До самой ночи я размышлял, зачем вообще хозяевам этого места нужно было держать у себя заключенных. Вряд ли они стали бы просто так кормить и охранять десяток человек, значит, имели на нас определенные планы. Но какие? Использование узников в качестве дешевой рабочей силы отпадало, так как уже сутки никого не забирали из камеры. Что дел по хозяйству не нашлось? Как-то верится с трудом. Полагаю, даже если никакой подходящей работы не оказалось, заключенных обязательно бы заставили попотеть на уборке территории или подыскали любое другое бессмысленное занятие. Просто чтобы они не расслаблялись. А раз этого не случилось, данный вариант неверен.
Ладно, зайдем с другой стороны. Может, я угодил в своеобразную тюрьму, где преступники мотают свои сроки, или же очутился в камере предварительного заключения, где задержанные дожидаются суда? И тогда люди в серых балахонах — не религиозная секта, а всего лишь исполнительная власть этого мира… Хотя нет, данное объяснение тоже грешит надуманностью. Во-первых, контингент не тот — настоящие урки так себя не ведут, а в культурных и образованных преступников, не устраивающих драку из-за еды, не пытавшихся продемонстрировать новичкам свою власть, мне что-то не верилось. Да и как же тогда рассматривать наше похищение? Что, из тюрьмы сбежала парочка зеков, и чтобы начальство не разозлилось, охранники быстро создали межмировой портал и добыли с его помощью первых попавшихся неудачников в качестве замены? В принципе, возможно, так как мы языка не знаем, объяснить ничего не сумеем, и если узников тут считают по головам…
Нет, это полный бред. Никто не станет так суетиться из-за двух обычных заключенных, а необычных охраняют намного тщательнее, и вариант с подменой не прокатит. Значит, можно перейти к третьему объяснению — узники нужны сектантам для каких-то религиозных целей. Каких — можно не загадывать, тут вариантов масса и все они не сулят мне ничего хорошего. В лучшем случае всех нас держат для основательной промывки мозгов и последующего посвящения в ряды послушников, адептов… ну, или кто там у них, а в худшем — для участия в каком-нибудь религиозном обряде или ритуале. Причем в роли жертвы, которая хотя и является одной из главных в подобных действах, но, как правило, заканчивается смертью. Как это ни печально, именно последнее объяснение показалось мне наиболее вероятным, приводя к вполне логичному выводу — надо отсюда линять. И чем скорее, тем лучше.
Но как это сделать? Окно камеры перегорожено стальными прутьями. Если мне каким-то чудом и удастся их выковырять, все равно размер отверстия в стене слишком мал, чтобы можно было рассматривать его в качестве пути на волю. Устраивать подкоп, как это делал герой Дюма? Но я быстро убедился, что раствор, скрепляющий камни стен, был весьма надежным, а никаких инструментов у меня под рукой не имелось. Да и глупо было так поступать. Это Дантесу делать было не фиг, поэтому он вместо того, чтобы грохнуть охранника, годами стены колупал, а нормальный человек выберет кратчайший путь на свободу.
Правда, в моем случае этот путь так далек, что с тем же успехом может привести на тот свет. А все маги, чтоб им пусто было! Эти долбанные Гарри Поттеры без палочек могут за секунду скрутить меня в бараний рог, при этом не прилагая больших усилий. Поэтому я осознавал, что со своими начальными знаниями рукопашного боя точно не способен совладать с опытными стражниками, и оптимизма это нисколько не добавляло. Но внезапно ко мне в голову пришла замечательная мысль. А если я буду не один? Нет, я не говорю про коллегу-попаданца — от него будет больше вреда, чем пользы. Что если вовлечь в побег остальных заключенных?
Обдумывая эту идею, я оглядел вышеназванных и насторожился. Пока я предавался размышлением, поведение моих сокамерников сильно изменилось. Если ранее их разговоры были вялыми и короткими, то сейчас общение сильно оживилось. Разгорелись настоящие дебаты, которые отчего-то велись полушепотом. Тон в них задавала троица воинов, именно они настойчиво убеждали в чем-то всех остальных. Понаблюдав за переговорами, я отметил, что узники частенько поглядывали на меня и Антона, который уже успел заснуть, свернувшись на полу калачиком. Эти взгляды мне очень не понравились, так как я не мог понять, что на уме у аборигенов.
Делая вид, что продолжаю витать в облаках, я краем глаза следил за переговорами, которые вскоре завершились, по-видимому, безоговорочной победой троицы. После этого все замолчали и стали устраиваться на ночлег (хотя, что там было устраиваться — подгрести соломку под бок или свернуть рубашку, сделав из нее некое подобие подушки). Я же принялся гадать — что обсуждали узники и чего теперь от них стоит ожидать. Решили устроить нам "темную" или чего похуже, связанное с принудительной сменой половой ориентации? Мда, пришла беда, откуда не ждали! Теперь все мысли о побеге придется оставить и ждать дальнейшего развития событий. А в том, что оно должно последовать, я нисколько не сомневался.
На всякий случай я около часа старательно изображал спящего, контролируя свое дыхание и следя за сокамерниками сквозь полуприкрытые веки. Но эта предосторожность оказалась излишней. Все узники тихо-мирно спали, изредка ворочаясь во сне и негромко похрапывая, никто нападать на меня не собирался. Тогда я разрешил себе немного расслабиться и тут же отключился, а проснулся уже утром, когда в окошко начало заглядывать восходящее солнце. Помассировав затекшую руку, я вернул ей чувствительность и слегка размялся. Затем посетил отхожий угол, потревожив рой мух, высказавших мне свои претензии недовольным жужжанием, и снова вернулся на свое место. Остальные уже давно проснулись, но никакой угрозы не демонстрировали, поэтому я оставил опасения, хотя периодически ловил на себе косые взгляды сокамерников.
Спустя несколько часов принесли завтрак. Меня очень удивило то, что когда человек в сером балахоне ставил на пол знакомые чугунки, узники больше уделяли внимания не ему, а мне с Антоном. Кстати, в этот раз парень не стал привередничать и не прилагал большие усилия для того, чтобы справиться с рвотными позывами. Видимо, голод окончательно победил брезгливость землянина. Сегодня в каше было много зелени. Но не овощей или петрушки с укропом, а какой-то безвкусной сорной травы, которую наверняка покрошили лишь для увеличения объема. Скажу честно, от этого вкус завтрака в худшую сторону не изменился, хотя некоторые сокамерники досадливо морщились, работая челюстями. Я же старался только набить свой желудок, не обращая внимания на состав варева. Трава — это ерунда! Мне дед рассказывал, что их взвод на войне месяц одними лопухами питался, и ничего — все выжили… Ну, кто под немецкие пули не попал.
По старой традиции, уходя, стражник немного попинал одного из узников. На этот раз жертвой оказался воин, который закрывался от пинков руками и боязливо вжимался в пол. И хотя его глаза говорили о том, что он этого мага был готов порвать в клочья, пленник не сопротивлялся, терпеливо принимая все удары. Когда же дверь камеры закрылась, воин что-то прошипел вслед стражникам и подошел ко мне. Попросив моего соседа подвинуться, мужик присел рядом и начал знаками спрашивать, не хочу ли я отсюда уйти.
Видя мое огромное удивление, воин принялся задавать тот же вопрос, используя другой набор движений, но я остановил его и выразил свое согласие, втайне ликуя. Так вот о чем они вчера совещались! И ведь как вовремя! Только я начал думать о побеге, как мне предоставили отличную возможность в нем поучаствовать. Повезло, ничего не скажешь. Да, выбраться одному мне не светило в любом случае, но сбежать в составе большой команды, члены которой наверняка владеют клинками, знают окружающую местность, могут ориентироваться в этой тюрьме и понимают, куда нужно двигаться, — это вполне реально.
Уразумев, что я всячески поддерживаю его креативную идею, воин представился Ахром и принялся выпытывать у меня, что я умею. В ответ я показал, что без оружия могу справиться лишь с обычным человеком, но не профессиональным воином, клинком вообще не владею, зато могу метать ножи. И это была чистая правда. Хоть мой отец и пытался подтянуть мои навыки до уровня профессионального бойца, но никакой поддержки не получил. Пробежки по утрам — да, в них я давно научился находить удовольствие, но тренировки и отработка ударов — это было явно не мое. Драться я никогда не любил, а в спаррингах постоянно получал весьма болезненные плюхи, напрочь отбивавшие желание заниматься дальше. Я ведь не мазохист, откуда тут взяться приятным ощущениям?
В общем, когда мне стукнуло пятнадцать, у нас состоялся серьезный разговор на повышенных тонах, после которого отец больше не пытался таскать меня в спортзал и не заставлял выполнять роль груши. Зато научил метать ножи, вилки, лезвия и прочие колюще-режущие предметы вплоть до сюрикенов. А вы наверняка и не знаете, как именно нужно бросать вилку, чтобы она превращалась в оружие? Я тоже не знал, но когда батя это продемонстрировал на нашей деревянной хлебнице, понял, что "один удар — четыре дырки" это не только смешной анекдот.
Данное занятие сразу пришлось мне по душе, руку я набил быстро, а в острые самурайские звездочки вообще влюбился и долго таскал их с собой, порвав не один карман. Конечно, до отца, который мог лихо метнуть даже заточенный карандаш, мне было далеко, но в цель на расстоянии пяти метров я мог попасть любым ножиком. Именно это я и постарался втолковать Ахру. Судя по его лицу, от меня он ожидал большего, ведь в камере, судя по всему, оказались только три хороших мечника, чего было маловато для ударного кулака группы. Но воин посоветовался со своими товарищами, а потом с помощью соломинок на полу стал демонстрировать мне свой план.
Итак, когда подходит время ужина, я сажусь у правой стены, поближе к двери, а потом набрасываюсь на мага с котелками и убиваю его. В это время трое вояк кидаются к двери и валят стражника с мечом. После этого они берут его оружие и со всей командой бегут по коридору к выходу из темницы, которую должны охранять еще двое вояк, ликвидируют их…
Именно в этот момент я решительно прервал Арха. Нет, такой план меня категорически не устраивал. Было ясно, что мной они хотели пожертвовать, нацелив на мага и обеспечив себе несколько секунд форы. Видимо, они ни капельки не верили, что мне удастся его завалить, а потому для гарантии обеспечили себе буфер из остальных узников, которые своими телами станут загораживать вояк от магических атак в то время, пока они несутся по коридору. Также меня смущало то, что при этом поднимется тревога, а тюрьму нам нужно было покинуть, по возможности, бесшумно. Биться со всеми обитателями данного места — это в высшей степени самонадеянно.
Нет, я допускал, что вояки понимают тщетность своей затеи и хотят если не выбраться, то захватить с собой на тот свет как можно больше охранников, но их устремления меня не привлекали. Поэтому я подумал немного и предложил свой план. Ахр становится у стены рядом с дверью, а когда она открывается и в камеру заглядывает стражник, хватает того за руку, втягивая к нам, вырывает меч и с его помощью убивает мага с котелками, пока безоружного добивают остальные. Я в это время достаю из ножен стражника кинжал и вместе с Архом бросаюсь к выходу, а там постараюсь завалить одного охранника. Ну а дальше ждем, пока подтянутся остальные, распределяем трофейное оружие и двигаемся дальше. Если все сделать быстро, никто даже не успеет поднять тревогу.
Мой план организатору побега почему-то не понравился, он принялся упираться и доказывать, что это я должен валить именно мага. Но я показал Арху, что геройствовать не намерен и заявил — или меня берут в качестве метателя кинжалов, или группа прорывается без моего участия. Это заставило воина недовольно поморщиться. Он даже кивнул на Антона, внимательно наблюдавшего за нами, и вопросительно взглянул на меня. В ответ я жестами сообщил, что он ничего не умеет, а нападать на мага не станет, потому что боится. Осознав бесполезность парня и мое искреннее нежелание служить отвлекающим маневром, Арх долго совещался со своими, но потом изменил план, который теперь стал более приемлемым. Теперь один его приятель набросится на мага, а я должен буду ему помочь, пока Арх со вторым будет заниматься стражником с мечом.
Было понятно, что при таком раскладе кому-то из воинов суждено получить рану, а возможно, весьма серьезную. Но ведь на роль самоотверженного героя, который ценой своей жизни лишит стражника оружия, в остальной массе узников добровольца отыскать было нереально, а значит, нам придется надеяться только на удачу. Уточнив на всякий случай, куда нужно бежать, если посчастливится вырваться, я сообщил остальным, что свою задачу понял — как только маг умрет, мне дают кинжал и посылают к выходу.
После этого вояки оставили меня в покое и принялись что-то разъяснять остальным. На освободившееся место подсел Антон и спросил:
— Чего они от нас хотели?
— Они планируют сбежать и попросили меня посодействовать, — ответил я.
— Сбежать? — обрадованно переспросил парень. — Давно пора! И чего столько тянули? Надо было еще вчера утром собраться всем вместе и завалить гадов, уже были бы на воле!
Я оглядел Антона и хотел было поинтересоваться, он действительно такой идиот, или только прикидывается, но потом мысленно плюнул и решил не тратить слова. Горбатого только могила исправит. Но вопрос он задал правильный — почему Арх с товарищами так долго тянули? Неужели опасались, что мы могли оказаться "засланными казачками"? Хотя, судя по всему, так оно и есть. Воинам понадобились всего сутки, чтобы понять, что мы не притворяемся. Уж не знаю, поспособствовало ли этому странное поведение Антона, за неполный день умудрившегося получить взбучку и от меня, и стражника, или же нечто иное, но вчера вечером сокамерники, уже не таясь от нас, обсуждали возможность побега. А утром ждали реакции — станем мы докладывать о готовящихся планах хозяевам, или промолчим.
— Ник, а если мы отсюда сбежим, как потом попадем домой? — уточнил парень.
Нет, точно — идиот! Но открывать Антону глаза и объяснять элементарные вещи мне не хотелось, поэтому я уверенно ответил:
— Потом придумаем.
— А когда побег?
— Как только принесут ужин.
Парень задал еще несколько глупых вопросов, но потом все-таки докумекал, что к беседе я не расположен, и отстал. Лишившись его общества, я вздохнул свободнее и принялся размышлять над планом вояк, который все еще казался мне авантюрным. Насколько я заметил, стражник с мечом всегда стоял далеко от двери, а проем был узковат и не давал возможности протиснуться сразу двум воякам. Значит, нападать они будут по очереди, что дает возможность легко с ними расправиться. Ведь саблю стражник предусмотрительно доставал из ножен до того, как открывать дверь. А у нас есть только одна попытка, ничего переиграть не получится, поэтому нужно продумать все до мелочей.
Закрыв глаза, я постарался вспомнить, как именно стоял стражник. Да, оставаясь в коридоре он, тем не менее, всегда наблюдал за происходящим в камере, поэтому мог заметить начало движения Арха. Ну а подготовленному человеку будет достаточно и мгновения, чтобы подготовиться к отражению атаки. Выходит, нужно чем-то его отвлечь, завладеть вниманием как раз на это мгновение, необходимое для броска. И как же это сделать?
Спустя полчаса, перебрав десятки вариантов развития событий и припомнив наставления отца, я придумал новый, с моей точки зрения, идеальный план схватки, после чего подошел к Арху и жестами попросил понаблюдать за мной. Дальше начался театр одного актера. Согнав всех в одну половину камеры, я разыграл великолепный спектакль, продемонстрировав свое видение событий, гарантирующих нам успешное преодоление первого этапа.
Итак, дверь открывается, заглядывает стражник с саблей, осматривает камеру, ничего подозрительного не замечает и уступает дорогу тому, что с чугунками. Тот заходит, ставит ужин на середину камеры и ищет взглядом, кого бы пнуть. В этот момент один из узников на коленях тянется к чугунку с водой. Разумеется, стражники настораживается, но узник, не обращая на них внимания, поднимает тару и принимается утолять жажду, а спустя несколько секунд, когда и маг и вояка с саблей расслабляются, не обнаружив опасности, внезапно швыряет чугунок в последнего. Это служит своеобразным сигналом, по которому я с приятелем Арха бросаемся на мага, а он сам атакует стражника, который (в случае удачного броска) принял на грудь тяжелый чугунок. Вот и все. Так как маг будет стоять к нам спиной и для начала наверняка швырнет нечто магическое в узника, метнувшего чугунок, у нас есть все шансы его убить. Ну а второй, судя по всему, магией не владеет, поэтому с ним тоже вполне реально справиться. При удачном исполнении никто даже пикнуть не успеет.
Завершив свою постановку в роли Арха, отобрав меч у воображаемого стражника и проткнув его, я не дождался заслуженных аплодисментов и показал, что представление окончено, после чего вопросительно посмотрел на вояк. Те правильно истолковали мой взгляд и принялись обсуждать мою идею. На этот раз она имела большой успех, но Арх все-таки внес коррективы. Убивать мага будет один из его приятелей без меня. Мне же поручается прикрывать Арха в коридоре. Возражать я не стал и вернулся на свое место под окошко, а остальные принялись по-новому распределять роли. Рослому бугаю выпало метать чугунок, но это и понятно — кроме него никто бы не справился. Всем прочим были уготованы роли статистов или живого щита при неудачном раскладе, а соло будем играть мы. Однако теперь эта пьеса внушала мне куда больше уверенности, ведь у нас всех появились реальные шансы на успех. Жаль только, что остальное продвижение по этому зданию невозможно так тщательно продумать. Придется положиться лишь на профессионализм вояк, а также понадеяться на то, что у главного выхода стоят стражники, не владеющие магией.
После этого потянулось томительное ожидание. Поначалу я скучал, потом попытался подремать, чтобы к вечеру быть свежим и бодрым, прекрасно понимая, для чего побег запланирован на ужин. Если все сложится удачно, темнота сможет стать нам хорошим союзником, так как при свете солнца в степи, которую я видел из окна, не особо спрячешься. Но сон что-то не шел, а спустя пару часов бесцельное времяпрепровождение было нарушено.
В темницу нагрянули стражники, которые, судя по доносившимся до нас звукам, привели в соседнюю камеру нескольких женщин. Нам тоже досталось пополнение — грязный, заросший, неопределенного возраста мужичок в рванине. Типичный бомж, источавший неземное благоухание, от которого хотелось повеситься. Нет, я не говорю, что мои сокамерники пахли Шанелью номер пять, и не утверждаю, что сам за время, проведенное в камере, не приобрел специфический "туалетный" запашок, но этот мужик смердел так, что глаза слезились. Я удивляюсь, как вообще хозяева этого места решились его взять к себе. Ведь тюрьма всего за сутки может провонять сверху донизу!
Арх сразу указал мужичку место "у параши" и принялся его о чем-то расспрашивать, пока остальные старались отодвинуться подальше от бродяги. Новенький что-то отвечал воину, судя по всему, рассказывая о том, где его взяли, и даже не морщился от запаха отхожего угла, который в сравнении с вонью годами не мытого тела начинал казаться мне ароматом. После допроса новичка Арх поговорил с женщинами в соседней камере, сперва попытавшись докричаться до них из окна, а потом выяснив, что через дверь будет слышнее. Судя по голосам, доносившимся из коридора, их там было не меньше трех. Уж не знаю, что он у них выяснил, но после разговора воин хмурился и неосознанно сжимал кулаки.
После недолгого раздумья, Арх что-то приказал нескольким сокамерникам. Ясное дело — проводил изменения в плане, так как бросать женщин отчего-то не хотел. Это меня не волновало, так как руководил затеей именно он, и если уж решил взять в команду дополнительный и наверняка медленно бегающий балласт, то я не собирался спорить. Лишь привлек внимание воина и уточнил, в силе еще наша затея или нет, машинально отметив, что с помощью жестов начинаю изъясняться все лучше. Арх в ответ подтвердил, что мои задачи остаются прежними, и я со спокойной совестью вернулся к скуке.
Время тянулось медленно, как это всегда бывает при ожидании. Я уже не знал, чем себя занять. Успел продумать, сколько может весить кинжал на поясе у стражника, какая дистанция до мишени будет наиболее оптимальной, с учетом незнакомого лезвия, поволноваться по поводу навыков, так как уже месяца три не практиковался, и успокоиться, вспомнив старую поговорку о том, что опыт не пропьешь. А потом меня снова потревожили.
Уто-то упало мне прямо на голову, затем скатилось по рубахе и очутилось на полу. Разглядев своеобразный подарок с небес, я понял, что это всего лишь большой жук, который сейчас возился в соломе, стараясь перевернуться на брюхо. Помогая себе крыльями, насекомое все-таки достигло успеха и предстало мне во всей красе. Поглядев на жука, принявшегося исследовать новую территорию, я подставил ему руку, позволил забраться на свою ладонь и поднес поближе к глазам. Жук, очень похожий на земных майских, был ярко красным, с перламутровым оттенком хитинового панциря и причудливым желтым узором на нем, очень напоминавшим соты. Он вызывал восхищение и мог стать гордостью коллекции любого энтомолога.
От созерцания маленького чуда, ползавшего по ладони, меня отвлек возглас приятеля Арха. Того, кто должен был убивать мага. Поглядев на жесты воина, я понял, что он просит дать жучка ему. Жадным я не был и протянул к нему руку. Но дальнейшее поведение мужика очень меня удивило. Он максимально осторожно, стараясь ненароком не спугнуть насекомое, приблизил к нему свои пальцы, а затем как-то резко цапнул его, зажав, словно клещами. Кивком поблагодарив меня, он вернулся на отведенное по плану место, не выпуская жука из пальцев, а затем что-то спросил у Арха, демонстрируя ему свой трофей. Тот ответил утвердительно, с некоторым удивлением поглядев на меня. Несмотря на любопытство, я не стал требовать объяснений происшедшему, предположив, что в этом мире такие жуки очень ценятся. А вскоре стало совсем не до любопытства, потому что в коридоре послышались приглушенные голоса стражников. Приближался час "икс".
Заняв свое место, отведенное по плану, я уставился в пол и мысленно приготовился. Поначалу все шло, как по нотам. Спустя поистине бесконечную минуту лязгнул засов, и дверь открылась, впуская знакомого стражника с мечом. Оглядев нас, он ничего подозрительного не заметил, и посторонился, впуская мага. Тот прошел в камеру и поставил чугунки на пол, а я краем глаза отметил, как напрягся Арх с приятелями. Тут же к чугунку с водой поспешил бугай, который, не обратив внимания на дернувшегося мага, поднял тару и принялся пить из нее.
Признаю, это было самым слабым местом моего плана — ведь маг при возникновении угрозы запросто мог швырнуть шаровой молнией на упреждение. Но этого не произошло. Человек в сером огляделся, убедился, что никто на него нападать не собирается, и только хотел пнуть бугая, мстя за свой испуг, как тот швырнул чугунок в стражника, застывшего на пороге. Бросок вышел превосходным — эта бадья с водой, весившая не меньше пятнадцати кило, врезалась в живот стражнику и буквально вынесла того в коридор. В этот же момент к магу подскочил приятель Арха и коснулся его шеи, а сам Арх метнулся к поверженному противнику.
Но дальше в спектакле пошла какая-то отсебятина. Маг истошно завопил, как будто закалываемый кабан, а затем рухнул на пол и принялся лихорадочно дергаться. Именно этот вопль привел к тому, что я на секунду замешкался, прекрасно понимая — теперь ни о какой внезапности речь уже не идет. Такой крик только глухой не услышит. Но делать было уже нечего, надо было играть теми картами, которые попали в руки, и я бросился на помощь воину, который уже успел подхватить оброненную стражником сабельку и вонзил ее в брюхо своему противнику.
Однако когда я только начал свой бросок к двери, наперерез мне кинулся бомж, спешивший к котелку с кашей. Об него я и споткнулся, причем очень неудачно, с размаху шлепнувшись на пузо, даже не достигнув порога. Поднимаясь, я потерял несколько драгоценных мгновений, поэтому в коридор уже не выбежал. Нет, меня буквально вынесли сокамерники, всей толпой рванувшие на свободу. Бросив взгляд на труп стражника, я понял, что Арх не прихватил кинжал, а сразу побежал дальше со своими приятелями, не став дожидаться меня. Именно поэтому мне пришлось расталкивать узников, нагибаться и извлекать клинок из ножен. Неудивительно, что благодаря этому, бросившись за остальными, я оказался в хвосте толпы и понял, что весь мой гениальный (чего уж скромничать) план полетел к чертям.
Коридор действительно оказался длинным, так как камер в этой темните было много, но шириной чуть меньше трех метров, поэтому быстро пробиться сквозь группу заключенных и догнать Арха у меня не получилось. На крик "Расступись!" никто отреагировать, естественно, не пожелал, а как только наше стадо одолело половину дистанции, в конце коридора открылась дверь, из-за которой появились стражники. Не двое, как уверял меня Арх, а пятеро. Пара была с копьями, один доставал из ножен кривую саблю, а остальные являлись магами. Именно они выбросили вперед руки, с которых сорвались знакомые светящиеся шары (похоже, местные Гэндальфы никаких других приемов не знали). Они ударили в Арха и бугая, которые бежали быстрее всех, заставив их рухнуть на пол. Двое бежавших за ними узников споткнулись о тела и также растянулись на камнях.
Понимая, что только мне под силу переломить ситуацию, я взвесил в руке кинжал, размахнулся и отправил его в одного из магов, надеясь на удачу. Да, я догадывался, что она наверняка уже от меня отвернулась, но именно в этот момент эта капризная дама вдруг решила оглянуться через плечо. Иначе как еще объяснить, что клинок не задел никого из "своих" и угодил точнехонько в сердце мага? Я ведь вообще метил в голову! С недоумением на лице стражник начал оседать, но второй маг швырнул еще два светящихся шара. Первый попал в одного из приятелей Арха, пытавшегося поднять оброненную им саблю, а второй улетел "в молоко", никого не задев, и погас со вспышкой, коснувшись стены.
Да, у нас еще оставался шанс, так как заключенным оставалось пробежать всего метров десять до стражников, после чего задавить их массой, так как расклад получался — шестеро на четверых, а коридор был не таким широким, чтобы наши противники могли грамотно взаимодействовать. И даже копья, которыми так удобно было бить по головам, им бы не особо помогли. Но не сложилось. Антон, внезапно очутившийся на передовой, вдруг остановился, опасаясь еще одного близкого знакомства с магией, а остальные с чего-то проявили стадное чувство и тоже притормозили, что позволило магу без помех вырубить последнего серьезного противника — оставшегося на ногах воина.
Понимая, что здесь ловить больше нечего, я развернулся и побежал обратно, слыша за своей спиной крики. Побег не удался, и теперь моя задача была простой — выжить. А это значило — постараться не попасть под раздачу. Достигнув камеры, я обнаружил там бомжа, который, жадно чавкая, уплетал кашу из чугунка, и тело мага. Тот лежал на спине и, судя по широко раскрытым глазам и выражением муки, застывшей на лице, был мертв. На шее, рядом с сонной артерией, как раз в том месте, где его коснулся приятель Арха, я заметил впившегося в кожу красного жучка и похолодел.
Получается, маг умер от укуса этого насекомого, сейчас с аппетитом сосавшего кровь своей жертвы? А я всего несколько минут назад позволял ему ползать по своей ладони! И ведь знал же, что яркий цвет в природе чаще всего говорит об опасности, но нет — преспокойно любовался себе раскраской смертельно ядовитого жука! Теперь понятно странное поведение сокамерников. Они-то знали обо всем и с удивлением взирали на человека, игравшего со смертью. Хотя, лучше бы воин не маялся дурью, используя альтернативные методы убийства, а просто свернул магу шею. Тогда было бы тише, и нам наверняка без потерь удалось бы добраться до выхода, но возможно, здешние колдуны куда более живучи, чем кажутся…
Тут в камеру залетел еще один узник с раскрытыми от страха глазами и постарался забиться в угол. Я решил последовать его примеру и сел в другой, закрывшись руками и подумав, что наш план все равно был обречен. Наверняка количество стражей увеличилось из-за того, что здесь появились женщины, и Арху стоило решиться на побег еще вчера… В этот момент на пороге появился разъяренный маг, который посмотрел на все еще чавкающего бомжа, на нас, а затем выбросил руку в мою сторону. С его пальцев сорвался светящийся шарик, который ударил мне в бок и породил вспышку невыносимой боли, моментально погасившей сознание.
Очнувшись, я не сразу понял, где нахожусь, но потом принюхался и сообразил, что лежу на полу все той же камеры. Судя по окружающей меня темноте, рождавшей ощущение дежавю, в отключке я провалялся больше двух часов. Мое состояние после магического сюрприза было отвратительным. Все тело болело, а ребра и лицо — в особенности. Попытавшись подняться, я издал слабый стон и решил с этим повременить.
— Ник, ты как? — раздался голос во тьме.
— Прекрасно, — отозвался я, ощупывая физиономию.
Похоже, мне по ней сильно врезали, и не раз. Один глаз основательно заплыл, губы сильно разбиты, нос расквашен, но вроде бы не сломан, да и зубы на месте. Видимо, работали впопыхах, чисто для профилактики.
— И что теперь делать будем? — поинтересовался Антон после недолгого молчания.
— Спать.
— А потом?
— Ты намекаешь, что стоит предпринять еще одну попытку побега? — уточнил я. — Да ты оптимист, как я посмотрю!
Я с трудом повертел головой и обнаружил, что в камере нас всего четверо, поэтому спросил:
— Где остальные?
— В соседних камерах, — ответил Антон.
— Откуда ты знаешь?
— А меня маг не вырубал. Я сам на пол упал, поэтому меня даже не били, так, врезали пару раз в брюхо, когда что-то спрашивали, а потом бросили обратно в камеру. Вот остальным, похоже, сильно досталось. Я слышал, их долго метелили.
По тону парня было ясно, что он хвастается своей предусмотрительностью, но я не стал это комментировать. Судя по всему, магическим электрошоком наградили всех. Вероятно, от большой неожиданности — стражники банально растерялись и не знали, как лучше действовать. Ну а потом, предотвратив побег и осознав потери в своих рядах, принялись вымещать зло на бесчувственных телах. Тогда-то они поняли, что Антон лишь притворяется, и попытались допросить свидетеля. Но он языка не знал, поэтому рассказчиком был паршивейшим, да и на организатора побега не тянул, в результате чего был признан бесполезным. Остальные же вообще не могли разговаривать, так как это сложно делать без сознания. Поэтому люди в балахонах выдали всем профилактическую норму побоев, расшвыряли по камерам и удалились догладывать начальству о попытке побега.
Вспомнив кое-о-чем, я уточнил:
— Ты жука красного не видел?
Не хватало еще, чтобы это насекомое меня ночью за мягкое место укусило!
— Его эти, в балахонах, раздавили, — успокоил меня Антон.
Ну, будем надеяться, сородичи членистоногого мстить не заявятся. Кстати, теперь мне стало понятно, почему под окном никто сидеть не хотел. Подозреваю, подобные сюрпризы отнюдь не являлись редкостью, и заключенные давно осознали, что лучше находиться подальше от источника опасности. И что-то мне подсказывало, что этот красный жук — не единственный вид ядовитых насекомых, распространенных в данной местности.
— Так как теперь будем отсюда выбираться?
Парень никак не желал угомониться. И чего только пристал? Ясно же, как божий день, что после этого случая с узников глаз не спустят, чтобы избежать повторения. И распихали нас по разным камерам явно неспроста. Видимо, раньше стражникам было лень носить еду в несколько комнат, поэтому они собрали заключенных в одной, но теперь вспомнили про инструкции и сделали все по уму. Так что нам остается только лапу сосать. Второго шанса не предвидится.
— Ник, чего молчишь?
— Я уже сплю и тебе советую. А если так хочешь отсюда выбраться, то попробуй использовать отверстие в углу камеры. Вдруг получится.
Я повернулся на бок, чувствуя, как ребра отзываются ноющей болью. Однако дышать мне удавалось вполне нормально, что означало — переломов нет. Антон не поленился подойти к отхожему углу, но потом все же сообразил, что я его наколол, и мрачно выругался. Я же отчего-то вспомнил, что сегодня впервые в жизни убил человека. Осознанно и без колебаний. И что же я после этого чувствую? Да почти ничего, кроме легкого удовлетворения — все-таки одним гадом меньше стало.
Это было слегка странно, так как даже в книге про орков главный герой пару страниц размышлял над ценностью человеческой жизни, но меня сейчас на раскаяние и сожаление по поводу содеянного нисколько не тянуло. Уж не знаю, что на это повлияло больше — мое воспитание или же просмотренные шедевры западного синематографа, но осознание факта совершенного убийства не произвело на меня никакого ошеломляющего эффекта. Наоборот, я даже пожалел, что кинжал был только один, однако в маньяки себя записывать не спешил. Ведь, если разобраться, вышеназванные личности от лишения жизни своих жертв получают удовольствие, а я рассматривал это действие как средство достижения цели, поэтому только порадовался, что у меня крепкая психика.
И с этой мыслью незаметно нырнул в сон, который больше напоминал липкий кошмар, в который два дня назад отчего-то превратилась окружающая меня реальность.