Горечь...
Этот день, Белый День, слишком прекрасен для все-уносящих волн времени.
Такой же мучительно-прекрасной может быть только музыка, что слышится впервые, но изумляет напоминанием о чем-то, оставленном где-то вдали... словно сам сложил ее когда-то за горизонтом памяти. Она звучит в душе бесконечно.
И мир словно полон людьми в белых одеждах, но люди ли это? Быть может, это ангелы?
Быть может, это белые деревья, тянущие ветви к солнцу?
Быть может, это шелестящие страницы древней книги, что дарует вековую мудрость...
Если бы родиться лишь на один этот день - Белый День - и уйти с наступлением темноты к Матери-Земле, чтобы превратиться потом в листик тополя, в мотылька, в лепесток тюльпана...
Сбылись все мечты... Самые глубинные, самые тайные, самые тонкие и светлые... Три дня - и вся жизнь.
Все сказано и все сокрыто. И весь мир преобразился. И во всем вокруг, и во всех людях скрыта какая-то светлая тайна, словно все желают нам счастья, и так легко любого человека простить и принять.
Словно кто-то с вечного Неба смотрит на нас и улыбается... Откуда же это чувство? Мягкая, тихая, слегка грустная улыбка...
Взгляд внутрь себя и внутрь меня.
Улыбка своим таинственным думам и моим.
Тайна своей души и моей.
Кто это?
Те, кто когда-то были людьми, а сейчас ушли вперед бесконечно дальше, десять тысяч миль над уровнем человека...
Что видите вы в себе и во мне?
Каким сокровенным чувствам улыбаетесь - своим и моим?
Что хранит в себе тайна душ ваших и души моей? Или велика тайна эта? И несет в себе глубинную мудрость? А в этой мудрости горечь и боль скручивают в спираль само пространство и время со звуком стали, режущей алюминий? И потому вы из милосердия своего не открываете эту тайну... Не оттого ль и тронуты печалью ваши благословляющие улыбки?
"И мы когда-то были такими же"...
Нет, это не гении Суперстены, это кто-то выше... Они были одарены чем-то выше гениальности...
Словно Мудрый Дирижер Вселенной мягко улыбается, глядя на нас,
людей...
Люди шли мимо, все люди шли мимо, они ничего не поняли. Может быть, их время придет много лет спустя.
А пока...
Тень звука имени, ответь мне...
Но Солнце уже клонится в западу над вечной рекой, разделяющей наш Старый Город надвое.
Но часы уже отстукивают последние мгновения.
Но в сгустившейся тени вечера часовая стрелка подошла к пяти.
Конец II части
Часть III
Глиссанда
Глава 11
Лимб
В сгустившейся темноте часы бьют 5 раз.
Кто это отражается в стеклах?
На одной из нижних ступеней стоит молодой человек, одетый подчеркнуто торжественно, с цветами в руках, жадно всматривается в подходящих и подбегающих. Звучит музыка, тикают часы, стучит сердце. А ее нет и нет. Надо, наконец, решиться, отойти в сторону от двери общежития, и... взять штурмом эту дверь с тугой пружиной.
Список жильцов. Ирины Истоминой в нем нет.
Что же, теперь придется сделать одно - с разбега устремиться в эти лабиринты коридоров.
Сзади долетел крик вахтерши: "Куда?! Обратно не выпущу!"
Но не тут-то было. Лестница уже ведет на второй этаж.
Странное здесь что-то. В общежитиях бывать еще не приходилось. Словно в театре за кулисами: на сцене эти актрисы неотразимы, а за кулисами проза жизни, потрепанная одежда, бигуди, и одни неприятные чувства на лицах этих актрис, что за порогом своего дортуара похожи на изысканных принцесс...
Может быть, все женщины таковы?
Кроме Вас, конечно, кроме Вас.
И вся женская красота, загадочность, привлекательность - только фикция, только намеренный обман, как мимикрия насекомых и животных для привлечения самцов в период размножения?
Лучше бы не приходить сюда... Какая-то изнанка жизни.
Вот уже первая дверь.
- Ирина Алексеевна Истомина здесь?
- Нет.
Тогда в другую: