— Тогда получается, что лидомцы фактически сосуществовали с хомо сапиенс в течение некоторого времени!
— Конечно. Их могли бы обнаружить только с воздуха. Когда появилось А-поле, эта проблема была снята.
— Как же выглядит Лидом сверху?
— Мне говорили, — сообщил Филос, — что сверху сфера выглядит, как горы.
— Филос, все лидомцы очень похожи друг на друга. Вы что, все — одна семья?
— И да и нет. Вначале лидомцев было двое, и они не состояли в родстве. Все остальные произошли от них.
На мгновение Чарли задумался, а затем отказался от пришедшего ему на ум вопроса. Вместо этого он поинтересовался:
— Может ли кто-нибудь покинуть Лидом?
— Никто просто не захочет, не правда ли?
— Но — могут ли они?
— Думаю, да, — тон Филоса стал несколько раздраженным, но Чарли все же продолжил: — Как долго существует Лидом?
— Отвечу и на это, но не сейчас.
Несколько уязвленный, Чарли некоторое время хранил молчание. Потом он спросил:
— Есть ли еще такие поселения лидомцев, как это?
— Нет. Ответы Филоса становились все лаконичнее.
— И что, снаружи никого нет?
— Полагаем, никого.
— Полагаете? Значит, не знаете?
Поскольку Филос не реагировал, Чарли зада вопрос в лоб:
— Действительно ли хомо сапиенс вымер?
— Совершенно точно, — безапелляционно завил Филос, и Чарли пришлось довольствоваться этим.
Они приблизились к краю долины и начали взбираться на отроги. Идти стало труднее, но Филос стал торопиться, как будто что-то его подгоняло. Чарли подметил, что его спутник внимательно осматривает скалы вокруг и периодически оглядывается на видневшиеся вдали громады зданий Первых блоков.
— Ты ищешь что-то?
— Ищу, где бы посидеть, — пояснил Филос. Они пробрались между огромными валунами и наконец пришли к крутому обрыву, сложенному частично скалами, а частично осыпью. Здесь Филос осмотрелся, оглянулся еще раз на блоки — отсюда их видно не было — и странно севшим голосом произнес: Присядем.
Чарли понял, что Филос уже давно к чему-то готовился, что его ждет какая-то неожиданность. Он нашел подходящий плоский валун и устроился на нем.
— Вот здесь… здесь я… потерял моего друга, моего Фрура, проговорил Филос.
Вспомнив данное Називу обещание не выдавать его, Чарли придал лицу сочувствующее выражение и промолчал.
— Это случилось давно, начал Филос. — Я получил задание по истории. Идея заключалась в том, чтобы изучить, что произойдет, если один из нас всерьез займется ее изучением, будет ли это столь опасно, как боялись некоторые люди, в том числе работавшие с нами в Первой пещере. Они были совершенно уверены, что мы должны прервать все связи с хомо сапиенс, который уже натворил много бед на Земле, и не пытаться превзойти его ни в чем, даже не желая того. Для этого пришлось отказаться от его искусства, литературы и многого хорошего. Одновременно эти люди не желали отрицать достижений хомо сапиенс в сфере чистой науки — ты сам упоминал об астрономии — и в некоторых отраслях знаний. Как ты понимаешь, иногда выгодно знать ошибки, чтобы можно было их избежать. Это не только экономия сил; в моральном плане эти ошибки можно даже использовать на благо. Итак… вначале надо попробовать на собаке, — рассмеялся он горьким смехом.
В изучении Лидома и хомо сапиенс я добрался почти до того же, что и ты, хотя и разобрался во всем более подробно. Фрур и я поженились лишь недавно, и мне пришлось много времени проводить одному. Мне подумалось, что будет неплохо, если Фрур и я погуляем, спокойно побеседуем. Мы оба были беременны… Здесь мы и присели отдохнуть, когда… когда, — тут Филос не смог продолжить свой рассказ, и ему пришлось сделать паузу, чтобы придти в себя. — Земля разверзлась, иного слова я подобрать не могу. Фрур исчез в провале… упал вниз. Я прыгнул за ним.
— Прости, — только и мог сказать Чарли.
Через четыре дня меня откопали. Фрура так и не нашли. Я потерял обоих своих детей. Думаю, что единственных и последних.
— Но, конечно же, ты мог бы снова…
Филос только отмахнулся. — Конечно я мог бы, — грустно передразнил он Чарли и уже серьезно продолжил: — Ты мне нравишься, Чарли Джонс, и я доверяю тебе. Хочу показать, почему я не смогу жениться. Ты должен обещать мне держать все в абсолютном секрете.
— Даю слово.
Филос долго смотрел на него, а затем сложил руки ладонями вместе. Тут же появилось зеркальное поле. Он положил на землю кольцо — а поле все еще удерживалось — отступил на ярд назад и резко нажал на выступавший край скалы. Плоский камень повернулся, открыв темную дыру туннеля. Зеркало совершенно гладкое и без рамы — отражало лишь камень и скрывало большой валун и отверстие в скале, если бы кто-нибудь из Первых блоков приблизился к скале. Филос вошел в дыру, жестом позвал Чарли и скрылся из виду.
Ошеломленный, Чарли последовал за ним.
Когда в гостиной собираются тридцать человек, то немного тесновато, но атмосфера дружеская и неформальная, поэтому некоторые не стесняются располагаться на полу. Проповедник вызывает всеобщие симпатии. — Он хороший человек во всех смыслах, — думает Герб. Можно поспорить, что когда преподобный Билл Флестер был капелланом в армии, то его любили и коллеги-священники, и офицеры, и рядовые. У него ясные глаза, очень здоровые зубы, седоватые, коротко остриженные волосы и молодое румяное лицо. Одевается он скромно, но при взгляде на него никто не вспоминает строгое одеяние гробовщика. Узкий галстук и узкие лацканы говорят сами за себя. Тему сегодняшней проповеди он выбрал не из библии — обычная фраза, которую можно увидеть в рекламе на Мэдисон Авеню или в другом месте: «Из всякого положения есть выход». Все собравшиеся в гостиной — соседи, и все внимательно слушают. Жанетт смотрит Флестеру прямо в рот, рассматривая зубы, Тилли Смит разглядывает широкие плечи и короткую, на военный манер стрижку. Смитти склонился вперед над уголком низкого кофейного столика, большим и указательным пальцами он оттягивает свою нижнюю губу так, что видны нижние зубы. У Смита это означает: «У этого парня есть кое-что на чердаке».
— Наши еврейские друзья, — продолжает Флестер с отмеренной дозой одобрения, — построили себе небольшой красивый храм на Форсайтия Драйв, а в противоположной стороне района наши католические братья отстроили себе хорошую кирпичную церковь. Я просмотрел прессу, не пожалев своих ног, обошел всю округу и выяснил, что в районе десяти миль отсюда есть двадцать две протестантские церкви; люди из района посещают восемнадцать различных церквей, не менее пятнадцати из них сейчас здесь присутствуют. По-моему это ненормально. Попечительство школ уже сообразило, что делать с небольшими, разбросанными по территории района школами, то же модно сказать и о бакалейщиках. Все они укрупняются.
— Мне кажется, что нам пора поучиться у них. Церковь обязана улучшать свою деятельность, предлагать более высокое качество услуг и снижать расходы, как и всякое коммерческое предприятие. В новых условиях для бизнеса открываются и новые возможности, например, сейчас уже можно въехать в банк на автомобиле, выбрать товар для покупки по телевидению, как мы об этом читали в воскресной газете. Мы все — протестанты и наше желание — посещать церковь здесь — в нашем приходе. У нас на пути стоит лишь привычка. Многие люди относятся к ней серьезно, но, будем откровенны, общего согласия в этом вопросе нет.
— На пути объединения церквей многое сделано. Вы вносите свой вклад, я вношу свой вклад, мы движемся, объединенные общей целью. Но многие люди считают, что объединившись, они что-то теряют. Они убеждены в этом потому, что знают: компромисс неизбежно связан с потерями для каждого. Такой подход нам чужд.
— Со всем уважением должен заявить, что по моему мнению такие люди стоят на неверных позициях. Должен существовать путь, при котором люди объединяются и никто ничего не теряет, а лишь приобретает. Путь открыт всегда, если вы только хорошенько подумаете.
— Я думаю вот что и вовсе не горжусь своим открытием, потому что любой из вас пришел бы к такому же выводу самостоятельно, если бы прошел мой путь. Полагаю, что мы должны объединить людей, посещающих самые различные церкви, выбрать верховное руководство, скажем ответственный совет, и, по моему мнению, расстаться с мыслью о многих маленьких церквях для всех нас. Вместо того, чтобы спорить, чей товар лучше, давайте заполним наши прилавки самыми лучшими товарами. Вы приходите в супермаркет Господа в поисках утешения, и вот оно для вас — вы подходите и берете его с полки.
— В качестве примера того, что я имею в виду: предположим, кто-то из вас, уважаемые дамы, всю свою жизнь выбирал торговую марку Дель Монте. Я не хочу, чтобы вы скрывали это, я не буду нанимать мальчика, чтобы он сорвал все ярлыки, я не хочу, чтобы вы прекратили употреблять эти товары или перестали рекламировать их всем своим подругам. Я просто хочу, чтобы вы пользовались ими и были счастливы. И не будет конфликта между вами и рынком или между вами и другим клиентом, который протянет руку к товару другой марки, потому что он тоже стоит на той же полке и так же освещен, и так же привлекателен.
— Если нам удастся получить одобрение у э-э, руководства, то есть в нашем примере у дистрибьютора товара, то они не будут против расширения масштабов дела, не нарушая при этом верности своим клиентам. Думаю, они будут столь же энергично заботиться об упаковке и розничной продаже, как и руководство большого оптового склада. Это будет руководство, преданное идее «обслуживания нового типа».
— Каждый получит то, что ему необходимо — это Американский путь. Хотите крестить своих детей, погружая их в купель — мы построим достаточно большую купель или бассейн. Хотите, чтобы на алтаре горели свечи отлично; воскресенье длинное — времени хватит на все службы: со свечами и без них. Подсвечники можно сделать выдвигающимися. Картины и украшения? Установите их в проемах и сделайте поворотными: их можно будет прятать или скрывать от взгляда.
— Я оставляю сейчас детали в стороне — это ваша церковь, и вы устроите все по-своему. Пока мы будем преданы идее служения Господу, мы не можем никого оскорбить. Любовь к Богу — это основное, что нас объединяет, все разновидности этой любви занимает значительно меньшее место. Нам давно пора начать двигаться в русле основного течения Американской системы. Пусть наша Церковь обеспечит нам самое лучшее обслуживание, пусть возле нее найдется место для парковки автомобилей и благоустроенная детская площадка.
Все аплодируют.
Филос приложился плечом к плоскому камню, нажал и проход закрылся. Сразу стало темно, затем Чарли услышал, как Филос разгребает землю. Через мгновение он достал присыпанную землей лампу, светившуюся холодным светом и поставил ее на выступ туннеля. — Ты должен узнать нечто важное о Лидоме, сожалею, но тебе придется сделать это не в самой лучшей обстановке. Милвис даже не мог бы предположить, как это произойдет. Одень вот это.
Из ниши в стене Филос извлек плащ из грубого материала и протянул его Чарли. Второй такой же плащ он одел на себя и закутался в его складки. Чарли молча следовал за ним, а Филос продолжал свой печальный рассказ: Фрур исчез в провале, и я прыгнул за ним. Не помню, что было дальше. Через какое-то время Фрур — у него была сломана нога и четыре ребра — откопал меня. Мы увидели, что находимся в провале, который геологи называют «трубой». Сейчас здесь совсем не так, как тогда. Мы оставили надежду разобрать завал и вместо этого двинулись вперед по трубе.