Лишь когда этот тип Джордж Приго был помещен во вполне комфортабельную камеру, а капитан Филлипс загрузил вентиляционную систему станции работой, выкурив две трубки чудовищно дорогого и вонючего табака, и просидел в задумчивости целый час, он наконец-то пришел к выводу, что Приго заслуживает доверия. Не только потому, что он сделал предупреждение, которое считал необходимым. Филлипс решил, что его рассказ и предупреждение выглядят вполне правдоподобно. Нигилисты собирались напасть на Столицу. Капитан с самого начала не доверял этим существам. Сделка с биологическим оружием совершилась слишком поспешно и была непродуманной.
Но мистер Джордж Приго, бывший служащий войск гардианов и Британники, дал капитану понять кое-что еще, хотя и непреднамеренно.
Обнаружив исчезновение Приго, на флоте Лиги решат, что их планы раскрыты, замыслы стали явными, а ловушки повернуты против них самих. Это значит, что они будут вынуждены изменить планы, а вместе с тем и потерять время, оказавшись более уязвимыми.
Несмотря на то что Приго не привез с собой ни листочка с материалами тактических планов, самим своим присутствием он нарушил все планы Лиги и вынудил ее командование начать планирование заново. Капитан Филлипс не упустил из виду это преимущество - значительное, но временное. Включив терминал, он попросил срочно соединить его со штаб-квартирой командования флота гардианов.
Но капитан пришел еще к одному выводу, который пока предпочел держать при себе. Приго никогда не упоминал этого имени, ни словом не обмолвился об офицере-гардиане, участвующем в побеге Колдер к флоту Лиги. Но такого офицера просто не могло не быть. И Филлипс знал его - Джонсон Густав, бывший помощник Филлипса, получивший назначение на станцию "Ариадна". Густав наверняка связан с Колдер: Филлипс сам видел донесения, подписанные Густавом, в которых упоминалось имя беглянки.
Совпадения были незначительны, но Филлипс знал Густава лично и понимал, как он поступил бы в данной ситуации. А еще Филлипс читал отчет, написанный тем же Густавом когда-то давно. Тот самый отчет, в котором убедительно доказывалось, что Столица проиграет войну, пострадав от потерь и действий политиков задолго до того, как война будет закончена. Этот отчет стоил Густаву понижения в звании, бесславного завершения службы в разведке и едва не привел к расстрелу.
Да, отпечатки Густава виднелись в этом деле повсюду. Он явно участвовал в планах.
Существовал лишь один важный факт, который Филлипс до сих пор держал в строжайшем секрете. Но теперь наконец-то пришло время действовать. Этот факт был прост: Филлипс был согласен с каждым словом отчета Густава.
Пора было связаться с Густавом лично, по секретному каналу. Филлипсу было о чем с ним поговорить.
36
Каюта капитана КРК "Орел". Центр тяжести. Система Нова-Сол
Капитан Робинсон налил себе еще одну чашку кофе и отодвинул подальше поднос с нетронутой и уже остывшей едой. Горячий черный крепкий кофе давно уже стал его единственным блюдом на завтрак. Капитан худел - он знал об этом без помощи весов. Он всегда переставал питаться как следует, когда нервничал. Постоянное напряжение лишало его аппетита. Капитан Робинсон никогда еще не пребывал на опасной грани так долго, как теперь.
Он вспомнил о жене, Милдред, оставшейся дома, на Кеннеди, и понял, что она встревожилась бы, увидев его в эту минуту. За годы совместной жизни она успела изучить все опасные признаки мужа - едва заметные подергивания и нервные жесты рук предупреждали ее, что дела плохи.
А сейчас дела были не просто плохи. Впервые Робинсон серьезно задумался о том, что, возможно, он не вернется к Милдред. Он поднес чашку ко рту, глотнул кофе и обжег язык. Слишком горячо.
Последней каплей, переполнившей чашу на этот раз, оказался Приго. Разумеется, перекличку экипажа на корабле провели сразу же, едва обнаружили пропажу второй секретной шлюпки. Отсутствовал только проклятый Приго, дважды предатель. Опыта ему хватало, чтобы вскрыть любой файл на борту и сделать с него копию. Следовало предположить, что теперь гардианам доподлинно известно, где находится каждый из кораблей, и все они должны перейти на новые позиции, чтобы не стать подсадными утками. Все планы, каждую диспозицию требовалось пересмотреть и существенно изменить, а удар был задуман мощный. Теперь же Лига была вынуждена изобретать второй план, ничем не хуже первого. Напрасная потеря времени, энергии и топлива.
Ну, может быть, время они потеряли не по вине Приго. Время они тратили зря и без помощи предателей. Силы Лиги неделями торчали возле центра тяжести, не нападая и не подвергаясь атаке. Адмирала Томаса изнуряющее ожидание вполне удовлетворяло. Целыми днями он занимался лишь тем, что расхаживал по мостику, просматривал отчеты, беседовал с капитанами кораблей. Единственное, чем Томас действительно интересовался, - это действием исследовательской команды, работающей на голом куске камня в центре тяжести системы. Робинсон никак не мог взять в толк, какую ценность представляет для флота грубая сферическая глыба размером километров сто в поперечнике. Оправданий для столь пристального внимания со стороны главнокомандующего к этому куску камня не находилось. Каждый вечер адмирал уходил к себе в каюту, а рано утром стюард выносил оттуда пустую бутылку портвейна. Несколько часов спустя из каюты появлялся сам адмирал - с чрезвычайно деловитым видом, ярким румянцем на щеках и блеском в глазах. Он постоянно был навеселе, и день ото дня его обычная порция спиртного увеличивалась. Но на действиях адмирала это почти не отражалось. Он оставался проницательным, настороженным и в совершенстве владел собой. Но Робинсон знал, к чему приводит пьянство, и помнил, что внешнее впечатление обманчиво. Рано или поздно наружный свежевыкрашенный фасад даст трещину.
Племянница адмирала, Джослин Ларсон, казалось, имела на него некоторое влияние и знала, как удержать адмирала от пьянства. Но сейчас она находилась на Заставе, вела переговоры с аборигенами. Никто не знал, жива ли еще крохотная импровизированная команда первого контакта Лиги. При наличии станций гардианов и кораблей на орбите Заставы пользоваться радиосвязью было бы самоубийством. Нет, переговоры с командой "Больного лося" следовало отложить до выяснения исхода битвы.
Имелся смысл установить связь со станцией "Ариадна" и Джонсоном Густавом, но зачем? Что могли сказать друг другу стороны? Ради чего им следовало рисковать?
Пока Робинсон сидел в задумчивости, его кофе остыл. Капитан допил его одним глотком, запрокинув чашку, поморщился от горьковатого вкуса и судороги в желудке, но, взглянув на часы, понял: пора приниматься за работу.
Орбитальная командная станция гардианов "Зевс". Орбита планеты Столица
Джордж Приго не знал в точности, зачем им опять занялась разведка, но происходящее ему не нравилось. Из камеры его привели прямо в кабинет Филлипса.
- Приго, - начал капитан Филлипс, - думаю, вам будет полезно узнать: благодаря вашему прибытию наша атака на центр тяжести начнется через пятьдесят часов. Первые суда уже осуществили запуск. Если не будем терять времени, мы застанем Лигу врасплох, пока меняются позиции кораблей - как раз в то время, когда флот наиболее уязвим. Изменения в планах должны позволить нам нанести противнику значительный ущерб.
- Но зачем им менять расположение кораблей? Какое отношение это имеет ко мне?
- Разве вы об этом не подумали, когда решились на столь рискованный полет? В Лиге вынуждены считать, что вы выдали всю известную вам информацию. Все планы битвы. Любое другое предположение с их стороны было бы равносильно самоубийству.
- Но я не выдавал никаких планов Лиги! Я ничего о них не знаю!
- В Лиге будут вынуждены думать иначе, разве вы еще не поняли? Скажите, Приго, после того как вы предали обе стороны, чьей победы вы ждете?
Но Джордж Приго был слишком ошеломлен, чтобы ответить.
КРК "Орел". Центр тяжести
- Господи помилуй! Мостик, говорит служба наблюдения! Противник появился неожиданно, сразу с нескольких сторон. Повторяю, мы видим многочисленные объекты противника, которые быстро приближаются! Мостик, вы слышите нас?
- Говорит капитан, - отозвался Робинсон. - Мы тоже видим их на мониторе, сынок, так что незачем кричать и сотрясать стены. Назовите нам цифры и векторы.
- Слушаюсь, сэр. Объектов становится все больше - тактический компьютер показывает, что все они выходят из режима С2 на траекториях, ведущих от Столицы... О Господи! Еще целая банда - не менее пятидесяти мишеней - со стороны Заставы.
- Чертовски хорошее начало атаки, - заметил Робинсон спокойным голосом, хотя желудок его уже превратился в чудовищный узел. - Радист, вызывайте боевые станции и передавайте всю информацию флоту. Заодно разбудите адмирала и сообщите ему, что нас атаковали.
Загудели сирены, обычный фоновый ропот голосов на мостике стал громче, едва начали сбегаться из своих кают операторы и офицеры. Обычно здесь бывала занята только треть пультов. Не прошло и четырех минут, как на мостике не осталось ни одного свободного места. Через пять минут была установлена связь со всеми боевыми станциями.
Задержка была лишь за одним. Робинсон закричал, не поворачивая головы:
- Радист, где, черт побери, адмирал Томас?
- Из его каюты никто не ответил, сэр. Возможно, повреждена внутренняя связь. Я уже отправил туда посыльного.
- Спасибо, лейтенант.
Оба офицера чертовски хорошо знали, что дело вовсе не в повреждении связи. Робинсон был готов поручиться: адмирал опять пьян в стельку.
Техник-связист третьего класса Карл Либер к тому времени уже колотил в дверь адмиральской каюты. Он чертыхнулся, когда по кораблю передали предупреждение и "Орел" резко прекратил вращаться. Либеру осталось лишь сорок пять долгих секунд висеть, держась за поручень, - за это время адмирал так и не отозвался. Помедлив еще минуту, Либер вытащил ключ, который получил неделю назад. Командир Уайтхед, начальник связистов, вручил технику ключ, едва слухи о пьянстве старика докатились до рубки. Уайтхед не хотел, чтобы пьяная забывчивость адмирала мешала его солдатам выполнять свой долг. Либер вставил ключ в дверь и вошел в кабину.
Адмирал Джордж Уилфред Томас мирно спал, зависнув в воздухе над постелью.
Либер попытался разбудить его криком, но не сумел. Подпрыгнув, Либер схватил Томаса за плечо, крепко встряхнул его, но ничего не добился. В дыхании адмирала чувствовался запах перегара. Техник знал, как следует будить людей в таком случае, и решил, что положение достаточно серьезно для такого риска. Мысленно распрощавшись с будущим повышением и карьерой, он отбуксировал Томаса в душевую, затолкал под душ и включил холодную воду.
Томас мгновенно проснулся, зло отплевываясь.
- Черт побери, что все это значит? Кто вы такой?
- Техник Либер, сэр. Гардианы начали атаку, вас вызывают в командный центр.
Томас перестал сыпать проклятиями и выключил душ. Внезапно он стал более бодрым, чем когда-либо прежде.
- Да что ты говоришь! Наконец-то им надоело ждать. Ладно, выпусти меня отсюда, пора одеваться.
Томас выбрался из душевой и вплыл в каюту, оставляя за собой хвост капель. Он сбросил промокшую пижаму, и техник Либер смутился, увидев тощее и нагое адмиральское тело. Томас отшвырнул пижаму, и она шлепнулась о потолок. Быстро растеревшись полотенцем, он вытащил из шкафа белье и носки, извлек оттуда же мундир и за секунды привел себя в полный порядок. Побрился адмирал с молниеносной быстротой, вернувшись из уборной, нахлобучил фуражку поглубже на голову, чтобы не потерять ее в невесомости, и, позабыв об оставшемся в каюте Либере, поплыл по коридору в командный центр.
Весь штаб был уже на месте, обрабатывая данные сенсоров "Орла" и других кораблей. Никто из офицеров даже не оглянулся, когда прибыл адмирал. Томас был доволен: формальности могли подождать до конца боя.
- Командный центр вызывает мостик. Адмирал Томас прибыл.