— Спасибо, Сорннн.
Губы молодой тускугггун легко коснулись щеки Сорннна, а он прижал ее к себе. Они стояли так несколько минут под сенью высоких деревьев среди пронизанной солнечными лучами рощицы. СаТррэн с удивлением понял, что Лейти ему очень дорога.
— Мне бы хотелось работать с тобой и дальше, как мы запланировали, — попросила оружейница, когда Сорннн наконец отстранился. — Возьми меня с собой к коррушам.
СаТррэн ответил не сразу. Вообще-то предложение Лейти ему очень нравилось. Но прежде чем вернуться к коррушам, он хотел найти Маретэн, увидеть ее, обнять, почувствовать, что она действительно жива. А если с ним будет Лейти? В конце концов, она ведь дочь флот-адмирала.
— Ты уверена? — переспросил он. — Наш договор можно расторгнуть, я ни на чем не настаиваю.
— Знаю, СаТррэн, только я сама хочу именно этого. Хочу ковать оружие для твоего народа, помогать ему победить в этой войне. Ради такой цели стоит работать и жить.
Лейти показалось, что напряжение, которое испытывал Сорннн с первого дня их знакомства, исчезло, и он успокоился.
— Прокурор любит ездить верхом, — проговорил Сорннн, издали наблюдая за Рааном Таллусом. — А что еще он любит?
Крыл-адъютант Вииин и его кхагггуны покинули лагерь возле Каменного Рубежа на южном склоне и двигались домой. В дороге Вииин угрюмо молчал, понимая, что его карьере скоро наступит конец, а голову насадят на шест возле штаба командования. Приказав кхагггунам возвращаться в Блестящий Барабан, крыл-адъютант пытался наложить на себя руки. Однако он не справился даже с этим и не сумел нанести смертельный удар. Истекающий кровью Вииин стал добычей хищников с острыми зубами и блестящими глазами, потом — падальщиков. Он умер в полном одиночестве, а вместе с ним и все подозрения относительно смерти офицера, которого убил Наватир в облике кхагггуна.
Все это конара Инггрес видела своим третьим глазом. Как ни странно, она не почувствовала ни капли сочувствия к Вииину, умиравшего столь страшной смертью. Это из-за него так сильно ранили Наватира! Конара могла избавить крыл-адъютанта от мучений одним коротким заклинанием, а вместо этого она просто закрыла третий глаз и вернулась в монастырь.
Лунный свет падал сквозь решетчатое окно на бледное лицо Реккка. Чувства и эмоции, которые сейчас раздирали Инггрес, не полагается испытывать ни одной конаре. Она предала Первую Матерь, и не только духом, но и каждой клеточкой тела, потому что на ее губах горел поцелуй Наватира.
Преклонив колени, Инггрес молилась так, как не молилась со дня рокового поцелуя. Она просила Миину помочь ей, вернуть душе гармонию и мир. Напрасные усилия! Миину не интересует и не должна интересовать личная жизнь ее детей. Инггрес сама должна разобраться в своих чувствах.
Она перестала молиться и глубоко задумалась. Есть только одна дорога — та, которой конара шла всю жизнь. Нельзя сворачивать с избранного пути, нельзя открывать свои чувства. Наватир никогда не узнает о ее любви. Она никому не расскажет, а Первой Матери и подавно.
Инггрес опустила голову. Миина, как же ее тянет к Наватиру! Проклиная собственную слабость, она коснулась его груди. Тело снова охватила приятная нега. Йа-гаары наблюдали за Инггрес равнодушными блестящими глазами. Их хвосты виляли, как метрономы.
Словно ослепленная, конара звала Реккка по имени. Что с ней творится? Разве у нее такой голос? Какой чувствительной стала кожа — будто ее ласкают шелковым шарфом. Какой сладкой бывает боль! Как глубоко она должна ее спрятать!
— Инггрес!
Услышав голос Наватира, конара вздрогнула. В ушах звенело так, что она едва расслышала собственный ответ:
— Я здесь.
— Я не умер…
— Да, Наватир, ты жив.
— Возьми меня за руку.
Какую-то долю секунды она колебалась, но Наватир был так слаб, что ничего не заметил. Вот Инггрес взяла его ладонь в свои руки и снова почувствовала, как по телу разливается нега. Как славно держать его за руку!
— Ты в монастыре, — прошептала Инггрес. — Все будет в порядке.
— Спасибо. — Наватир притянул ее к себе, и конара почувствовала его запах. — Инггрес!
Он поцеловал ее в губы и обнял еще сильнее.
— Нет, не надо, пожалуйста! — Она боролась и с Реккком, и со своими желаниями. — Это неправильно!
Наватир не разжимал объятий. Какой он сильный, несмотря на рану!
— Неправильно? Почему?
— Ты сам знаешь почему.
Тело конары Инггрес покрылось бусинками пота. Ей так хотелось уступить и отдаться Наватиру. В тот момент ей казалось, что именно этого она желала всю жизнь. Нет, это не так! Огромным усилием воли Инггрес взяла себя в руки и отстранилась, спасаясь от греха. Миина, как же ее тянет к Наватиру! Но разум снова одержал верх над чувствами, на этот раз окончательно и бесповоротно.
— Я за тобой ухаживаю, и поэтому тебе кажется, что ты меня любишь. Это не любовь, а обычная благодарность.
— Ошибаешься, я прекрасно понимаю, что чувствую.
— Не уверена, ведь ты очень слаб.
— Почему ты так думаешь? — с тревогой спросил Наватир.
— Ты и Первая Матерь неразрывно связаны.
— Раз она мне не доверяет, то как может любить?
— Ах, Наватир, как же ты не понимаешь — она не доверяет тебе именно потому, что любит.
— Что за глупость!
— Вовсе нет! Пойми, она Первая Матерь. Более того, она провидица. Говорят, все провидцы в конце концов сходят с ума. Знаешь почему? Потому что умение видеть будущее не проходит даром ни для кого, даже для рамахан! Подумай, Наватир! Если знаешь, что случится в будущем, то начинаешь сомневаться в настоящем. Если понимаешь, как поступить, то как это отразится на будущем? Изменит его или нет? А если поступить иначе, что тогда? А если вообще ничего не делать? Понимаешь? Кто угодно сойдет с ума! Это ее судьба, она не может изменить то, что является провидицей. Первая Матерь и так много лет боролась с собой! Вот она и пытается защитить тебя.
— Не хочу, чтобы меня защищали!
— Ты ничего не понимаешь, Наватир! Сомневаюсь, чтобы ты мог до конца мне поверить. Мешает мужской эгоизм! То, на что ты обиделся, она сделала из лучших побуждений. И, думаю, тебе следует извиниться.
Наватир выпустил ее руку и стал смотреть в потолок.
— Неужели это правда?
Сердце конары разрывалось от любви.
Существовало четыре различных способа избавиться от Сорннна СаТррэна, и все они казались сложными. Раан Таллус потратил немало времени, составляя планы, определяя их потенциал, отбрасывая непригодные, оттачивая те, что выглядели наиболее осуществимыми. Действовать следовало очень осторожно. Самая главная проблема заключалась в том, что СаТррэн был прим-агентом. Другая — в том, что СаТррэну явно благоволил регент. Они проводят вместе столько времени, даже побывали в коррушских степях. Одно дело — устранить баскира, который, как Хадиннн СаТррэн, вел уединенный образ жизни, и совсем другое — того, кто находится в центре всеобщего внимания.
Именно поэтому прокурор так тщательно готовил покушение на СаТррэна-младшего и уединился на вилле, чтобы перепроверить избранный план. Раан Таллус был не из тех баскиров, что полагаются на волю случая, он старался предусмотреть любую мелочь, прежде чем приступить к делу. Именно так он подготовил устранение Хадиннна СаТррэна. Главный прокурор потер покрасневшие глаза и отодвинул голографическую панель. Он начал работать рано утром, поэтому пора сделать перерыв. А что может быть лучше прогулки на чтавре?
Подходя к загону, Раан Таллус увидел, что Нем беспокойно переступает с ноги на ногу. Заслонив глаза от света, он стал оглядываться по сторонам, пытаясь определить, из-за чего разволновался чтавр. Не заметив ничего подозрительного, прокурор принялся размышлять о том, что своим нынешним положением обязан своей изобретательности. Как жаль, что он родился Таллусом, а, например, не Ашерой! Его отец был мелким баскиром, которому нравилось служить чиновником при дворе регента, подобострастно улыбаться и выполнять поручения других. Как у него мог родиться такой тщеславный и целеустремленный сын, оставалось загадкой. Иногда Раану Таллусу казалось, что его отцом был кто-то другой, и он утешал себя этой мыслью.
С самого раннего детства Раан Таллус мечтал стать Ашерой. Мечте не суждено было сбыться, и он направил все свои силы, чтобы пробраться в самое сердце империи. Элевсин Ашера стал регентом, и Раан Таллус понял, что пробил его час. Он изучил характер Элевсина до малейших деталей и при любой возможности демонстрировал, насколько они близки. Ашера проглотил наживку с готовностью. Он видел то, что хотел Раан Таллус, — они очень похожи, будто настроены на одну и ту же волну. Именно поэтому Элевсин зачастую пренебрегал мудрыми советами Джийан. Все дело было в том, что Элевсин, как и все Ашеры, был очень одинок. Основной причиной одиночества оказалось быстрое возвышение и богатство Ашеров. Вслух патриархи Консорциумов клялись в верности Элевсину, а на самом деле сгорали от зависти.
Ашера считал Раана Таллуса настоящим другом. А почему бы и нет? Ведь тот старательно скрывал от него истинное лицо. Алчное и жадное лицо предателя, каким его и считала Джийан.