— И что дальше? — вопрос был хоть и риторическим, но не праздным.
Однако лично для меня самым страшным было то, что задал его мой дед. Я считал, что кто-кто, а уж он-то точно знает, что и когда делать. Но сейчас мы сидели в его кабинете, и он выглядел просто потерянным старым человеком, вымотанным событиями последних дней.
Уж не знаю, как я выглядел со стороны, тоже, наверное, не цветущим бутоном, но чувствовал я себя нормально. Вампирская магия творит чудеса.
— А есть варианты? — поинтересовался я, раздумывая о том, что именно я смогу сделать в том или ином случае.
— О-о-о! — протянул дед, давая понять, что вопрос мой достаточно наивен. — Вариантов огромное множество. Меньше чем через двадцать четыре часа кончается срок ультиматума от Европы, никто из наших абсолютов на границу ещё не выдвинулся, Романов пытается командовать, но пока сам находится в шоке. И по большей части от своего помощника — твоего фамильяра.
Я невольно улыбнулся, вспомнив увиденную мною картину, когда я зашёл в генштаб за Штопором.
Пётр Алексеевич сидел за своим столом, спрятав лицо в ладонь и глядя на происходящее сквозь пальцы. Перед ним на полу были разложены несколько коконов, которые усердно перебирал фамильяр. Делал он это усердно, как напёрсточник, пытающийся запутать доверчивого прохожего, но в то же время с некоторой рассеянной непосредственностью.
— Дядь министр, — спросил он, ещё не увидев меня, хотя подозреваю, уже почувствовав, — а как правильно их раскладывать: по уровню магии? Или по росту? Или по стихиям? Или…
— Да оставь ты их уже в покое, — чуть ли не плача, попросил его Романов. — На них же живого места не останется!
В этот момент один из коконов нарочито громко стукнулся об пол.
— Ой! — сказал Штопор, пытаясь лапками придержать кокон, но тот от этого только больше трепыхался. — Я не специально. Правда-правда! Так как раскладывать? А то, мне кажется, некрасиво выходит. Никита, привет!!!
Увидев меня, он моментально бросил тасовать свои свёртки и кинулся ко мне, с разгона забравшись на руки.
— Я скучал! Я так скучал! Я уже всех победил! И тебя ждал!
— Ты — молодец, — сказал я фамильяру, и тот с благодарностью и щенячьей преданностью смотрел мне в глаза. — Не хулиганил? — спросил я Романова и добавил. — Он, если что, не специально, просто подросток ещё.
Тот покачал головой, не отнимая ладоней от лица.
— Хорошо, — сказал он с явным облегчением, — что это не я — предатель. Бедолагам досталось несладко.
— И поделом, — ответил я, поглядывая на серые свёртки из паутины. — Другим наука будет.
— И то верно, — согласился Пётр Алексеевич, а затем всё-таки отнял руку от лица и заглянул мне в глаза. — Вы же его заберёте, да? А то мне работать надо, а я не могу. У меня сейчас приступ от смеха случится.
И тут я понял, что всё это время министра обороны обуревала не боязнь перед Штопором, а хохот от его выкрутасов.
— Хорошо-хорошо, — ответил я. — Собственно, за ним и пришёл.
А сейчас фамильяр сонно сопел где-то в уголке моего сознания. За время операции он наелся магии до отвала и теперь переваривал её. Надо будет его снова подкормить своей, чтобы усилить связь.
— Да ладно, — ответил я деду, — мне кажется, они спелись за время операции.
— Как бы там ни было, — ответил он, сосредотачиваясь на основной теме, — нам сейчас надо мобилизоваться и в ближайшие двадцать четыре часа защитить свои границы. Как я понимаю, императрица готовится заместить на время своего мужа, пока он не поправится и скоро огласит свою приверженность тем тезисам, которые накануне высказал император.
— А избежать войны не получится? — спросил я и по удивлённому выражению лица деда понял, что высказал откровенно крамольную мысль. — Ну, просто нам она сейчас никоим образом не выгодна. Да и вообще не нужна. Вот я и подумал, может быть, есть какой-то путь, чтобы её не было вовсе?
Дед пожевал губу, потеребил бороду, выпил что-то из бокала, но на этот раз, как я понял, не алкогольное, и посмотрел на меня в упор.
— Избежать войны можно лишь путём дипломатии — это давняя истина. Но, видишь ли, противоположная сторона нас просто не желает слушать, — он встал и подошёл к окну, взирая на серые столичные пейзажи. — Вон Фридрих ждёт от нас ответа, а его даже никто писать не начинал, потому как выйдет тоже самое, что у казаков, которые отвечали турецкому султану. Пробовали с ним говорить, а он ни в какую.
«Вы виноваты, вы и ответите. Если вовремя лекарство не предоставите, то мы пойдём на вас войной», — талдычит как заведённый.
— Хорошо, а если мы предоставим? — я подумал, что надо немного поменять формулировку. — Только не лекарство как таковое, а лечение?
— И что? — Державин-старший повернулся возле окна и облокотился на подоконник. — Они тем более уверятся в том, что это мы всё сделали, и окрысятся на нас ещё больше.
— То есть ты считаешь, что им просто на месте не сидится и попа чешется, чтобы пойти и на нас напасть? — с недоверием в голосе поинтересовался я. — Мне кажется, у них и без этого своих дел хватает.
— Может, ты и прав, — развёл руками дед. — Но я не вижу сейчас возможности для переговоров. Не хотят они нас слышать, понимаешь?
— А что, если я попробую переговорить с Фридрихом? — я не спрашивал разрешения, а, скорее, рассуждал вслух, — покажу ему их истинного врага?
— Попробуй, — коротко ответил на это Игорь Всеволодович и подошёл к столу, чтобы налить себе ещё жидкости, в которой я с удивлением узнал минералку. — Если получится, тебя и наши все на руках носить будут, и их люд, который благодаря этому сохранит свои жизни. Может быть, не сразу, но будет. Однако моё мнение, что у тебя ничего не выйдет.
— Хорошо, посмотрим, — ответил я, поднимаясь из удобного кресла. — Не подскажешь, где искать этого Фридриха?
— В консульстве Гессена он. Сидит и нос не показывает.
Понимая, что второй попытки у меня не будет, я решил действовать напролом. Тактика для дипломатии рискованная, но тем не менее рабочая.
Надев ярко-красный костюм, нашедшийся в дедовом шкафу и пришедшийся мне в пору, я вышел на улицу. Контраст с окружающим меня миром был, конечно, впечатляющим. Ну и, понятное дело, я ловил на себе взоры различных прохожих.
Привлекающий внимание внешний вид — один из главных моментов. Мне нужно будет, чтобы собеседник смотрел только на меня. И, судя по реакции окружающих, я этого добьюсь легко.
Принцесса мне быстро справила все документы, поэтому с доступом к Фридриху у меня проблем не возникло. Для полноты образа я ещё позаимствовал у деда его очки для чтения и министерский портфель, с которым он уже лет пятнадцать, как не ходил.
— Здравствуйте, — строго произнёс я, входя в переговорную комнату, где предупреждённый заранее посол уже ждал меня. — Фридрих… э-э…
— Карлович, — мрачно произнёс тот, и я тут же понял, что переговоры будут непростые. Но будут.
— Фридрих Карлович, — я кивнул, присаживаясь за стол, и ставя портфель себе на колени. Затем я его открыл и выложил на стол какие-то бумаги, в основном, чистые и ручку. — Скажите, сколько раз вы пользовались телепортом?
Посол, который до этого с некоторой брезгливостью рассматривал мой костюм и меня самого, вдруг вскинулся, как гончая от выстрела и, я готов поклясться, принюхался.
— Какое это имеет отношение к делу? — выплюнул он, показывая своё полное пренебрежение ко мне, как к персоне. — Опять вы со своими теориями заговоров? Не надоело?
— Ну вы-то в теорию нашего заговора верите, — я пожал плечами, даже не глядя в его сторону, взял ручку, бумагу и принялся водить на ней разные линии. По опыту знаю, что собеседников, особенно высокопоставленных это жутко раздражает, но именно так я надеялся вывести его на откровенность. — Так сколько?
И тут я по некоему наитию глянул на его источник эфирным зрением. Я предполагал там увидеть нечто вроде паразита. Одного из тех, каких подсадили Катерине. Так как, если бы были нового типа, от нашего дорогого посла осталось бы уже мокрое место. Точнее, пепел.
— Кажется, ваше правительство снова облажалось, и прислало не того человека, чтобы вести переговоры, — произнёс Фридрих, поднимаясь.
— Четыре раза ходили в телепорт, да? Или восемь? — спросил я, и посол развернулся ко мне с такой скоростью, которой от него ждать не приходилось. Он крутанулся вокруг своей оси, опёрся на стол и навис надо мной. А я на чистом листе изображал его источник магии, не обращая на него никакого внимания.
Мне всё уже было видно. Маг огня — сравнительно сильный — восьмой уровень. В источнике восемь парных проколов. Словно змея кусала и впрыскивала свой яд. От каждого прокола расходилась сеточка эфирного заражения, оплетающая магические каналы и отравляющая их. Это не магический паразит, хотя действие чем-то похоже. Это просто инфицирование эфиром при заборе энергии.
Я вспомнил рассказ деда про то, как при телепортации предметов постоянно чего-то не хватало, а в конце живую мышь просто размазало по кубу. Получается те, кто этим занимается, научились переносить человека полностью, но взамен он лишается какого-то количества магии напрямую из источника через парный прокол, который не затягивается, а начинает потихоньку убивать носителя.
Забавно, что сказать.
— Откуда вы знаете? Следили⁈ — вскипел Фридрих, брызгая слюной.
А я понял, что добился своего. Этот посол теперь полностью мой. Что ж, поклёвка есть, осталось подсечь.
— На источнике магии восемь проколов, — максимально скучным голосом, в наглую скопированным у Никифора, я проговаривал то, что видел. — Проколы парные, что может говорить о том, что производились они одновременно. Судя по всему, используются они для того, чтобы незаметно для носителя откачивать из него магическую энергию. Полагаю, немного. Процентов десять-пятнадцать, чтобы перемещающийся маг ничего не заметил. Такая потеря может привести максимум к слабости и лёгкой головной боли… Скажите, Фридрих, вас предупреждали, что после пользования телепортом у вас будет слабость, головокружения, лёгкие боли?
— Вам прекрасно известно, — сквозь зубы прошипел он, всё ещё нависая надо мной, — что да!
— Понятия не имел, — ответил я, утыкаясь обратно в свой рисунок. — Первый раз слышу. Это просто выводы. Как-то должны были объяснить, что они у вас магию воруют. Так, наверняка, запретили измерять потенциал после перемещения. Хотя… потенциал-то, наверное, остаётся прежним. Или нет? Для вас восьмёрка — это нормально?
— Восьмёрка? — опешил Фридрих. — У меня твёрдая девятка.
— Жидкая восьмёрка, — скучным голосом проговорил я. — Значит, четыре пары проколов соответствуют четырём перемещениям, — продолжал я свои размышления вслух, совершенно игнорируя посла. — И за это время первичные признаки отмирания плоти, понижение общего уровня, заражение всех магических каналов. Технология явно недоработана, так что зря её внедряли с таким энтузиазмом. А нас боги уберегли от этого ужасного изобретения.
— Вы всё врёте! — Фридрих достал последний аргумент тех, кому нечем крыть.
Обвинить собеседника во лжи — что может быть проще? И доказывать ничего не надо.
Я пододвинул к нему листок с изображением его источника, проколов и распространяющейся по организму инфекции.
— Если не верите, сделайте магический рентген, убедитесь! — я уже откровенно издевался, потому что знал, посол — на крючке.
— Что? — Фридрих сделал такое лицо, словно натолкнулся на невидимую преграду: одновременно удивлённое и недоумевающее. — А такой разве существует?
— Разумеется, нет, — ответил я и развёл руками, показывая, что это очевидные вещи. — И в вашем случае дожить до его изобретения, скорее всего, уже не получится. Если, конечно, вы не прекратите пользоваться телепортами и не пройдёте необходимую терапию.
— Да это же вы на нас всё наслали, — не унимался Фридрих, но я уже слышал в его голосе неуверенность. Он просто решил в последний раз использовать аргумент, спасавший всё их общество от суровой правды. — Конечно, вы и исцелить сможете, у вас же есть лекарство. А на телепорты вы киваете, потому что самим не досталось, вот локти и кусаете.
— А вам известно? — спросил я, пододвигая к себе новый листок и рисуя на нём ладонь с почерневшими пальцами, — что Российская империя была первой страной, которой предложили установить на своей территории сеть телепортов? И, согласитесь, с нашими территориями это куда актуальней, чем с вашими огрызками. У нас пока до Сахалина долетишь, можно насморк подхватить и вылечиться от него. Так вот, не приняли мы эту технологию по ряду причин. Она была сырая, недоработанная и вызывала очень много подозрений. Зато ваши накинулись на эту сомнительную затею, как голуби на хлебушек.
— Ну и сравнения у вас, — скривился посол, но отодвинул стул и сел напротив меня, внимательно глядя на мой рисунок.
— Более того, я вам скажу, — произнёс я, не поднимая на него глаз. — Я уже сталкивался с подобной болезнью. Те же, кто внедрил телепорты, перед этим откачивали энергию у магов с помощью магических паразитов. И одна моя подруга под это дело попала, — я отложил ручку, полюбовался рисунком, который, конечно, выглядел, как детские каракули, а затем поднял голову на Фридриха. — И знаете, я её вылечил.
Последняя моя фраза подействовала на него, как удар хлыстом. Он дёрнулся и весь буквально сник. Всё его немецкое чванство куда-то делось.
— А меня… — произнёс он совсем неуверенно, но затем повторил с нажимом, — а меня вы можете вылечить?
— Могу, — кивнул я, кладя перед собой новый листок, но понятия не имея, что на нём можно нарисовать. Просто начал водить ручкой по бумаге, и из-под стержня вдруг начали появляться лапки сильно похожие на паучьи. — Только вот вам это вряд ли понравится. Процедура исключительно болезненная и неприятная.
— Я согласен на что угодно, — сверкнув глазами, Фридрих поднял руку, стянул с неё лайковую перчатку, обнажив почерневшие почти до ладони пальцы, и положил её возле моего рисунка, показывая практически их полную идентичность.
— Ну и учитывая, что вы продолжите заражать себя использованием телепорта, а, значит, сведёте все мои усилия к нулю, я этого делать не буду, — ответил я и принялся убирать разбросанные бумаги в портфель, делая вид, что собираюсь уходить.
— Слышь ты! — вскочил посол в ярости сжимая кулаки, но тут же приложил все силы к тому, чтобы охладить себя. — Как вас зовут?
— Никита Александрович Державин, — ответил я и кивнул Фридриху. — Я, наверное, пока ответ вашим властям напишу, да?
— Послушайте, Никита Александрович, — посол снова сел на стул, положил руки перед собой рёбрами ладоней на стол, показывая тем самым, что, наконец, готов к конструктивному диалогу. — Ну, если вы так уверены, что это делает телепорт, у вас же должны быть доказательства. Пожалуйста, скажите, что они у вас есть.
Я задумался. Прямых доказательств у меня, конечно, не было. Зато косвенных хоть отбавляй.
— Смотрите, — произнёс я, отставляя портфель, показывая, что принимаю предложение диалога. — Приведите мне любого из ваших заболевших, и я скажу, сколько раз он прошёл сквозь порталы.
— Я не смогу в те сроки, что у нас с вами остались, привести сюда хоть сколько-нибудь заболевших людей, учитывая, что это всё — люди высокопоставленные… — он явно сам начал искать выход, и мне оставалось теперь лишь подбрасывать ему варианты, чтобы он якобы сам наткнулся на нужный.
— Вот вам и второе доказательство, — мягко проговорил я, ведь настало время пряника. — Простые люди этой вашей чумой не болеют. Более того, всякие обнищавшие маги, которым не по карману телепорт, тоже. Не так ли?
Фридрих, казалось, задумался, но я видел, что он знает ответ на вопрос, хотя и делает вид, что это не так. Но вариантов-то не было.
— Да, это так, — он склонил голову, подчиняясь моей воле.
— Ну и, наконец, — я собирался его всё-таки добить, чтобы наверняка получить нужный результат, — мы можем взять здорового человека и несколько раз пропустить его сквозь телепорт, — я намеренно использовал слова, которые одновременно могли ассоциироваться с мясорубкой. — Вы же думаете, что он безвреден, так? Ну вот, а я вас уверяю, человек тут же почернеет, как уголёк. Желаете кому-то такого? Можем и на вас после лечения проверить, если вы уж мне не верите.
Фридрих застонал, и я понял, что сломал его. Просто нечего против здравого смысла идти, и тогда не будет больно.
— Что от меня потребуется, чтобы вы меня вылечили? — спросил он совсем другим голосом, каким разговаривают с лечащим врачом, который уже вытащил сотни людей с того света, а теперь пообещал и вам на некоторое время отсрочить свидание с Марой.
— Во-первых, — сказал я, вставая из-за стола и внутренне ликуя от своей маленькой победы. — Вы должны понимать, что заражённые проколы у вас прямо в источнике. В процессе лечения он может быть задет, и в связи с этим потенциал ваш уменьшится. Как уменьшился он и у девушки, которую я лечил.
— Плевать, — ответил на это Фридрих, следя за мной глазами и глядя снизу-вверх. — Это уж всяко лучше, чем смерть.
— Во-вторых, я заставлю вас подписать кучу бумаг. Согласие на воздействие, свидетельство о том, что вы понимаете риски и так далее, и тому подобное…
— Я согласен, — перебил он меня, но тут же осёкся, замахав руками и прося прощения.
— И всё то же самое вы мне повторите на видео, чтобы потом не было заявлений, что вас кто-то заставил под дулом пистолета, — я соображал, что ему ещё такого сказать, но, в конце концов, решил, что позову Минца составить договор.
— Я всё сделаю, — Фридрих, видимо, решил, что я закончил, хотя это было не так. — Но я очень прошу, если со мной всё получится, то вылечите и моего сына. Он-то вообще плох.
— Сколько раз ходил? — обернулся я и взглянул на посла, прищурившись.
— Раз десять, — тот развёл руками. — Но сейчас у него даже ноги почернели. Еле дышит. Каждый час получаю послания и с содроганием жду, что напишут о смерти.
Я посмотрел на этого пожилого лысеющего дипломата, у которого дома намечалась трагедия, и мне почему-то стало его жалко.
— Ладно, — я махнул рукой и сел обратно за стол. — Пусть везут. Но мы с вами прекращаем вот это дурацкое бряцание оружием, наши стороны садятся за стол переговоров, и вы строго-настрого запрещаете в своих странах пользоваться телепортом.
— Но как я могу? — совершенно обалдев от моих слов, проговорил посол.
— Хотите жить и жить при этом счастливо? — спросил я, подразумевая, что ответ тут может лишь один и, дождавшись кивка, закончил: — Значит, найдёте ответ на свой вопрос. Я лишь хочу подчеркнуть, что ни нам, ни вам война не нужна. И, более того, мы к вашей беде не имеем никакого отношения. Сможете это донести до ваших монархов?
— Я… — у Фридриха задрожала нижняя губа от напряжения. — Я постараюсь.
— Постарайтесь, — попросил я, как можно более дружелюбно. — В свою очередь могу пообещать, что мы постараемся спасти всех, кого сможем. Но телепорты необходимо закрыть прямо вчера. А лучше вообще уничтожить! Понятно?
— Понятно, — ответил посол, достал платок и вытер им лоб, на котором выступили крупные капли пота. — Когда вы мной займётесь?
— Времени у нас нет, — ответил я. — Так что, как можно быстрее.