- Ешь, господин, - настойчиво сказала она.
- Я не господин тебе.
- Ты всегда останешься моим господином, - вкрадчиво произнесла девушка. - Как ты думаешь, почему я пришла сюда?
Каспар недоуменно поглядел на нее и заставил себя откусить кусок недопеченного хлеба.
- Не знаю. Я думал, что после того, как мы расстались, ты отправишься к Рейне. Но ты, судя по всему, решила вернуться на родину.
Урсула рассмеялась. Каспар улыбнулся ей и сам подивился тому, насколько легче стало у него на душе. Они так и улыбались, глядя друг на друга. Огромные карие глаза девушки радостно засверкали.
- Что тебя так смешит? - поинтересовался он.
- Да ты же и смешишь. Я понятия не имела, где моя родина. Я всего лишь следовала за тобой. Я волновалась за тебя.
- За меня? - изумился юноша.
- Ну да, господин. Я в долгу пред тобой.
- Ерунда! - торопливо выпалил Каспар, побаиваясь подобной ответственности.
- Я последовала за тобой - и пересекла линию рун. Они тянулись по земле в обе стороны, на много миль.
- Линия рун, - тупо повторил Каспар, внезапно вспомнив эту черту.
- Вот этих самых рун. - Урсула постучала себя по предплечью, изгибаясь, чтобы получше разглядеть таинственные значки на гладкой упругой коже. - Все, что осталось от меня, настоящей меня. Понимаешь, сначала я их не заметила. Почувствовала. Оказывается, я стояла прямо на них - и поглядела вниз. Все тело вдруг стало так странно покалывать, и я ощутила... Знаешь, звучит глупо, но я внезапно ощутила себя медведем. А потом вспомнила! Вспомнила, как уже стояла на том самом месте. Вспомнила лес и этот вулкан. Я держалась за чью-то руку, и все кругом чего-то боялись, ужасно боялись. Мы обернулись поглядеть назад, на родные края. Чудно, но все эти годы я помнила только руку.
Каспара пробрала дрожь. Ну до чего же ему это знакомо! Все детство его тоже преследовало ощущение, будто он забыл что-то важное и вот-вот вспомнит. Но воспоминания упорно ускользали. В два года он лишился матери и вновь обрел ее лишь в четырнадцать, а до того невыносимо страдал от одиночества, чувствуя себя заброшенным и никому не нужным.
Он тихонько сжал руку Урсулы, прекрасно понимая ее боль.
Девушка ответила ему удивительно сильным, яростным пожатием.
- Я всегда была никем. У меня даже имени своего не было. Лишь эти вот руны. И тут вдруг я их нахожу! И все вспоминаю! Поэтому-то я и сошла с твоего следа. Прости. - Она пристыженно опустила голову. - Вид этих черных гор и этого вулкана так взволновал меня, что я не могла думать ни о чем другом и бросила тебя в беде. Понимаешь, мне казалось, я тебе не нужна, ведь у тебя была Май.
Каспар молча сглотнул. Горло так сжалось, что он не мог вымолвить ни слова.
- Прости. Я все понимаю. - Не выпуская руки юноши, Урсула продолжала рассказ: - Я отправилась домой. Город стоит высоко в горах, на голых утесах, что поднимаются над густыми чащобами. Но я откуда-то знала все тропы в лесу. И когда я вошла в лес, все кругом притихло. Я чувствовала, что вокруг кишат медведи, слышала, как они ровно дышат, прислушиваясь к моему дыханию. Чувствовала их радость. Они медленно вышли ко мне. Меня всю жизнь любят медведи, но эти оказались особенными. Огромные медведи, мощные, красивые. Богоподобные медведи. Они приветствовали меня, как будто я вернулась домой. И когда я, наконец, дошла до цитадели, что стоит среди гор, рядом со мной шла добрая дюжина медведей.
На лице Урсулы застыл неземной восторг. Каспар не сдержал усмешки.
- Ты хотела бы вновь увидеть лица горожан? - закончил он за нее. Она кивнула.
- Но я сразу поняла - что-то не так. В этом прекрасном городе люди носили лишь звериные шкуры, пользовались самым примитивным оружием. Сверкающие черные камни строений растрескались, обвалились. Улицы, некогда такие красивые, превратились в горы руин. Лишь цитадель высилась, как и прежде.
Несколько минут она печально глядела в огонь, а потом продолжила:
- Эти дикари разговаривали на необычном, каком-то ворчащем, языке, но я сразу узнала его. При виде меня все они дрожали и бросались ниц у порогов своих жилищ, страшась, что я привела медведей, дабы отомстить. Не успела я понять, в чем дело, как они уже схватили двоих юношей и перерезали ИМ глотки, дабы умилостивить меня.
- Какой ужас!
Урсула кивнула. Однако, похоже, она была потрясена не так сильно, как была бы на ее месте любая кабалланка. Должно быть, томясь в рабстве, бедняжка повидала столько зверств, что теперь считала их неотъемлемой частью жизни.
- Ну вот, - продолжала она, - говоря в двух словах, они сделали меня своей предводительницей и все это, - она широко развела руками, словно обхватывая всю землю от горизонта до горизонта, - все это - мое королевство. На всем этом континенте лишь Императрица Оранская повелевает большей территорией.
Брови у Каспара поползли вверх. Слова Урсулы крепко его впечатлили.
- Внезапно я оказалась во главе королевства, которое надо приводить в порядок. Я все-таки послала людей и медведей искать тебя, но они сбились со следа в пустыне, где лежит только прах и пепел. Прости.
В ответ на ее сочувствие юноша лишь коротко кивнул. Но Урсула все продолжала извиняться.
- Думала, тебе ничего не грозит, а я неожиданно вернулась на родину. Разве ты не поступил бы на моем месте точно так же?
- Разумеется, - согласился он. - Так что там случилось?
- В смысле где?
- С самого начала. Как ты оказалась посреди океана?
- Судя по всему, выдалось несколько плохих лет подряд. Вулкан, что мирно спал много веков подряд, вдруг начал рокотать и испускать дым. Потом ветер переменился и принес с востока моровое поветрие, что убивало медведей и губило урожай. Медведи перестали представлять опасность для людей, а значит, и правящая династия, обладающая природным даром повелевать медведями, стала совсем не так необходима для выживания всего народа.
- Это и была твоя семья? - догадался молодой воин.
- Похоже на то. А потом с юга явилось жестокое и воинственное племя. Началась война. Правители - моя семья - оказались отнюдь не такими великими вождями, как твои родичи, и не могли отразить нападение без верных медведей. Погибло очень много народу. Разумеется, разразился мятеж. К власти пришли заговорщики, считающие, будто только они способны справиться с южными варварами. Мою семью бросили в темницу...
Урсула снова замолчала, глядя в землю, и сердито пнула мелкий камешек. Вздохнув, она перевела взгляд на огонь, словно вспоминая.
- Я тогда была совсем еще крошкой. Мать, желая спасти меня, убедила одну из женщин, что приносили нам пищу, вынести меня под платком. Тюремщица отдала меня няньке, а та повела через горы к морю и усадила на плот, надеясь, что течение отнесет меня на север, в соседнюю страну. Глупая женщина наслушалась всяких сказок про младенцев, которых отпускали по водам в ларце. В сказках эти младенцы всегда находили счастье - вот она и решила, что со мной будет так же.
Лицо девушки потемнело.
- Продолжай, продолжай, - попросил Каспар. Она невесело рассмеялась.
- Те самые ветра, что напустили на медведей мор и привели толпы варваров, обратили вспять могучее течение океана. Они так и продолжали дуть на запад, пока не перенесли меня через Тетис. Сама не знаю, как я выжила в этом долгом плавании. Мой плот выбросило на берег в Ориаксии. Один из сборщиков устриц взял меня к себе в семью, и я полюбила его, как родного отца. Но он предал мою любовь. Именно он продал меня в рабство Мамлюку.
- А твоя семья? - осторожно поинтересовался Каспар.
- Их всех казнили, чтобы задобрить варваров, - безжизненно ответила Урсула.
- Прости. Мне так жаль. Бывшая рабыня пожала плечами.
- Со временем ветер переменился. Медведи перестали болеть и вновь расплодились. Но уже некому было отгонять их от городов. Варвары, научившие мой народ приносить в жертву людей и животных, бежали восвояси. Само собой, жертвоприношения отнюдь не отпугнули медведей, и они принялись разорять всю страну, словно мстя за убийство моих родных. Гордая цивилизация, что простояла много тысячелетий, рухнула.
Каспар кивнул. Нетрудно вообразить, какой хаос воцарился в этих краях.
Урсула провела рукой по волосам и печально вздохнула.