В этот миг Настя поняла, что совсем не может двигаться. Щит обвалился, словно разбитое стекло и девушку потянуло куда-то по коридору. Злоба, агрессия и ненависть, окружившие её, казалось стали материальными, они проникли в её эмоции, разрывали разум, словно собираясь поселиться там навсегда. Настя попыталась закричать, но только надрывно закашлялась.
С ужасом девушка наблюдала, как коридор заканчивается и через секунду её тело повисло посреди огромной шарообразной пещеры. Внизу бурлила и клокотала горящая лава. Раскалённые потоки время от времени выстреливали вверх, принимая форму самых разнообразных чудовищ, которых Настя прежде не то что не видела, но даже и представить не могла, что такое существует. Она хорошо помнила тех существ, которые пытались прорваться из трещины в жертвенном столе во время её посвящения, но эти не шли с ними ни в какое сравнение. Они протягивали к ней подобие рук, с которых капала огненная жидкость, и снова погружались в текущую лаву.
— Ну как тебя мои милые питомцы? — раздался голос Акитона, — можешь не отвечать, по глазам вижу, что ты в восторге. В последнее время, они почти совсем не получают пищи. Большинство Источников силы высохло, и чёрные маги уже не проводят посвящения. А ведь ритуал жертвоприношения при посвящении — это то, чем мы питаемся. Чувствуешь их голод? Но, думаю, теперь вопрос с пищей решён.
Несмотря на то, что воздух вокруг неё был почти раскалённым, Настя покрылась холодным потом — она поняла, что смерть в ближайшее время ей действительно не грозит. "Питомцы" Акитона не собирались её есть в прямом смысле слова. Жадные, голодные твари подключились к её энергетическому полю, и принялись высасывать её эмоции. Чем больший страх и панику испытывала девушка, тем быстрее они насыщались, их были тысячи, и каждый стремился урвать себе кусок побольше. Для этого им даже не нужно было дотягиваться до девушки, из лавы к ней шёл своеобразный энергетический луч, качавший энергию прямо в бурлящую жидкость.
Настя безвольно висела посередине пещеры, и ей казалось, что она медленно сходит с ума. Паника, отчаяние и невыносимая боль не прекращались ни на секунду. Её потрошили заживо, забирая радость, жажду жизни, любые положительные эмоции. Девушке было так плохо, что она молила бога только об одном — чтобы он послал ей смерть. Настя кричала, пыталась двигаться, чтобы упасть в лаву и умереть, в конце концов, завыла, словно смертельно раненное животное и в ответ на это услышала торжествующий смех Акитона. Этот смех привёл её в чувство. Она поняла, чем сильнее становилось отчаяние, тем довольнее были твари. Они с удвоенной силой пили её боль, и она при этом не только не уменьшалась, но становилась сильнее, и вырваться из этого круга не было никакой возможности, это будет продолжаться до тех пор, пока они не выпьют её полностью.
Настя перестала кричать, и попыталась отрешиться от всего, что её окружает. Для начала она попыталась не думать о перспективах и расслабила тело. Это ей удалось не сразу, но паника постепенно унималась. Девушка сразу же почувствовала недовольство тварей, тем, что пища перестала к ним поступать мощным потоком, так, как было до этого. Воодушевлённая этим фактом, Настя усилием воли стала строить в голове воображаемую стену, за которой пыталась похоронить все свои эмоции. Страх, паника, отчаяние исчезали за ней, Настя постепенно превращала себя в безвольную куклу без мыслей и эмоций.
— Я просто в восхищении! — горячий поток воздуха оплёл её фигуру, — никто из побывавших здесь не пытался бороться. За исключением Александра.
— Твои твари питались Александром? — ужас от этой новости выплеснул в кровь девушки порцию адреналина и твари, приободрившись, приготовились качать энергию.
Но Настя усилием воли запрятала эту мысль за построенную стену и те снова недовольно запрыгали в лаве.
— Но даже у Александра ничего не получилось. Мы питались им два месяца, — чтобы снова вызвать в ней эмоции, Акитон, по-видимому, решил в красках расписать его мучения, — слышала бы ты как он кричал и корчился, вися над пропастью. Я думал, он лишится рассудка уже в конце первого дня. Но он выдержал целых шестьдесят дней мучений и страданий, и даже не сошёл с ума.
Настя изо всех сил пыталась не слушать, отрешиться от реальности, но в этот момент её тело резко полетело вниз и замерло в нескольких сантиметрах от лавы. Сердце снова начало бешено колотиться, и твари с удвоенной энергией принялись питаться её страхом.
— И у тебя ничего не получится.
Стена, воздвигнутая Настей рассыпалась, словно карточный домик, и всё возвратилось. Она снова кричала от ужаса и понимала, что в отличие от Александра, очень скоро просто сойдёт с ума.
— Акитон, — голос, прозвучавший в гулкой пещере, казалось, сейчас всё здесь разрушит силой своего гнева, — немедленно прекрати это!
— Александр? — в голосе Акитона послышалась досада, — что тебе здесь нужно?
— Мне нужна эта девушка! Ты не смеешь трогать моих гостей!
— Гостей не отправляют бродить одних по коридорам моих владений.
Настя сцепила зубы, чтобы не кричать, и уже в полуобмороке прислушивалась к разговору.
— Это недоразумение, она не должна была там находиться, — девушка приподняла голову и увидела, что Александр стоит на самом краю пропасти, словно собираясь прыгнуть вниз.
— В любом случае закон на моей стороне. На ней нет твоей метки, значит, я имел полное право забрать её себе.
— Ты немедленно освободишь её, иначе я всё здесь разнесу.
Настя уловила, что Акитон забеспокоился после этих слов.
— Не посмеешь, ты же не самоубийца!
— Поверь, я не задумываясь это сделаю! — губы Александра побелели, а в глазах было столько решимости, что Настя не сомневалась, он действительно это сделает.
— Тогда ты обречёшь на гибель не только себя и всех обитателей этого места, но и…
— Мне всё равно — Александр медленно стал плести какое-то заклинание.
— Похоже, пребывание у меня в гостях всё же повредило тебе разум, — Настя почувствовала, как поток горячего воздуха поднялся вверх, — но я всё же надеюсь, что капля здравого смысла в тебе осталась. Поэтому предлагаю компромисс. Я отдаю тебе твою гостью, а ты позволяешь моим питомцам питаться из одного из Источников силы.
— Это невозможно! — отрезал маг.
— Это будет справедливо! — Акитон повысил голос, — ты поступаешь бесчестно, требуя отдать тебе мою жертву. Ты всегда был человеком слова, и, нарушив наш договор, покроешь себя позором. Я же, предлагаю оптимальный выход из ситуации. Тем более, что это благодаря тебе чёрные маги приостановили жертвоприношения и мы остались без пищи!
Александр опустил голову и сжал кулаки. А когда посмотрел на то место, откуда раздавался голос Акитона, в его глазах плясало дьявольское пламя.
— Договорились. Я открою тебе Источник!
В этот же миг Настя оказалась в руках у Александра, и тот немедленно понёс её прочь из этого места, прижимая к себе с такой силой, словно боялся, что она исчезнет. Когда они оказались в её комнате в замке, маг бережно положил её на кровать. За всю дорогу не было произнесено ни слова, и только сейчас Настя решилась спросить:
— Когда ты закрыл портал в Нижний мир, то оказался жертвой Акитона?
— Сейчас тебе нужно поспать, — маг проигнорировал её вопрос, бережно накрыв её покрывалом.
— Ты два месяца терпел этот кошмар?
Представив весь тот ужас, что ему пришлось пережить по её вине, в глазах у девушки помимо воли появились слёзы.
Александр положил свою руку ей на лоб, и Настя погрузилась в сон. Некоторое время он всматривался в её лицо — гримаса ужаса постепенно разглаживалась, уступая место короткому забвению, в которое он погрузил девушку. Просканировав её тело на предмет каких-либо ран или повреждений, Александр обнаружил на ноге след от ожога. Маг положил свою руку на обожжённый участок кожи и рана затянулась.
С телом Насти всё было в относительном порядке, а вот насчёт душевного состояния Александр мог сказать точно — девушка нескоро отойдёт от пережитого, поэтому ему нужно быть рядом, когда она проснётся.
Настя проспит не меньше восьми часов, так что время, чтобы уладить дела с Акитоном у него есть. Он бросил последний взгляд на разметавшуюся во сне девушку и вышел из комнаты.
Настя осознала, что спит, когда в ушах зазвучала привычная уже монотонная дробь барабана. Снова бешено колотилось сердце, а ноги отказывались подчиняться. Александр стоял перед жертвенным столом и собирался закрыть портал в Нижний мир. Только теперь знания девушки о том, что ждёт мага, едва он переступит черту, основывалось не на внутренних ощущениях и догадках, она испытала это на себе. Мелькнула мысль, что Александру лучше было бы действительно умереть — потому что изо дня в день два месяца подряд висеть над пропастью и быть пищей для голодных тварей, потрошащих тебя, словно телячью тушу, подвешенную на крючок, и знать, что боль никогда не прекратится… Настя уже не пыталась что-либо делать или говорить, глотая слёзы, она заставила себя смотреть, как Александр делает этот последний шаг навстречу нечеловеческим мучениям, беря на себя ту боль, которая должна была достаться ей.
И когда портал за ним закрылся, девушке стало ещё больнее! Как она могла не понять, что он не умер? Она просто обязана была догадаться — в тот же миг, когда впервые услышала его голос, тогда в саду! И должна была попытаться выяснить что с ним случилось. Искать его, наплевать на всё и на всех и искать, а она вместо этого два года малодушно и бессмысленно страдала. Слёзы, которые уже давно струились по щекам, перешли в рыдания, девушка смотрела на жертвенный стол и шептала: "Александр, прости! Прости меня, пожалуйста!
"Любимая, всё в порядке" — голос Александра шёл словно из жертвенного стола. В нём не было ни укора, ни сожаления, только нежность.
"Прости" — Настя потянулась на голос и… проснулась.
Она лежала в своей комнате в замке, возле неё сидел Александр. Он бережно вытирал слёзы с её щек и тихо шептал: "Всё закончилось, родная, всё в порядке"
Настя порывисто обняла его, прижалась к нему всем телом, и, едва сдерживая рыдания, проговорила:
— Прости! Господи, если бы я только знала, если бы могла предположить что с тобой случилось…
— Ты не должна себя винить, — Александр обнимал её и этим словно забрал частичку её боли, — никто не мог знать.
— Как ты смог это перенести? — она отстранилась и посмотрела в его глаза.
— Не думай об этом! — он прижал её голову к своей груди, — я выжил, а значит всё в порядке.