81930.fb2 Владыка Иллюзий (Сага о Плоской Земле - 3) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 30

Владыка Иллюзий (Сага о Плоской Земле - 3) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 30

У нее хватило времени лишь на один быстрый испуганный взгляд, перед тем как многочисленные невидимые руки схватили ее. Она больше не была сумасшедшей убийцей или надменной проповедницей. Она стала обычной девушкой, боящейся мучений. И Зарет знала, что никто не сможет ни спасти, ни даже услышать ее, так как она, безусловно, попала в руки демонов. И все же девушка закричала. Возможно, она звала Чузара, называя его известным лишь ей именем, но оно, разумеется, не было настоящим. Кроме того, шатер защищала магия, а возможно, демоны переместили его в другое измерение. Чузар не смог бы найти ее, даже если бы искал.

Итак, Зарет закричала, как только мучители схватили ее, но через несколько секунд ее крики сменились изумленными тихими всхлипываниями, потому что их руки принялись ласкать ее, и ласки вызвали в ней дрожь непреодолимого желания. А затем она почувствовала, на сей раз бессознательно, инстинктивно, так как обрывки ее разума уже умчались прочь, словно волки, что это желание и должно стать самой страшной пыткой. Осознав это, она закричала снова, но холодные чувственные водовороты и болезненная дрожь уже подступили к ее горлу. Плотская любовь. В этом заключалось искусство демонов, в ней проявлялся их гений. У каждой монеты есть две стороны.

В какой-то момент Зарет почувствовала острую исступляющую боль там, где только что прошлись нежные пальцы демонов, а затем ей показалось, что она испытывает совсем другую боль, будто все ее тело расписано прямыми, ровными линиями, прочерченными лезвием. Острая боль захватила несчастную целиком, наслаждение распускалось в ней, как цветок, заставляя ее тело извиваться в страшных конвульсиях.

Каждый из невидимых любовников проникал в нее. И проникновения разнились, как вода и камень: то удивительно нежное, то, как лезвие, острое. Демоны то ласкали ее, то кусали; девушка то испытывала удовольствие, то ощущала себя в пасти волков.

Наконец, хотя рот девушки был заткнут, она снова вскрикнула.

За свою жизнь она успела познать только три ступени экстаза. Теперь на нее навалилось знание о бесчисленном множестве иных, никогда не испытанных. Экстазы - ножи, экстазы - кратеры вулканов. Каждый протягивал ее сквозь новый вихрь оргазма. Несчастная прошла сквозь ушки многих иголок, и последующее оказывалось уже предыдущего.

На седьмом витке, вскрикнув, она умерла. Когда наступил холодный серый рассвет, тело Зарет - клетка, из которой вырвалась наружу ее неистовая душа, - лежало на песке. Ее руки и ноги, разметавшиеся в разные стороны, вывернутые и изуродованные, указывали в четыре стороны света. На ее застывшем лице отразились муки, которые заставили бы окаменеть любого, увидевшего ее. Никаких других следов насилия на теле несчастной не было.

Когда немного рассвело, стал заметен силуэт молодого человека, опустившегося на колени перед распростертой Зарет. Он, казалось, искренне сокрушался, а его светлые волосы, словно поток дыма, струились по щекам.

- Нельзя так, брат, - вздыхал Чузар. - Ты играешь со мной не по правилам. Нет-нет, брат. Бедная девочка, - обратился теперь Чузар к телу Зарет. - Скажи мне, бедная девочка, что я такое? Я безумие? Да, - Чузар вздохнул. - Кровь в твоих жилах еще не остыла.

Чузар поднялся на ноги, отвернувшись от Зарет, лежащей на песке. Он размышлял:

- Кто, в конце концов, безумнее Владыки Смерти? - Затем, обернувшись через плечо, он прорычал: - Поднимайся, мерзавка, и повинуйся мне.

Тогда тело Зарет, с вывернутыми руками и ногами, со скрюченными пальцами, с крепко закрытыми глазами и широко раскрытым ртом, неуклюже поднялось и пошло за ним.

- Не бывать по-твоему, брат, - повторил Чузар так вкрадчиво, так музыкально, что ветер притих, не в силах соперничать с его голосом. - Нет!

Глава четвертая

ИГРАЛЬНАЯ КОСТЬ

Девочке, ребенку бога или демона, исполнился месяц. А она уже умела ходить и уверенно топала по каменным плитам и светлым дорожкам города, а ее длинные вьющиеся волосы волочились за ней, как шлейф. Но она еще не говорила. Все, что ей требовалось, она могла спросить или приказать взглядом своих удивительных глаз. Их неземной свет понимали без слов. На солнце девочка казалась бледнее и прозрачнее и, словно в одежду, куталась в длинные волосы. Временами казалось, что она плачет - также безмолвно. И только сердце подсказывало Данизэль, что сила солнечной кометы хранит ее дочь от опасности. И все же девочка не любила солнца и питала отвращение к полной луне, хотя ни солнце, ни луна не могли причинить ей вреда.

Не было у нее ни младенческой умильности, ни пухлости. Тридцати дней от роду, дочь Данизэль напоминала двухлетнего ребенка.

Теперь между матерью и дочерью не было той близости, какой они наслаждались, пока малышка пребывала еще в утробе. Их редко оставляли одних. Но в те редкие мгновения, когда никого не было рядом, Данизэль вновь рассказывала сказки и пела песни или играла с девочкой в ею придуманные игры с цветными бусинками или оборванными Аграрном золотыми украшениями с занавесей. Иногда в пасмурные дни они поднимались на крышу храма, опоясанную двойным рядом золотого парапета. Здесь, под пасмурным небом пустыни, девочка бегала, играя с комком шелка, словно котенок, а Данизэль с тревогой и любовью следила за ней.

Похоже, золото поддельное - в отличие от истинного золота солнца - не раздражало дочь демона. Один-два раза она умудрялась исчезнуть, как по волшебству, отыскав среди позолоченных барельефов и колонн полюбившийся уголок и заигравшись в нем. Данизэль не мешала ей, но, когда начинала беспокоиться, разыскивала дочь, тихо повторяя: "Завех, Завех, где ты?"

Было то случайностью или полустертым воспоминанием детства, но Данизэль звала дочь именем, которое получила при рождении сама. Азрарн, конечно, знал, откуда появилось это имя, но ничего не сказал. Он вообще проявлял полнейшее равнодушие ко всему, что касалось его ребенка.

Ни мать, ни дочь не являлись настоящими людьми. О чем они думали краткие минуты игр и сказок, не знал никто. Казалось бы, отказ Данизэль оставить ребенка говорил об обычной материнской любви, свойственной всем смертным женщинам. В свою очередь, дочь, как и положено смертному ребенку, всячески отличала мать, на людях не отходя от нее ни на шаг. И все же они были чужими. С того мгновения, как ребенок вышел из материнского чрева и выпил кровь эшва, он стал демоном. И как бы ни относился к ней Азрарн, девочка была его дочерью.

В этот день грозовое небо повисло над городом, солнце едва просвечивало сквозь тучи, а первые порывы ветра предсказывали бурю. Девочка танцевала меж золотых парапетов на крыше храма. Данизэль сидела поблизости, прислонясь спиной к золотым барельефам. На ее лице читалось спокойствие и отрешенность любви.

Она думала об Азрарне, деля с ним каждую минуту его отсутствия, которым он постоянно мучил любимую, пытаясь заставить ее изменить решение.

Она не видела его уже пять ночей. Зная, что ей достаточно лишь вслух произнести его имя, чтобы он оказался рядом, она молчала, понимая, что, сделав это, признает свое поражение в борьбе с его стремлением сделать из ребенка орудие Зла. Нетрудно представить, каким видел отец воплощение своего гнева: маленькая девочка, сидящая на драгоценном кресле, слишком большом для нее, мечущая убийственные молнии из детских кулачков. "Я сделаю ее страшнее драконихи", - сказал Азрарн. Нет, Данизэль не хотела для своего ребенка такой судьбы.

Она разглядывала серебряные украшения, его первый дар. Помимо красоты, они заключали в себе силу. Данизэль не носила золотых драгоценностей. Каждую ночь солнце опускалось в преддверие ада под миром, и, наблюдая его странствия, жена князя демонов спрашивала себя снова и снова, сможет ли она, дитя кометы, жить в подземелье без солнца?

На город наползла тишина - то тяжелое, словно ночной кошмар, затишье, какое всегда бывает перед бурей. И Данизэль, должно быть, чувствовала это. Красавица, возможно, понимала, что она и ее ребенок сами являются источником еще одной бури, собирающейся под небесами. И эта буря разразится, если она, как предостерегает ее Азрарн, не изменит своего намерения остаться.

В свинцовый полдень Завех подошла и села рядом с Данизэль, глядя ей в лицо. Девочка подняла ручки и поймала платиновые волосы матери. Ее движения были уверенны и ловки, без присущей маленьким детям неуклюжести. Данизэль молча наклонилась, осыпав девочку серебряным дождем. Она редко разговаривала с ребенком, разве что рассказывала ей сказки. Завех, близкая по натуре эшва, еще не умела говорить.

Скорее всего, это была единственная причина, так как такой необычайно разумный ребенок мог бы и заговорить сразу после рождения.

Внезапно дверь на крышу открылась, и в дальней стороне золотой галереи показались люди: представители новой власти, взявшей на себя управление делами храмов. Слуги Небес прекратили этим заниматься, запершись в своих кельях.

- Данизэль, Благословеннейшая из Женщин, - обратился к ней один из нобилей, - у нас возникли некоторые сомнения. Против нашей веры были выдвинуты обвинения. Из пустыни пришла женщина, обладающая невероятной силой, и указала нам на ложность наших верований. Теперь женщина пропала. Это обеспокоило нас, и мы просим тебя спуститься в храм, где мудрейшие просят тебя дать ответы на несколько вопросов.

Данизэль поднялась и взяла ребенка на руки. Она по-прежнему никогда не отказывалась от разумных предложений.

Возлюбленная Азрарна спустилась в храм, заметив, что сопровождающие старались держаться от нее на почтительном расстоянии и избегали смотреть на ребенка.

Внизу собралось около сотни жрецов. Они намеревались задать вопросы матери богини, а услышать, скорее всего, по их мнению, ответы любовницы демона - столь далеко зашли их сомнения.

Ее уже когда-то допрашивали подобным образом - в древней башне, прежде чем сделать жрицей и ввести в Белшевед. С тех пор она совершенно не изменилась, не считая того, что держала на коленях ребенка.

Лицо девочки было абсолютно недетским. Она наблюдала и, казалось, слушала. Но вела себя спокойно.

Один из жрецов заговорил:

- Данизэль, Благословеннейшая из Женщин. Бог, который является отцом твоего ребенка, посещает тебя тайно и только по ночам. Это правда?

- Да, - ответила она. - Но если ты знаешь, зачем спрашиваешь меня?

- Эти посещения начали нас беспокоить, святая дева, - заговорил другой жрец. - Если отец ребенка приходит только по ночам, не свидетельствует ли это о том, что он - творение темноты?

- Это так, - ответила она. - Но разве вы не понимали этого раньше?

- Но темнота, святая дева, является спутником всех темных дел. Она связана с обманами и скрытыми болезнями.

Данизэль молчала.

Трудно, в конце концов, высказать вслух то, что произносится только шепотом. Тогда заговорил еще один жрец:

- Нам известен некто, имеющий обыкновение приходить только по ночам, принося беспокойные мысли, подлость, предательство и убийства. Если твой любимый - это он, Данизэль, то какова его природа, если не природа ночи и обманчивой тени?

И снова Данизэль не ответила.

- Ты должна ответить! - закричали они, один за другим.

Данизэль и ее дочь смотрели на них синими, как небо, глазами, пока не прекратился шум.

- Молчание не спасет тебя, - подвел итог один из присутствующих. Такое молчание означает виновность.

- Скажи ей! - закричал кто-то. - Скажи, что она ведьма!

- Так это правда, что ты была с демоном? Что зачала существо, порожденное извращением, и притворилась, что все это является священным и богоугодным, в то время как на самом деле лишь оскорбляет небеса?