Веки Челси зашевелились. Огастин не раздумывая прильнул к ней, прижимая холодные руки к губам, покрывая нежными поцелуями, в попытках согреть теплотой своей любви.
— Огастин, — шепчет сухо, не раскрывая глаз согнула уголки губ в скромной улыбке.
— Да, маленькая моя, я с тобой, — поцеловал в щёки, запинаясь пролепетал. — Наслаждался твоей красотой, пока ты так сладко спала.
— Мне очень приятно, — с трудом открыв глаза, тягостно протянула гласные, сглотнув тяжёлый ком в горле.
— Как ты себя чувствуешь? — встревожено спросил.
— Не должна я была поддаваться дьявольскому искушению, потому, как сейчас, получаю сполна за это преступление, — сбивчиво говорила Челси, парой переводя дыхание, а на глазах с каждым словом наворачивались градинки. — Но даже умирая я буду благодарна судьбе за нашу любовь!
— Ты не умрешь, слышишь? Не умрёшь! — надрывистым голосом требовал немедленного исполнения, другого он не желал слышать. Поскольку, он даже мысли не позволял такой просачиваться в свою голову, а тут слушать от Челси лично — хуже выстрела в упор.
— Я люблю тебя! — всхлипнув призналась.
— За что ты мне дарована? Я ведь совсем не заслуживаю твоей любви! Я — зверь, последнее ничтожество, никогда не ценил ничьи жизни, но появилась ты и пустила яркие солнечные лучи в мою чёрную, грязную, дьявольскую душу. Челси и я тебя очень-очень безумно люблю! Ты научила меня любить, ты развела в моём сердце огромный сад, благодаря чему я дышал свежим, чистым воздухом.
Она улыбалась и плакала, рассматривая каждую его чёрточку лица, изгиб идеальных губ, словно запоминая в то же время прощаясь. Вдыхая цитрусовый, вперемешку с мускусным ароматом его кожи, вскруживший голову как в первую их встречу, так и сейчас. Время шло, а предчувствие неизбежного кололо мелкой, незримой иглой в самое сердце.
— Огастин, Сьюзи… она придёт? — Челси посмотрела в его глаза, чтобы в них прочитать ответ.
— Какой же я дурак!
Челси напряглась, его неоднозначной реакции.
— Она же давно ждёт! Просто ты спала и мы с миссис Сьюзи решили тебя не будить, — он быстрым шагом направился к двери.
Огастин выполнил своё обещание и сегодня состояться долгожданная встреча матери и дочки в мире людей. Вот так жили они рядом и не могли в полной мере открыться друг другу, потому что кто-то за них решил иначе. Нет прощения всем причастным! Пусть на кону было многое, однако, видеть как растёт твоя дочь, частичка сердца — ей согревало душу. Сьюзи гордилась успехами дочери, ведь Челси росла умной, воспитанной и смелой девочкой. Всё же Сьюзи не забывала для чего растит дочь, что рано или поздно придётся отпустить её навсегда. Старалась утешать себя «что так надо и всё, что она делает во благо людского мира, ведь Челси для дьявола ключ в мир Ада, а значит люди будут спокойно жить ничего не боясь», тем не менее, легче от этого не становилось, только стократно хуже! Дочь она ведь не вещь, она — девочка с белоснежными крыльями как снег, с надеждами на сказочное будущее как у принцессы, видящее во всём и всех только доброе и светлое. Каждый день душил как едкий, чёрный дым, парой так было плохо, что не хотелось открывать глаза по утрам, а вечерами бороться с мыслью о смерти, но ты белый ангел и ты не должен позволять себе так думать. Болезненная порука с отрезком времени в восемнадцать лет, как раковая опухоль убивала. Когда Огастин пришёл за Челси в небесный мир Сьюзи на интуитивном уровне чувствовала, что с ним дочь будет жива и в безопасности, пусть никогда больше не увидела бы её. Но знать, что твоя курносая девочка, твой ребёнок жив — это лучшее, что может быть для любого родителя! Только сейчас до конца осознавая какую ошибку она допустила.
Дрожащими, худенькими как две тростинки руками, Сьюзи потянулась к дверной ручки, чтобы открыть её. Она долго не решалась войти, совсем не понимая что ей говорить, хотя сказать хотелось многое, до тех пор пока Огастин не сказал — «Челси при смерти, она очень слаба», что разнесло сердце Сьюзи в щепке втыкаясь в каждую клеточку тела с невыносимой, саднящей болью. «Моя девочка, моя любимая доченька, как же я без тебя? Как же мои внуки будут без матери? Надеюсь, всё это ошибка и открыв эту дверь я увижу твою здоровую, отрадную улыбку!» — хлюпала носом миссис Сьюзи, делая облегчающие, глубокие вдохи, дабы не разрыдаться окончательно. Она понимала всю ответственность перед Челси и совсем не хотела, чтобы дочь видела её жалкие, красные от слёз глаза.
Сьюзи резко распахнула дверь, не в силах терпеть эти минуты отсрочки, желание увидеть дочь намного сильнее, нестерпимее. Пульс забил в висках. Увидев Челси в таком состоянии ей хотелось рухнуть на пол и реветь белугой, просить не умирать, но скрепя зубами выдавила улыбку для любимой доченьки, показав искренне как она рада её видеть.
— Челси, родная моя! — на ватных ногах Сьюзи поспешила обнять дочь.
Теперь ей не надо скрывать свои чувства, прятать своё настоящее отношение к Челси за маской участливого магистра.
Когда Челси увидела миссис Сьюзи на её щекам появился еле заметный румянец. Глаза обрели блеск от радости видеть её — свою маму. Челси и подумать не могла, что она у неё есть, настолько рядом.
— Привет, — улыбчиво с хрипотцой поприветствовала Челси.
Сьюзи села на стул рядом стоящий с кроватью Челси.
Разговор порой не вязался, потому как никто из них не мог поверить и принять мысль, что первая встреча матери и дочки — последняя, прощальная. Им двум хотелось плакать, но каждая делала паузу, чтобы подавить в себе горечь. Миссис Сьюзи решила поделиться своими успехами, которые явно окажутся по нраву дочери.
— Ты наверное не знаешь, но теперь я правитель в Небесном мире. У нас две пары ждут малышей. Это так чудесно! Я никогда не видела жителей небесного мира таким свободными, возможность делать выбор самим, так окрылила и осчастливила всех! — радостно воскликнула Сьюзи.
— Я очень рада! Прекрасная новость! — заискрилась от радости Челси, но веки невольно закрывались от усталости.
Сьюзи смотрела в сторону и не заметила состояние дочери, поэтому продолжила:
— Вот Майкл вырастит и моё место по праву перейдёт ему. Он будет достойным правителем Небесного мира, — воодушевленно делиться миссис.
— Да, точно, — улыбаясь с трудом, удерживая уже довольно тяжёлые веки.
Сьюзи посмотрела на дочь и обеспокоилась, поспешив сообщить Огастину о состоянии Челси.
— Я пойду, доченька, ты отдыхай и набирайся сил, — сказав, нагнулась к дочери, поцеловав в лоб, поправив собравшийся волос и спустившееся одеяло.
Когда дверь закрылась за спиной Сьюзи. Она зарыдала прикрывая рот ладонью, глуша издаваемый ею вой. Долгожданная встреча оказалась донельзя невыносимой. Как бы ей хотелось, чтобы это оказался страшный сон, а проснувшись она увидит свою дочь счастливо убаюкивающей своих малышей, осыпая Сьюзи бесконечными вопросами об их воспитание.
Собравшись духом, поспешила прямо по коридору, обнаружив Огастина в своём кабинете в разъярённом состояние, ведя диалог с чёрным ангелом.
— Огастин! — обратилась она к нему, перебив поток его ругательств.
— Вон! — крикнул гневно, пришпилив красным, дьявольским взглядом Сьюзи, отчего женщина вздрогнула от испуга. Такой реакции она не ожидала, но Огастин быстро пришёл в себя, прозрев, кто перед ним стоит. — Прошу прощения, мой гнев адресован не вам, что-то случилось миссис Сьюзи?
— Да, Челси…
Огастин рванул пулей за дверь.
Глава 43
Замок превратился в улей. Гудели его жители словно пчёлы, всполошившись от навалившейся на них паники, а потревожить решила стоящая на пороге смерть, протянувшая рученьки свои к ангельской душе. И сердце Огастина, которое любит — разобьётся вслед за любимой, что значило лишь одно — повторяться времена правления Майкла Дюрана. Когда не стало любимой правителя, то он стал вне себя от горя, ярость на вторую жену ослепила разум так, что любой попав в его поле зрения заживо сгорал как от сильной радиации. Мир Ада всколыхнулся, волнение зашло слишком далеко, пуская корни в каждый уголок огненного мира. Всякий житель Ада не прочь наблюдать издевательства над кем-то, купаясь в их крови, но кому понравится, когда этим «кем-то» внезапно можешь оказаться ты? Улицы опустели, воздухе витал лютый кошмар. Такое происходит, когда правитель решил, что по-другому ему никак не унять боль от потери, что по-другому не абстрагироваться от своей беды — причиняя страдания, подвергая жестоким пыткам всех кто хотя бы малость не понравился проходя мимо. Никакие отговорки или оправдания не принимались — Майкл Дюран был жесток. Его замок наполнился кровью, потому как те кто прислуживал ему были жестоко замучены до смерти или нещадно сожжены. Бесспорно, унижениям подвергался и сам Огастин. Майкл всеми фибрами пытался отдалить от себя младшего сына, когда тот наоборот тянулся и просил отцовского внимания, просил не делить их как сыновей — любимого на не любимого. А для старшего Дюрана, Огастин стал чем-то вроде очередной вспышки мести и ненависти за потерю сердца. Зачастую родители перекладывают на детей ответственность за свои ошибки, именно так сделал и Майкл избивая огненной розгой, когда просто навеяла какая-то невинная мысль из прошлого.
Не повезло в то время и чернокрылым девушкам, ангелам. Симпатичные девушки подвергались самым беспощадным плотским утехам с огненной, дьявольской магией, а потом мучились от сильных ожогов на теле и внутренних, рваных ран. Майкл устраивал беспощадные, бесстыдные оргии, потом в знак благодарности одаривал девушек платьями из гардероба второй жены Габриэлы. «Что-что, а вкус у этой сучки был что надо! На вот держи это!» — чванно ухмыляясь, вручал очередной бедняжке красное, пышное платье, а та оскорблённая, убитая горестью — боялась не принять.
Кажется это было вчера… Однако, пришло время правления сына Огастина Дюрана — ещё более жестокого, ещё более влюблённого дьявола, чем может представляться любому.
Пришла весточка, что один из приближённых магов к королю скрывает истинное спасение для Челси. И каково было удивление Огастина узнать что, то самое спасение — Леон Дюран. Коматозное состояние долго не отпускало его. Он рвал и метал, сходя по-настоящему с ума, потому как не мог снова подпустить этого недоумка к его девочке. И вроде на кону её жизнь, но ядовитая ревность заполонила разум собой и заставила вслух задуматься:
— Как? Как так выходит, что тот кто по-настоящему её любит, кто готов отдать жизнь за неё, кто обменялся магией и сделает законной королевой, ей не поможет? Но поможет магическая сила этого сукиного сына, этого бастарда? — Огастин бьёт кулаками стол, рыча и скалясь подобно зверю. — Почему всегда он остаётся первым и лучшим во всём?
Словно спрашивает он сам у себя, но в его поток вопросов вмешивается Марк.
— Всё-таки он дьявол с малой долей ангельской крови.
Огастин поднял глаза прицеливаясь, готовый испепелить заживо своей ненавистью.
— Ты считаешь меня слабоумным? — напористо задал вопрос Марку.
— Совсем не это имел в виду! — отрицательно покачал головой.
— Ладно, плевать. Прикажи привести Леона, надо мою девочку спасать, времени не осталось.
Проговорив, Огастин резко встал из-за стола вспоминая те минуты, когда к нему прибежала бледная миссис Сьюзи. Он помнит, как у него из-под ног земля ушла и время остановилось от дикого ужаса, подумав, что Челси не стало. Хотя оказалось, миссис пришла сказать об ослабленном состоянии здоровья дочери, она была так напугана её немощным положением, что наделала немало шуму. Пусть Огастин предупреждал о ежечасном ухудшение, но увидеть лично вышло для миссис Сьюзи слишком шокового. Да что уж говорить, Огастин и сам пребывал в постоянном потрясение с самого начала. Только теперь, когда появилась надежда, маленький шанс, пусть и не по нраву он, главное чтобы жила, главное чтобы встала на ноги.