— И каким образом?
— Я научу тебя материализоваться.
— Неужели? _ ехидно пропела она, — выдашь советскую тайну гестаповцам?
— Сейчас нет другого выхода, — нехотя ответил Пенёк, — слушай сюда. Это очень просто: настраиваешься, распадаешься на молекулы и материализуешься в том месте, где тебе нужно.
— Ты просто гениальный учитель! — не смогла удержаться Настя.
— А чего? — удивился Пенёк.
— Ты идиот, или прикидываешься?
— А-а, — догадался он, — ты не поняла? Так я сейчас объясню попроще. Закрой глаза и представь, что твоё тело растворяется в воздухе. Слейся с ним, у тебя такая сила, что должно получиться.
Настя послушно закрыла глаза, постояла так минуты две, а затем открыла.
— Не получается, — набросилась она на Пенька.
— Должно выйти, попробуй ещё раз! — приказал Пенёк и внезапно исчез.
Настя выругалась, и попыталась представить, как её тело медленно перетекает в воздух и плывёт по направлению к бальному залу.
— Молодец, ты наполовину растворилась! — заорал Пенёк, появившись у неё за спиной.
Настя с перепугу села на пол.
— Ты перестанешь меня пугать когда-нибудь! — прошипела она.
— Прости, — Пенёк сник, — давай, материализуйся в коридоре, по которому мы шли к чёрному ходу. Не хочу тебя пугать, но минут через пять здесь будет Александр. Он почти закончил разбираться с пожаром на кухне.
— Каким пожаром?
— Ма-аленьким, — попытался оправдаться Пенёк.
— Ты понимаешь, что устраивая поджёг, подверг опасности чужие жизни!
— Понимаю… Четыре минуты!.. — он опять исчез, а Настя с удвоенной энергией принялась за дело.
Она никак не могла сосредоточиться. Появился Пенёк.
— Александр уже идёт в это крыло! — заорал он, выпучив глаза, — чего ты телешься!
— У меня не получается, ты меня отвлекаешь!
— Хорошо, — буркнул Пенёк и снова исчез, но через десять секунд появился с сообщением, что Александр уже подходит к винтовой лестнице.
— Задержи его! — Настя перепугано закрыла глаза и стала усиленно материализоваться. Пенёк прыгал вокруг и подгонял её разнообразными возгласами.
Девушка усилием воли заставила себя не обращать на него внимания. Всем своим естеством стремясь оказаться в заветном коридоре. Внезапно ей показалось, что пол уходит из-под ног. Её будто бы стало куда-то втягивать, в какую-то огромную воронку. Перепуганная Настя открыла глаза, и увидела в сизой дымке открывающуюся дверь, в которую заходил Александр, после чего вдруг очутилась в нужном коридоре.
Пенёк стоял рядом, и восхищённо говорил:
— Вот это пилотаж! Ты исчезла за доли секунды до того, как появился Александр.
Плохо соображающая Настя не разделяла его радости. Руки и ноги не слушались, а Пенёк упорно стал её куда-то тянуть.
— Пойдём скорее. Забираем Гришу, и мотаем отсюда. Александр сейчас злой, как чёрт. Он, наверняка, уже вычислил, в каком месте ты находишься. Думаю, придётся прорываться с боем.
— С каким боем? Выйдем в зал, там полно людей, не станет же он при сливках общества применять свою силу!
— Вспомни мой столбняк, — Пенёк толкнул дверь комнаты, в которой они оставили Гришу на растерзание любвеобильной Клеопатре Ивановне.
В обители страсти царил хаос. Кровать перекосило на одну сторону, так как у неё была сломана ножка. Скомканное постельное бельё висело на люстре, карниз, вместе с подранными шторами, валялся посреди комнаты.
— Она его съела! — в ужасе прошептал Пенёк.
— Не говори глупостей, — осадила Настя его разыгравшуюся фантазию, но в душе зародилось подозрение, что дядя Гриша без повреждений отсюда не ушёл, — идём поищем его в зале.
Пенёк с похоронным видом поплёлся за девушкой, мало веря в то, что найдёт своего друга живым.
Зал встретил их шумом изрядно упившейся толпы, спёртым воздухом и самым разгаром веселья. Гостям не понравилась классическая музыка, и самые отъявленные меломаны требовали от оркестра попсу. Растерявшийся дирижёр палочкой отмахивался от заместителя главы администрации, который совал ему в карманы баксы, и заказывал "Владимирский централ". Дама, глаза которой ярко блестели, а язык еле ворочался, на спор предлагала станцевать стриптиз. Отовсюду слышались матерные слова, и в воздухе ощутимо пахло назревающей дракой.
— Что происходит? — Настя недоумённо разглядывала положительных, респектабельных граждан, почему-то превратившихся в пьяное быдло.
— Думаю, без Александра тут не обошлось, — с тревогой заговорил Пенёк, — только не понимаю, зачем ему это нужно?
— А я, кажется, догадываюсь.
— Гриша! — заорал Пенёк, заметив потерявшегося друга.
Но шум в зале стоял такой, что его крик, не успев вылететь из горла, поглотился переполненным звуками воздухом. Впрочем, даже если бы дядя Гриша и услышал знакомый голос, вряд ли бы на него среагировал. Герой-любовник с осоловевшими глазами шёл вдоль стены, и, казалось, ничего не соображал. Он постоянно натыкался на стоявших у него на пути людей, провожавших его недоумёнными взглядами. Рубашка у Григория была заправлена в штаны, но не застёгнута, так как пуговицы остались в комнате с поломанной кроватью. Одна штанина задралась, оголяя мощную волосатую ногу и ярко-фиолетовый носок.
Настя и Пенёк кинулись к Грише, подозревая самое худшее.
— Дядя Гриша, с вами всё в порядке? — Настя стала на пути у дворника, и с тревогой заглядывала в ничего не видящие глаза.
— Гришка, друг, ты ж здоровый мужик! Тебя самогонка никогда не побеждала, так неужели ж какая-то несчастная баба смогла отнять у тебя рассудок!
— Ребята, я женюсь! — неожиданно проговорил Григорий.
— Гриша, родной мой! — от радости, что тот заговорил, Пенёк повис у него на шее.
— Да не на тебе, — Григорий недоумённо ссадил с себя друга.
— Дядя Гриша, что вы пили? — Настя стала подозрительно к нему принюхиваться.