Потрясенная жрица полюбовалась энергетической феерией и хотела спуститься к планете, но внезапно вокруг нее свернулось винтом пространство и жрицу выбросило обратно к храму Хакурей, лишенному драгоценной тории.
Торию Андрон принес на следующий день, лично.
-- Без божественных сил я не могу самостоятельно открывать порталы в другие миры, -- сказал он, устанавливая и закрепляя деревянную арку на место. -- Но в тории заключена искра силы. От меня требуется пройти через портал, разместить маяки по поверхности планеты и вышибить дух из местных властей, если те будут цепляться за планету и мешать транспортировке. Конструкты активируют торию, еще немного трудов и все! Дело сделано, планета наша. Четыре факта применения тории - две планеты!
-- Так ты воруешь торию для того, чтобы ее силой воровать миры? Вроде не блондин. (Мариса - блондинка и самый известный вор Генсокье). Самому не стыдно?
-- Нет, не стыдно. -- ящер устало уселся на землю и ссутулился, от чего его голова стала на одном уровне с головой Рейму. Общаться так было гораздо удобнее. -- Есть факторы, а точнее их целых три, которые я учитываю, прежде чем попытаться украсть мир. -- Андрон показал верхнюю лапу из-под плаща и жрица увидела, что руку ящеру заменяет металлический протез, опутанный какими-то проводами и целой сетью магических символов. Протез был искорежен, опален и покрыт засохшей грязью. Один из трех относительно целых пальцев разогнулся. -- Мир должен быть обречен на уничтожение. -- разогнулся второй палец. -- Населяющие его существа должны вызывать у меня симпатию. -- разогнулся третий палец. -- Хозяева мира должны быть врагами Олимпа. Стоит мне сунуться туда, где ангелов Олимпа не ждет немедленная смерть, каратели родного ордена тотчас появятся рядом. Я же предатель! Убить меня теперь для моих прежних хозяев - дело чести. Так что я надежно заперт в пределах враждебных Олимпу пространств. Если бы не это, Безымянный мир был бы уже битком набит планетами.
-- И все, как одна, населенными симпатичными тебе существами?
-- Да. А что тут странного? Чтобы я всякую нечисть волок в Безымянный мир, его жителям на радость? Ты еще предложи живому человеку в жилы чумную кровь вливать! Я с чумой сражаюсь, а не разношу.
Рейму протянула руку и сдернула с головы серой ящерицы капюшон. Слух не подвел ее, голос ящерицы действительно звучал странно, и этому были весомые причины. Ящер был страшно изуродован. Половина головы отсутствовала начисто, металлические пластины с магическими кристаллами торчали из разбитого черепа. Пасть и глотка была вкривь и вкось сшиты скобами, а голос звучал из небольшого электронного устройства, закрепленного у виска чудовища.
-- Ну кто просит смотреть-то? -- ящер сердито набросил капюшон обратно на голову. -- Я для чего балахон ношу? Для красоты! Вот и смотри на красоту! Или хочешь чтобы кошмары по ночам снились?
-- Ты все так же беспощаден к себе, странный огромный фей? -- сказала Рейму, печально улыбнувшись.
-- За удовольствия принято платить здоровьем. Не переживай. Я же не девочка-красотка, чтобы устраивать трагедию из-за разбитого личика?! -- падший ангел рассмеялся, громко и жизнерадостно. -- Да, это было довольно больно, но я сам выбираю как использовать дарованный мне Герой пуленепробиваемый лоб! За целый мир, что останется жить, за счастье видеть благодарность в глазах спасенных, эта плата - невелика.
Серый ящер едва не мурчал, словно здоровенный, довольный кот. Было видно, что он действительно глубоко и искренне счастлив.
-- Знаешь, странник... -- сказала Рейму, вдруг покраснев от смущения. -- Если тебе еще что-нибудь вдруг понадобится тория, ну, для дела... так бери, не стесняйся. Я разрешаю.
-- Спасибо конечно, -- ответил ящер и рассмеялся. -- Но не нужно думать о том, что ты создаешь какие-то препятствия в моей работе! Если для дела нужно будет, я у тебя и без спроса последние портки утащу!
-- Что?!
Расхохотавшись, ящер обратился в бегство, спасаясь от ударов метлы, которой замахнулась, разозленная наглым заявлением, жрица храма Хакурей.
Рейму не преследовала его, только вздохнула, немало удивленная, что существо, подобное Андрону, способно на весьма плоские шутки. А как оказалось, на шутки разного качества он оказался очень даже горазд и, уставая от трудов по обустройству Безымянного мира, частенько наведывался в Генсокье, учиняя повсеместно всяческие безобразия и от души издеваясь над теми, кто попадал ему под руку. Причем радужности и многогранности его фантазии можно было только позавидовать. Неужели он сам сочинял все эти безвредные, но беспощадные шутки?
Дневное любование сакурой близ храма Хакурей обычно не шло ни в какое сравнение с ночным. Вылезали из своих нор йокай, прибывали из Хакугекуро призраки, подтягивались ночные божества и духи.
Ракета взмыла в небеса и с громким хлопком взорвалась, озарив окресности разноцветными всполохами света.
-- Нитори, других праздников для огненной феерии мало? Спрячь все, немедленно!
-- Я только парочку! -- голос каппы-техника был сбивчив и невнятен, выдавал изрядное опьянение. -- Это же новый порох! Смотри, Рейму!
-- Не целься в меня! Осторожнее, в крону не попади! Не с той стороны поджигаешь!
Грохот взрыва раскатился над окрестностями, но почти сразу его заглушили раскаты многоголосого хохота.
-- Хватит ржать! -- Рейму, неистово ругаясь, отобрала у перемазанной в саже техноманьячки всю пиротехнику. -- Эй, в эпицентре! Все живы?
-- Частично...
-- Ёму, к тебе вопрос не относится.
Праздник набирал обороты.
С первыми лучами заката, прибыла принцесса Хакугекуро. Тот самый вечно голодный призрак, от которого весь день Ёму охраняла кухню. На этот раз она так и не появилась днем даже близко от храма, видимо намереваясь ослабить бдительность стражницы и совершить атаку в будущем году.
Почти сразу следом за ней, с максимальной помпезностью, прибыли обитатели Алого особняка. На этот раз в полном составе, за исключением Пачули, вытащить которую из библиотеки стало еще сложнее после того, как из Безымянного мира ей начали поступать книги и артефакты, конечно же нуждающиеся в немедленном исследовании.
Прибыли гости с великой горы йокай, из подземного мира и магического леса. Сбоку притерлись вожаки мелких банд йокай и фей, выгонять которых не стали за то, что те вели себя смирно. Под звуки музыки и гомон нетрезвых голосов, жители Генсокье расслаблялись от всей души, и заминка произошла только когда из тьмы ночного леса повеяло вдруг лютой, нечеловеческой злобой. Почти все, кто был еще не слишком сильно пьян, с напряжением следили за тем, как приближается ко всеобщему собранию красивая девушка в белой блузке, клетчатой алой юбке и жилетке. Красоту хозяйки Солнечного сада несколько оттеняло отсутствие правой руки и бинты, закрывающие левую половину ее лица.
Рейму вспомнила, как неделю назад Андрон, заявившийся к пруду за храмом поболтать о разном с очнувшимся после зимней спячки стариком Гендзи, вдруг, полыхнув магическими печатями, сорвался с места так резко, что ударной волной едва не повредил храм. Рейму не последовала за ним и к вечеру узнала из газет что Юка Казами, прознав о расположенном в подвале Алого особняка втором портале в Безымянный мир, сделала еще одну, уже третью, попытку прорваться на запретную территорию. Читая статьи, Рейму ловила себя на сочувствии упрямому йокаю цветов, которому пришлось в одиночку сражаться не только с сестрами Скарлетт и их слугами, но и с подоспевшим в самый разгар побоища серым странником. Кто оторвал руку несчастной Юке, объявившей себя сильнейшей в Генсокье? Кандидатов полно и, судя по тому, как напряглись обитатели вампирского гнезда, развить успех они готовы были хоть сейчас.
-- Доброго вечера. -- поспешила вмешаться жрица храма. -- Спешу напомнить, что направляясь к храму, распри стоит оставлять в начале пути. Так было и, верю, так будет всегда в отношении храма Хакурей.
Ремилия касанием руки заставила младшую сестру отступить, спрятать Леватейн и клыки.
-- Не беспокойтесь, Рейму-сан, -- ответила жрице Юка. -- В году много дней, серость которых достойна того, чтобы расцветить их пламенем битвы. Этот же день достаточно ярок. Я здесь лишь для того, чтобы насладиться цветением сакур. Вы позволите?
-- Добро пожаловать.
Юка вежливо поклонилась и подсела к принцессе Хакугекуро, завязав с ней донельзя милую беседу о поступлениях душ и уровне смертности в Генсокье. Не то, чтобы кровожадный йокай цветов с Ююко были дружны, просто властительница мира мертвых была настолько доброжелательна, что спокойно относилась даже к йокай, которого считали врагом, люто ненавидели или до смерти боялись почти все в этом маленьком мире.
Все гости здесь?
Руки, протянувшиеся из беззвучно открывшегося портала, обняли жрицу Хакурей. В одной руке Юкари сжимала бутыль вина, а в другой чашку.
-- Где твоя чашка, Рейму? -- довольно промурлыкала богиня границ. -- Ты слишком напряжена, расслабься. Попробуй. Я стащила это из запасников стража Безымянного мира.
-- Он еще и виноделием занимается?
-- Его шикигами. Андрон может только воевать и дурью маяться.
-- Да уж. -- Рейму выпила чашку вина и вздохнула. -- То, как он воюет, по Юке видно. А как горазд дурью маяться, я до глубины души осознала, после того как он с феями у стен храма две ночи напролет в весенних кошек играл.
-- Это как это? -- рядом возникла Чен с горящими от интереса глазами.
-- Маленькая еще! -- Ран, схватив свою шикигами за шкирку, хотела утащить ее, но Рейму отрицательно помахала ладонью.
-- Не то, что ты подумала. Что делают кошки по весне под окнами домов? Орут! Когда доведенный хозяин дома запустит в них камень, разбегутся, притихнут, а потом снова соберутся и продолжают орать. Так вот эта проклятая ящерица и его подружки, толпа идиотов, то же самое устроить вздумали. Орали друг на друга диким мявом и наутек бросались, стоило мне из храма показаться. Ладно хоть на вторую ночь заводилу этого кошачьего концерта капканом прищемила. Думала, убью гада!
-- А когда это было? -- встряла Ран, вспомнив, как две ночи подряд не могла разыскать свою хозяйку.
-- В марте, в середине месяца, где-то.
-- Юкари-сама, это же когда... -- начала девятихвостая лиса и заработала сокрушительный удар зонтиком по макушке.