Ночью Юрия разбудили. Внутренние часы подсказывали, что поезд находился между Вязьмой и Смоленском.
— Проверка документов. Господа пассажиры мужского пола, предъявите паспорта и иные документы.
Жандармы шли вдвоем, а сзади маячил не бросающийся в глаза субъект в гражданской одежде, внимательно за ними наблюдающий. Юрий глянул на них астральным зрением — приходилось рисковать, его паспорт был рассчитан на пограничный контроль, но не на проверку патрулем охранки — и заметил, что все они защищены от астрального воздействия. Субъект в гражданском немедленно почувствовал проявления ментальной активности, но не смог распознать ее источник.
Сосед по купе, сонно ворча, вытаскивал фальшивый паспорт. Кондрахин, немного побеседовавший с ним вчера, легко разузнал о нем все. Борис Нигодин, лейтенант-зенитчик, направлялся в Речь Посполитую под прикрытием гражданского паспорта на вымышленное имя. Большинство состава его батареи и все орудия уже прибыли на место. Московское Ханство, не вмешиваясь явно в конфликт немцев с Речью Посполитой, укрепляло оборону союзников артиллерией, зенитками и истребителями. Военнослужащие Московского Ханства пользовались формой местного ополчения, а что касаемо русского языка, так он был родным для жителей многих восточных земель Речи Посполитой, и удивления вызвать не мог.
Коллегия Охраны Безопасности не знать об этом не могла. Что они станут делать, обнаружив фальшивый паспорт его соседа? Возможно, в таких паспортах имелся какой-то специальный знак, и охранка не проявит к нему интереса. Но паспорт господина Пильзеня их вполне мог заинтересовать. Нельзя было исключить и того, что именно Игнатия Пильзеня и ищут сейчас патрульные. Отделение Подорожного Приказа наверняка отчитывалось о выданных паспортах, прилагая документы, обосновывавшие такую выдачу. А Юрий употребил в качестве обоснования гипнотический приказ. Служащие, выписавшие ему паспорт, наверняка и сейчас считают, что действовали строго по правилам и ломают головы, куда же они задевали необходимые документы.
"Их могли и под гипнозом допросить. Коллегия Охраны Безопасности — далеко не земное НКВД, особой прыти местная охранка не проявляла. Но Тегле-гад вполне мог ее подстегнуть, подсказав при этом нужные действия. Ах, как неудачно получилось… Что же я в этом мире, как белая ворона, на каждом шагу попадаюсь — то Тегле-гаду, то местным мастерам астрала? Пока не пойму, в чем дело, в Рим лезть незачем, враз сгорю".
— Господин Пильзень, какое отделение Подорожного Приказа выдало Вам паспорт?
— Там же указано — то, что на улице Адмирала Орлова-Босфорского. С паспортом что-то не в порядке?
"Понятно, искали меня. И искали в поезде, направляющемся на запад. Хотя, если я по происхождению — мелкопоместный шляхтич из Мазурии, то все логично. Тогда почему патруль защищен от астральных воздействий? Нет, это не простая проверка. Ищут не шпиона и не жулика, ищут ведуна. И угораздил меня черт выйти сейчас в астрал! Тегле-гад наверняка меня засек. Теперь жди неприятностей. Сейчас стрелочник на первом разъезде состав или в тупик отправит или на занятый путь".
— Секунду, господа охранники!
Юрий рванулся в тамбур, никем не преследуемый, и там повернул тормозной кран. Жандармы спокойно ждали его возвращения. Войдя вслед за ним в купе, субъект в гражданском закрыл за собой дверь.
— Выдавшие Вам паспорт служащие действовали с нарушением правил. Сейчас мы с Вами выйдем в Смоленске, Вы сообщите нам сведения о своей особе, мы запросим Москву телеграфом. После подтверждения сообщенных Вами сведений продолжите свой путь. Кажется, Вы направлялись в Менск? Заранее приношу извинения за задержку. Служба.
Тем временем поезд останавливался, в коридоре слышались встревоженные голоса, но вежливый субъект ничего этого как будто не замечал. Он безразлично взирал на Кондрахина близко посаженными светлыми глазами, стоя в полушаге от него в узком пространстве купе. За дверью стояли двое жандармов, более не озабоченных проверкой документов. На секунду возникла мысль, что эту ситуацию можно разрешить тремя быстрыми ударами.
Вырубить мгновенно патруль, тела положить в купе на полке, Нигодина, который вышел в коридор, ввести в транс — пусть спит до границы? Но тогда придется выйти из поезда в Смоленске. С тем же успехом можно выйти и вместе с патрулем — их вырубить он всегда успеет. Юрий не мог решить, что будет правильнее. Похоже, вьехать в Речь Посполитую по своему нынешнему паспорту не получалось.
Мешал ему и неприятный субъект с близко посаженными глазами, стоящий молча в полушаге. Чего он ждал? Атаки Кондрахина, попытки подкупа, объяснений? И мысли не прочитаешь — закрыт, и в астрал лучше не выходить, это опасно. Поезд тем временем остановился. Послышались голоса за окном, на полотне дороги. Поездная бригада осматривала колеса вагона. В дверь купе постучали. Юрий открыл. На пороге появился проводник.
— Господа пассажиры, может, знаете, кто и зачем остановил поезд?
— Поезд остановил я. На ближайшей станции стрелочник постарается устроить крушение.
Кондрахин сказал это твердым голосом, не сводя глаз с вежливого субъекта. Тот, ничем не выказав удивления, обратился к проводнику:
— Слышали, что сказал господин Пильзень? Примите меры к предупреждению крушения.
Проводник мгновенно исчез, как будто его ветром сдуло. Вежливый субъект кивнул на нижнюю полку:
— Присядем, Игнатий Давтурович? Ваш сосед до Смоленска собирается посидеть у проводника. Чаю попить. А мы уж здесь время скоротаем.
Присели напротив друг друга, настороженно поглядывая на неразборчиво белеющие в полутьме лица.
— Если хотите, господин Пильзень, можете свет выключить. Я без него умею обходиться.
— Вы уж сразу представьтесь, объясните, чего хотите, и расскажите полностью, без чего Вы способны обойтись. Без воды, воздуха, указаний Коллегии Охраны Безопасности, средств передвижения, оружия? Я еще что-то пропустил?
— Обойтись без Вами перечисленного не могу, не льстите напрасно. Но у нас есть общий знакомый, который все это может. Меня можете называть господином Кудеяром. И я с удовольствием поговорю с Вами о нашем общем знакомом.
Вот теперь Юрию показалось, что он что-то понимает. Его как-то связали с Тегле-гадом, существование которого для охранки — не секрет. Может, лысый Дмитрий сообщил. Или о появлении в Москве ведуна, или о том, что массовое столкновение на Южном Бульваре устроил Тегле-гад. Что-то же он должен был сказать?. В охранке не дураки сидят, откровенную ложь со стороны Дмитрия распознают. Как бы там ни было, сейчас придется разговаривать с агентом охранки, не имея представления, что тому известно о самом Кондрахине.
— Напомните, о каком знакомом идет речь? Как его зовут, что он замечательного свершил в этом мире?
В темноте голос господина Кудеяра звучал, как сухой шелест. Юрий даже позавидовал. Такой голос позволял использовать необычные приемы воздействия, и Кондрахин решил, что при случае он попробует освоить такую речь. Казалось, что она звучит разборчиво лишь на расстоянии шага, превращаясь за границами этой дистанции в неясный шорох:
— Его имя Джироло, живет постоянно в Риме, на Монте-Ватикано. Недавно в Москве он вызвал столкновение двадцати трех машин: тридцать один человек погиб, более полусотни ранено. Зачем ему это понадобилось, мы установить не смогли.
— Полагаю, он пытался убить меня, — Юрий наконец определил, что Кудеяр мог стать союзником и установил общее направление разговора.
— Зачем ему убивать Вас? — голос Кудеяра шелестел так тихо, что шепот Кондрахина казался на его фоне рокотом мотора.
— Он думает, что я намереваюсь убить его. Не ошибается. У меня нет другого выхода.
— Сможете?
Юрий демонстративно пожал плечами. Если Кудеяр не врал, движение он разглядит и в полной темноте, и в его значении не ошибется.
— Как давно Вы за ним гоняетесь?
— Лишние вопросы. Помогаете мне, просто не мешаете, или паспортные вопросы расследовать станете?
Кудеяр слегка шевельнулся:
— Напрасно Вы так, Игнатий Давтурович. Джироло убил четверых моих друзей. Как раз лучших, тех, что могли ведунов распознавать, свои мысли скрывать, от порчи людей защищать. У нас таких людей немного и было, а сейчас тех, что остались, можно по пальцам сосчитать. Я Вам сейчас расскажу, как он это сделал…
Тихий шепот Кудеяра в темноте придавал его рассказу дьявольскую достоверность. Воображение Юрия рисовало ему отчетливые картины. Вот Ахмат Барзаев с налитыми кровью глазами кричит, безуспешно пытаясь сорвать с себя высокую шапку горца, которая вдруг сдавила ему череп с такой силой, что кости черепа не выдержали, и мозг Ахмата вслед за глазами потек по окровавленным щекам. Калистрат Суворин, в роскошной меховой шубе лежит в двух метрах от своей калитки, и гладко обклеванный домашними курами череп белеет на окровавленном снегу. Больше часа хрипит, выплевывая кровь из пробитых собственными ребрами легких Георгий Киладзе, зажатый в сложившейся в гармошку машине, пока его пытаются вытащить из груды искореженных остатков. И умирает по дороге в больницу. Кожа Василия Нурикова вдруг покрывается сыпью, с головы до пят, за один день он расчесывает ее до костей и истекает кровью. Его не смогли спасти — до ближайшего города было две сотни верст, а река, единственная дорога сибирской тайги, только-только встала, и лед не держал ни человека, ни коня.
— Похоже, причиной смерти каждого стал предмет его наибольшей гордости, — подвел итог рассказанному Кондрахин.
— Это именно так. И все случаи произошли на глазах многих наших товарищей. Никто не смог помочь. Даже с курами. Они заклевали Калистрата буквально за две минуты, а никто из наших не имел хотя бы ножа, — Кудеяр вдруг привстал, — там, вверху, опасность!
Астральное восприятие показало, что на них сверху падал самолет. Пилот, намертво схваченный посторонней волей, профессионально выцеливал их вагон. Воздействовать на него Юрий не мог, сознание летчика было плотно закрыто чужой непробиваемой защитой. Но если нельзя воздействовать на сознание или тело, то можно воздействовать на неживую материю. Волевым импульсом Кондрахин разорвал один из тросов управления и приложил усилие к рулю управления.
Пилот лихорадочно тянул ручку в сторону, давил на педали. Бесполезно. Пикирующий самолет перешел в неуправляемый штопор. Осознавший провал своей попытки Тегле-гад снял защиту с сознания пилота. В этот момент Юрий послал ему вслед волевой импульс с приказом умереть. Будь на месте врага обычный человек, можно бы не сомневаться в его гибели. Но это был Тегле-гад, защищенный от ментальных ударов любой силы.
Самолет врезался в землю в двух сотнях метров от рельсов. Вспышка, грохот, просвечивающее через мелькающие деревья пламя пожара. Под внимательным взглядом Кудеяра Юрий рухнул на свою полку, потеряв все силы. Теперь можно было не бояться. Тегле-гад был от них недалеко — километров на двадцать севернее Смоленска. Сейчас он, по своему обыкновению, покинет место действия и в ближайший час его сил не хватит на новую атаку.
— Игнатий Давтурович, — тихо позвал Кудеяр, — это был Джироло?
— Он самый, — безжизненным голосом ответил Кондрахин, — боюсь, он запомнил наш вагон. Думаю, стоит его отцепить на ближайшей станции. Пусть постоит сутки. А я продолжу путь на другом поезде.
Щелкнула кнопка светильника, господин Кудеяр вытащил из внутреннего кармана пиджака бумажник и выложил на стол фотографию.
— Возможно, это Джироло. Я думаю, можно быть на девять десятых уверенным, что это он.
Кондрахин взглянул на фотографию.