Мужчины дружно рассмеялись, и малышка умолкла, обиженно поджав губки.
— Есть такая примета, есть! — подтвердил Биер.— Можно над нею смеяться, можно не верить, но действительно, последнее время несчастья сыплются на нас, как из мешка. А если вдобавок подтвердится слух о гибели Большого Десанта…
— Вы что-то знаете? — заинтересовался Эрик.— Давно об этом ничего не было слышно — будто обрезали. А, как известно, замалчивание не к добру.
Биер развел руками, едва не уронив свою подружку,— та возмущенно пискнула, но Волк уже подхватил ее.
— А знаете, господа мои, лично меня военная карьера ну совершенно не прельщает,— заявил коротышка.— Конечно, это шанс для худородных, но мы, слава Духам, в жизни и так устроены неплохо. Да и с кем сейчас воевать? Весь материк уже под нами, а что до Второго — так существует ли он вообще?..
Ладонь Эрика уже прочно обосновалась между Тининых бедер, а пальцы проникали в нее все глубже,— малышка жмурилась и трепетала, постепенно разводя колени шире, и ее волнение передавалось юноше словно через кожу. Теперь он не сомневался, что сумеет подвести ее к блаженству даже без слияния, на одних ласках,— кажется, уроки Бэлы не пропали даром. К тому же и девочка одарена природой на диво и еще не испорчена Дворцовыми пошляками.
— Наш Везунчик по-прежнему витает в облаках,— насмешливо заметил Биер.— Не пришлось бы нам вскоре начать все завоевания сызнова. Империя трещит по швам, и если наши доблестные десантники и вправду провалили дело…
— Нет уж, не уговаривайте,— отозвался Эст, в две руки лаская подружек.— Как хотите, но армия с ее муштрой и грубыми нравами — не для меня. В нежном возрасте я хватил этого под завязку — как вы знаете, мой родитель командовал корпусом в последней кампании, и это испортило его на весь остаток жизни.— Коротышка звучно расцеловался с каждой из Росомах и заключил: — И вообще, господа, прошли те времена, когда гвардейские батальоны комплектовали из сородичей,— теперь там вполне обходятся наемниками.
— Раньше мы дрались за добычу,— объяснил Волк.— А нынче армия лишь добавляет Империи земель и рабов. Но не пришлось бы нам вскоре сражаться за собственные жизни!..
— Мой дорогой, вы слишком мрачно смотрите на вещи.
— Просто я лучше осведомлен. Это даже смешно, старина: вся страна бурлит, а вас не заботит ничего, кроме дворцовых сплетен.
— Надеясь, вы все же преувеличиваете,— вмешался Эрик.— Очень бы не хотелось марать мечи о Грязь.
Закусив губу, девочка вдруг забилась под его рукой, негромко застонала. И самого Эрика захлестнула волна нежности, захотелось выкинуть из головы все тревоги и наконец остаться с Тиной наедине. Малышка — прелесть, он смог бы далеко ее увести… Стиснув бедра, девочка остановила его руку и оцепенела, вслушиваясь в себя.
— Между прочим, и Львов сегодня не видно! — внезапно сообразил Эст.— Это уже походит на мор, вам не кажется?
— Я слышал, ночью Львиный блок пытались захватить,— откликнулся Биер.— Что-то они там затевали против императора. Но Львы заблаговременно убрались, и Ун остался с носом.
— Конечно: Тор готов отрубить себе голову, лишь бы на нее не надели рабошлем,— сострил Эст.— Но интересное дело, Биер: оказывается, вы узнаете столичные новости быстрее меня. Чего же вы раньше отмалчивались?
— Служба такая,— усмехнулся Волк, придерживая Гжину, все порывавшуюся сплясать прямо у него на коленях. До последнего времени это считалось дурным тоном, но вкусы меняются, и кто знает, может, в недалеком будущем Дворцовые залы действительно заполнятся танцующими ограми?..
А ведь Эст прав, внезапно подумалось Тигру, откуда у Биера такая осведомленность? И кстати, именно Волк мог подсмотреть маршрут моей загородной поездки… Да ну, бред! — устыдился юноша. Зачем ему это? Слишком я стал подозрительным. Но если уж быть последовательным…
Распахнув глаза, Тина радостно улыбнулась и потянула Эрика на себя. Засмеявшись, он вскинул руку, чтобы задернуть занавес.
Музыка неожиданно оборвалась, и телепирамида погасла, ненадолго погрузив комнату во тьму. Затем ее грани загорелись ровным светом, и бархатный голос объявил:
— Уважаемых гостей просят не волноваться: какие-то недоразумения с Грязью — Дворцовая стража разбирается. Приглашаем всех вернуться в гостиный зал.
— Не нравится мне это,— процедил Волк и с размаху шлепнул подружку по узкому заду.— Ну-ка, радость моя, поднимайся, живо!..— И они исчезли за дверью.
Побледневшая Тина тоже вскочила и босиком кинулась к выходу, потянув за собой Эрика. Ухмыльнувшись, он подхватил ее сапожки и побежал рядом, прикидывая, где бы разжиться оружием. Разве у друзей-стражников одолжить?
Сдав Тину вместе с сапожками на руки ее озабоченным сородичам, Эрик огляделся и устремился к Дворцовым воротам. Пробегая через коридоры, выхватил из полумрака развеселившую его сцену: неугомонный Эст под шумок притиснул в нише одну из дородных жен Буйволиного Главы и торопливо в нее вживлялся, рискуя подпортить породу этим здоровякам — похоже, женщина растерялась до уязвимости. Хохотнув, Эрик на бегу хлопнул коротышку по плечу и заспешил дальше, высматривая в лабиринте стражников. Но только возле самого выхода наткнулся на одного, тоже бегущего куда-то. Ухватив его за локоть, Эрик спросил:
— Что стряслось, старина Фрейк, не объясните?
Тот попытался было вырваться, но Тигр умел быть настойчивым.
— А, это вы,— нехотя признал его Фрейк.— Вы же слышали: Грязь взбунтовалась. Их там столько!..
— Так это всерьез?
— Еще бы: похоже, Низкие двинулись на нас всей армией — все радиусы забиты машинами… Проспали, разорви Ветер и нас, и их!
Стражник сорвался с места, и больше Эрик его не удерживал. Выходит, это бунт? — озадаченно думал он. Интересно. А что теперь станет с Ю? Клянусь Горой!..
Подхваченный жаркой волной, Эрик бросился к выходу из Дворца.
Уже третий час Горн подпирал стену в тесной нише, постепенно наливаясь злобой. Напротив, в абсолютно такой же нише, точно в зеркале, громоздилась похожая на него панцирная фигура, однако той терпеть было не в пример легче, поскольку она-то являлась обычным чучелом, а Горн лишь временно замещал набитого опилками болвана да еще должен был усматривать в этом особую честь — как же, ему доверили пост в самых покоях Божественной, кому еще так везло!.. Вдобавок, правда, его произвели в Старшие Стражи — далеко зашедшие последствия недавнего покушения.
Ну ладно: честь — честью, однако невыносимо хотелось жрать. Именно жрать — чавкая, урча и глотая громадными кусками. На крайний случай сгодились бы и орехи, тем более что мешочек их был припасен под панцирем — только руку протяни. Но вот шевелиться Горну было настрого запрещено: за любую помеху божественным мыслям его могли выпереть не только из этой комнаты, но и вообще из Храма,— охрани нас Ю!..
Скосив глаза, Горн уперся раздраженным взглядом в богиню. В несуразной позе, странно сплетя ноги, она восседала на упругом пуфе, придвинув к себе выдвижную панель, соединенную с пультом тонким кабелем. Пальцы одной руки были погружены в гнезда считывателя, кисть второй взбесившимся пауком металась по клавишам. На экране творилось невообразимое: переплетались спирали, вспыхивали и беззвучно взрывались цветовые пятна, изредка удавалось различить обезумевшие в танце фигуры. Время от времени Ю отрывалась от пульта и принималась танцевать сама — что называется, думала вслух.
Скептически щурясь, Горн разглядывал ее ухоженное тело, напрочь лишенное не только покровов или стыдливости (в самом деле, кого было стесняться богине — не рабов же своих?), но и женственности — при сохранении всех внешних атрибутов и безупречных пропорциях. Правда, на вкус Горна она выглядела чрезмерно изящной, но с самого утра он уже настолько истомился желанием, что согласился бы сейчас даже на худосочных, недозрелых жриц. И сама Божественная была совсем юной, однако Горн знал, что протянет она еще от силы лет семь-восемь, даже если ни одно из будущих покушений не увенчается успехом. Ее удивительный мозг, взращенный в Божественном Чреве и воспитательным ритуалом превращенный в уникальное орудие познания, работал с полной загрузкой, без отдыха и переключений,— и это сжигало его.
А поразмыслить Божественной было над чем. Конечно, Откровения не могут лгать, тем более ошибаться,— кто ж этого не знает! — но как еще можно назвать экспедицию на Второй Материк, если не ошибкой? На что они нарвались там, пока неизвестно, но от прославленной гвардии остались, похоже, ошметки. И теперь Уну будет непросто выкрутиться: конкуренты и завистники своего шанса не упустят. Так что думай, Ю, думай — авось и помогут тебе Безымянные…
Девушка вдруг дернулась, выгнулась в жесточайшей судороге. Мгновенно Горн взмахнул рукой, и его меч с силой вонзился в кабель, вырвав из того сноп искр и начисто отделив панель от пульта. Обмякшая, Ю беззвучно опрокинулась на ковер — и в ту же секунду в покоях погас свет. Чуть позже бледно замерцали аварийные лампы. Что еще за фокусы? Обнажив второй меч, Горн раздвинул дверные портьеры и выглянул в охранную комнату.
Двое Стражей уже перегораживали вход в лабиринт, изготовив клинки, еще двое склонились над пультом страж-системы, озадаченно перешептываясь и вглядываясь в потухший экран. Так, дождались! — подумал Горн. Готов ли я?
— Бросьте терзать клавиши, Корд,— произнес он.— Храм обесточен.
Корд кивнул и выпрямился, выжидательно глядя на Горна. Бесценное качество для подчиненного — немногословность.
— Возьмите фонарь и бегом на центральный пост — за распоряжениями,— приказал Горн.— Остальным быть наготове.
Молча салютовав, Корд нырнул в темную пасть лабиринта.
— Полагаете, это мятеж — а, Горн? — спросил второй страж-оператор, Дарт, нервно усмехаясь.— Вот не было хлопот!
Скользнув по нему хмурым взглядом, Горн пожал плечами и отвернулся, опуская полог. Ю лежала в прежней позе, кажется, не дышала. Представив, что должны были сейчас ощущать жрицы, Горн склонился над богиней и стал прилежно массировать ей сердце. К счастью или нет, но отозвалось оно почти сразу, застучало ровно и сильно. Живите, малышки,— только вот для чего? Чем порадует вас грядущий день?..
Из охранной комнаты донесся знакомый голос — беспечный и даже, как будто, веселый. Оставив в покое Ю (она наконец задышала), Горн снова развел шторы и увидел Эрика — чуть похудевшего, но оживленного, с возбужденно сверкающими глазами. Заметив приятеля, юноша ослепительно улыбнулся и помахал подбитой рукой, то ли приветствуя, то ли демонстрируя боеготовность.
— Еще не сбежал? — радостно спросил он.— Как там Ю?
— Жива пока. А что стряслось?
— Разве не ясно? Навозники взбунтовались.
— И скоро их ждать?