— Дура ты! — фыркнула я, — и что это ты такое говорила? Тебя кто просил вмешиваться?
— А ты что такое говорила? — огрызнулась принцесса, — ты хотела, чтобы он поверил и на месте нас прикончил, как бесполезных заложниц?
— Да на хрена бы ему нас убивать? Что он маньяк какой-нибудь что ли? — удивилась я, — отпустил бы за ненадобностью.
— Дульсинея! Ты ведешь себя как ребенок!
— А ты можно подумать, как взрослая себя ведешь!
— Меня учили как вести себя в таких ситуациях. Я все-таки особа королевской крови. Бывает, что нас похищают.
— Ах, ну надо же! Ее учили! — проворчала я. — И на основании чего ты сделала вывод, что этот дядечка нас прихлопнет?
— А что, по-твоему, он нас с почестями домой проводил бы? Ты, правда, такая наивная или… головой ударилась, когда в пруд свалилась?
И все-таки язва эта Иоханна, каких поискать!
Глава 8
Наш герой-террорист-похититель дал нам ровно час. А потом мы опять пообщались. Точнее я одна с ним пообщалась. Меня просто самым подлым образом телепортировали из комнатки этой в большой зал. А Иоханну забыли. Не нравится мне, что нас разделили!
Я огляделась. Большой зал, вдоль стен монстры эти ушастые стоят и злобно на меня пялятся. У некоторых на мордах следы от моего хлыста. Да, представляю как они меня «любят». Даже интересно, почему они сдерживают свое желание разорвать меня на части? А, вот и оно… то есть он — помеха та самая, которая сдерживает тварюшек этих. Сидит на троне весь из себя такой важный, кошку свою белую поглаживает.
— Присаживайтесь, княгиня.
Мне под коленки что-то ткнулось, я не удержалась и упала. На стул. Ну и на том спасибо, что мне всего лишь стулом наподдали, а могли и просто палкой под зад врезать, что бы я прямо на пол каменный со всеми удобствами присела.
— Что, зайчик мой, соблазнять меня будешь?
— Дульсинея, прекратите этот маскарад. Я был впечатлен, но дважды одной и той же выходкой Вы меня не удивите.
— А я удивила?
— Да. Мои слуги говорили, что жена у князя со странностями, но они все ж не люди у них иное восприятие, поэтому я, к сожалению, не прислушался к их словам и не ожидал такого. Ваше поведение было для меня неожиданностью. Я не подозревал, что Эрраде может взять в жены такую хабалку.
— Что? Ты, морда наглая, растудыть тебя в тудыть, сидит тут, важный как сто свиней! Типа смелый, да? Отобрал у бедной девушки магический предмет и выеживается всяко-разно, не боясь по морде получить!
Он злорадно так ухмыльнулся и махнул рукой. В следующее мгновение мне в лицо мой тапок прилетел. Сколько народу этим самым тапком по морде получало, не счесть. А я вот никогда. Да собственно и сейчас не получила. Это не удар был, он просто об мое лицо полет затормозил, не больно, но неприятно-то как! И удивительно! Этот маг вернул мне мой магический предмет? Он сумасшедший? Или дурак? Или просто настолько сильный маг, что совершенно не боится, что я нападу? А вот зря не боится! Потому что я нападу! Еще как нападу!
Ну, я и напала. Он небрежным жестом отбил мою атаку. Тапок, как от сильного удара, у меня из руки выбило. Маг что-то тихо сказал, направил в мою сторону два пальца и стул подо мной ожил, в считанные секунды изменил форму и заключил меня в тесные объятия. Как он это сделал? И как защиту мою пробил? А он вообще-то заметил, что на мне защита была? И я, кстати, вот не поняла, он жестовик, как я сначала подумала, или все-таки словесник? Что за странную магию он применяет?
Смотрю, сидит засранец, ухмыляется, весь такой собой довольный и кошка его насмешливо на меня поглядывает, лениво помахивая хвостом. Он что ждет, что я сейчас от ужаса помру? Ну, или по крайней мере в обморок брякнусь? Не дождется!
— А теперь ты надо мной надругаешься? — с надеждой спросила я, придав лицу выражение клинического идиотизма. — Только вот поза неудобная. Я сижу, вся такая стулом обнятая, даже ноги толком раздвинуть не могу.
Маг брезгливо поморщился и сделал вывод:
— С Вами невозможно разговаривать.
— Так ты даже не пробовал, — заметила я и, не удержавшись, с тоской покосилась на сиротливо лежащий в углу тапок.
— Ваша спутница, Зулкибарская принцесса, я прав?
— Нет, это моя горничная. Она мне рыбачить помогала — рыбу глушила, чтобы та в ведре не трепыхалась, — соврала я, честно таращась на мага. — Ты бы хоть представился что ли. А то сидит тут, весь такой воспитанный, меня вот хабалкой обозвал, а сам даже имени своего не сказал.
— Кардагол Шактигул.
Я сначала напряглась. Думала, этот засранец колдует. А нет, оказалось, что это он мое требование выполнил и представился.
— Ну, приятно познакомиться, Кардагольчик, — проворковала я и захихикала. Имя звучное, но если вот так — в уменьшительной форме, то очень идиотское нечто получается. Он это тоже не хуже меня понял, поморщился недовольно, рукой махнул и вот я опять в комнатушке этой без окон. Без стула само собой и с тапком… который мне сверху на голову прилетел и по маковке смачно шлепнул. Я думала Иоханна сейчас хихикать надо мной будет, а ни фига! Сидит принцесса зулкибарская с совершенно обалдевшими глазами. Испугалась, что ли так сильно пока одна тут оставалась?
— Ты чего такая перепуганная, как будто тебе вот-вот кирдык придет? — жизнерадостно осведомилась я.
— Ага, кирдык, — задумчиво так отвечает принцесса. Хм… она тут с перепугу умом не тронулась?
— Все в порядке, Ханночка, дядя Кардагольчик совсем не злой. Только, сука, я так и не поняла он жестовик или словесник? Или и то и другое? Интересно, так бывает?
Ханна на меня как на идиотку посмотрела и ответила:
— Бывает. Но очень редко. Как ты можешь об этом не знать? Ты же маг!
— Не забывай, что мне уже под тридцать было, когда я узнала о том, что я маг, — оправдалась я. Хотя это конечно не оправдание. Надо было историю магии учить… или в каком разделе магических наук о таких вот уникумах — универсалах рассказывается?
Право слово, Дульсинея меня удивляет. Я была о ней лучшего мнения. Если уж ее похитили, весьма глупо было считать, что ее погладят по головке и отпустят домой. Ай-ай! Терин с ней разводится, и потому на предложение что-либо сделать за право еще раз ее увидеть, просто пошлет всех куда подальше. Можно подумать, князь ждет — не дождется возможности станцевать на могилке своей жены. Пусть даже и бывшей. Даже если она сделала с ним то, о чем я подозреваю, Эрраде-старший предпочел бы удушить Дульсинею собственными руками, а не доставлять это сомнительное удовольствие кому-то еще.
Как бы ей это объяснить помягче? А также то, что ее нелепые заигрывания с похитителем вряд ли приведут к положительным результатам. Только обозлит его еще больше. Ну видно же по ее физиономии, что издевается! Если уж строить глазки, то так, чтобы это выглядело максимально искренним.
Только я собираюсь прочесть Дульсинее лекцию об особенностях поведения заложников, как княгиня исчезает. Вот уж здорово. А я?
А я что должна делать? А если она ушла навсегда? Нет, паниковать не буду. Не буду и все. Нет, буду! Буду я паниковать! Мне здесь страшно и одиноко. Папа! Я падаю на кровать лицом вниз и начинаю рыдать. Да, я — и рыдать. А что, не могу?
— Вам плохо?
Стоп, что это? Поднимаю от подушки мокрое лицо. Кто там меня отвлекает от такого жизненно важного процесса, как уревывание?
Так, пока я рыдала, свет в этой дыре погас, и я ничего не вижу. Видимо, кто-то добрый решил, что лучше девочке поплакать в темноте. Ну, или то, что я на кровать легла, таким образом свет отрегулировало — не знаю. Во всяком случае, голос я слышу, а его обладателя не вижу. Вообще. Голос мужской, кстати, достаточно молодой. И да, приятный. Ой, я читала про то, что иногда заложники влюбляются в похитителей. Вот мне уже и голос кажется приятным. Что дальше-то будет? Кошмар!
— Кто здесь?
— Я.
Исчерпывающий ответ. Он.
Небольшая пауза, после которой незнакомец произносит.
— Я, кирдык.