- Жаль, что я причиняю такие неудобства.
- Да они рады сделать это.
Они отдохнули под деревом.
- Скажите, - спросил Хобарт, - откуда у вас такой чистый английский язык?
- Я был сиротой, меня воспитывали бабушка с дедушкой. Одна дама с востока посетила резервацию в филантропических целях и предложила им взять меня с собой и дать мне образование. Я закончил начальную и среднюю школу, а также колледж.
- Кажется, я слыхал про вас, сказал Хобарт. - О вас писали в газетах. Вы были спортсменом-звездой. Насколько я помню, вы должны были жениться на богатой девушке. Но по какой-то причине вы разорвали помолвку и, как говорилось в газете, вернулись к своему шалашу.
- История по существу верна. Но в ней не даётся объяснения. Она была очень милой девушкой, но у неё была одна навязчивая идея. Она, во что бы то ни стало, хотела, чтобы я поступил в семинарию и стал проповедником. Затем мы должны были пожениться и поехать миссионерами, чтобы сделать из индейцев сиу добрых христиан. Среди нас есть христиане, но не такие, каких хотелось бы ей. Индейцы верят в то, во что они могут верить. Но их нельзя заставить верить в то, во что они верить не в состоянии. То же случилось и со мной, я не мог стать миссионером. Тогда я расстался с ней и, как вы сказали, вернулся к своему шалашу.
- Вы женаты? Что пытается сделать из вас жена?
- Ничего. Жена индейца принимает вас таким, какой вы есть. Если ты сам хочешь что-то сделать, это уж твоё дело. Она не вмешивается. А ты не лезь в её дела.
Вы, может быть, и считаете, что она слишком много работает на кукурузном поле или перегружает себя рукоделием или бисерным шитьём. Но это уж её дело.
- Завтра я уезжаю в Янктон. Вы все были очень добры ко мне, и я вам очень признателен. Но мне хотелось бы взять с собой кое-что: семена коричневых бобов, которые я ел в похлебке, и семена тыквы.
- Хорошо. Завтра утром они будут у вас в вигваме.
Хобарт вернулся в Янктон и стал искать способ попасть в резервацию индейцев Блэкфут в Монтане. В конце концов он попал туда, но почти ничего нового не узнал, кроме как о лошадях. Это был прежде всего край лошадей. У индейцев было гораздо больше лошадей, чем требовалось. Хобарт однажды видел, как индейская семья ехала в гости к родственникам. Шесть членов семьи восседали на разномастных лошадях, а за ними следовало ещё по крайней мере около тридцати лошадей и жеребят.
Овса для лошадей у них не было. И не было никаких признаков того, что они заготовляют сено. И всё же эти лошади были в хорошем состоянии.
Хобарт посетил индейское агентство и нашёл управляющего, человека с природным научным складом ума.
- Здесь мелкотравный край, - сказал агент. - Амелкая трава в три раза питательней, на единицу веса, чем высокие травы на востоке. У лошади желудок небольшой и там недостаточно места для высоких трав, чтобы ей хватало на поддержание сил. Поэтому на востоке приходится давать лошадям зерно. У коров же желудок в три раза больше, и поэтому они в состоянии прокормиться на высокой траве.
Хобарту пришла в голову такая мысль. Более половины его участка занимали мелкотравные земли. Почему бы ему не выращивать лошадей?
- Мне хотелось бы посетить один из конезаводов, - сказал Хобарт. Можно?
- Пожалуйста. У меня сейчас под рукой нет ничего подходящего. Здесь в конюшне только две хорошие лошади. А в пяти милях отсюда есть как раз такой лагерь, какой вам нужен.
- До чего же хорошая верховая лошадь! - воскликнул Хобарт, когда они двинулись в путь. - Это индейская лошадь?
- Да. Жеребец. Индейцы не холостят своих лошадей. Они пускают их в табун, и пусть природа сама разбирается. Поэтому тут так много лошадей.
- А разве они не рвутся, завидев кобылу?
- Нет. Они просто ржут, как свистят мальчишки, увидев девочку.
- Они, наверное, страшно дерутся из-за кобыл?
- Да нет. Иногда дерутся, но не из-за кобыл. Они дерутся потому, что им не нравится другой конь, или его повадки. Вы, цивилизованные люди, ничего не знаете о настоящих, свободных лошадях. Вы держите жеребцов на привязи всю взрослую жизнь. И если ему удаётся убежать, он подымает шум и гам, как сбежавший заключённый. А вы считаете, что это в характере жеребца. Кроме того вы выращиваете их ради веса, формы, походки, цвета и всего прочего, кроме разумения. Природа же выращивает их и для здорового тела, и для разумения тоже.
Посмотрите на наших лошадей. Они постоянно за нами следят. Они понимают, что мы больше заняты разговором, чем дорогой. Поэтому они не спешат. Теперь мы прекратим разговор и будем смотреть на дорогу вперёд, как если бы нам хотелось попасть туда поскорее. Видите, они убыстрили шаг.
Когда они подъезжали к индейскому лагерю, к ним приблизился табун в тридцать-сорок голов.
- Какие прекрасные кони! - воскликнул Хобарт. - Мне так хочется, чтобы у меня на усадьбе было несколько таких. У меня есть сто акров холмистой земли с мелкой травой.
- Этого достаточно для десяти-пятнадцати. Отчего не купить несколько и не отправить их туда? Они обойдутся вам в двадцать пять долларов за голову, и в Омаху их можно переправить за сотню долларов.
- Отлично! Мне надо двух кобыл и молодого жеребца.
- Хотите купить прямо сейчас? Деньги с собой?
- Да.
Агент сделал знак индейцу, стоявшему у вигвама. Индеец вскочил на неосёдланную лошадь и поехал к нам навстречу. Агент сказал ему что-то по-индейски. Тот кивнул.
- Выбирайте себе лошадей.
- Вот эту кобылу, и вот эту. И вот этого темно-коричневого жеребца.
- Первая кобыла и жеребец выбраны удачно. А вот второй кобыле уже лет семь-восемь. Выбирайте другую. Вот эту видите?
- Отлично. А они приучены к верховой езде?
- Индейских лошадей не приучивают. С ними надо подружиться, понять их и дать им понять вас. А затем на них можно ездить верхом. Вот так вот.
Хобарт достал 175 долларов из бумажника.
- Вы оформите мне всё это?
- Да, конечно. Когда вы хотите их получить?
- Через месяц.
Агент сказал что-то индейцу, который съездил к вигваму и тут же вернулся с мотком бечёвки. Он обвязал бечёвкой шею этих трёх лошадей.
- Это вовсе не обязательно, - сказал агент. - Он и так прекрасно запомнил, которых вы купили. Но он думает, что белый человек любит метку.
Хобарт отправился к себе на усадьбу. Не было толку продолжать свои изыскания, так как он уже знал, как будет жить немногим, и как добыть это немногое.
У него был железнодорожный билет до Су-Сити в штате Айова, где он пересядет на другой поезд, пересечёт Миссури и поедет дальше на юг. Поезда переправлялись через реку на пароме, и когда Хобарт осведомился о времени отправления, ему сказали, что у парома забарахлил мотор, и ему придётся подождать поезда пару дней. Он отправился в гостиницу "Колумбия хаус" у реки, в новое блестящее здание, в вестибюле которого толпились коммивояжеры. Когда Хобарт подошёл к ним, они обменивались рассказами о странных людях со всей Европы, которые заводят себе усадьбы в этих краях. Самым необычным из них был один швед, который выбрал себе гористую местность за двадцать миль отсюда, где-то среди оврагов. Он построил себе глинобитный дом с такой же крышей, на которой подсолнухи качались на ветру. Он жил полностью натуральным хозяйством, ничего не покупая и ничего не продавая.
- Где он живёт, этот странный швед? - спросил Хобарт.
- У слияния ручьёв Манассис и Шилоу. Да уж на конной станции вам кто-нибудь обязательно покажет. Хобарт и не надеялся научиться чему-нибудь у шведа, но у него было два свободных дня. Он пошёл по улице и вскоре нашёл конную станцию.
Да, они знают об этом шведе. Доехать туда можно часа за три на бричке, и это будет стоить ему три доллара.