Вскинув руки, она поднялась с него и на носках прошла вокруг костра, раскачивая крутые бедра и подрагивая тяжелой грудью,— будто танцуя. Хотя Истинным подобные вольности запрещались настрого.
— О Духи, как мне легко сейчас! — засмеялась девушка.— Потому что без одежды, да?.. Это ты меня заразил!
— Чего ж плохого? — отозвался Горн, с удовольствием за ней наблюдая.— Ну подумай сама: от кого мы прячемся в этой скорлупе — от природы, от себя?
— Но ведь странно, Горн… Эта нагота будто проникает в меня все глубже и тревожит, требует чего-то. Я стала плохо спать, знаешь? Хочется сбросить с себя все, а затем сразу вспоминаешься ты… Или сначала ты? — Нора снова рассмеялась.— Ты не поверишь, но я теперь и думать стала иначе.
— Правда? — заинтересовался он.— Разве ты больше не любишь простых решений?
— В том-то и беда, что люблю. Только они меня больше не устраивают. Я стала порочной насквозь, Горн, я перестала верить! И если об этом узнают…
Гигант покачал головой удивленно.
— Как просто,— сказал он.— Стоило лишь снять с тебя кожуру… Послушай, девочка, а может, ты тоже — из Божественных? Недаром же они разгуливают нагишом.
— Но как это может быть связано?
— В человеке взаимосвязано все, Нора. И сокрушая одни устои, ты расшатываешь остальные.
Девушка вдруг подошла, пинком опрокинула Горна на спину и уселась ему на грудь.
— Например, вот эти? — насмешливо спросила она, покачивая коленями.— Ну что, зверюга, ты уже сыт?
Осторожно Горн сжал ладонями ее ягодицы, легко поднял девушку и поднес распахнутым входом к губам, словно сосуд с драгоценной влагой. И сразу Нора затрепетала всем телом, зажмурив глаза, а на лице проступила страдальчески-блаженная улыбка.
— Скажи,— неожиданно спросил он,— а в чем ты подозреваешь Лота?
— Мучитель,— простонала Нора.— Ну Горн!..
— А все-таки?
— Это наши внутренние дела — зачем тебе? — с трудом ответила девушка. Вцепившись Горну в волосы, она потянула его к себе, однако гигант не поддался, хотя и ему сейчас хотелось забыть обо всем. Но разве он не хозяин себе?
— Что, уже и среди Львов разлад? — спросил Горн. Нора отчаянно сдавила его лицо бедрами и почти крикнула:
— Я скажу — потом… Ну хватит, Горн, хватит!
С рычанием он приник к девушке снова и действительно надолго потерял голову. Раз за разом он подводил Нору к взрыву, и неизменно ее судороги отзывались в нем извержением, однако желания в Горне только прибавлялось. Но затем Нора стала кричать и биться все чаще, пока ее корчи не слились в один непрерывный, нескончаемый оргазм, и Горну пришлось силой отрывать себя от девушки, потому что оба уже были на грани безумия.
— Фу-у! — выдохнула Нора после продолжительной паузы, заполненной его осторожными ласками, и распахнула пьяные глаза.— Это уж слишком!.. Я начинаю тебя побаиваться.
— Тебе не понравилось?
— Мне очень понравилось, дурачок, до неправдоподобия!.. Но старики говорят, что опасно быть слишком счастливым: Духи могут усмотреть в этом вызов.
— Так что же? — Горн усмехнулся.— Отчего бы нам не бросить вызов Духам?
— Но ведь и правда, милый: разве смертные имеют право на ТАКОЕ? После этого все же теряет смысл, даже сама наша жизнь — короткая, суетливая… Действительно, Горн, мне теперь и жить как-то неловко.
— Значит, мы бессмертны,— сказал гигант.— И плевать на Духов!
С неохотой он отодвинулся от Норы, вынул из шлема приемник, покрутил настройку. Девушка наблюдала за ним со странной задумчивостью, осторожно разминая груди.
— По-моему, они стали еще больше,— пожаловалась она.— От твоих ласк, наверное?
Горн снова улегся к ней вплотную. Со вздохом Нора обняла его, сонно пробормотав:
— Надо придумать такую одежду, чтобы мы умещались в ней вместе,— да?
— Лучше расскажи про Львиные дрязги,— отозвался он.— Кто там у вас копает под Тора?
— Да ну, нашел время!..
— Но ты обещала.
Девушка мстительно укусила его за ухо, однако ответила:
— Да опять наш старый пень Кон, со своим чистопородным семейством, мутит воду в Совете старейшин.
— И все?
— Понимаешь, слишком уж он старается отыскать среди Львов предателей, вот я и подумала…
— Не сам ли он в этом замаран?
— Ну да!.. И ты ведь знаешь главный его принцип: к чему доказательства, если порочность задается долей чужой крови.
— Что ж, такой подход упрощает дело,— заметил Горн.
— Но тогда и сам Тор небезупречен! — возразила Нора.— А уж тем более — я.
— Что, правда?
— Моя мать была чужачкой в прайде,— с неохотой призналась девушка,— и стараниями Кона ее удавили в одной из чисток. Даже Тор ничего не смог сделать — он и меня тогда еле отстоял. В те дни прайд угодил в крутой переплет, и все словно взбесились…
— Черт побери,— возмутился гигант,— кого же мне подсунули?
— Горн, ты несносен!.. И уж не тебе заботиться о чистоте породы.
— Почему же? — ухмыльнулся он.— Если хочешь знать, я — чистокровный беспородный.— Гигант вдруг замолчал и придвинул приемник к самому уху.— Ну наконец-то! — произнес он.— А то я уж и не знал, чем развлекать тебя дальше… Вот, послушай — в продолжение темы.
Горн добавил громкости и положил приемник себе на грудь, ближе к Норе. После короткой паузы в пещерке зазвучал глухой невыразительный голос:
“ — К общему нашему сожалению, окончательно Тор еще не решил.
— Вот как? — гневно спросил другой.— Плохо же вы его убеждаете!