- Слушай, я понимаю, что подвел тебя. За последние дни все немного спуталось, правда?
- Очень. Дракон голодный. А это очень плохо.
- Ты уж меня извини. Мне еще предстоит дьявольская головомойка от Кузо.
- И совершенно справедливо, - раздался знакомый невеселый голос из коридора.
Из-за угла высунулась голова Кузо.
- Я бы хотел поговорить с вами, драконир Релкин. Вы знаете, где расположен мой кабинет.
- Да, командор Кузо.
Кузо удалился. Весь ужас Релкина вырвался наружу, сумасшедшим танцем, которым руководили его злейшие враги. Релкин вздохнул. Старые Боги никогда не делают его жизнь слишком простой.
- Итак, ты поговорил с женщиной на крыше, - виверн был все еще зол.
- Именно. И у меня получилось. Она решила не бросаться с крыши.
- А потом ты оплодотворил ее яйца?
- Да нет же! Она была пожилой леди.
Релкин не хотел, чтобы дракон даже думал о нем такие глупости. Неужели он действительно бабник? Ему так не казалось. Как ни крути, а все было как раз наоборот.
- И это тебя остановило? Раньше тебя ничто не останавливало.
- Ну давай, пинай лежачего, может, это и поможет.
- Ба! Этот дракон голодный!
- Да, правильно. Минуточку.
Релкин вышел в галерею и прикатил огромный фарфоровый чан с едой. Затем он пошел на встречу с Кузо, которая не обещала быть слишком простой, что на самом деле и случилось. Теперь его судьба зависела от той леди, из дома на Фолуранском холме. Кузо хотел получить подтверждение этой истории. Если получит, то данное приключение останется без последствий.
Драконир побрел обратно в стойло. Дракон отправился на утренние упражнения, поднимать полутонные тяжести. У Релкина была всего минута передышки, прежде чем начали собираться ребята-дракониры, которые тут же начали подшучивать над ним.
- И какова же она была из себя? - поинтересовался Свейн, никогда не отличавшийся тонкостью в обращении.
- Ей было около семидесяти, у нее все волосы седые, как снег, если уж тебя это действительно так интересует. Я там остался только потому, что уснул, как только сел. Сам понимаешь, мы вчера, черт подери, работали весь день. Я выдохся, как костер. Проснулся только сегодня утром.
- Это где?
- На Фолуранском холме.
Релкин снова рассказал свою историю, ничего не прибавляя от себя, как бы плаксиво она ни выглядела.
- Правдоподобная история, - проворчал Свейн. - Ты просто не хочешь, чтобы мы узнали, что же случилось на самом деле.
- Брось, ты думаешь, я изменяю Эйлсе? Ты же меня хорошо знаешь, Свейн.
- Драконы тоже кое-что о тебе знают. Должно быть, от Хвостолома.
- Великолепно! И ты веришь драконьим сплетням? Сам же прекрасно знаешь, что этим сплетням грош цена.
- Кончай, Релкин. Все тебя знают. Ты всегда аккуратен: и сам чистенький и одежонка в порядке.
- Было то, что я тебе продолжаю вдалбливать: я просто отговорил эту леди прыгать с крыши. Они собирались дать мне что-нибудь выпить и закусить. А я отключился, как только сел.
Как только стало ясно, что им из него больше ничего не вытянуть, парни отстали и перешли к звучащей на всех углах теме чумы.
Ночные новости были сенсационными. Ни одного случая за шесть часов.., несколько случаев утром и потом опять ничего.
Похоже, ведьмы оказались правы. Кампания против блох шла успешно.
- Джак вернулся, - сказал Свейн. - Ну, и что там, в лесу Затерявшегося оленя?
- Все еще продолжают копать. Я слышал, что уже похоронено десять тысяч.
- Храни нас Рука, - пробормотал кто-то.
- А я вот что вам скажу, - вмешался Мануэль. - В Драконьем доме не осталось ни одной живой блохи.
- Хэй, да и в городе-то их теперь не намного больше осталось, воскликнул Курф.
- Могу поклясться, что есть. Такое добро всегда можно найти, проворчал Энди.
- Но чума-то прекратилась...
Разговор перекрыл голос Кузо, зовущего ребят на построение.
Начиналась работа.
Со стонами и ворчаньем они побрели строиться.
Оставшаяся часть дня прошла в основном так же, как и предыдущий день. Они работали в нижнем городе: уничтожали крыс, окуривали дома. Когда они уже не могли продолжать, их отправили присматривать за драконами, а затем спать.
Так продолжалось еще три дня, и за это время не было ни одного случая чумы. Все кончилось.
Черная чума была остановлена в Марнери на полном ходу, но при этом умерли тринадцать тысяч сто пятьдесят пять человек; большинство из них было похоронено в общих погребальных ямах в лесу Затерявшегося оленя. Заразились еще девять тысяч четыреста шесть человек, но эти выжили, хотя многие из них умерли в течение следующего года-двух.
После городской церемонии в лесу Затерявшегося оленя был заложен монумент в память о погибших. Еще один был заложен в ряду памятников на парадной площади перед Сторожевой башней.
На нем должны были быть выгравированы имена тех, кто погиб в борьбе с чумой. Среди этих имен должен был значиться и Эфин из дома Дебун.
А жизнь продолжалась. Все дома на Рыбном холме снесли, и городские проектировщики начали осуществлять свою давнюю мечту: расчистить все трущобы и проложить новые торговые улицы, что позволило бы расширить торговые площади Широкой и Башенной улиц.