Я стал так думать и надумал. Этим же днем я отправился к королю еще раз.
- Мне надо попасть на место, где эта шкатулка хранилась и остаться там одному.
- Все?
Он провел меня в странный красный зал и оставил. Я настроил переходник и очутился на два месяца раньше этого дня. Я расходовал энергию из общего запаса и вполне мог не вернуться домой в свое время.
Я стоял за портьерой и слышал, как двое людей, одного звали Георгом, а второго так и не назвали по имени, взяли эту шкатулку. Пришлось мне вылезти на свет и отобрать нужную мне вещь. Переходник сработал без проблем. Король получил свою голубую шкатулку, а мне стало ясно почему она нигде не всплыла до этого времени.
Проблему с ребенком пришлось решать нетрадиционно лишь потому, что знакомые Магды все испортили. К Гардении Вандерфилд они явились в образе страшных людей и попытались ее напугать. Женщина умерла от разрыва сердца, а на руках у них, вернее, уже у меня остался ребенок. Мальчик.
Про агентов я так ничего и не узнал, о чем честно доложил Елизавете Матвеевне, но... уже потом я сообразил, что Магда и есть та самая Марина Криворучко. Догадался я по одной вещи. Подлодка при мне достала коробку, в которой были два незаконченных расследования Марины и кое-что из ее личных вещей. У Магды была пара к лежащему в коробке браслету. Магда сказала, что это один из двух браслетов на удачу. Этот на счастливый путь, а тот, который остался дома на счастливое возвращение. Я так понял, что она возвращаться не собирается. Елизавете Матвеевне я ничего не сказал, но отдал ей ребенка. У меня не хватило смелости оставить его в том сыром доме, где умерла его мать, или подбросить к дверям церкви. Я привез его сюда.
Сейчас, обдумывая все произошедшее, я склоняюсь к мысли, что Подлодка вполне могла отвезти ребенка на Фаган, а я позже стал его отцом по бумагам. Но возможно это лишь мои домыслы и предположения.
***
Я вынырнул из воспоминаний об Англии и ее королях, огляделся и вспомнил, где это я. Мертвый мир никак не желал казаться мертвым. Он был живым, по крайне мере, на мой взгляд. Учитель предложил, чтобы я попробовал послушать мир. Я распахнул свое сердцу навстречу этому миру и чуть не оглох от тишины. Почти никаких звуков. Благодаря своевременной помощи учителя, я все же не потерял слух.
"Олух! нельзя же так сразу раскрываться, да еще и в незнакомом месте!", - он ругался, но я знал, что учитель испугался за меня.
"Здесь почти нет звуков и мыслей. Как же так?", - я остановился. Гром встал рядом со мной. За последние пару минут он еще увеличился в размерах.
"Так зачем им здесь думать, ученик?", - логично возразил учитель, а потом закричал: - "Почти нет? Да их здесь не должно быть! Кто здесь из живых?"
"Петр!", - ответ был однозначным.
Пришло время очередного урока. Этого я еще не проходил. Надо было осваивать на ходу.
"Мир можно не только слышать, но и видеть...", - начал учитель.
"Соединение слуха и зрения создаст единую картину?", - я любопытен и иногда позволяю перебивать учителя.
"С чего ты взял, что восприятие мира определяется только зрением и слухом?", - учитель был удивлен, что я так поверхностно сужу. "Слушай, ученик. Смотреть на мир - это не значит, что надо широко распахнуть глаза и выпялиться куда-либо. Наоборот, закрой глаза".
Я закрыл и стал ждать, что же дальше.
"Молодец, а теперь открой их, не открывая", - повелел учитель.
"Как?", - это мой любимый вопрос.
"Как надо. Увидь мир таким какой он есть. Здесь это трудно. Здесь ничего нет, но Гром живой, и Петр тоже. Где-то он должен быть. Смотри. Ты должен смотреть не глазами, а кожей. Смотри".
Я честно пытался представить, что на руках выросли глаза, но ничего не получалось.
"Не напрягайся", - послышалось тихое от учителя. "Ты уже и так видишь этот мир, ты лишь осознай это".
Я старался, старался, ничего не получалось. Бывает, что некоторые уроки мне тяжело даются.
"Смотри сюда", - учитель уже умеет определять, когда я утыкаюсь носом в стенку. - "Ты никогда не задумывался, почему Черных зовут Черными? А надо бы. Ты ассоциируешь это с их "плохим" с твоей точки зрения занятием. Но это не так. Нет, я не про занятие. Я про название. Когда ты попадешь в мир Черных и попытаешься что-либо услышать или увидеть, то даже не упрешься в пустоту, хотя и она страшна, а ты утонешь в безличии. Ты меня понял?".
Я ничего не понял. В чем и признался.
"Ох, Жека, как с тобой трудно! Давай еще раз послушаем", - учитель никогда не упирался, как баран, он всегда дает мне время освоиться.
Я открыл глаза и опять пошел по парковой дорожке. Гром за это время сменил цвет шерсти с белого на черный. Слушать я уже научился хорошо.
"Это ты так думаешь", - учитель не упустил возможности меня поддеть. "Поверь мне, что это лишь начало".
Я слушал. Где-то там на грани восприятия ругались двое. Нет, это сперва я подумал, что ругались двое. Они ссорились и было их видимо трое. Хорошо слышно было мужчину. Это был Петр. Там был еще кто-то. Мужчина, голос молодой. Но они оба обращались к женщине. Постоянно мелькало женское имя Роза и были паузы в бурном разговоре, наверное, она отвечала.
Учитель сделал выводы: "Петр и его ребенок от местной".
"Это как?", - я не уразумел с чего вывод про ребенка.
"Его слышно слабо, как полуживого. Кровь двух разных людей", - любезно пояснил учитель.
"Как теперь его найти?"
"Имя Роза, имя Петр", - суммировал учитель. "Мало".
"Да, мало. Может быть я послушаю еще раз и попробую понять, где они?".
Учитель одобрил, и я стал слушать.
Они ругались долго и нудно. Мне даже удалось вникнуть в суть спора. Петр хотел забрать с собой сына. Ребенка он называл Ник. Это самый Ник то не хотел уходить, то хотел. Это было причиной разборок его родителей. Роза Клейм прозвучало в увещеваниях Петра! Я подпрыгнул на месте. Фамилия. Это уже кое-что.
Дальше слушать не стал, надо найти нечто по типу Интернета или адресного бюро. Интернет не попался, а вот адресное бюро нашлось в симпатичном газетном киоске. Лоснящаяся газетчица нашла адрес, но не хотела его говорить потому, что я не мог заплатить.
Мы ушли за угол соседнего дома. Я постарался разъяснить Грому нашу проблему. Метаморф меня удивил. Он плюхнулся на землю маленьким денежным листочком, который показывала мне газетчица.
Адрес я получил и предпочел быстренько смотаться с этой улицы. Но услышал, как вопила газетчица, когда бумажка в ее руках обратилась в большую собаку.
- Молодец, Гром! - я погладил его по холке. Гром заурчал, что по-моему не характерно для собак.
Через несколько часов я стоял у подъезда дома, где проживала Роза Клейм.
- И что делать? - я с просил вслух у учителя и у Грома.
"Думать!", - подсказали оба.*
*лирическое отступление от Е. Сангадиева. Самым тяжелым в обучении является научиться думать самостоятельно. Так, что если вы встретите человека, который пообещает вас чему-либо научить, то сперва послушайте, ЧТО он обещает. Хотя, пожалуй, учиться слушать надо раньше, а то думать будет не над чем.
Пришлось сбегать в магазин подальше от этого адреса. Я отоварился двумя необходимыми вещами: веревкой, перцовым баллоном, а еще взял машину на прокат. Гром очень помог, но я так думаю, что мы привлекли излишнее внимание.
Было уже темно, когда я позвонил в дверь.