Весьма довольный собой Раан подошел к загону и раскрыл ворота. Да, не зря он купил эту виллу на деньги Ашеров. Он приезжал сюда раз в неделю, чтобы успокоиться и обдумать новую тактику. Ведь управлять баскирской империей все равно, что вести войну. Нужно всюду приходить первым и уходить последним, занимать выгодную позицию, знать и использовать сильные и слабые стороны противников — подобные умения пригодятся любому кхагггунскому генералу.
Раан Таллус вывел Нема из загона и запер ворота. Схватившись за гриву, он вскочил в седло и погнал чтавра во весь опор. Цокот копыт и ритмичное покачивание действовали успокаивающе, и главный прокурор вернулся на виллу, когда начали сгущаться сумерки. К тому времени он устал и проголодался. И все равно сначала нужно поплавать, чтобы размять затекшие мышцы и разогнать кровь. Воздух казался неподвижным, а море напоминало бесконечное полотно сине-зеленого шелка. Над скалами кружили чайки, вдали мелькнул черный парус саракконского корабля.
Раан Таллус вычистил Нема, покормил его и других чтавров, разговаривая с ними, как с детьми. Он любил чтавров гораздо больше, чем в'орннов, — они никогда не предавали и не подводили его.
Теперь в воду! Таллус нарочно оттягивал удовольствие, чтобы насладиться каждой минутой пребывания в прохладной шелковистой воде. Он шел по террасе, наблюдая за последними лучами догорающего солнца, — сначала медленно, а потом быстрее, на ходу стягивая с себя одежду. Раздевшись догола, прокурор нырнул в воду. Личный бассейн ждал его, до краев наполненный водой. Окунувшись, Раан Таллус почувствовал, как вода очпщает тело и душу, бодрит, разгоняя вяло текущие мысли. Он нырнул, стараясь рукой достать дна. Теперь пора на сушу, к горячему ужину, пылающему камину и прохладе весеннего вечера.
На поверхности воды порхали тени, образуя причудливые узоры. Легкое главного прокурора горело огнем, еще немного — и он полной грудью вдохнет свежий прохладный воздух.
Раан Таллус метнулся к поверхности воды, когда неожиданно что-то ударило его по голове. Потеряв координацию, он стал бестолково крутиться на месте. Таллусу казалось, что сейчас он всплывет, и тут снова получил по голове. Распластав руки и ноги, главный прокурор медленно шел ко дну. Голова болела, мысли разлетались, как стайка испуганных птиц. Вот он открыл рот, глотнул воды и тут же начал задыхаться.
Сквозь пелену главный прокурор заметил, что в бассейне есть кто-то еще. Он инстинктивно потянутся к расплывчатой фигуре и снова получил по затылку. Таллус заморгал, пытаясь рассмотреть нападавшего. Неужели Сорннн СаТррэн? Нет, конечно, нет! У него галлюцинации!
Легкое сильно болело, нужно было сделать вдох, однако ничего не получалось. Надо попробовать всплыть на поверхность. Раан Таллус сильно заработал ногами и почему-то не двигался.
Он бестолково замолотил руками и коснулся чужого тела. Только тут до него дошло, что Сорннн СаТррэн не только пробрался в бассейн, а еще и держит его под водой.
«Я должен дышать!»
Раан Таллус сжал губы, чтобы снова не глотнуть воды. Он попытался схватить СаТррэна за горло, расцарапать его в кровь. Однако перед глазами поплыли темные пятна, тело стало неметь. Откуда в его бассейне течение? Куда его уносит? Раану Таллусу вспомнились хитроумные планы, бессонные ночи, которые он провел, обдумывая мельчайшие детали, мертвенно-бледное лицо Хадиннна СаТррэна. Он проникся невольным уважением к этой семье, которую не удалось истребить даже ему. Как глупо все получилось! К чему его планы, раз он не предусмотрел такой исход событий? Свет померк. Сколько времени он провел под водой? Раан Таллус в последний раз бросился на нападающего.
Глубокий вдох.
Гуль Алуф в черной дорожной мантии стояла на чердаке полуразвалившегося кашиггена «Стрекоза». На руках она держала полуживого Кургана Стогггула. Когда он не явился на Призывание, она выследила его по сигналу окумммона.
Она нашла регента привязанным за ноги к одной из потолочных балок. На полу образовалась лужица бирюзовой крови, которая, запекаясь, становилась цвета индиго. Производительница бесстрастно оглядывала синяки, ушибы, рваные раны. Похоже, Кургану сломали по крайней мере три ребра. Гуль Алуф не интересовало, кто это сделал; главное, чтобы Курган выжил. Что же, судя по всему, его судьба в ее руках.
Производительница выбила грязное окно и вынесла Кургана на крышу, где стоял ее звездолет. Осторожно опустив правителя Кундалы на пассажирское сиденье, она взяла курс на Храм Мнемоники, а, попав на территорию Храма, понесла прямо в лабораторию, в этот настоящий венец творения.
Раздевая регента и погружая в хирургическую сеть, Гуль Алуф думала, что все сложилось очень удачно. Курган без сознания, а значит, не придется терять время на уговоры и убеждения. Тайком наблюдая за регентом, Производительница получила некоторое представление о его характере и понимала, что он будет сопротивляться до последнего. Она подвела корковые провода на водной основе к его вискам и основанию шеи. Нит Батокссс имел на Кургана колоссальное влияние, а в результате молодой регент совершенно не боится гэргонов. Опасная черта для любого в'орнна, а для правителя — особенно. Элевсин Ашера тоже по-своему нарушал законы техномагов, изучая Кундалу. Он взял в любовницы рамахану, влюбившись в нее и в эту примитивную планету. Именно поэтому Товарищество позволило Ниту Батоксссу сместить Ашеров. Что же такого в этом мире? Почему он притягивает в'орннов и даже гэргонов? Гуль Алуф подводила провода к грудине, пояснице, паху. Одной из причин, по которой ей хотелось приблизить к себе Нита Сахора, было желание разгадать эту загадку. Однако интуиция подсказывала, что бывший гэргон ничего ей не расскажет.
С огромным трудом Производительница заставила себя связаться с Нитом Имммоном по нейронной сети Товарищества и сообщить о происходящем. В целом реакция была положительной, он почти не спорил, а потом по просьбе Гуль Алуф пошел искать Нита Эйнона.
Затем она вернулась к Кургану. Убедившись, что подключение закончилось успешно, она закрыла глаза и на внутреннем мониторе увидела проекцию мозга Кургана. Гуль Алуф внимательно рассмотрела ту часть, о которой говорил Нит Сахор. Ативар, или первичный мозг в'орннов. У гэргонов он меньше, чем у представителей других каст. Естественно, не у всех гэргонов. У Нита Батокссса, у нее самой и, конечно, у Нита Сахора ативар был генетически усилен. Интереснее всего то, что у каждого усиленный ативар проявлялся по-разному.
Нита Батокссса она сама решила наградить мощным ативаром. А что касается Нита Сахора, то Гуль Алуф казалось, что одна из причин их взаимной симпатии кроется в строении этой части мозга. Откуда усиленный ативар у нее самой, она не знала, хотя и подозревала, что это просто генетическая мутация. Чем плотнее ативар, тем ты сильнее, умнее и меньше похож на остальных. Размер тут ни при чем, ведь у гэргонов, высшей касты, ативар меньше, чем у других в'орннов. Однако искусственно воздействовать на эту часть мозга опасно, и лучшее тому доказательство — провал эксперимента над Терретттом Стогггулом.
Наполнив хирургическую сеть околоплодной жидкостью, Гуль Алуф стала смотреть, как тело Кургана медленно в нее погружается. Затем началась работа с черепом. Ее ногти превратились в фотонные скальпели, и она стала аккуратно, слой за слоем, срезать кожу и ткани, обнажая кость. Тем временем тело регента скрылось в околоплодной жидкости, и Производительница стала готовить нейронную сеть к имплантации. Естественно, начинать операцию следовало с ативара. Гуль Алуф работала быстро, сказывался значительный опыт. Она считалась очень одаренной, ведь имплантация — процесс творческий. Часто приходится полагаться на интуицию, именно поэтому Производительницами могли быть только Гули. Кроме Нита Сахора и, возможно, его отца, она не знала ни одного гэргона, который обладал бы интуицией.
Как жаль, что нельзя договориться с Нитом Сахором! Чего же он хочет? Гуль Алуф не понимала этого. Он думал не так, как в'орнн, и уж точно не как гэргон. Очень часто Сахор вел себя как настоящий кундалианин. Это опасно, принимая во внимание усиленный ативар. Насколько Гуль Алуф знала, его ативар — следствие мутации, так же, как и ее собственный. Вне всякого сомнения, Сахор понимал кундалиан гораздо лучше, чем в'орннов. Неужели между ними какая-то мистическая связь? Можно ли извлечь из этого пользу? Или он просто сумасшедший, как Терреттт Стогггул? Сможет ли она убедить в этом кого-нибудь еще? До встречи в музее ей казалось, будто она способна полностью контролировать Нита Сахора. А вот в тот день Гуль Алуф почувствовала, что у него достаточно сил если не одолеть ее, то по крайней мере оказать сопротивление. Это не удавалось даже Ниту Эйнону. Гуль Алуф давно хотелось подчинить его себе или превратить в союзника. В результате пришлось вернуть отцу Сахора нормальный облик.
Производительница разложила нейронную сеть и нагнулась над Курганом, чтобы подсоединить ее к нервной системе регента. Она раскрыла ему рот и заметила в самой глубине горла шрам. Вытащив один из инструментов, Гуль Алуф направила на ранение фотонный луч. На поверхности шрама тут же начала нарастать здоровая кожа. Однако, не успев нарасти, она снова превратилась в рану. Гуль Алуф изумленно уставилась на рот регента. Невероятно, но шрам был постоянным и не подлежал лечению. Интересно, от чего он образовался?
Пожав плечами, она вернулась к имплантации нейронной сети. Действовать следовало очень осторожно, с нервной системой шутки плохи. Малейшая ошибка — и получится второй Терреттт Стогггул. Раскинув крылья, Гуль Алуф положила одно из них между обнаженным черепом Кургана и нейронной сетью. Крылья Гулей не только для полетов. Мембрана позволяла сети отпечатываться на черепе, таким образом оберегая нервную систему, находящуюся непосредственно под ним.
Нит Сахор не выходил из головы Производительницы. Невозможно забыть того, кого хочешь убить. Неужели ей и правда придется это сделать? Производительница знала, что прикончить бывшего гэргона будет непросто. Она была вынуждена признать, что не только восхищалась умом и интеллектом Нита Сахора, но и боялась его. Как здорово, когда сердца замирают от сильных переживаний! В последнее время эмоции стали такой редкостью. Как же ей надоела эта Кундала! Гуль Алуф невзлюбила ее с первого взгляда, поэтому и считала влюбленного в эту планету Нита Сахора сумасшедшим. Если он сошел с ума, то его необходимо убить. Гэргон не имеет права быть сумасшедшим, что, если об этом узнают представители других каст? Даже Нит Эйнон не посмеет ее осудить.
Самое время, как говорят Гули, создать более совершенную модель. Производительница подняла крыло и удалила мембрану. Затем она медленно, с благоговейным страхом, опустила нейронную сеть на череп. Какую-то секунду сеть казалась безжизненным клубком проводов. Но стоило Производительнице направить на нее поток фотонных лучей, как в лаборатории запахло гвоздикой и жженым мускусом. Медленно, очень медленно сеть начала прорастать сквозь череп. Укрепившись на кости, гибкие провода присоединялись к аксонам и, расширяясь вместе с ними, ветвились, пробираясь к позвоночнику, а от него — к другим жизненно важным органам.
Гуль Алуф выпрямилась. Все, теперь они оба могут передохнуть. Завтра в это же время или несколькими часами позже Курган проснется Нитом. Он станет гэргоном, как и планировал Нит Батокссс.
Задолго до того, как центофеннни создали первый галактический телескоп, на Лете жили вогулы. Почему они покинули Лету, никто не знал. Вероятно, их прогнали центофеннни. Так или иначе, памятники их цивилизации сохранились на планете в большом количестве.
Мировоззрение вогулов было довольно простым — жизнь и смерть дарит одна и та же женщина. Смерть отождествлялась с фигурой матери, которая забирает их в бесконечный тоннель Преисподней. Примитивное мировоззрение, однако вогулов оно вполне устраивало.
В ту ночь Ханнн Меннус заснул в окружении шести кхагггунов, которых назначил личными телохранителями. Ему приснилось, что он снова на Лете, на неподвижной, мертвой Лете, и спускается в страшный тоннель Преисподней. За несколько секунд до этого офицер стоял на утесе, окруженный телами кхагггунов из своего отряда. Меннус не мог понять, что случилось с его отрядом и им самим. Внезапно он заметил, что у всех кхагггунов лицо Иина. Везде, куда бы Ханнн ни посмотрел, он видел мертвые глаза брата.
Затем за ним пришла Смерть — высокая женщина, лицо которой скрывала вуаль из густого тумана. Меннус почувствовал огромное облегчение, он был готов идти куда угодно, только бы скрыться от обвиняющих глаз брата. Женщина взяла его за руку и повела в Преисподнюю.
Казалось, они спускаются по огромной сточной трубе, потому что двигаться приходилось по колено в крови. Меннус поморщился. Как ни странно, никакого запаха не было. Он не верил этой женщине и все равно шел за ней. Почему? Он ведь никогда не доверял женщинам, включая собственную мать, память о которой была такой же слабой, как свет в сточной трубе. Рассказывали, что он до крови укусил сосок матери, когда та пыталась его покормить. Она едва не умерла при родах, Ханнн был очень крупным ребенком, однако вопреки всеобщим ожиданиям не превратился в высокого в'орнна. Так что он дважды пролил кровь матери, и теперь она в облике смерти ведет его в Преисподнюю.
Ханнн Меннус проснулся с неистово бьющимися сердцами. Почему-то ему очень хотелось сплюнуть. Он поднялся и подозвал шестерых телохранителей, которые, несмотря на усталость, боялись закрыть глаза и задремать. Оставив взвод-командира Твэйна за старшего, Ханнн Меннус вместе с телохранителями отбыл в Аксис Тэр. Его уже не волновало, что подумают о нем кхагггуны. От сна офицеру было не по себе.
Меннус и его телохранители бесшумно двигались по лесу, холмам, болотам. Ему так хотелось побыстрее попасть в Аксис Тэр, что он старался выбрать кратчайший путь и, не обращая внимания на трудности, несся вперед. Никто из охранников не жаловался, однако думать кхагггунам не запретишь. Они больше не понимали своего командира и сомневались, понимает ли он себя сам.
Вскоре после полуночи Ханнн Меннус объявил привал. Только тут до него дошло, что осталось не шесть телохранителей, а лишь пять. Он включил фотонный детектор на полную мощность и все же, кроме пары ночных зверьков, никого не обнаружил. Меннус отправил троих кхагггунов на поиски пропавшего товарища, но вернулись только двое. Теперь оставались четверо охранников и он сам.
Командир отряда подумывал о том, чтобы лично отыскать убийц, запалив лес и превратив его в огромный костер, в котором сгорят все. Но если честно, Ханнна уже не волновало, кто убивает кхагггунов. Тем более что, начав поиски, он потратит много времени и сил. Поэтому Ханнн Меннус просто приказал телохранителям прибавить шагу. Не терпелось оказаться в Аксис Тэре и отдать брату последний долг. Ханнн бежал по тропинке, на ходу разрубая мечом густой подлесок.
Внезапно он услышал гул гиперактивных ионов и, обернувшись, увидел, что один из его кхагггунов заколол другого ионным мечом. Из чащи появилась тень, и Меннус похолодел от страха. Один из телохранителей тут же заслонил командира собой, однако нападающий пальнул в солдата из ионной пушки, и кхагггун, извиваясь, упал на землю. Меннус тут же бросился к сосне и, вытащив свою пушку, стал стрелять. Ионный шквал превращал сосновые стволы в опилки, но нападающий быстро растворился в чаще. Ханнн заметил еще одну тень и жестом велел кхагггунам уничтожить наглых кундалиан. Затем он, почти не целясь, прикончил бьющегося в агонии телохранителя. Перешагнув через умирающего, Меннус понял, что остался совсем один.
Очень хотелось броситься за тем, кто придумал переодеться кхагггуном. Правда, инстинкт подсказывал, что из этого ничего не выйдет. Поэтому командир отряда влез на дерево и, перелезая с ветки на ветку, стал пробираться в чащу. Можно было двигаться быстрее, но Ханнн сознательно себя останавливал. Пусть враги сами его ищут! Ждать было труднее всего. Меннусу не терпелось попасть в Аксис Тэр и узнать, кто смог перебить его телохранителей. Откуда у бойцов Сопротивления столько оружия? И еще опаснее то, что они стали использовать совершенно иную тактику. Меннус привык к бестолковым, плохо организованным атакам. Тактика у бойцов Сопротивления отсутствовала почти полностью, каждый действовал по собственному разумению, и уничтожать их было легко. Теперь все изменилось.
Внезапно Ханнн увидел внизу какую-то фигуру. Сжав ионный кинжал зубами, он приказал себе успокоиться и окончательно убедиться, что это не его кхагггун. Скользнув вниз, он бросился на притаившуюся темную фигуру.
Упав на колени, офицер сбил незнакомца с ног. Интересно, почему партизан одет во все черное? Меннус вонзил кинжал в спину кундалианина и зажал ему рот. Боец Сопротивления укусил кхаггуна за руку, но Ханнн терпел, поворачивая кинжал в ране, пока зубы партизана не разжались.
Затем Меннус бросился в темноту на поиски следующей жертвы.
Увидев Сахора у лаборатории Гуль Алуф, Нит Имммон загородил ему дорогу. Он стоял у люка, который выглядел плотно закрытым.
— Я хочу ее видеть, — без всякой преамбулы заявил Сахор.
— Нельзя, она сказала…
— С каких пор ты служишь лакеем?
— Возможно, ты не знаешь, — надменно ответил Нит Имммон, — но в Товариществе сейчас решают — считать тебя виновным в убийстве Нита Нассама или нет.
— Гуль Алуф знает, что я невиновен.
— Правда? — широко улыбнулся Нит Имммон.
— Так, — проговорил Сахор, — теперь я все понял.
Люк бесшумно раскрылся. Рядом с Нитом Имммоном теперь стоял Нит Эйнон.