Ижевск встретил меня не по-осеннему холодной погодой. Пока я шагал от аэродрома к заводу, мелкая снежная крошка буквально исполосовала мне лицо. Но еще на полдороге я увидел что-то, в местный пейзаж явно не вписывающееся.
- Что это? Откуда? - спросил я случайного прохожего.
- Это-то? Это бурильная установка, артезианскую скважину бурить собирались. Но война вот, бурильщиков всех призвали, они сейчас в военкомате сидят. А установка тут осталась.
Я немедленно повернул к военкомату.
- А чё? - военком сделал совершенно невинную физиономию. - У меня приказ: призвать возраста. Вот я и призвал. С завода-то я призывать никого не могу, бронь у них. А у меня - план, между прочим!
Я достал сталинскую бумажку, и, суя ее в нос зарвавшемуся военкому, попросил:
- Бурильщиков - ко мне.
Военком оказался мужиком хорошим, просто он за свое дело болел. Но раз надо - бурильщики были доставлены к мне буквально через пять минут.
- Мужики, на шестьсот восемьдесят метров пятнадцать сантиметров ваша установка пробурить сможет?
- Да хоть на шестьсот восемьдесят один! Только вот, сам понимаешь, сама она бурить не умеет.
- Ну и я об том же. Я вас забираю, а вы мне пробурите скважину, где скажу, за неделю. Пробурите за неделю?
- Не-е, за неделю только метров триста дадим. А семьсот - это месяц бурить надо, не меньше!
- Мужики, война же на дворе!
- Спасибо, нам уже сообщили. Но это только синус в военное время может достигать четырех, а буровая - она какая есть. Простаивать зря конечно не станем, но и бурить быстрее чем можно - нельзя. Сломаем установку, тогда вообще бурить нечем будет.
- Ладно, ваша взяла. Собирайтесь, поехали.
Бригада разобрала вышку очень споро. К вечеру ее уже грузили на платформы. На станции народ оказался вполне понимающий, ксиву свою мне светить не потребовалось. Железнодорожники даже выделили мне специальный паровоз с двумя сменами машинистов, и уже к полудню следующего дня, как мне сообщили, все оборудование было перегружено в Уфе с железнодорожных платформ на баржу на Белой. Смешной буксирчик перетащил баржу в нужное мне место, и на третий день с полудня началось сверление скважины. Буровики на буровой трудились не покладая рук, но скважина явно была трудной. Впрочем, когда я на следующий день прибыл на буровую, скважина была уже готова и давала нефть. Не желая больше простаивать без пользы, я отправился обратно в Уфу и, снова применив волшебный документ, подпряг местную промышленность на изготовление нужного мне оборудования. Так что к концу недели мне уже сделали "чеченский самовар", производящий по три тонны бензина в сутки. Я распорядился сверлить новые скважины, велел построить еще сотню перегонных установок и озаботиться доставкой бензина к железной дороге. И отправился обратно в Ижевск.
Народ в Ижевске встретил меня без особого энтузиазма. Но выписанная Сталиным бумажка и тут оказала свое магическое действие: мне сообщили, что к концу августа уже заработает роторно-конвейерная линия по производству двухсот миллионов промежуточных патронов в месяц, а с конвейера завода пойдут вполне рабочие АКМы по десять тысяч штук в сутки. И по тысяче РПК.
Затем я отправился в Челябинск. Ох, прав был товарищ Сталин, за заводчанами этими глаз да глаз нужен! Они за прошедший месяц не сделали ничего из указанного им. К счастью, в моем присутствии они немедленно поставили двигатель поперек танка и на башню водрузили башенку. Сразу видно, что командирская, а зубцы, как мне объяснили, нужны для того чтобы за ними командир прятаться мог. Пушку тоже рассверлили, даже с запасом. Правда дульный тормоз был похож на консервную банку, но держался крепко. А дырку в нем я лично штангелем измерил: получилось даже не 85, а целых 89 миллиметров. Хоть на миллиметр, но больше чем у ихнего ахтахта!
В Москву я вернулся проездом через Ижевск, где захватил себе один из новеньких "Калашей". Переночевав, я поехал на фронт.
Однако, подъезжая к фронту, я неожиданно увидел, что идущая впереди колонна пехоты как-то вдруг резко свернула с дороги на въезде в какой-то поселок и дружно попрыгала в придорожные канавы. А впереди раздался какой-то звук, напоминающий звук стрельбы из пулемета.
Я вышел из машины и спросил:
- Какого хрена?
- Да танк там немецкий застрял, на выезде из деревни. Ехать не может, но из пулемета лупит мама не горюй. А у нас кроме винтовок и нет ничего, вот противотанкистов вызвали уже, ждем когда подъедут.
Я осторожно выглянул из-за сарая.
- Да разве это танк? Это же вообще Pz-2! Его и из винтовки прошить - раз плюнуть! С этими словами я вышел на дорогу и влепил в эту танкетку очередь из автомата.
Но то ли танк оказался бракованный и пробиваться не стал, то ли немецкий фашист в танке из последних сил постарался - не знаю. Но очередью из танкового пулемета меня почти что разрезало пополам.