- Уже прошло много времени, - напомнила Хабэд.
- Ты предала свой город, - сказал Зайрем. - Теперь я смогу захватить его, если захочу.
- Нет, - отозвалась она. - Ты не единственный чародей в Сабле. - Потом принцесса отвернулась и поплыла прочь из пещеры. Вскоре Зайрем последовал за ней. Он больше не улыбался. Новоявленный чародей погрузился в себя, в его взгляде появились грусть и роковая бесстрастность.
На обратном пути они уже не столкнулись с иллюзорным стражем. Водоросли расступились перед ними, каменная дверь плавно подалась. В Зале Мертвых королей все так же сидели безучастные коралловые изваяния.
- Я мог бы разбить священные мощи Сабла, которыми вы так дорожите.
Хабэд ничего не ответила, только поплыла быстрее.
Сквозь колоннаду они вернулись к золотым воротам. Вокруг них, преграждая выход, обвился черный змей, первый и единственный страж.
- Ты видел, что надо сделать, чтобы пройти, и теперь можешь повторить это.
Но Зайрем подошел к воротам и оторвал от них змею. Та тут же выросла, вздымаясь в темной воде, лязгая острыми, как бритва, зубами и сверкая глазами. Однако стоило Зайрему произнести слово на колдовском языке Сабла, как змея рассыпалась на куски, похожие на круглые черные монеты, и те разлетелись во все стороны.
Золотые створки медленно приоткрылись.
- За убийство змеи тебя возненавидит весь Сабл, - сказала Зайрему принцесса. - Зачем ты сделал это? Ведь ты легко мог пройти, не применяя насилия.
- Я хотел узнать, каким я стал, - ответил Зайрем.
- Колдовство - крепкое вино, оно тебя опьянило.
- Не жди, что я протрезвею.
Проплыв через мрачный потайной ход, они снова оказались в палатах Хабэд.
Красавица сразу же удалилась, но Зайрем даже не попытался удержать ее. Вместо этого он разыскал знакомую комнатку, выходящую в сад, и лег, словно собираясь спать, но так и не заснул.
На город опустилась тьма, солнце почти потухло, превратившись в луну. Наконец придя в себя, Зайрем встал и выпил серебристого, как чешуя рыб, вина Сабла. Потом он пошел в библиотеку принцессы, взял несколько книг и, пробежав глазами по страницам, обнаружил, что знает больше языков, чем прежде. Он даже смутно припоминал, будто сам диктовал некоторые из них; вернее, их диктовали его предшественники, чью память он получил от статуи. Вскоре липшие подробности, смущавшие разум Зайрема, забылись. Остались лишь вдохновляющая надменность чародеев и жестокая бессердечность Людей Моря.
Зайрем знал, что Хабэд ждет его и на этот раз лишь немногие замки смогут остановить его. В самом деле, когда он попытался открыть двери ее покоев, то оказалось, что она не заперла их. Принцесса не заперла даже дверей своей спальни-, отчасти из-за любви к нему, отчасти из-за того, что понимала: ее возлюбленный все равно сможет войти к ней, если пожелает.
Но когда Зайрем появился в дверях, Хабэд уставилась на него, взволнованно теребя золотистое покрывало. А когда он подошел ближе, она сказала:
- Я полюбила тебя с первого взгляда. Но я не стану твоей. Ты теперь легко можешь выйти из города. Послушай моего совета, Зайрем, уходи отсюда.
- Еще одно покрывало? - спросил он, выхватывая золотистый газ из ее рук. Я без труда узнал тебя в черном. И я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать теперь. Ты меня боишься?
- Ты стал, как мой отец, - вздохнула принцесса, - как все чародеи нашего города. Я не думала, что ты так изменишься. На тебе эта перемена сказалась еще сильнее и ужасней. Да, я боюсь тебя, но не страх, а моя любовь умоляет тебя бежать из Сабла.
- Пусть твоя любовь попросит меня о чем-нибудь другом.
Зайрем прижал к себе красавицу, обернул покрывало два или три раза вокруг их тел и завязал концы узлом, чтобы подводные течения не могли бы разделить его и красавицу. Потом, обхватив девушку одной рукой" чародей другой сдернул с ее груди украшенный самоцветами лиф и в клочья разорвал легкий, как паутина, шелк, облаком окутывавший ее бедра.
Хабэд закрыла глаза, и вскоре страсть полностью овладела ею, и она, с еще большим неистовством, чем Зайрем, вцепилась ногтями в его одежду, сдернула ее с плеч колдуна, прижалась к нему, тихо плача от любви, и, словно дикий зверь, впилась в него зубами, будто бы собираясь сожрать его, забыв о всех страхах и обо всем, кроме его тела.
Так, обняв друг друга, они парили в зеленой воде комнаты. Они кружились, пока Хабэд не ухватилась руками за украшенную драгоценными камнями стойку балдахина и, обняв Зайрема ногами, скользнула узкими ступнями по его спине. Колдун погрузился в нее, двигаясь в кольце ее ног, и свет стал красной тьмой, а молчание - звуком. Смех под водой причиняет боль, разрывая легкие; любовь же под водой мучительнее всякого смеха. Она, словно петля, стягивает горла любовников, но эти страдания каким-то противоестественным образом, похоже, лишь усиливают наслаждение.
Сердца влюбленных бешено колотились, глаза потемнели, и каскады серебряных звезд проносились перед их взором, будто порожденные движениями их чресел, высекавших огонь друг из друга. А когда они поднялись сквозь горячие чувственные волны к еще более удушающему экстазу, их, казалось, коснулась смерть, сжав и распластав их тела. Внезапно взметнулось пламя. Женщина вспыхнула, ее тело обратилось в огненный вихрь, а руки раздавили хрупкие украшения балдахина. Зайрем стряхнул с глаз кровавую тьму и мельком увидел лицо принцессы - прекрасное, безумное и жуткое. Зайрему показалось, что на них обрушился потолок. Потом все огни погасли во тьме, напоминающей глубокий обморок. И в этой тьме Зайрем вспомнил ту минуту, когда впервые осознал, что любовь - это еще не все. Теперь он знал это наверняка.
Смутно, сквозь пустоту, разделившую любовников, до них донесся звук открывающейся двери и вызванные этим колебания воды.
Король Хабзур однажды пошутил, что его дочери не помешало бы использовать Зайрема в своей постели и заставить его "усердно трудиться". Но даже Хабзур со своим капризным и извращенным умом не думал, что его дочь в самом деле сделает это, Хотя, возможно, он именно на это и рассчитывал, ибо сейчас он в гневе ворвался в комнату, где его дочь творила невозможные непристойности.
- И это дочь короля! Забавляется отвратительным обломком кораблекрушения! Он даже не наш родственник, а просто выродок безымянного племени...
Хабэд отпустила Зайрема и освободилась из его объятий. Покраснев от стыда и гнева, она завернулась в золотистое покрывало, укрывшись от взоров короля, сопровождающих его воинов с акульими хвостами и нескольких придворных, толпящихся сзади.
- Я лишь последовала твоему совету, не больше.
- Гораздо больше, дерзкая шлюха. Этот человек...
- Этого человека тебе лучше бы поостеречься, - перебила отца принцесса. Он не просто неуязвим, он может соперничать с тобой в искусстве магии.
Лицо короля исказила жуткая гримаса. Как кровь, к его лицу прилила вся его злобность.
- Что ты натворила, распутная дочь?!
- Она взяла меня с собой в королевскую гробницу, - ответил за принцессу Зайрем. - А потом я изучил пару колдовских трюков.
Король тотчас же поднял руку, и с нее сорвался вертящийся клубок нитей, который, разматываясь, начал плести вокруг Зайрема кокон. Стенки кокона находились на достаточном расстоянии от тела Зайрема, и его неуязвимость не стала помехой проворному клубку. Кокон почти скрыл юношу, но только на мгновение, ибо тот тоже поднял руку. Нити кокона вдруг растаяли, а из клубка ударил луч стального цвета. Король вскрикнул. Перед ним возник медный щит, отклонивший удар, и хвостатые воины, обожженные, скорчились в нелепых позах, а затем медленно всплыли к потолку. Уцелевшие придворные, стоявшие поодаль, до смерти перепугавшись, бросились прочь.
Бронзовый щит короля задрожал и внезапно превратился в бронзовую урну высотой с короля. Правитель подводного царства оказался в плену.
- Ты убил бы меня, если бы смог, - сказал Зайрем. - Теперь в Сабле будет править твоя дочь.
Он сказал еще три слова.
В бронзовой урне пронзительно закричал Хабзур. Из нее вверх устремились пузырьки воздуха, за ними - малиновое облако, последним поднялось к потолку и тут же исчезло в зеленой воде окровавленное копье.
- Ты не будешь плакать, Хабэд, - сказал Зайрем. - Ты не любила его, лишь уважала.
- Я не заплачу, потому что Люди Моря, чьи глаза всегда полны соленой воды, не проливают слез, - отозвалась она тихо, отворачиваясь от своего возлюбленного. - Но убивать старика было не обязательно. Или ты хочешь сам стать королем Сабла?
- Твой коралловый город ничего не значит для меня.
- И я для тебя - ничто, раз ты оставляешь меня здесь.
- Между нами все кончено, - объявил Зайрем. - Впрочем, так и предполагалось.
- Это ты так считаешь.
Они холодно посмотрели друг на друга. Зайрем утолил свою похоть, принцесса же лишь разожгла в своем сердце костер любви. Но насилие и потрясение приблизили развязку. Предоставленная самой себе, любовь, наверно, задержалась бы в ее сердце еще на несколько часов...