощной фигуры архангела потянуло арктическим холодом.
— Ты лицемерка, Оливия! Тебе ведь было известно, кто я, когда ты целовала меня! Что же сейчас изменилось? Чем ты брезгуешь? Чего боишься? — вопрошал он, буравя девушку взглядом, в котором плескалось презрение и разочарование.
Ливии стало не по себе от этого, а его слова хлестали, словно плеть. Но всё же девушка не могла, не согласиться с ним. Она действительно всё знала о его сущности и это её ни на йоту не останавливало. В таком свете реакция испуганной жертвы выглядела, по меньшей мере, глупо. Только поделать с собой Оливия ничего не могла. Её глаза то и дело перебегали с окаменевшего лица архангела на его крылья с похоронным оперением и обратно.
Так прошло несколько минут, а в следующий миг Габриель сложил их, став как будто бы прежним. Сдернув с постели, покрывало он набросил его себе на плечи, прикрывшись и резко развернувшись, пошёл к выходу.
— Габриель! Я…я… — начала было Оливия.
— Не надо Ливия! Всё и так ясно! — бесцеремонно перебил её парень. — Ложись спать! Думаю, что этой ночью никто и ничто тебя не потревожит!
Сказал и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Только девушке негромкий щелчок показался громом небесным. Она сжалась в жалкий комочек на постели, чувствуя себя потерянной. Мост, который на какой-то счастливый момент, протянулся через пропасть, разделявшую их с Габриелем, с громким треском рухнул вниз. Архангел никогда не простит ей её отвращения, ужаса, лицемерия.
«Кажется, я только что нашла его и потеряла…» — подумала девушка.
Из глаз Ливии ручьём потекли слёзы. Время вспять повернуть ей было не дано.