— А по информатике учительница еще в школе?
— Да вроде. У неё шесть уроков. Зачем тебе?
— Нужно отксерить портреты Шолохова. Сходишь? — он кивнул, взял книжки и ушел.
А я тем временем подписала «Михаил Шолохов» и стала раскрашивать буквы. Я, конечно, рада остаться с Виком, но на компьютере было бы в сто раз проще все напечатать. А тут приходится выводить буквы, боясь нечаянно не размазать краску и не разлить воду.
Вскоре вернулся Вик, и мы принялись приклеивать портреты. Писать биографию он оставил мне, а сам всячески меня отвлекал. На перемене прибежал Никита и стал выпрашивать у него номер «красавицы Лерочки». Вик не дал, но зато посоветовал не Лерин номерок выпрашивать, а обратить внимание на Риту. Надо же, все это он замечает! Никита спросил, есть ли у него самого девушка, на что Вик ответил… нет.
Ага.
Так мы и поверили.
Уж я-то знаю его девушку.
Зачем ему говорить, что нет? Из-за того, что я слышу? Глупость.
Кстати, только сейчас поняла, что это Ксану я видела у нас на новогодней дискотеке в школе. Значит, они уже давно вместе. Теперь понятно, почему Вик её бросать не хочет. Оксана слишком хорошая, чтобы с ней так поступали. Даже я это признаю. Редко встретишь сочетание красоты и ума в равных пропорциях, а Ксана к тому же и хорошая. Детское слово. Только первоклашки так характеризуют людей. Волк какой? Плохой. А колобок? Хороший. Но здесь это слово пришлось как нельзя кстати.
В класс вошли еще несколько девчонок из параллельного класса и окружили Вика. Он всем мило улыбался и украдкой зевал, не обращая внимания на их восхищенные возгласы от его образа эмобоя. Причем парочка уже попыталась назначить ему свидания, на что Вик вежливо отнекивался.
Я делала вид, что ничего не замечаю и разлинеивала плакат. Руки немного дрожали, но я даже не повернула голову в сторону Вика и девчонок.
Его нет, его нет, его нет…
Успокойся, Светочка, успокойся.
Все хорошо.
Он тебе не нужен и тебе наплевать, что он стоит в окружении этих фиф.
Прозвенел звонок. Наконец-то они ушли.
Вик снова куда-то смылся. Минут через десять пришел, уселся и стал наблюдать, как я пишу биографию. Снова ушел. На этот раз надолго.
Я всё дописала, дорисовала и стала его ждать. В конце-то концов, я не такая высокая и сильная, чтобы в одиночку повестить плакат на стенд.
Минут через пятнадцать моё терпение закончилось. Я взяла стульчик, забралась на него и, пытаясь не упасть, стала приклеивать ватман.
— Давай помогу! — раздалось прямо над ухом.
Когда он успел подкрасться? Он неожиданности я потеряла равновесие, уронила плакат и почувствовала, что начинаю падать…
Сильные руки не дали мне упасть.
Глаза в глаза. Губы в паре сантиметров от лица. Напряжение. Ожидание. Немой вопрос в серых глазах.
Я не была уверена в том, что это следует допускать, и почти подняла руки, чтобы оттолкнуть его… и не оттолкнула. Все эти странные ощущения вернулись с новой силой. Обжигающие волны: попеременно жар и холод. Перехватило горло, дыхание стало неровным и слишком глубоким.
Вик молчал, долго и вдумчиво глядя прямо мне в глаза… Затем, вдруг, словно отбиваясь от ненужных мыслей, он тряхнул головой, от чего черная челка упала на глаза, изящно провел рукой по волосам, заправляя выбившиеся пряди назад… Неожиданно и как-то резко Вик подался вперед и коснулся моих губ своими. Я подаюсь вперед, позволяя целовать себя, руки зарываются в мягкие волосы Вика, обнимают за шею…
Кровь с умопомрачительной скоростью несется по венам, сердце бьётся чаще, сильнее… В голове вертелась лишь одна мысль — оттолкнуть и убежать… Но так не хочется…
Пусть больно. Пусть обидно. Пусть. Пусть это галлюцинация, иллюзия, мираж.
Сбывшееся желание. Исполнившиеся мечты. Пусть. Пусть это сумасшествие.
Безумие. Отчаяние. Реальное? Ощутимое? Пусть. Есть только я и он…
И Оксана. Имя пронзает моё сердце болью. Я отталкиваю Вика.
— Что случилось? — его взгляд на моих губах. И непонимание.
— Не надо, — я отхожу от него как можно дальше. У меня ещё хватает сил прошептать «Оксана», прежде чем слезы застилают глаза…
Я выбегаю из класса, на полном ходу залетаю в раздевалку, хватаю свою куртку и, то и дело спотыкаясь, вылетаю из школы, чуть не сбив с ног учительницу математики.
Не сбавляя темпа, я несусь по узкой улице, заворачивая за углы каких-то домов, пока не добегаю до лавочки в неизвестном мне районе города.
Опустившись на неё, я, как любая девчонка, заплакала. Плевать на то, что лавкаа мокрая и джинсы станут такими же, плевать на сочувствующие взгляды редких прохожих…
Дождь холодными щупальцами пробрался за воротник. А я и не заметила, как он пошел…
«Ненавижу! Почему это происходит со мной?!» — мысли метались в голове.
Я не знала, кому адресован этот вопрос. Вопрос никому и одновременно всем…
Вечером, сидя на диване с чашкой горячего какао с молоком, я пыталась проанализировать своё поведение.
Дурочка, ничего не скажешь…
Надо было либо не отвечать на поцелуй, либо объяснить, а не выбегать из класса как маленькая девочка, либо вообще дождаться его и не лезть вешать это чертов плакат самой…
Да что толку-то сейчас размышлять! Я могу сколько угодно корить себя, но от этого всё равно ничто не изменится. Это факт.
Надо найти плюсы. А они есть. Точнее, один, но очень глобальный.
Я ему всё-таки нравлюсь!
Я улыбнулась, глотнула из кружки какао и закашлялась. Ну вот, обожженный язык обеспечен…
И всё равно глупая улыбка не сходила с моих губ…
А позже, решив, что надо что-то делать, я преобразилась в Леру и собралась было позвонить Вику и поговорить по душам, как брат с сестрой.
Но не успела.