…Одним словом, я не люблю сюрпризы. Зато они меня обожают.
Макс Фрай, «Болтливый мертвец»
Мариэль обмакнула перо в чернила и занесла его над чистым листом новой тетради, по толщине равной книге.
Начать стоило с основной магии, прозванной за свою практическую ценность бытовой — и девушка на желтоватом листе вывела слово «бытовая». По ним в столбик записала всё, что успела заметить за слугами: разжечь камин, нагреть воду, стряхнуть пыль с одежды, убрать пятна — немало, на самом деле. Но главное свойство бытовой магии состояло в её кратковременности, то есть магические проявления были похожи на вспышки. Зажёг огонь — и жди полчаса или около того, пока искра снова не появится.
Возможно, слуги умели делать и другое. Например, когда Жанетта прикладывала свою ладошку к руке хозяйке, чувствовалось лёгкое тепло, и раздражение пропадало. Была ли это ментальная магия, Мариэль не знала, но красноречиво говорил за себя тот факт, что расторопная брюнетка продержалась у капризной девицы целых два года, тогда как до неё сменилось несколько наёмниц.
Бытовая магия просыпалась у люмерийцев по-разному, чаще лет в десять, бывали случаи, что и в шесть лет, как у Жанетты. Эта простейшая магия подчинялась и у простолюдинам (иногда), и знатным (всегда). В группу знатных семей входили потомки первых основателей Люмерии, принявших древнюю магию в свою кровь.
По словам Жанетты, много веков назад Основатели владели всеми дарами Белой Владычицы, это потом, когда кровь была разбавлена иноземной, в одних семьях начали рождались только стихийники, в других — менталисты. По этой причине, например, королевский род старался составлять брачные союзы таким образом, чтобы самая мощная магия, способная изменять пространство и время, не распылялась.
В семьях аристократов предусмотрительно уже для двухгодовалых малышей нанимали слуг, готовых наблюдать за способностями и в случае чего обучить, правильно направить магию. Бытовая, основная маг-сила, не всегда означала появление сильной магии, например, огня, воды или ментальной.
Лумерами считались представители всех социальных слоёв, в которых магия проявлялась спонтанно: крестьяне, зажиточные жители, сумевшие заработать на безбедное существование, и бывшие знатные семьи, маг-силы в которых выродились либо потеряли свой блеск.
Лумеры могли получать должности при королевском дворе, до определённого уровня. Однако отсутствие полноценной маг-силы лишало их надежды на славу рода. Например, лумеры не наследовали родовые замки, не имели право использовать семейный герб, в который вплетались символы Старших Основателей рода. Двоюродный брат г-жи Иларии был лумером, жил в Лапеше, далеко на юге Люмерии, и крайне редко приезжал в гости, занятый лумерским бизнесом. Поэтому-то г-жа Илария готова была на всё, лишь бы сохранить честь и состояние семьи.
Честь… Мариэль вздохнула. Ещё полчаса назад это слово ничего не стоило.
Повод для срочного возвращения домой оказался до обидного неинтересным. Портниха, которая в данный момент находилась у Делоне, прислала матушке сообщение: она сможет выделить немного времени также для де Венеттов. Мариэль с облегчением выдохнула и повторила слова, сказанные недавно Жанетте, о своём намерении надеть прошлогоднее платье, не засвеченное на публике, чтобы не создавать дополнительного беспокойства для матушки.
Несколько минут слезливого умиления, восторга от проявленной заботы и бережливости Мариэль — прошлогоднее платье всё-таки принесли. Мариэль примерила его и осталась довольной. Могла ли о таком мечтать обычная московская девчонка, идущая на выпускной бал, и даже невеста, любительница пышных юбок а ля принцесса? Единственное, что нуждалось в переделке, это тесноватый лиф. За год тело Мариэль заметно набрало женственные формы.
— О, моя девочка стала настоящей взрослой сиррой! — вгоняя в краску намёком, Илария всплеснула руками. Нана и Жанетта поддержали мнение госпожи своими светлыми улыбками.
На этом самый «злободневный» вопрос был почти решён: осталось дождаться портниху, чтобы оформить быстрый заказ и подобрать маску к платью.
— Маску? — Мариэль переглянулась с Жанеттой: служанка ничего не говорила про это.
Илария загадочно улыбнулась:
— В этом году де Трасси решили присоединиться к столичной моде на зимний маскарад. Это будет весело!
«Путаница точно будет весёлая: все дамы в белом, в масках…» — Мариэль готова была закатить глаза, но Нана опередила её в скепсисе:
— Это будет ночь бесстыдства, юная сирра, — насмешливо сказала сухопарая служанка и перевела взгляд с озадаченной Мариэль на Жанетту, расплывшуюся в мечтательной улыбке. — И не вам, милочка, мечтать об этом, если только вы не решили воспользоваться отсутствием хозяев!
Жанетта вспыхнула и, гордо задрав голову, попросила разрешить ей сходить за коробкой, в которой хранились старые маски. Илария засмеялась, кивнула, а затем протянула руку Мариэль:
— Присядь, милая!.. Прости меня сердечно, я забыла про твоё состояние! Что ж, думаю, настало время поговорить нам как мать с дочерью.
Девушка повиновалась, не показывая виду, что от волнения скрутило живот: неужели матушка будет рассказывать то, чему Мариэль просветилась недавно благодаря дневнику? Однако мысли матушки были, по счастью, целомудренней:
— Послушай, милая! Этот год был благодатным для нашей семьи. Тебе скоро исполнится девятнадцать, и дар твой проснулся, благодарение Владычице! В этом году ты поступишь в Академию, проучишься там три года, потом — два практики. Это время, поверь, милая, пролетит очень быстро. И лучше будет, если к окончанию практики у тебя на примете кто-то будет, — Илария поцеловала покрывшуюся красными пятнами дочь, обняла и прижала к себе. — Ты выберешь супруга себе сама, твоя магия это сделает за тебя. Ты меня слышишь?
— Да, матушка, — тихо ответила Мариэль, больше думая о желудочных спазмах, чем о радостной перспективе выйти замуж через пять лет. Она в прямом смысле без году неделя в Люмерии, а ей уже про мужа намекают!
Женщина взяла дочь за обе руки:
— Когда-то мысль о замужестве точно так же, как и тебя, привела в ужас. Ты не поверишь, но я проплакала всю ночь! А потом был мой первый бал-маскарад. Мы поцеловались с твоим отцом, не зная друг друга, и наши магии согрели нас. Когда ты встретишь того, кто тебе понравится, — Илария подняла руку Мариэль к её груди, чуть выше сердца, — вот здесь ты почувствуешь тепло и свет… И тогда вы сможете снять маски, чтобы познакомиться, а потом, однажды, познаете друг друга.
Такое же тепло, какое она чувствовала от поцелуев Армана? И желание взлететь — это можно считать светом? А что чувствовал он? То же самое? Или представлял себе свою девушку — Люсиль?
Нана, наблюдавшая за разговором, налила в два прозрачных кубка воды и поднесла один девушке:
— Выпейте, на вас лица нет. И вам, госпожа, это из Волчьего логова.
Матушка помолилась и благоговейно выпила предложенную воду до последней капли. А Мариэль, стоило смочить пересохшее горло, как — ничего удивительного, — упоминание водопада в очередной раз вернуло к воспоминаниям о молодом человеке, живущем неподалёку. Навалилась слабость: тело вспомнило прикосновения и поощрительные слова «умница», «хорошо»… Илария направила руку дочери с бокалом к поджатым губам:
— Глотни, доченька, в самом деле, на тебе нет лица. Что тебя расстроило?
Мариэль залпом выпила воду, Нане пришлось силой забирать из судорожно сжатых пальцев девушки пустой кубок.
— Мне … придётся… целоваться со всеми … на балу? И… и Люсиль тоже будет? — обречённо спросила Мариэль.
Женщины переглянулись и засмеялись.
— Глупышка, нет, конечно! — Илария сделала жест вошедшей Жанетте поставить коробку на столик перед софой. — Сначала твоё сердце и твоя магия выберет понравившегося… Не исключено, что их будет двое, трое… Но никто, милая, тебя не осудит, ведь ты будешь в маске… А Люсиль… Милая, вы прекрасно проводили время в детстве: ты, Антуан, Люсиль и Арман — вы выросли на глазах друг у друга. И, конечно же, я знаю про ваши детские влюблённости, — серьги в ушах матушки качнулись в такт движению головы.
Женщина ласково смотрела на дочь, сделала паузу, погладила бледное лицо Мариэль и продолжила:
— Я знаю, что Антуан без ума от Люсиль, а тебе нравится Арман… И пусть Арман и Люсиль когда-то клялись друг другу, это не имеет значения сейчас, когда вы повзрослели. Детство ваше кончилось, милая. У вас не было выбора, а теперь будет. И очень большой, не сомневайся. Пусть детство останется детством, нужно с ним попрощаться. Сейчас в это сложно поверить, но потом… — Илария отвлеклась на коробку, запустила в её недра руку и вытащила первую попавшуюся маску. Приложив к лицу, повернулась к дочери. — О, это моя любимая! Хороша? Узнать можно?
— Вообще-то да, — призналась в отчаянии Мариэль. — Если мне придётся идти на это бал, то… нет ли чего-нибудь… э-э-э… более закрытого? Какого-нибудь шлема…
Илария озадаченно покрутила в руках аксессуар:
— Хм, а мне казалось… — она вздохнула и вернула маску в коробку. — Подождём портниху, у неё могут быть варианты получше… О, Владычица! Мариэль, да что с тобой такое?!
Девушка была близка к обмороку. Жанетта предположила, что юная сирра от недосыпа плохо себя почувствовала. Этот аргумент показался убедительным, и Мариэль отправили в спальню восстанавливаться к приезду портнихи.
По дороге, видя как Мариэль еле ноги переставляет, словно идущий на казнь, поспешила успокоить:
— Клянусь светом Владычицы, не всё так страшно, как вам кажется. Вы можете вообще ни с кем не целоваться. И никто этого не узнает. А матушке скажете, что никто не понравился — делов-то. Поверьте, эти развлечения больше для старых дев, которые никак не могут выйти замуж, а у вас всё впереди… О! Как я рада, что вы повеселели!
Повеселеешь тут… Она не знает ничего о Люмерии, кроме того, что ей успела рассказать Жанетта прошлой ночью. Она не помнит ни одного урока из тех, которые были преподаны в течение восьми лет домашним учителем. Она даже не знает, как танцевать, а ведь это придется делать через неделю! Какое могло быть веселье и сон?
Поэтому-то вместо отдыха, как рекомендовала матушка, Мариэль решила систематизировать имеющиеся знания хотя бы о магии, ведь она была основой основ жизни в Люмерии. Это помогло бы Мариэль разобраться в себе — дело первостепенной важности.
Итак, с бытовой магией всё было относительно понятно. Напротив столбца «бытовая магия» Мариэль написала абсолютную противоположность — «Пространственники». К ним относились портальщики, инквизиторы и… всё. Имелись ли путешественники во времени, Жанетта не стала утверждать, когда рассказывала о магической иерархии. Как бы то ни было, сюда можно было смело вписать Люсиль, получившую свой древний дар под королевским Ирминсулем раньше всех. В придачу к умению перестраивать пространство и, конечно же, к бытовой магии, у неё был ещё один дар, Мариэль пока не поняла, какой.
Некромантом златовласка не могла быть, лекаркой — вряд ли, потому что морщилась от анатомических подробностей, которые любил добавлять Антуан в свои байки. Может быть, дар предвидения? О матери Люсиль тоже пока не было информации. Ну да бог с ними, что есть у Люсиль — то есть.
Мариэль дописала к ментальной магии её разновидности и перешла к стихийникам. Под группой вывела: «вода», «земля», «воздух», «металл», «огонь» и «природники» — друиды. Самая широкая группа способностей, и это было естественно для мира, ориентирующегося на гармонию. Антуану покорился металл, чем братец гордился, называя свою способность «мужской, настоящей». Арман унаследовал от матери власть над водой. Как он легко создавал птицу из снега, поднял стену изо льда! Это вызывало восхищение и лёгкую зависть. А ещё вода, которая была во всех людях, позволяла ему угадывать настроение и чувства…
«Хороший мальчик», — вспомнились слова Голоса. «Вы были детьми, и детство кончилось, вы повзрослели», — матушка была права. Хочешь, не хочешь — обратишь внимание на того, кто постоянно рядом. Для бывшей Маши Венедиктовой Арман вообще стал первым парнем, с которым можно было нормально поговорить.
Мариэль закрыла тетрадь, отодвинула её от себя. Конспект был написан, но ясности не появилось. Что бы она ни делала — все мысли, так или иначе, возвращались к одному человеку.
В самом деле, может, стоит выспаться? Сознание плывёт и хочется плакать, наверное, от свалившихся на голову последних событий и новостей. Хорошо, что инквизиторы ничего не обнаружили. Ведь если бы нашли, то весь замок бы стоял на ушах… Жанетта сказала, что прибывшие инквизиторы ещё не уехали и, возможно, останутся до завтра, чтобы проверить весь магический фон. Это значило, что условие Вестнику придётся озвучить только завтрашней ночью, если не получится выехать на ещё одну прогулку. Под предлогом выгулять матушкину лошадь, например.
Девушка вздохнула: на конспект ушло полчаса, не меньше. Портниха могла приехать с минуты на минуту. Если сирра Делоне отпустила Армана после того, как…
Господи, это невыносимо! Почем постоянно он и только он в её голове?
Желая отвлечь себя от ненужных мыслей, Мариэль подошла к зеркалу. Сегодня она стала полноправной хозяйкой своему телу, но так и не приняла его, отнеслась к этому подарку как к естественному. А что видели те, кто прощал Мариэль её капризы, выходки? Тот, кто любил её или ненавидел?
Природа когда-то поцеловала г-жу Иларию и передала большую часть её генов дочери, такой же брюнетке с густой копной вьющихся послушных волос и карими глазами. Разве что светлые вкрапления в матушкиных глазах делали их похожими на густой отвар душистых трав, за эту сладость полюбил их в своё время г-н Рафэль. В то время как глаза Мариэль казались более тёмными, напоминавшими гречишный мёд, он делал взгляд умным и пристальным. Был ли этот взгляд от прежней Мариэль или новой, сказать с уверенностью сейчас невозможно было.
А вот чётко очерченные яркие губы точно приковывали к себе взгляд. Тонкая верхняя губа со слегка резкой аркой купидона в минуты удивления приподнималась над нижней пухлой нежной губой, показывая два белоснежных резца и как бы приглашая прикоснуться к ним. Хотел ли того Арман, обнимая её, поддался ли он магии арки купидона или действовал хладнокровно, может даже представлял Люсиль?
Мариэль застонала от бессилия перед воспоминаниями. Она упёрлась ладонями в отражающую поверхность и склонила голову, прикрывая глаза. «Детские забавы», которых у неё не было… И никого такого же милого, чьё лицо бы находилось рядом, чьё дыхание бы грело шею, там, где таяла боль и рождалось ощущение безмятежности. Если бы можно было без стеснения смотреть в его глаза, погладить щеку…
От этих мыслей по телу прошла приятная волна мурашек, промчавшихся от макушки к животу и защекотавших изнутри где-то на уровне сердца, как будто они не могли выбраться наружу. Грудь сдавило, не пуская вздох в лёгкие. Мариэль сделала судорожный глоток воздуха — и вместо шёпота в комнате прозвучал бархат мужского голоса:
— Проклятье!
Она отшатнулась от зеркала, озираясь.
— Кто здесь? — спросила и поняла: это она говорит чужим… нет, очень знакомым голосом.
Как страшно было снова повернуться к зеркалу!
Там отражался Арман в женском платье Мариэль. Она машинально подняла руку, проверяя, не фантом ли это в зеркале, провела по короткой стрижке с торчащей прядью на макушке. Поправила чёлку, упавшую на ресницы, чтобы убедиться: ей не показалось, она снова превратилась в того, о ком думала. Осеннего ли неба эти глаза? И поймала себя на мысли, что вид Армана в платье забавен, однако смеяться не хотелось. Хотелось другого… В плечах и груди платье нещадно давило, лишая полноценного вдоха: широкая грудная клетка молодого человека не помещалась в женский корсет. Снять его не получится, а без воздуха можно потерять сознание… Только подумала, как стало легче дышать и чёрный локон у виска начал удлиняться, меняя цвет с чёрного на коричневый.
— Пожалуйста! — взмолилась она, обращаясь к живому локону, и Арман в отражении синхронно попросил о том же. Локон укоротился, не нарушая теперь желанного образа. Она прислонила ладони к стеклу, крепкие, с тонкими вздувшимися венками, с длинными пальцами — верно, так она запомнила руки Армана. Что, если не смотреть ниже шеи и представить, будто Мариэль и Арман стоят по разные стороны стекла?.. Бесстыдная фантазия! Так унизительно и так сладко!..
Серые глаза жадно смотрели на неё, с губ сорвалось желанное: «Мари!» — и губы сами собой потянулись к стеклу, коснулись плоской поверхности — замерли. Один долгий взгляд глаза в глаза, и ресницы опустились. Мужской шёпот, напоминающий отдалённый гром:
— Не уходи, прошу… Ещё немного, совсем чуть-чуть… — грозовую тучу затянула прозрачная пелена, отражение расплылось на одно долгое мгновение, а затем прояснилось. По стеклу, разделяющему Армана и его двойника, ползла дождевая капля. — Я сошла с ума!
Невольно сказанная в женском роде фраза отрезвила, Арман отодвинулся от стекла, прощально оставив одну руку. Мариэль закрыла глаза: «Сейчас ты исчезнешь… Прощай!»
Отражение девушки с отчаянным взглядом, облокотившейся одной рукой о стеклянную стену, стояло бы долго, если бы в дверь не постучали. Створки аккуратно распахнулись, впуская Жанетту.
— Госпожа, прибы… — и она осеклась, наткнувшись на невидящий взгляд.
Мариэль вяло дошла до края кровати и присела, нащупав рукой мягкую поверхность. Служанка бросилась вперёд, но Мариэль подняла невысоко ладонь, останавливая её:
— Я только что превратилась в мужчину, — медленно и устало сказала. Так было проще добиться возможность отдохнуть, чем слушать причитания.
Жанетта ахнула и опустилась на колени перед госпожой, взяла её за руки:
— Покажите, а?
Мариэль слабо улыбнулась, покачав головой: эта помощница неисправима, лучше своей хозяйки управляется магией, но жаждет чуда, как никогда.
— Ладно, — облизнула пересохшие губы, закрыла глаза. Только не Арман! Пусть это будет братец Антуан.
Восхищённый вздох, прозвучавший у ног, доказал, что всё получилось. Открыла глаза.
— О! У сира Антуана глаза немного другого оттенка, — Жанетта с жадным любопытством разглядывала господина в женском платье и прыснула в ладошку. — Сирра Антуания! Ой, а вы только голову можете менять?
Мариэль взглянула на свои собственные руки с розовыми тонкими пальцами. Почему с Арманом получилось, а с братом нет? Ответ нашёлся быстро:
— Я не знаю, как выглядят его руки. Боюсь, и всё остальное тоже.
— О, вот оно что! — озадачилась Жанетта ненадолго, сдвинув брови, пара мыслей, и на лице прежняя мечтательность. — Не переживайте, госпожа! Завтра вам представится возможность рассмотреть господина Антуана. И не только его. Мужское тело как учебный инструмент будет в вашем распоряжении.
Жанетта поднялась и попереминалась с ноги на ногу, истрактовав вопросительный взгляд госпожи по-своему:
— Не целиком, конечно, — и многозначительно посмотрела вниз, — но многое вы увидите во всей красоте.
— Жанетта! — давясь неопределёнными чувствами, кашлянула Мариэль, — ты о чём?..
Служанка ахнула стыдливо и прикрыла на секунду рот ладошкой:
— Ой, я … это… думала… Простите! Завтра комбат-де-бу, и я про то, что вы сможете…
Мариэль поднялась и отмахнулась:
— Хватит! Я поняла. Пошли уже к портнихе. Я придумала маску, которую закажу.
Бросила мельком взгляд на зеркало, на котором осталось, но не было различимо отсюда, одно пятнышко после разгорячённого дыхания. Надо будет потом его оттереть, чтобы Жанетта не заметила.