Монтарг узнал новость рано утром и уже через час стоял у двери Сурата. Несмотря на ранний час, кибер уже работал за своим столом. Он поднялся навстречу гостю, предупреждая попытку своего помощника встать между ними. Монтарг был в бешенстве, но кибер не боялся его; у него не было необходимости защищаться. Он знал, что даже в этом состоянии Монтарг способен сдержать себя и предложить ему — слуге могущественного Киклана нечто большее, чем насилие.
— Ты уже в курсе? — Монтарг разъяренно смотрел на кибера: — Это недоносок с арены добыл доказательства, которые ей были нужны! А сейчас она готовится к ассамблее, и никто уже не сомневается, что именно она унаследует власть на Дредиа!
Ненависть, душившая его, не давала ему оставаться спокойным. Он нервно мерил шагами небольшую комнату кибера, горя ненавистью, жаждой мщения и страдая от сиюминутного бездействия:
— Я, как осел, поверил твоим прогнозам, Сурат, успокоился! Самый последний болван с улицы смог бы сделать более правильное предсказание, чем ты!
— Я не угадываю будущее, господин. Я только пытаюсь предсказать наиболее вероятный исход целого ряда событий; но я никогда ничего не гарантирую, не говорю о неизбежности. Всегда остается процент неизвестного фактора.
— Пытаешься оправдаться, кибер?
— Нет, констатирую факты, господин.
— Я поверил тебе, прислушался к твоему совету. Ты предсказывал, что Совет изберет меня, — и что же? Твое предсказание сразу оказалось ошибочным: Совет дал Веруче отсрочку в сто дней. Ты снова предсказал, что она не обнаружит Первый Корабль — но ей удалось это сделать! А когда она сгинула на дне моря, в пучине, ты уверял меня, что она погибнет! Но она осталась жива! Три ошибочных предсказания, кибер, и каждое, по твоим словам, имело вероятность около девяноста девяти процентов!
Спокойные интонации кибера были контрастны крику Монтарга:
— Решение Совета — это ваша собственная вина, господин. Вы противопоставили себя им, настроили их против, и они дали женщине отсрочку для поиска доказательств. Вероятность того, что она найдет корабль, была невелика: если быть точным, то вы должны помнить, что я говорил о девяноста двух процентах.
— А потом? Те пресловутые обещанные девяносто девять, что она погибнет?
— Девяносто девять процентов — не абсолют, господин. Никогда нельзя ни о чем говорить с полной уверенностью. Всегда существует…
— …неизвестный фактор, — ядовито закончил за него Монтарг, — и в данном случае этим фактором оказался человек по имени Дюмарест! Он спас ее. И я убью его за это.
— Это будет неумно.
— Но почему? Что значит этот проходимец для тебя? Шут с арены, скиталец; я давно вынашиваю мысль о его смерти!
Пальцы Монтарга судорожно сжали рукоятку кинжала у пояса. Он смотрел на блестящее, остро отточенное лезвие:
— Я заказал тысячу таких кинжалов, — произнес он, — чтобы вручить их выпускникам школ как символ новой жизни, нового мышления этого мира.
Он сделал резкое движение, и кинжал вонзился в угол стола:
— Веруча, — медленно, с угрозой проговорил он, — она и ее ублюдок никогда не станут Властителями.
Сурат смотрел на нож. Тот вонзился в стол в нескольких дюймах от его пальцев, но кибер не сделал ни единой попытки убрать руку, словно предугадав путь кинжала и точку удара. Глупый, ограниченный человек, подверженный эмоциональным вспышкам, думал он о Монтарге, не понимающий законов логики, слишком типичный представитель слабой расы людей. Как могли подобные создания надеяться управлять и владеть миром? Как могли они строить свою политику, предпринимать какие-либо действия, если в любую секунду сами могли стать жертвами страха и ярости? Эмоции, чувства — все это не имеет права на существование; это смешно и странно.
Но это можно использовать. На этом можно умело играть, кибер знал это абсолютно точно. Стоит ли давать этому человеку шанс убить Веручу? Совет, безусловно, отомстит ему, лишив права наследования, но у него есть сын, который в этом случае станет Властителем под надзором регента. Регентом может оказаться и сам Совет — такую вероятность нельзя отклонять. А это повлечет за собой дополнительные сложности: одним человеком проще управлять, чем многими, а Киклан дал установку на ускорение событий. Значит, Властителем должен стать Монтарг.
Он смотрел на человека, прятавшего оружие; казалось, он вполне овладел собой, вспышка гнева превращалась в детскую шалость, а голос был вполне спокоен и ровен:
— Кибер, попробуй сделать очередной прогноз. Исходя из последних событий, какова вероятность того, что у власти окажется Веруча?
— Коль скоро у нее есть требуемые доказательства — а если верить моим источникам информации, то это так, — то ее претендентство неоспоримо.
— Это неправда, — Монтарг напряженно рассмеялся, — ее право сомнительно. У меня есть причины сомневаться в том, что Квед был ее отцом. Генный тест подтвердит справедливость моих сомнений. Амлон вполне компетентен в этом отношении. У этого старого осла просто не будет выбора, если Совет поставит его перед фактом. Я хочу связаться с ним немедленно. Где здесь телефон?
Он подошел к аппарату прежде, чем Сурат успел остановить его, набрал нужный код, заговорил, его голос сорвался на крик, затем последовало молчание и короткий вздох. Глаза Монтарга были полузакрыты и, казалось, ничего не отражали:
— Амлон мертв. И Амлон, и Редал — оба, один неизбежно, а второй потому, что оказался неудачником: он не воспользовался единственным своим шансом на жизнь, когда пришлось выбирать. Он не смог вспомнить правильную последовательность молекулярных узлов, а у Киклана нет времени помогать неудачникам.
— В этом нет ничего страшного, господин. Он все равно бы не смог помочь вам, — произнес Сурат спокойно.
— Но есть и другие. Можно обратиться за помощью и к техникам. Я абсолютно уверен, что Селкас — отец Веручи.
— Даже если это так, то это мало что меняет, господин. Ее право наследования власти идет по материнской, а не по отцовской линии. Лиза — прямой потомок Первого Властителя, Крона, а в том, что Веруча именно ее дочь, нет никаких сомнений.
— Тогда она умрет. И Дюмарест вместе с ней.
— Нет, господин. Только не он.
Сурат не ведал человеческих эмоций; его голос всегда был ровным и бесцветным. Но все же Монтарг мельком подметил на этой равнине некоторую возвышенность, минутное напряжение. Заинтересованный, он стал цепко вглядываться в лицо кибера: тяжелые, словно вырубленные из камня, черты, скрытые тенью капюшона. Монтарг интуитивно, по-звериному почувствовал, насколько важно киберу сохранить жизнь Дюмаресту.
Сурат настаивал, чтобы Дюмарест остался в живых. Почему? Какая веская причина была у этого получеловека защищать его? Какая связь могла существовать между нищим скитальцем, продающим себя за деньги на арене, и могущественной организацией, которой был Киклан?
Он осторожно сказал:
— Дюмарест. Неучтенный фактор. Есть какая-то тайна в спасении Веручи. Дюмаресту каким-то образом удалось направлять и контролировать действия декапода. Да, у меня есть свои источники информации, и я им вполне доверяю. — Он слегка пожал плечами, размышляя. — Дюмарест и Селкас перед этим побывали в химической лаборатории института. Ради них была приостановлена серия важных экспериментов, и все силы института были отданы в их распоряжение для синтеза пятнадцати веществ, имевших в своей структуре 15 определенных узлов. Член руководства лаборатории поставил меня в известность, считая, что новому Властителю надо быть в курсе всего, что происходит в подчиненном ему мире, — Монтарг ухмыльнулся, — возможному следующему Властителю. Я посчитал его болваном, но теперь я думаю иначе. И вот Амлон мертв, а его ассистента нигде не могут найти. В этом заключена какая-то тайна, а, Сурат? Или ты не согласен?
— Последовательность непредвиденных случайностей, господин.
— Такие речи — из уст кибера? Неужели целая серия несчастных случаев может оказаться непредусмотренной? Неучтенной? — Монтарг стоял рядом с кибером, покачиваясь и постепенно внутренне закипая. Ученик Сурата неслышно вошел и стал у него за спиной, готовый в любой момент вонзить отравленную иглу в тело зарвавшегося претендента, по одному лишь знаку хозяина. Это был особый яд, который убивал не мгновенно, а через некоторое время, когда обреченный оказывался на достаточном расстоянии от этого места, чтобы не было никаких обвинений и прямых подозрений.
— Дюмарест — это тот человек, который вам просто жизненно необходим, — продолжал Монтарг медленно, — это секрет особого рода! Мне на ум не приходит иное объяснение твоему упорному желанию сохранить ему жизнь. Пятнадцать молекулярных узлов, соединенных определенным образом! Я угадал, а, Сурат?
Интуиция Монтарга превзошла все ожидания кибера. Вслепую, не зная всей подоплеки, он подошел к правильному ответу. Допустим, это всего лишь догадка. Но даже в этом случае его следует убрать — и немедленно. Секунда — и дело будет сделано; но Сурат медлил, не решаясь подать роковой сигнал. Оказалось, что Монтарг более смышлен и удачлив, чем он, Сурат, предполагал.
Киклан имел определенные виды на эту планету, а Монтарг был частью ее. Жесткая необходимость диктовала, что у власти здесь должен стать Монтарг; Сурат останется его доверенным лицом и неуклонно и умно будет осуществлять планы Киклана. Но если Монтарг поймет, насколько важен Дюмарест для Киклана, то у него в руках окажется опасное оружие противодействия и неподчинения. Это была дилемма, которую кибер должен был решить.
— Пятнадцать узлов, — снова повторил Монтарг, — но это просто, это несложно! Если весь вопрос лишь в том, чтобы правильно соединить их, то вы могли бы испробовать все возможные варианты!
Любой средний математик сразу бы указал ему на ошибку в расчете.
— Число возможное комбинаций из пятнадцати узлов приближается к миллиону, господин. Даже если стало бы возможным пробовать по одной комбинации в секунду, то потребовалась бы тысяча лет, чтобы перебрать их все.
— Значит, Дюмарест владеет секретом этой комбинации?
Настало время выдать ему часть правды:
— Да, господин. Это секрет, который принадлежал Киклану и был похищен у него.
— А ты хочешь его вернуть. — Монтарг откинул голову, и беззвучно рассмеялся: — Это варварство! Помоги мне завоевать власть, и я дам тебе то, что ты так жаждешь получить!
Интуиция на этот раз подвела его. Он и не догадывался, что выпускал из своих рук могущественный секрет, который давал безграничную власть тому, кто им владел…
Все в доме осталось по-прежнему — так, как она помнила. Правда, цветы в вазах увяли, но остальное было прежним: знакомым и уютным. Веруча на мгновение задержалась в холле, впитывая всем существом знакомые запахи и окружение. Она с любовью и грустью смотрела на игрушки, которыми играла в далеком детстве и, которые по непонятным причинам, хранила до сих пор, на эскиз, запечатлевший морской берег на заре, на любимые и дорогие ее сердцу мелочи и кусочки прежней жизни…
Селкас дотронулся до ее руки, и она, засмеявшись, бросилась дальше — в комнаты, на веранду…
— Подожди немного. — Эрл твердо остановил ее.
— Но это же мой собственный дом! Я здесь в полной безопасности!
— Ты еще не избрана на Совете, — ответил он веско, — и до полудня остается целых два часа. Подожди здесь, пока я осмотрю все.
Она слегка пожала плечами, наблюдая, как он осторожно переходит из комнаты в комнату. Неужели так будет и дальше? Бояться каждой тени, ожидая наемного убийцу? Она снова успокоилась, когда Эрл вернулся назад, прогнала минутное плохое настроение. Это был все-таки ее дом, здесь она в безопасности, и так будет всегда, пока ее любимый рядом.
Селкас нежно смотрел, как Веруча прошла через холл, видел ее улыбку и нескрываемую радость.
— Она счастлива, — сказал он Эрлу, — я никогда прежде не видел ее такой. Лиза была замечательной женщиной; Квед тоже, и он был моим настоящим другом. Да, было время, когда я словно сошел с ума, — но я ничуть не жалею об этом… Эрл, ты любишь ее?
— Через пару часов она станет Властительницей целой планеты.
— А ты — простой смертный и считаешь, что у тебя есть своя гордость и достоинство. Но я уверен, Эрл, что ты любишь ее. Что она очень дорога тебе. Иначе зачем тебе понадобилось столько раз рисковать своей жизнью ради нее, балансировать на грани жизни и смерти, ставить все на карту?
— Ради информации, возможных сведений.
— Неужели только ради этого? — Селкас понимающе улыбнулся. — Впрочем, это неважно. Подождем в кабинете?
Книга, которую Веруча обнаружила на корабле, лежала на столе. Она была очень старой, страницы изъедены влагой, записи местами стерлись, страницы грозили рассыпаться при малейшем прикосновении. Эрл задумчиво листал ее, когда Селкас протянул ему бокал бренди. Он отрицательно качнул головой:
— Спасибо, но нет.
— Ты разочарован, Эрл?
В книге не было ничего, кроме хронологии путешествия и упоминаний о первых годах жизни на Дредиа. Навигационных карт, которые он так надеялся обнаружить, не было; либо они были давно вырваны из книги, либо их унесло сильной струей воздуха, когда они вскрывали обшивку.
— Этот мир основан людьми, прилетевшими с планеты Хенш, — задумчиво сказал Селкас. — Здесь есть упоминания о Квелле и Аллме, но ничего — о Земле.
Три планеты. Дюмарест торопливо перелистывал книгу, пытаясь найти те места, где упоминалось о них. Капитан делал записи предельно скрупулезно: около названия каждой планеты всякий раз при ее упоминании он записывал колонки цифр, означавших, по всей видимости, звездные координаты.
— Селкас, здесь в библиотеке есть современный звездный атлас?
— Я не знаю. Надо спросить у Веручи.
— Не беспокойся, я поищу сам.
Эрл подошел к книжным стеллажам и стал быстро просматривать корешки книг в поисках нужной. Ему повезло. Он вытащил толстенную книгу, содержавшую все последние сведения о мирах, положил ее на стол и принялся изучать.
— Хенш… — бормотал он, просматривая в колонки цифр. — Селкас! Координаты в книгах — разные!
— Ты уверен?
— Посмотри сам. — Эрл ткнул пальцем в колонку цифр в талмуде, потом — в атласе. Он перелистнул еще несколько страниц. — Квелл и Аллм имеют одинаковые координаты как в первоисточнике, так и в современном указателе.
Эрл откинулся в кресле, лихорадочно думая. На Первом Корабле наверняка использовали систему координат, принятую за основную в те времена. А потом центр отсчета сместился…
— Но тогда… — Селкас не дал себе договорить. — Нет, Эрл; это скорее всего обычная ошибка. Ошибка капитана при записи. Да ему вообще незачем было ссылаться на цифры в этом случае.
Но Дюмарест не слушал его. Он смотрел на ветхие страницы, на три колонки рукописных цифр, которые наметил давно умерший капитан. Знал ли тот человек о Земле? Видел ли он то солнце, золотистое и ласковое, которое грело его родную планету? Ту планету, которую он так долго и безуспешно пытается найти?
Три колонки цифр; три колонки исходных данных для компьютера, который может определить источник этих цифр, определить абсолютные координаты или точку отсчета тех таблиц, которые использовались в те давние времена. И если эта точка отсчета — его Земля, то…
Домой! Дюмарест посмотрел на свои ладони. Они слегка дрожали, и Эрл потянулся за бокалом бренди, предложенным Селкасом, стараясь прийти в норму. Он должен попасть на планету, где можно получить нужную компьютерную справку, подождать, пока будут сделаны нужные расчеты, а потом, возможно, ему удастся найти то, о чем он так давно мечтал и грезил.
Успех окрылил его… Нет, пока это не успех. Он взглянул на бокал, зажатый в руке, перевел взгляд на Селкаса и встал:
— Веруча!
— Что случилось, милый? — Она была очаровательна; нежна и ласкова. — Эрл, ты звал меня?
Она уже была на пороге кабинета, когда в холл ворвались вооруженные чужаки…
— Милая идиллия в уютном доме, — ядовито произнес Монтарг. — Маленькая, тесная, дружная компания. — Он буквально источал нервную и злую энергию жестокости и яда. — Мне было очень просто проделать над вами маленький эксперимент с плачевным для вас исходом. Немного ядовитого газа, маленькая дыра в стене, через которую он позже улетучился, — и никаких следов! Просто, быстро и эффективно! Стражники мне пока не понадобились — дело было слишком простое — но на их присутствии настоял Сурат. Я прав, кибер?
— Неожиданности должны быть исключены, господин.
— Поэтому мы взяли с собой несколько человек для страховки, на случай, если твой аренный пес, Веруча, вдруг выкинет что-нибудь неожиданное. — Монтарг остановился у нее за спиной. — Тебе удобно, кузина? — Он еще туже затянул стягивающие ее тело веревки. — А теперь?
— Ну что, недоносок с арены? Ты собираешься встать на защиту своей девчонки?
Дюмарест игнорировал его выпады, незаметно осматривая холл. Как и Веруча, он был крепко привязан веревками к стулу; его руки были плотно прижаты к туловищу, а торс буквально намертво спеленут с деревянной спинкой. Селкаса нигде не было видно. Кроме него, Веручи и Монтарга в холле находились кибер и его ученик. Люди, ворвавшиеся в дом, остались теперь снаружи, у входа. Газ, который на время парализовал его и лишил сознания, уже улетучился.
— Отвечай мне, когда я говорю с тобой! — Монтарг шагнул к нему и яростно ударил по лицу тыльной стороной руки. Кольцо, надетое на его палец, в кровь рассекло Эрлу губу.
Эрл спросил его, глядя прямо в глаза:
— Это то, что ты называешь искусством боя?
— Ты издеваешься надо мной?
— Издеваться над слабой женщиной и избивать мужчину, который не может ответить. — Эрл сплюнул сгусток крови, который угодил прямо на ботинок Монтарга. — Ты храбрый вояка, господин.
Ненависть исказила черты лица Монтарга, превратив его в страшное подобие восковой маски. Он снова занес руку, чтобы на этот раз ударить по щеке. Его рука еще не успела опуститься, когда Эрл, оттолкнувшись ногами от пола, заскользил по деревянным половицам назад, к стене. Монтарг в бешенстве бросился за ним, пытаясь нанести еще один удар, но ученик кибера встал между ними, а Сурат по обыкновению сухо произнес:
— Господин. Мы теряем время. Совет начнется через час. И мне кажется не стоит заставлять его ждать.
— Они будут ждать. У них просто нет выбора.
— Даже если это так, господин, терять время нам ни к чему.
Губы Монтарга сложились в понимающую ухмылку:
— Я полагаю, тебе просто не хочется, чтобы я портил твою собственность. Хорошо, кибер, мне все понятно. — Он взглянул на Дюмареста. — Слушай, ты, ублюдок! Ты знаешь секрет, который нужен киберу. Ты скажешь ему все, что он просит, иначе твоей девчонке несдобровать!
Эрл посмотрел на Сурата. Он стоял неподвижно, словно столб, охваченный ярко-алым холодным пламенем; руки прятались в складках плаща. Неужели кибер действует заодно с Монтаргом? Это просто невозможно, так как Киклан и его слуги никогда и никому не доверяют. Скорее всего, кибер просто использовал Монтарга для своих целей, подобно бездумной марионетке. Эрл незаметно попытался напрячь мышцы рук и плеч; стул держал его крепко, словно скала. Стараясь придать безразличие своему голосу, он спросил Монтарга:
— А почему ты полагаешь, что меня это касается?
— Потому что она слаба и беззащитна, а ты, как последний дурак, потерял из-за нее голову и наверняка не захочешь видеть, как она страдает.
Эрл пожал плечами:
— Но она всего лишь обычная женщина. Мой секрет стоит миллионов таких, как она.
Это была логика. Логика не человека, а кибера, на что и рассчитывал Дюмарест. Доводы Монтарга основывались на человеческих эмоциях, которые были неведомы киберу. Он просто не мог просчитать и предсказать любовь, ее радость и боль, преданность и бесстрашие. Он не знал, что это, потому что не мог чувствовать ничего, не мог знать ничего, кроме жесткой и холодной логики… Сейчас он больше не нуждался в помощи Монтарга. Ему нужен был только Дюмарест, а логику кибера, его поступки можно было попытаться просчитать.
— Господин, — вновь заговорил кибер, — с вашего позволения я намерен покинуть вас вместе с этим человеком.
— Если ты поступишь так, кибер, то, уверяю тебя, тебе не удастся уйти далеко. — Монтарг был взбешен; внезапно вспыхнувшая подозрительность толкала его на безрассудные поступки. Он захотел узнать секрет, за который Киклан был готов так дорого платить. — Там, за порогом, стоят мои люди, которым даны соответствующие указания. Они просто убьют и тебя, и человека, мозг которого ты так высоко оцениваешь. И поэтому мы сделаем так, как хочу я, причем по взаимному — я надеюсь — согласию.
— Ваш метод не сработает, господин.
— Сработает, не упрямься. Его слова — всего лишь блеф, и поверь: едва он услышит крики и стоны женщины, он сразу выложит все, как на блюдечке!
— Эрл? — Веруча ничего не понимала в происходящем. Она была охвачена страхом сомнений и неведения. — О чем вы? Что они хотят от тебя?
— Закрой рот, — рявкнул Монтарг, и тут же почувствовал страшный удар в живот: Эрл ничего не собирался прощать ему. Он рванулся вперед, используя стул как опору, целясь ногами в Монтарга. Удар достиг цели, но стул — старое, крепкое дерево — выдержал натиск Эрла, когда тот попытался отраженным движением чуть расшатать спинку, ослабить узлы ударом о стену. Стул остался цел, но узлы, Эрл это отчетливо почувствовал, слегка ослабли. Прежде чем ему удалось повторить удар, ученик кибера бросился к нему и стальной хваткой остановил его порыв.
Монтарг хранил странное спокойствие. Он поднялся на ноги и направился к Веруче. Схватив ее за плечи, он сжал их, ехидно ухмыляясь.
Она вскрикнула от боли. Крик рос, рассыпаясь по всем уголкам дома:
— Эрл! Нет! Помоги мне!
Эрл выжал из своих мышц все; веревки еще чуть уступили, а стул скрипнул, сдаваясь под натиском холодной ярости. Эрл чувствовал, как пот заливает его лицо, больно щиплет свежие раны, оставленные Монтаргом. Молодой кибер смотрел на него с явным интересом, и Эрл заставил себя казаться невозмутимым. Слишком быстро они заподозрили его в нечистой игре. Слишком долго он тянул, и отсрочка повлекла за собой страдания Веручи.
Монтарг чуть отодвинулся в сторону, с улыбкой садиста поглядывая на девушку. Она всхлипывала; все ее тело сотрясала дрожь, вызванная причиненной жестокой болью — болью тела и души: ведь она по-прежнему оставалась в слепом неведении.
— Я думаю, что тебе это принесло удовольствие, а, Дюмарест? — лицо Монтарга напоминало дьявольскую маску. — И если ты не захочешь говорить, то она не скоро придет в себя — если вообще удастся. Я собираюсь преподать ей урок. Буду постепенно снимать кожу с ее лица и тела! И если учесть ее естественные узоры, то подробности могут быть очень любопытными. Контрастные пятна, а? Произведение искусства, картина, заполненная переливами цветов: белого, красного и черного. Но прежде я попробую сделать то, что мне давно хотелось сделать!
Ее крик прорезал воздух, останавливая кровь в его жилах:
— Нет! Остановись! — Эрл не переставал ослаблять стягивающие его тело путы. — Я скажу тебе то, о чем ты просишь.
— Ты видишь, кибер? — Монтарг торжествовал. — Вот сила любви! И она настолько велика, что заставляет его забыть об осторожности, о его драгоценном секрете.
— Это мы проверим, господин.
— Ты все еще сомневаешься? — Монтарг беззвучно засмеялся. — Он знает наверняка, что ложь здесь не пройдет! И если он надеется выиграть время или заработать снисхождение для женщины, то он жестоко раскается! В следующий заход я не прекращу свои опыты так быстро. Ну как, Дюмарест? Что это за пресловутый, так тщательно оберегаемый тобою секрет?
— Определенная последовательность соединения молекулярных узлов, которая дает возможность получить эффект дубль-близнецов. — Дюмарест говорил быстро, пытаясь определить степень осведомленности Монтарга. Знал ли он хоть что-то? По выражению его лица в данный момент Эрл понял, что исходные условия ему известны. А остальное?
— С помощью этого вещества мне удалось управлять декаподом.
— Что-то из области гипнохимического внушения? — Монтарг пожал печами. — Объясни это киберу и давай заканчивать с этим.
Ему неизвестно самое важное, понял Эрл. На мгновение он подумал о возможном столкновении Монтарга и кибера; посулив Монтаргу золотые горы, можно попытаться привлечь его на свою сторону… Но Эрл почти сразу отбросил эту мысль; Монтарг слишком недоверчив и ненадежен. Он будет просто подозревать его в нечистой игре и выискивать причины.
Вместо этого Эрл спросил:
— И что потом? Что будет с нами — со мной и Веручей?
— Ничего страшного. Мы освободим вас.
Он безусловно лгал; лгал открыто и нагло. Он убьет Веручу, а его самого отдаст в руки Киклана. Сурат никогда не поверит его объяснениям по поводу магического сочетания молекул. Он подвергнет его специальному тестированию, высасывающему из мозга всю имеющуюся информацию. Но раз кибер хранит молчание, то, значит, у него есть на то веская причина.
— Я нарисую все схемы, — пообещал Эрл. — Освободите мне руки.
— В этом нет необходимости. Вы и так справитесь. — Сурат кивнул своему помощнику, требуя дать Эрлу бумагу и ручку.
Эрл внимательно осмотрел инструмент. Это была специальная палочка для письма, имевшая на конце шарик, заполненный чернилами. Эрл стал медленно и тщательно вырисовывать определенные последовательности символов, всем своим видом демонстрируя сложность задачи.
— Покажи. — Монтарг протянул руку за листком бумаги, которым еще раньше завладел Сурат. — Это и есть твой секрет? Я хочу иметь копию.
— Конечно, господин. — Сурат, казалось, ждал этого. — Он сделает экземпляр и для вас.
Эрл снова склонился над листом. Было трудно запомнить расположение всех пятнадцати узлов. А если вторая копия не будет точным повторением первой, то его поймают на лжи.
— Дай мне взглянуть! — Монтарг вырвал лист бумаги из его рук. — Они одинаковы? — Двое склонились над его каракулями…
Это был момент, которого Эрл ждал давно. Он приготовился, уперевшись ступнями ног в пол, и изо всех сил напряг мышцы спины и плеч, стараясь сломать спинку стула, к которой он был привязан. Мышцы дрожали и рвались от нечеловеческих усилий, пот, кровь заливали его тело, но Эрл слышал, как подается и трещит стул, расшатанный его прежними «экспериментами». Он еще усилил натиск, хотя казалось, что он сам уже за пределом возможного, — и дерево сдалось. Спинка разлетелась на куски.
Ученик попытался помешать ему, но Эрл вонзил ему в глаз и глубже, в мозг, острое стило. Монтарг схватился за лазер у пояса, но на его пути встал Сурат, закрывая Эрла своим телом:
— Нет! — Ведь если Эрл будет мертв, то кончится и его, Сурата, карьера — тогда прощай будущее, награда за верную службу. Его мозг не включат в Центральный Интеллект Киклана.
— Отойди в сторону, болван! — Монтарг достал оружие, освобождая ствол. Эрл тем временем лихорадочно избавлялся от опутывавших его веревок и обломков. Монтарг отпрыгнул в сторону, так как кибер не шелохнулся и продолжал заслонять ему сектор выстрела, и бросился к Веруче.
Эрл рванулся ему наперерез. Он успел отметить темное отверстие дула, направленного в него, и побелевшие от напряжения костяшки пальцев Монтарга, когда тот нажимал на курок.
Первый выстрел прошел мимо. Второй проделал дыру в плече, выведя из строя руку. Когда Монтарг стрелял в третий раз, Эрл уже перехватил левой рукой его руку с оружием, стараясь отвести дуло в сторону. Монтарг все же выстрелил, и Дюмарест, почувствовав запах горелой плоти, обернулся: Сурат медленно оседал на пол. Пуля пробила его череп точно между глаз…
Эрл поднял захваченное в борьбе оружие и направил его на Монтарга.
— Нет, пожалуйста! Нет!
— За Веручу, Монтарг, — тихо ответил Эрл, направляя ствол лазера в лживое и жестокое сердце…
Город был погружен в праздник. Все здания светились огнями иллюминаций, улицы были заполнены нарядными, веселящимися людьми, которые танцевали прямо на тротуарах под звуки диковинной музыки. Вино и разные яства продавались на каждом углу.
Веруча смотрела с борта кара вниз, на праздничный город, и не могла поверить, что все это — в ее честь.
— Старинная традиция, — объяснил Селкас. — Каждый новый Властитель жертвует некоторые средства на празднование в честь его восхождения на престол. Когда Чозл пришел к власти, он устроил спортивное состязание, пообещав по участку хорошей земли каждому, кто сможет за один день добежать до Уламской Впадины и вернуться обратно. Это удалось троим. — Селкас помолчал, вспоминая прошлое, и добавил: — Это было до того, как он ввел арену…
— Что толкнуло его на это, Селкас?
— Заставить людей умирать на арене? Ты же слышал многочисленные объяснения, и не раз.
Эрл покачал головой:
— Это было желание Киклана. По-моему, это самое верное объяснение.
Эрл тоже был на борту летящего кара; он не хотел этого, но Веруча настаивала, и ему пришлось уступить ее просьбе. Она была Властительницей всего один день и постепенно привыкала к мысли об ответственности монарха за свои слова и поступки. Она еще не до конца осознала, какую опасность таят в себе монаршие прихоти и сиюминутные порывы.
— Сурат дал ему страшный совет, — сказал Селкас, — ты это имел в виду?
— Я хотел объяснить, что Киклан всеми средствами старался разрушить ваш мир, и это ему почти удалось. Если бы к власти пришел Монтарг, они бы торжествовали. Ведь у вас была высокоразвитая культура, наука, а их отравили варварскими состязаниями эмоций и смертей. Ты много путешествовал, Селкас, ты понимаешь, что творилось на Дредиа. Чтобы изменить путь развития планеты, целого народа, нужен один небольшой, но верный толчок. Если на планете хиреет торговля, не развиваются науки, то мир постепенно становится болотом. Корабли с других миров не станут останавливаться здесь, и это повлечет за собой еще больший упадок и деградацию. Это, кстати, одна из твоих задач, Веруча: изменить курс развития целой планеты. Тебе надо закрыть арену или, что еще лучше, приспособить ее для нормальных, честных и чистых спортивных состязаний. Настоящие спартакиады, а не празднества крови.
Эрл вспомнил о Садойе: арена была его жизнью. Что ж, жизнь всегда требует от человека умения сражаться. Он выстоит.
— Но почему? — спросила Веруча. — Зачем Киклану желать развала, изоляции нашего мира?
Эрл смотрел на небо; звезды снизу казались крохотными светящимися бриллиантами… Но вопрос был задан, и его мысли, изменив направление, стали складываться в ответ. Киклан ничего не делает без причины. Его железная логика диктует, что все их действия приводят к вполне конкретному результату, а Эрл прекрасно знал, как дьявольски хитры и изощренны эти нелюди…
Он ответил Веруче медленно, стараясь говорить как можно понятнее:
— Это лишь предположение, теория — не больше. Что происходит, когда мир успешно развивается? Растет население, расширяется торговля, строятся новые, современные корабли, которые неизбежно посещают другие миры — ради торговли, науки и прочего. А это как раз то, чего так опасается Киклан. Они хотели изоляции Дредиа.
Эрл снова задумался. Значит, Киклан не хотел, чтобы этот сектор Галактики посещали корабли из других миров. Почему? Что они стараются спрятать в этом секторе, который мечтали видеть обособленным, отрезанным, изолированным? Может, какую-то отдельную планету? Землю?
Он молчал, размышляя, не замечая ничего вокруг. Голос Веручи вернул его в реальность.
— Дом, — сказала она радостно, — мой дом!
Она не хотела жить во дворце: слишком вычурно, помпезно и холодно было в нем. Веруча хотела иметь свой дом, в котором тепло и уютно, и… Селкас догадывался о ее намерениях, чувствах и надеждах, но дипломатично молчал.
— Я пришлю за тобой завтра, — сказал он. — У нас очень много неотложных дел, и тебе завтра надо быть во дворце. Там будет проведено заседание Совета. — Он повернулся к Эрлу, глядя ласково и спокойно. — С тобой мы тоже увидимся завтра. Есть незаконченное дело.
Деньги, его плата, решил Эрл, а может еще что-нибудь.
— Мы можем решить это сейчас, — сказал он Селкасу, — я поеду с тобой.
— Нет, завтра. Сегодня ты нужен здесь, Веруче.
Дюмарест посмотрел на девушку, стоявшую на пороге дома. Она обернулась, помахала им, приглашая, и вошла внутрь. У дверей стояли охранники. У него теперь не было необходимости защищать ее. У Властителя планеты нет недостатка в телохранителях.
— Она любит тебя, — тихо произнес Селкас. — И ты прекрасно знаешь это. И она нуждается в помощи, поддержке и совете, если она собирается успешно править этим сложным миром. Ей просто необходимо надежное плечо. А ты можешь дать ей и силу и уверенность, Эрл.
— Могу или должен?
— Неужели ты никогда раньше не любил, Эрл? Разве тебе неведомо чувство, когда весь мир заполнен одним-единственным любимым существом — его теплом, душой, улыбками, желаниями… Будущее всегда связываешь только с ним, не представляя ничего другого. — Селкас увидел боль в глазах Эрла и тихо произнес: — Прости, я не хотел бередить твои раны.
Эрл смотрел на дом, на сад, и думал о том, что любовь мертвых не должна вызывать боль — если это была настоящая, сильная и страстная любовь.
— Когда умерла Лиза, — Селкас тоже был задумчив и трогателен, — мне казалось, что я схожу с ума. Я не мог смириться с мыслью, что не увижу ее снова; казалось, что она где-то в соседней комнате, за следующим поворотом… Но ее не было там. И постоянно, всегда, она со мной в моих снах! Мне бы не хотелось, чтобы Веруча пережила подобное. Ни сейчас, ни потом — никогда, если этого можно избежать. В ее жизни и так было слишком много грусти и несчастий. Не прибавляй новых, Эрл. Будь с ней. Ты ей очень нужен.
Веруча смотрела на него, когда он вошел в дом. Тихая мелодия наполняла уютный холл; уже не было кровавых следов недавно разыгравшейся битвы.
— Эрл, это ты, милый?
— Да, Веруча.
— Как официально!.. А Селкас уехал?
— Да.
Эрл вошел в кабинет и налил себе немного бренди, глядя сквозь стекло бокала на карты, висевшие на стенах. Одна — более новая — была крупной картой Дредиа, и он смотрел на нее, изучая, и пил вино маленькими глотками. Пустыня Венд, ледник Козна, протяженная линия берега Элгейского моря, где они оба чуть не погибли… хотя он все-таки погиб.
Он вспомнил темную глубину воды, жестокую схватку за жизнь, ужас надвигающейся гибели и страшное, идущее изнутри желание выжить. Неужели смерть всегда такая? Или бывает — быстрая, мгновенная, неожиданная, когда человек даже не осознает своего конца?
Бокал был пуст. Эрл снова наполнил его и посмотрел на карту. Дредиа была прекрасным миром, с огромными возможностями и резервами. Он мысленно строил города, выбирая на карте подходящие точки. Можно расширить и порт для межзвездных кораблей! Сделать его современным, оборудовав сетью компьютеров и автоматики. И тогда сотни кораблей будут стартовать отсюда во все точки Галактики!
— Эта планета — прекрасна, Эрл! И она наша.
— Твоя, Веруча.
— Нет, наша: твоя и моя.
Она уже переоделась. На ней было шелковое платье свободного покроя, пышно отделанное невесомыми кружевами, открытое на плечах. Темные узоры ее кожи, струясь, накладывались один на другой, и было трудно определить, где кончался один и начинался следующий, еще более сказочный. Ее волосы свободно падали вдоль мягкого тела, переливаясь серебристыми нитями — словно следы комет на послеполуденном небе. Большие глаза Веручи светились счастьем и любовью, полные губы нежно открыты ему навстречу. Эрл удивился, что когда-то мог сравнивать ее с нескладным подростком.
— Твоя и моя, — вновь повторила она, — мы все разделим и соединим. Ты должен помнить о нашей сделке.
Она полагалась в своих чувствах на первую ночь их любви, когда к нему ее толкнула безысходность отчаяния и одиночества. Тогда она катастрофически нуждалась в нем. Но и сейчас она все прекрасно помнила. Она была женщиной, которая никогда ничего не забывает.
— Нет, — сказал он. — Разделенная ответственность слишком несовершенна по сути, да и что мне делать с половиной планеты? Ты должна работать над всем сама. Ты победила — и это все твое.
Она не спорила открыто. Она слишком хорошо знала, что сила и нажим с ее стороны породят лишь сопротивление и замкнутость — а это было совсем не то, что ей нужно было от него. А тем временем сын Монтарга будет расти, таить ненависть и вынашивать планы мщения.
— Хорошо. Тогда я сделаю тебя Верховным Арендатором, чтобы ты был независим в своих поступках и действиях. О деньгах не беспокойся — у тебя будет все, что ты пожелаешь.
Конечно, мысль о могуществе, власти, независимости в своих поступках была слишком заманчива. Она выжидала, внутренне страшась отказа. Эрл внешне спокойно налил себе вина, потом наполнил и ее бокал и медленно произнес:
— У меня есть тост, Веруча. За самого очаровательного Властителя, которого когда-либо знал этот мир!
Она почувствовала, что эти его слова приятны ей; они заставили ее слегка покраснеть и кокетливо улыбнуться. Но это было не то, что она чувствовала. Она вдруг с ужасом поняла, что он всеми силами пытается отдалиться, уйти от нее и испугалась такой потери. Она нежно притянула к груди его руку, приложила ее к своему лицу… Дюмарест был по-своему беспощаден:
— Да, Веруча. Я пользуюсь малейшей возможностью видеть тебя, владеть твоим вниманием, пока ты можешь давать это мне. Имей в виду, буквально через неделю каждая женщина этой планеты захочет хоть в чем-то походить на тебя. Это — плата за твое высокое положение. За все приходится платить, моя милая! Они все захотят быть похожими на тебя. Но только Властительница Дредиа останется единственной и непохожей на других!
В его словах была боль, горечь, бессилие изменить события — много такого, чего она не могла понять умом, но слишком остро чувствовала любящим сердцем.
— Эрл! Любимый!
Бокал упал, разбившись о пол, когда она бросилась в его объятия… Она обвила руками его шею — неистово, страстно, прижимаясь к нему всем телом и не чувствуя в себе сил противиться охватившему ее желанию его любви — такой сильной, мудрой, чуткой и всеотдающей… Он не оттолкнул ее. Привлек, страстно целуя в ответ, отвечая на ее бурные ласки и нежность…
Он останется с ней. Он не сможет оставить ее. Пусть ненадолго, но она сможет видеть, слышать его, чувствовать телом и всем существом его присутствие, его тепло, его силу…
Он забудет свою мечту о неведомой Земле, о возвращении домой. Дом находится там, где есть любящее, понимающее, горячее сердце, и он должен понять это. Он уже это знает.
— Эрл?
— Да, любимая?
— Ты не покинешь меня?
Она почувствовала его напряжение, секундное сомнение, боль утраты, которые мешали ему ответить, и инстинктивно прильнула горячими, любящими губами к его лицу, не давая ему ответить мгновенно и сразу. Он странствовал, скитался всю свою жизнь, и это была привычка, которую она должна была преодолеть, пересилить… Да, конечно, настанет момент, когда его опять неудержимо повлечет далекое, неведомое, мечта, не дающая ему обрести успокоение и равновесие. Он наверняка не сможет бороться с этим, и глупо будет пытаться удержать его… Но это потом; это случится позже. Не сейчас…
Он не уйдет от нее сразу — с минуты на минуту, вечером…
Он не исчезнет и завтра. Может случиться, что он останется с ней навсегда — и не будет первым, кто отказался от своей мечты ради любви женщины…