— Нет! — закричала Майя. Бросив пушку, она упала на колени перед Бассе и обняла его за шею. — Нет! — закричала она, почувствовав, что друг не дышит.
Маретэн подошла к Майе и обняла ее за плечи.
— Подождите! — воскликнул Миннум и стал карабкаться вверх по склону к грибному плато. Оказавшись на месте, он стал беспокойно озираться по сторонам, разыскивая самый большой гриб. Учитывая состояние Бассе, гриб нужен полностью созревший.
— Где ты? — шептал Миннум. — Где ты, маленькая рыбка?
Гриб нашелся в северной части плато, скрытый обнаженными еловыми корнями. Быстро, как молния, Миннум оторвал шляпку, не повредив ножки. Осторожно положив ее на ладонь, соромиант просто съехал со склона, потому что не имел права упасть и повредить драгоценный гриб.
Джийан уже ждала его возле умирающего Бассе. Раскрыв ладонь, Миннум перевернул шляпку так, что стали видны темные пластинки, и ногтями большого и указательного пальцев стал отделять каждую вторую. Миннум действовал быстро и аккуратно, ведь для того, чтобы все получилось, пластинки должны были остаться неповрежденными. Порвись хоть одна, и придется лезть на склон за новой шляпкой, а на это нет времени.
Вырвав необходимые пластинки, соромиант попросил Джийан собрать их и разложить вокруг раны. Затем Миннум собрал все пластинки, кроме одной. Он зарыл шляпку рядом с телом Бассе и с усилием раскрыл рот умирающего. Миннум запрокинул голову кундалианина так, что язык поднялся вверх, а потом прижал его пальцем. Одна за другой пластинки падали в рот Бассе и проскальзывали прямо в горло.
— Всем отойти в сторону! — заорал Миннум и огляделся по сторонам. — Я сказал назад! — взвизгнул он и с удовлетворением отметил, что Майя и тускугггун послушались. Стиснув челюсти Бассе, соромиант сел ему на грудь, упершись коленями в лопатки.
Через секунду Бассе кашлянул и выгнулся, едва не сбросив Миннума. Но коротышка этого ожидал и изо всех сил прижимал раненого к земле в то время, как тот бился, словно бешеный пес.
— Что происходит? — воскликнула Майя.
— Смотри, он дышит, — проговорила Маретэн, обнимая подругу за плечи.
Майя дрожала всем телом.
— Что ты с ним делаешь?
— Пытаюсь вернуть из темного царства, в которое он попал, — ответил Миннум.
Словно молитву Миине конара Инггрес прочитала заклинание и открыла третий глаз. Почти тут же она ощутила излучение, исходившее от опала, и почувствовала, как ее дух словно засасывает в молочно-белую глубину камня. Внезапно перед глазами поплыли разноцветные круги, будто настоятельнице сделали какую-то инъекцию. Один за другим цветные круги расширялись, и конара Инггрес произносила названия монастырей по списку: Возвращающийся Поток, Летучий Резерв, Место Встреч. Каждый раз, когда в магической призме опала появлялись очертания монастырей, в сердце конары вспыхивала надежда, которая умирала, когда она видела, что обители заброшены и разграблены. Надежды оставалось все меньше, и Инггрес охватило глухое отчаяние. Неужели это правда? Неужели Плывущая Белизна — последний монастырь на Кундале?
Конара направлялась в монастырь Глазной Кости, когда почувствовала что-то странное. Сначала это было просто покалывание в затылке, словно от ветерка, раздувающего волосы, но почему-то ей стало не по себе. И тут Инггрес увидела вертикальный зрачок, то кроваво-красный, то огненно-оранжевый, — Око Айбала. Это было одно из трех самых сильных заклинаний, которое даже Бартта не отваживалась использовать. Тем не менее ходили слухи, что соромианты умеют накладывать Око Айбала и, несмотря на запрет, введенный еще Мииной, активно его используют.
Конара Инггрес почувствовала ледяное дыхание страха, потому что поняла — именно это заклинание погубило Перрнодт. Сама конара не имела ни малейшего понятия, как защищаться от Ока Айбала, и считала, что даже Матерь не знала контрзаклятия.
Так или иначе, Око пока что ее не нашло. Однако искало — конара видела, что оно испускает волокна, липкие, как паутина. Насколько Инггрес помнила, самым главным было не запутаться в этой паутине. Пока что ее дух свободно лавировал между мирами, и ни одно волокно к ней не пристало. Проблема состояла в том, что в зависимости от скорости движения между мирами конара то и дело теряла волокна из виду. А для того чтобы Око не заметило Инггрес, нужно было двигаться как можно быстрее. И, к сожалению, чем быстрее она двигалась, тем труднее было следить за волокнами.
Похоже, у конары не оставалось выбора. Решив испытать себя до конца, Инггрес проникла в монастырь Глазной Кости сквозь призму опала. Стены из белого гранита высились у подножия Серебристого водопада, несущего воды в реку Трех Рыб. Окутанные туманом, покрытые капельками росы, гранитные стены будто приветствовали конару Инггрес. Однако, попав на территорию монастыря, она увидела полуистлевшие скелеты рамахан. Они сидели или лежали в таких позах, будто смерть настигла их внезапно, прямо за повседневными трудами. Скорее всего так и случилось. Скелеты лежали в заросшем саду, возле колокола, преклонив колени для молитвы. Костяки помельче (наверняка лейны) скрючились за обломками почерневшего дерева в классных комнатах.
Посмотрев вверх, конара увидела Око Айбала, поднимавшееся над парапетом, словно жуткое багровое солнце. Инггрес полетела прямо в окутанные туманом горы, чтобы скрыться от наступающей опасности, но полуистлевшие скелеты было не так-то просто забыть, и настоятельница почти отчаялась. Одно дело читать о падении привычного уклада жизни в книгах, и совсем другое — видеть крах собственными глазами. Конара Инггрес стала молиться Миине, чтобы та дала ей какой-нибудь знак, что скоро все будет как раньше, легко и понятно. Однако единственным, что монахиня слышала, была звенящая тишина монастыря Глазной Кости.
В полном отчаянии конара почти забыла о последнем монастыре из списка. Конец страницы был поврежден так сильно, что Инггрес едва смогла сложить слова из сохранившихся букв.
Монастырь Верхнего Окна — последняя надежда конары. Не дрогнув, настоятельница направила волшебную линзу опала на запад, через скалистые вершины Дьенн Марра и Большой Разлом к горам Кунлунг. Как обычно, из-за постоянных метелей, бушующих в Неизведанных Землях, видимость была нулевая. Восстанавливая список монастырей, конара Инггрес была почти уверена, что ошиблась в переводе с древнего языка. Разве рамаханский монастырь может находиться в широтах с таким суровым климатом? Однако она проверила перевод несколько раз, так что ошибки быть не могло. Монастырь Верхнего Окна располагался на севере цепи Кунлунг, прямо над Неизведанными Землями.
Достигнув Большого Разлома, конара потеряла из виду последние волокна паутины и смело шагнула в метель, бушующую с жутким завыванием. На бескрайней пустоши не было видно ни птицы, ни зверя. И неудивительно — ни одно живое существо не сможет выжить в таких условиях.
Конара Инггрес скептически рассматривала горы. Кунлунг был явно аномалией — там, где сквозь слои льда и снега проглядывали скалы, они казались совершенно черными. Вкрапления кремния, кальция или железа не нарушали темноты. Только было и еще что-то, более странное, чем невероятный цвет горной породы. Скалы были гладкими, как стекло. Что можно построить на такой поверхности?
Обогнув западный выступ Кунлунга, конара увидела нечто необыкновенное. Сначала ей показалось, что она смотрит на покрытую снегом скалу. Потом Инггрес разглядела зубчатые стены крепости, а позже — еще две твердыни. Увеличив изображение, она заметила за крепостями узкие дорожки, на которых не было ни снега, ни льда, и конара поняла, что их очищает какое-то заклинание.
Приблизившись к монастырю, Инггрес поняла, что не только зубчатые стены роднят монастырь с крепостью. Например, стены у основания были гораздо толще, чем наверху, а окна больше напоминали амбразуры — таких узких конара еще не видела. Конечно, узкие окна можно объяснить суровыми погодными условиями, и все же дополнительная внутренняя стена и ров ясно показывали: монастырь строился так, чтобы его обитатели могли выдержать длительную осаду. Когда же соорудили эту обитель и с какой целью? Она казалась очень древней, намного старше, чем Плывущая Белизна. А ведь родной монастырь конары Инггрес единодушно признавался самым старым на Кундале!
Сгорая от любопытства, настоятельница приблизилась к зубчатым стенам, но вдруг резко остановилась. На поверхности опала расплывались цветные пятна.
В сознании конары послышался незнакомый голос:
— Идиотка! Что ты наделала! Зачем привела их к нам!
Почувствовав покалывание в затылке, конара посмотрела наверх и в просвете между облаками увидела багровое Око Айбала. С неба посыпались новые волокна паутины, которые словно град барабанили по скалам, растапливая снег и лед.
— Нет! — отчаянно закричала конара. — Они ищут меня!
Инггрес отступила от волшебного опала. Расширив фокус линзы, она стала спускаться со склонов Кунлунг к Большому Разлому и вершинам Дьенн Марра.
К ее ужасу Око Айбала следовало за ней. Неужели оно заметило монастырь Верхнего Окна? Конара отчаянно молилась, чтобы обитель осталась незамеченной, и молилась о спасении своего духа, потому что в тот самый момент ее плечо обвило первое волокно. Инггрес беспокойно дернулась в сторону, и к ней тут же прилипло второе волокно. Она чуть не закричала, увидев, что тело все больше запутывается в волшебной паутине. Не успев опомниться, конара поняла, что ее дух вытягивают из тела. Тот, кто контролировал Око Айбала, наложил Связывающее заклинание. Конара Инггрес чувствовала себя рыбой, которую поймали на крючок и тащат на берег, чтобы прикончить багром и выпотрошить. Мощное заклинание впивалось в синапсы ее памяти, надеясь определить, кто она такая, вызнать ее цель, ее сильные и слабые стороны. Даже наложив Скрещенные Руки, защитное заклинание, конара ощущала ледяную волю контролировавшего Око существа.
Конаре Инггрес стало трудно дышать — Связывающее заклинание блокировало защиту. Собрав последние силы, она наложила Стену Надежды — заклинание Осору, которое выучила самостоятельно. Только либо конара что-то делала не так, либо Око Айбала лишало заклинание силы, однако оно неуклонно приближалось. Огненная радужка пульсировала, а оранжевый зрачок все больше расширялся.
Мысли бежали, обгоняя одна другую. Конаре Инггрес хотелось кричать, царапаться и кусаться — что угодно делать, лишь бы спастись от безумия, которое сантиметр за сантиметром овладевало ее мозгом.
Все четверо ели квода, которого поймала и ощипала Майя. Птица попалась крупная, и ее хватило на всех. Однако на этом ее достоинства и заканчивались. Из-за близости кхагггунов костер развести не решились, а сырое мясо квода совершенно не привлекало даже таких изголодавшихся путников, как эти четверо.
Несмотря на скудную трапезу, у них был отличный повод для радости — Бассе поправлялся с удивительной скоростью. Жар прекратился, дыхание стало глубоким и ровным. Майя, не устававшая благодарить Миннума и Джийан, ополоснула голову и плечи товарища водой, которую колченогий соромиант принес из ближайшего ручья. Ориентируясь на грибное плато, Миннум смог составить довольно подробную карту местности. А теперь все отдыхали, запивая сырое мясо холодной родниковой водой.
Утолив первый голод, Джийан достала мешочек из коровой кожи.
— Я нашла его здесь. — Маретэн показала на яму, которая напоминала пасть огромного животного, и посветила фонариком. — Я насчитала там больше тридцати рамахан.
— Мне нужно туда спуститься, — заявила Джийан.
— Госпожа? — Миннум встрепенулся и покачал головой.
— Не волнуйся, просто я должна увидеть все своими глазами. Хочу понять, от чего они умерли. — Колдунья повернулась к Маретэн. — Поможешь мне?
Художница, естественно, представилась Джийан и Миннуму, однако назвала только свое имя. Тем не менее Джийан знала, кто она такая, ведь Курган был лучшим другом Аннона. Сначала колдунья подумала, что Маретэн — пленница Майи, но постепенно поняла, как все произошло. Почему-то Первую Матерь не столько удивило, сколько обрадовало то, что сестра регента активно помогает Сопротивлению.
— Конечно, помогу, — ответила Маретэн.
Это была не яма, а настоящий склеп. Джийан двигалась очень осторожно, все органы чувств были напряжены до предела. Как и Маретэн, она заметила, что рамаханы поубивали друг друга. Однако у Джийан было два вопроса, которые у Маретэн просто не возникли. Во-первых, почему рамаханы стали сражаться, а во-вторых, откуда у них оружие, чтобы совершить такие зверства?
Не обращать внимание на царящий вокруг ужас было непросто, но Первая Матерь понимала, что эмоции нужно придержать для того, чтобы более-менее спокойно обдумать увиденное.
Джийан тщательно осмотрела каждую рамахану — при помощи Маретэн она исследовала их глаза, уши, открывала рты, чтобы увидеть, в каком состоянии зубы, язык и десны. Эта процедура повторялась тридцать четыре раза. Почти треть тел были изуродованы и залиты кровью, так что все следы оказались уничтожены. И все-таки Джийан осматривала и их. Она была вознаграждена за свое усердие, потому что под одним из самых изуродованных трупов колдунья кое-что нашла. Предмет был сантиметров двадцать в длину, довольно причудливой формы. С трудом очистив его от крови, Первая Матерь едва сдержала крик.
Задыхаясь от волнения, Джийан вылезла из ямы и бросилась к ручью. Еще до того, как смылась запекшаяся кровь, она знала, что перед ней фигурка идола. Тот же странный божок, полуженщина-полумужчина, что Миннум нашел в За Хара-ате. Она показала ему фигурку, и соромиант подтвердил — да, это то же самое божество.
— Что это значит? — спросил Миннум. — Какой-то странный народ, живший в За Хара-ате сотни лет назад, устроил эту бойню?