тебе в полете вдруг,
не верь тому,
что бак в дыму
и что последний круг…
…но он, кажется, все-таки задремал, потому что яркий красный сигнал машины, тормозящей впереди, ударил в глаза внезапно, и память отбросило туда, назад, к Свэну, и хотя рука автоматически вывернула руль, бросив послушный "Форд" в сторону, он уже не видел бетонных ребер ограждения, потому что перед глазами клокотало грозное и загадочное Красное Пятно…
Здесь, у восемнадцатого буя, кончалась их зона, но Тэдди не спешил давать сигнал на расхождение, потому что четверка тральщиков следующей зоны поторопилась и немного выдвинулась вперед, готовясь принять эстафету. Кажется, это были те самые суматошные итальянцы — молодые ребята, которые всегда хотели делать как лучше, но всегда попадали впросак. Они налетали едва по одной сотой парсека, и космос их тревожил, как незнакомая девушка.
Было бы неплохо напомнить им вчерашнее пари, но сейчас не время сводить счеты — автоматические локаторы буя засекут "грязный" кусок Коридора, и симпатичным итальянцам придется месяц изнывать на переподготовке. А после у них будут дрожать руки при выполнении маневра.
Уверенность в себе. Это жестокий закон внеземного пространства — быть чуть сильнее самого себя, иначе смерть или вечное прозябание на задворках. Но молодежь слишком волнуется, и это губит ее.
Итальянцев надо выручать. Черти полосатые…
Тэдди, не глядя, включил общий сигнал — "веду я!" Улыбнулся Свэну:
— Старик, дублируй, если что…
Теперь все четыре тральщика команды жили на кончиках его пальцев. На поворот рулевого рычага Тэдди отзывалась счетверенная сила всех шестнадцати дюз, разбросанных по вершинам тысячекилометрового квадрата.
Тэдди покосился в боковой визир. Серебристая паутина трала приближалась к границе. Все три угла паутины были хорошо видны: вот там, вверху, зелено-желтые огни Свэна, внизу — оранжевое многоточие Челлини и лиловый пунктир Крэга. А четвертый угол — это он, Тэдди, и ему придется сейчас кое-что сотворить.
— Вызываю четверку 19.
— Четверка 19. Командор Чино Джильи.
Ну, конечно, это те самые итальянцы.
— Это Тэдди. Вы что, соскучились по штрафному отряду? — Голос Чино прозвучал с явным облегчением.
— Тэдди, я сам не знаю, как…
— Ладно, макаронники. С каждого по бутылке виски. Быстро подними трал на свою двойку.
— Что ты хочешь?
— Помалкивай. Слушай внимательно. Я иду на вас и делаю оверкиль одновременно с аварийным подъемом своего трала. Ты в это время опустишь свой трал. Мусор пересыплется из трала в трал, понял?
— Тэдди, но это же…
— Помалкивай. Это мое дело. Ты только не проворонь момент, когда начну поднимать трал. Это главное. Сможешь?
— Смогу.
Теперь Тэдди не смотрел ни в главный визир, в котором вырастало смертоносное пламя хвостовых дюз корабля Чино, ни в боковые визиры, в которых огни ведомых тральщиков неумолимо сближались с позиционными сигналами итальянцев.
Он взглянул на визиры только раз, чтобы удостовериться, что серебряная сеть итальянского трала превратилась в светящийся жгут между кораблем Джильи и его дублера.
Теперь он смотрел только на темно-зеленый экран радара, на котором сходились восемь горящих точек — четыре на четыре, секунда за секундой.
Суставы пальцев, лежащих на рычаге, побелели. Ребро ладони другой руки лежало на реостате подъема трала.
Взвыла сирена тревоги — автоматы контроля недоуменно мигали красными лампами, не понимая, почему человек идет на столкновение.
Тэдди выключил сирену коленом — руки были заняты.
И в ту сотую долю секунды, когда восемь точек на радаре превратились в четыре и когда жаркое атомное пламя готовилось лизнуть острые носы отчаянных кораблей, и когда уже казалось, что никакие силы — ни человеческие, ни электронные — неспособны предотвратить катастрофы, Тэдди рывком откинулся назад, всем телом рванув до отказа рычаг управления и реостат подъема трала.
Тело вжало в сиденье так, что захрустели суставы, и звезды в визирах слились в нити, а потом потемнело в глазах от крови, ударившей в голову.
И все-таки каким-то вторым зрением Тэдди успел увидеть, как одновременно с двух сторон черноту вечной ночи закрыли две дымчатые занавески — это его трал и трал Чино коснулись друг друга и разошлись, оставив стерильно чистое пространство, к которому уже не мог придраться ни один эксперт во Вселенной.
Тэдди положил корабль в дрейф. Тишина царила в отсеке — все было в порядке.
Красный пунктир буев, прочертивших фарватер, сходился в неизмеримой дали в одну острую, как игла, точку. Сколько раз Тэдди видел ее впереди, на главном визире, в перекрестке пеленгационных линий — зовущую звезду великого пространства, выход из тупика, дверь в неизвестность… А теперь она — сбоку, потому что молодость прошла, и в далеком прошлом — пилотская рубка "Икара", и другим дано пронзать межгалактические пустоты…
— Ищи в аду
свою звезду
еще не поздно, друг…
— Брось дурить, Свэн. У тебя все в порядке?
— Спрашиваешь! За такой спектакль я готов отдать полжизни! Давненько я не видывал такого оверкиля, честное слово. На старости лет ты вполне можешь выступать в цирке, Тэдди. Возьми меня тогда в напарники, а? Я даже буду ходить на голове, если надо.
— Ну, ходить на голове тебе не привыкать!
— Ого! Глянь-ка в визир, Тэдди!
За четырьмя кораблями итальянцев, успевших превратиться уже в маленькие точки, распустились хвосты торжественного салюта. Это было явное нарушение правил — салют в космосе полагался только при встрече кораблей из Глубокого космоса, но звездолетчикам эта нехитрая иллюминация была дороже всех наград и почестей, ждущих их на Земле…
— Эти итальянцы — отличные парни. Чино вчера четыре раза подряд обставил меня в рулетку. А за эти вот цветочки в небе им здорово влетит.
— Чино — стоящий пилот. Он сейчас сработал, как часы. У него верная рука и мгновенная реакция. Он еще будет звездолетчиком, поверь мне, Свэн. Ему только нужен опыт. И спокойствие.
— Которое приходит с годами. А годы отбирают главное — молодость. Вот и попробуй повертись в этом капкане. Со всех сторон — нуль!
Свэн исчез, его сменил Челлини. Он широко улыбался.
— Здорово, Тэдди! У меня душа в пятки ушла. А ты салют видел?
— Видел. Твоим собратьям влетит за него.