— Какой мальчик, при чем здесь мальчик! Там написано: «Жила-была девочка…»
. . . . . . .
И ранее, чем Петр Иванович окончательно понял, что к чему, он почувствовал невыразимое, огромное, как счастье, облегчение. Человека осудили и приговорили, сейчас казнят: оглашен приговор, делаются последние приготовления; скучая, покуривает врач, готовый освидетельствовать; осужденный уже простился с жизнью — как вдруг: «Да вы что, братцы, с ума сошли! Это же наш Петр Иванович, хороший парень! Развяжите его. Вот так!»
«Так вот оно что! Вон, оказывается, какая это штука! Ну и ну! Вот это да! А я-то, дурак…»
Он сел на кушетку рядом с женой, обнял ее за плечи, притянул к себе. Людмила Сергеевна попыталась вырваться, но не настолько энергично, чтобы в самом деле вырваться.
— Успокойся-ка. Ну, чего ты запсиховала, глупышка? «Разводи-иться», «Как ты мо-ог!»… Чуть что, сразу я виноват. Разобраться надо сначала.
— Что это за книга, можешь ты мне объяснить?
— Могу. С нашим удовольствием. Понимаешь, эта книга… это, собственно, никакая не книга. Это… ну, прибор такой, что ли. Он возбуждает память нашего подсознания, она становится настолько отчетливой и обобщаемой, как будто все выражено словами. И получается впечатление, что человек читает книгу о самом себе… Ты ведь не прочла в этой «книге» ничего такого, чего бы и сама не помнила, верно?
— Да-а…
— Вот видишь! Иначе и быть не могло. И я тоже — только о том, что знал и помнил. И каждый человек «прочтет» здесь то, что он знает и помнит, то есть все о себе и кое-что (именно то, что и было ему известно) о других. И ничего более! — с удовольствием закончил Петр Иванович.
— Вот оно что-о… — протянула жена. Она с иным интересом рассматривала книгу. — Смотрите, что выдумали! Как это делается?
— Ну… кибернетика с примесью телепатии — что-то в этом роде. Видимо, первую опытную партию выпустили в обращение.
— Значит, и ты прочёл… только о себе? — Жена осторожно посмотрела на него.
— Да.
— Бедненький, тебе, наверно, тоже досталось? — Она погладила его по волосам.
— Ничего… — рассеянно ответил Петр Иванович, думая о другом. («Травилась спичками, надо же! Господи, и что мы за народ такой — люди, и чего мы такие крученые-верченые? Вот о том, что она встретила в магазине Марьмихалну, да как Марьмихална была одета, да куда намеревается поехать летом отдыхать, это я от нее всегда знаю. А что травилась да почему травилась, так бы, пожалуй, и не узнал…») — Ничего, — повторил он. — Жизнь сложна. У всех и у каждого сложна. И незачем это мусолить.
Все-таки фамилия Иннокентьев жгла память Петра Ивановича. «Какой Иннокентьев, что за Иннокентьев? — размышлял он, укладываясь спать, — И что у них было? Когда?.. А ведь что-то было серьезное, раз она даже испугалась, что могу воспользоваться фактом и отнять Андрюшку. Эх, напрасно я ей все открыл с перепугу. Нужно было сделать вид, что я о ней все знаю, и выудить у нее потихоньку. Тогда бы я действительно о ней знал-а она обо мне нет! Вот дал маху… — Он досадливо покосился на книжную полку. — А все потому, что меня эта чертова книженция привела в полное расстройство. Собственно, даже и не она. Просто сей «прибор» пробудил что-то во мне — какие-то чувственные, дословесные представления о совершенное, истинном, справедливом. Они есть в каждом человеке. Они самый суровый наш судья; судья, который все запоминает, учитывает любое — пусть не понятое, не высказанное, только почувствованное несовершенство, фальшь, неправду… Страшный судья!»
Но это были спокойные академические мысли. Главное-то Петр Иванович теперь знал.
А несколько дней спустя на «Книгу жизни» нарвался Андрюшка: рылся на книжных полках.
— О, этой у нас не было! Пап, это ты из Москвы привез? Можно, я почитаю?
Первым движением Петра Ивановича было отнять у сына опасную «книгу». Детям до шестнадцати… Но он тут же одумался, внимательно посмотрел: мальчик с худым лицом и уклончивым взглядом стоял перед ним «Что я о нем знаю? Что он знает о себе? Но… постой, постой!» Петр Иванович перебрал в памяти: что в его «Книге жизни» было сказано о родителях? Ничего предосудительного — во всяком случае в Андрюшкины годы; тогда он все в матери, в отце, а затем и в отчиме принимал как должное.
— Что ж, почитай. — Посмотрел на сына и повторил многозначительно: Почитай, почитай…
Рано утром Петр Иванович ушел на работу. С сыном он встретился лишь вечером. Андрюша с ногами сидел на диване в его комнате, искоса поглядывал то на книгу, лежавшую рядом, то на отца. Глаза у него были красные, выражение лица несчастное и затравленное, «Так, — отметил Петр Иванович, — и ему перепало на орехи».
— Ну, сын, — произнес он, садясь на другой край дивана и устремив на Андрюшку проницательный взгляд, — прочитал?
— П-п-прочитал…
— Н-да-а… — протянул Петр Иванович, нагнетая атмосферу. («Ох, нечисто у Андрюшки!») — Что же это ты, а? Как же ты дошел до жизни такой?
— Пап, да я… я только один раз! — покаянно захлюпал маленький грешник. Я не хотел, а Левка с Сашкой стали смеяться, и я… — И он, понимая, что теперь ему никогда и ни в чем не оправдаться, опустил голову.
«Что же это он натворил? Курил? Или, не дай бог, уворовали что-то? — соображал Петр Иванович, накаляясь праведным отцовским гневом. — Руки поотрываю шельмецу!»
На какой-то миг ему стало жаль мальчика. Ведь то, что для него, Петра Ивановича, стало давно прошедшим и снисходительно воспоминаемым, для Андрюшки сейчас самая жизнь — со всей ее сложностью и ответственностью, со страхом не прослыть мямлей и трусом, а может, и с мальчишеской влюбленностью, с борьбой чувств и незнанием, как поступить… Но эти тонкие соображения тотчас вытеснило чувство превосходства над сыном, которого он кормит, одевает, воспитывает и который, черт побери, должен вести себя как следует!
— Так вот, сын, — весомо сказал Петр Иванович, — сопровождая каждое слово помахиванием указательного пальца, — чтоб этого больше не было.
Люди, стремясь постигнуть природу вещей,
Закономерной смены божественного и
человеческого не разумеют.
Цели способствуя человека, та же причина
и гибели его способствует:
Двойственна карма людская!
Вероятно, все мы понимаем, что времени, подобного нынешнему-начиная от XVIII века, от первой промышленной революции, — во всей пятимиллиарднолетней истории нашей планеты еще не было. Всякое в ней бывало: мезозой, палеозой, звероящеры, оледенения, каменноугольные периоды… но чтобы такое!
Мнения о характере происходящего сейчас разнообразны-и хоть преимущественно такие, что льстят нашему самолюбию, но в то же время с сомнениями и противоречиями. Действительно, с одной стороны, вроде бы развивается «ноосфера», сфера разума, человек выступает в ней как геологическая сила (В. И. Вернадский), а с другой-со скоростью курьерского поезда надвигается экологический кризис. С одной стороны, человек есть «царь природы», несравнимо выше прочих тварей, с другой же — утоляет, в основном, те самые, что и животные, потребности, а по части хищничества и зверств даже их далеко превосходит: ведь наибольшее число людей в человеческой истории истреблено не малыми вирусами и не крупными зверьми, а самими людьми.
Многие полагают, что только с рода человеческого начинается подлинная история мира, победное шествие цивилизации сначала по нашей планете, затем по соседним и по всей Вселенной. Все же, что было до нас, лишь приуготовление матери-природы к этому этапу — в виде образования полезных ископаемых, запасов воды, кислородной атмосферы, плодородных почв и флоры-фауны.
Понять подлинную специфику «ноосферного» этапа на Земле, а заодно и природу человеческого сообщества (то есть того самого «смысла жизни») нам позволит приводимая ниже таблица сопоставлений-явлении начала мира, возникновения и формирования его, с ныне наблюдаемыми явлениями цивилизации; надо только суметь выделить в творящемся вокруг явления. Относительно первых, начальных, нет необходимости держаться какой-либо теории: то, что они происходили, ретроспективно вытекает из того, что мы есть, из факта существования и картины нашего мира. Расположены в таблице эти явления не хаотично (это важно!), а в той последовательности, в которой они происходили.
Особенность сравниваемых с ними цивилизованных явлений та, что они не могут быть названы просто «физическими», «геологическими», «биохимическими», т. п. В силу того что все они вызваны человеческими потребностями и исполняются через труд, познание и творчество, следует добавлять определения «психо», «социально», «интеллектуально». Например, «социально-геологическое явление», «интеллектуально-физическое» и т. д. Итак, поехали:
Явления начала мира
0. Образование атомных ядер, синтез их в звездных процессах. ТЕНДЕНЦИЯ: сначала синтез легких, затем средних и тяжелых; на последних процесс затух, перешел в распад (преимущественно тяжелых ядер).
Явления цивилизации
Ускорение распада и особенно деления тяжелых ядер в энергетических и технологических реакторах. ТЕНДЕНЦИЯ: охват распадом средних ядер («осколочных»), нарастание темпа и количества разрушаемых веществ, их изотопов.
1. Образование планеты и наращивание ее массы путем аккреции: гравитационного стягивания и слипания первичных комьев вещества. ТЕНДЕНЦИЯ: сначала стягиваются и слипаются крупные комья, а по мере истощения Протооблака все мельче и реже.
Возникновение и развитие антиаккреции — космонавтики. Объективно она безвозвратное или, с учетом спускаемых аппаратов и космонавтов, почти безвозвратное удаление в космос земных тел и веществ. ТЕНДЕНЦИЯ: сначала запускали мелкие тела, изредка, с минимальной скоростью — а затем все крупнее, чаще, дальше, быстрее.
2. Гравитационное уплотнение и дифференциация веществ планеты: тяжелые уходят в глубину, средней плотности в мантии, легкие — в коре и на поверхности. Опадание и лопанье пузырей горячей лавы (см. На Луну). Оседание и уменьшение числа вулканических свищей в коре. ТЕНДЕНЦИЯ: средняя плотность планеты растет, поперечник уменьшается.
Сооружение зданий — промышленных, жилых, административных, спортивных, ангаров. Дворцов, магазинов, рынков; создание крупных транспортных средств, от кораблей и подлодок до автобусов, авиалайнеров, поездов. Объективно все это комья вещества с пустотами, пузыри. Бурение, создание скважин, шахт, туннелей — свищей. Добыча полезных ископаемых: плотные в-ва на поверхность, в коре пустоты. ТЕНДЕНЦИЯ: сооружения-пузыри все выше, обширнее, тонкостеннее (успехи сопромата), создаюся-вспучиваются они все быстрей; диаметр планеты растет, плотность падает.