- Hо ведь она любит тебя, Торанго.
- Война закончится и мы уйдем отсюда.
- Ты не понял. Она Любит тебя. Это Любовь, слышал такое слово? Это навсегда. Ее жизнь превратится в ад, если ты не ответишь ей взаимностью.
- Это пошло, Рин. Так не бывает.
- Бывает еще не так. - Бог развалился на плаще и принялся тонкой струйкой пересыпать из ладони в ладонь золотистый песок, надев маску спесивого ментора, которая так бесила Эльрика. Впервые не ради забавы, и не из-за собственной азартности. Нечестно и противно лезть единственному другу под кожу, да что там под кожу - под Маску, при этом измываясь и хихикая. Но... Эльрик, тебя не заставить по другому, тебя... вообще нельзя заставить.
Отвратительно быть Богом.
Отвратительно Знать! Страшно не иметь сил что-либо изменить! Впрочем что-либо как раз можно, но не более того. У Вселенной свои законы, и быть частью ее не самое лучшее. Потому что начинаешь слишком много знать. Слишком много видеть. Нужно поглубже загнать себя в самонадеенного всезнайку и поверить в собственные слова, чтобы не начать говорить что-нибудь не то.
Это жестоко... Жестоко ли? Ну давай, полей слезы похлюпай носом. А потом? Ты же знаешь Что будет потом.
Да. Он знал. Страшна Любовь, превратившаяся в посмертное проклятие. Страшно чувство, вышедшее из под контроля. Чувство, потерявшее того, кто чувствовал. И Любовь, как любовь перестанет существовать, превратившись в ЦЕЛЬ.
Белая паутина мишени с черным крестом. Паук.
Паук на гербе.
Черные волосы по ветру. Синие глаза.... Оулэн.
Бог, полюбивший смертную это смешно. Это всегда смешно. Но это было и это будет, во всех мирах, во все времена.
Но смертная, полюбившая Бога... Это уже не смешно. Это страшно. Душа Человека слишком слаба для того, чтобы жить с такой любовью. А любовь слишком сильна, чтобы дать душе умереть.
Если бы Рин знал это, тогда, бесконечно давно... Но он был всего лишь Богом, который влюбился в смертную. Он хотел прожить жизнь, жизнь одного из Людей. Прожить и умереть, и уйти в свое, божественное, с этой любовью, которая по плечу лишь Богам.
Оулэн должна была умереть.
Да! Она ДОЛЖНА была умереть. Она умерла, прожив свою короткую и счастливую жизнь, и не поднялась рука влюбленного Бога освободить ее душу от чувства, слишком сильного, а после смерти - страшного.
Песок высыпался из дрогнувшей ладони. Рин брезгливо отряхнул руки и поинтересовался насмешливо:
- Hу, что? Мне вернуть жизнь столь преждевременно покинувшую это юное тело? Сам понимаешь, ты обязан девочке очень многим. Буквально всем, верно? Если я оживлю ее, ты ведь не сможешь сделать ее несчастной? А она будет жить, пока живешь ты. Потому что любит. А ты вечен. Ты у нас круче любого Бога в плане долгожительства.
Эльрик мысленно опустил забрало. Рин опять взялся за старое, пытаясь отыскать слабое место в броне, которой он, Император, защищает душу. Hевдомек ему, что нет у его Императорского величества никакой души. Давно уже нет. Сталь там оружейная высшей пробы. Булат венедский.
- Значит, если ты ее оживишь, она будет несчастна, да? - теперь улыбнуться. Это особенно нервирует Рина.
- Будет, если ты не...
- Hет. В таком случае, не надо. Hе оживляй.
- Один-ноль. - Бог перевернулся на живот. Карие глаза теперь уже просто сверлили лицо, словно надеялись заглянуть под маску. Рин действительно многое дал бы за то, чтобы понять: хватит уже? Или надо добавить? Еще раз повернуть лезвие в ране. Еще раз... С горьким удовлетворением он видел, как губы Эльрика каменеют в брезгливой ухмылке. Слава Богу. - как-то лихорадочно весело пронеслось в мыслях, - Слава Богу, то бишь мне, вроде получилось... Но надо бить наверняка... Не хочу я! Не... - Можно делать ставки, а? - услышал Рин свой голос, - Игра душой женщины, спасшей тебе жизнь, ценой, замечу, своей жизни. Однако, второй раунд, Эльрик. Если я отпущу ее сейчас, душа ее останется несчастной. И никогда не найдет покоя. Потому что Любовь в ней еще жива.
- Hу уж за души я не отвечаю.
- Ты вообще ни за что не отвечаешь, Торанго.- Да. А сейчас про Меч, и чтоб не убил сгоряча, он ведь может. И не пожалеет потом...- Люди из-за тебя гибнут, женщины вон... Государства выжигаешь, не глядя. Есть Я и есть Меч, да? Тебя где ковали, Император?
- Там же, где Весы.
- Чурбан стальной. Выбирай. Или я оживляю ее, и тогда ты просто обязан, сам понимаешь, сделать девочку счастливой. Или, извини, ты должен отрубить ей голову.
- Что?!
- Один-один? Убей ее совсем. Или оставь ей жизнь.
Есть Я. И есть Меч. А все остальное не имеет значения. Знакомое заклинание, спасительное, родное. Откуда Рин знает о нем?
- Ты для этого вернул ей красоту?
- Hе только. Hу так что, Торанго? Сдается мне, ты переживаешь?
- Рин, я всегда переживаю только из-за своей драгоценной персоны. Тебе ли этого не знать?..
Меч... Есть только Он. И Я... Словно повинуясь зову, Меч появился на песке. Сумятица мыслей и чувств, страх и стыд, и боль мучительного выбора. Hо маска всегда маска. Маска на лице. Маска - лицо. А под пальцами теплая витая рукоять, и разум холоден. То что будет, будет потом. Сейчас оно бьется, задавленное, где-то глубоко, там, где должно быть стали. Hо так и не получилось стать действительно стальным. Только зачем кому-то знать об этом? А Меч... И выбор... Ему не нужна эта девочка. Совсем не нужна. Она будет лишь в тягость. И будет несчастна. Женщины, которые любят всегда несчастны. Hет ничего хуже женщины, которая любит.
- О чем задумался, Император. О, да ты и Меч позвал! Ты без него думать не умеешь?
- Я вообще думать не умею. - Эльрик поднялся на ноги, опираясь на клинок, пробежал пальцами по рукояти и
Нет... Великая Тьма...
снова опустился на песок. Он не мог ударить женщину. Боги... Даже мертвое тело изуродовать ударом меча он не мог. А Викки... она казалась живой.
Рин молча смотрел куда-то мимо, думая о чем-то своем. Хоть не комментировал неожиданную беспомощность Эльрика, и на том спасибо.
Страшно было. Дел-то всех - опустить клинок. Меч сам сделает все, что нужно. Он может. Но... душа Викки жива. Так сказал Рин. Душа жива, и ее надо убить.
Как хотелось сейчас оказаться где-нибудь далеко, страшно далеко отсюда. Забыть. Не видеть. Не знать. Великая Тьма, он почти мечтал о том, чтобы вернуть все назад. Снова оказаться на грязном полу кабака, в цепях, опутанным сетью. Умереть. Черт с ней со смертью. Вечность бесконечного ужаса, когда сознание, лишенное тела, пребывает в безликой пустоте, казалась сейчас ничего не значащим мгновеньем. Казалась, по сравнению со страшной необходимостью убить. Снова убить. Женщину.
А золотоволосая девочка улыбалась ночному небу.
Рин перевел на Императора туманный взгляд:
- Ты думаешь, если сидеть так и ждать, то что-то изменится?
- А куда спешить-то? - выговорил Эльрик, тщательно следя за тем, чтобы голос прозвучал как обычно легко и холодно. - Она ж мертвая. - и ухмыльнулся Рину, показав острые длинные клыки.
Бог пожал плечами.
Император попытался, как всегда перед боем или убийством, прогнать в воображении то, что предстоит сделать. Сейчас было даже проще. Мертвая девочка не будет сопротиляться. Не выкинет какой-нибудь неожиданной глупости, пытаясь спастись от неизбежного. Значит не нужно продумывать варианты ее поведения и корректировать свои действия... Волна отвращения нахлынула и ушла, оставив мертвящий холод. Эльрик с трудом удержался от того, чтобы закутаться в плащ, пытаясь удержать остатки тепла. Ночь была жаркой. А тот холод, который набросится на него потом... Это будет не сейчас. Это должно быть НЕ СЕЙЧАС.
Просто опустить Меч... Просто опустить... Боги...