-- Спасибо друг, - поблагодарил толстый и обратился к худому: - Слышал? Начинаешь ты, - я в прошлый раз начинал.
-- Только давай договоримся, реальность определять не через действительность, а через иллюзию, - предложил худой.
-- Не вопрос! - согласился на это условие толстый. - Начинай.
-- Так. Реальность - это иллюзия, состоящая из набора нереферентных знаков, не заставил себя долго ждать худой.
-- О, а что такое нереферентный знак?
-- Знак, отсылающий к другим знакам.
-- Ясно... Тогда. Значит так, реальность - это качественное, стандарта хай-фай, "кажется", то есть иллюзия последнего поколения, где нет проблем со звуком и изображением, где можно всё попробовать на ощупь, при этом сомнений не возникает... Короче, реальность - это иллюзия, лишённая сомнений.
-- Ага, так значит... Тогда вот тебе, - реальность суть иллюзия, в который твой социальный статус выше.
-- Всё?
-- Всё.
-- То-то психушки наполеонами забиты... Ладно, я тоже готов... Реальность это иллюзия, которой мы не в состоянии управлять, это иллюзия, которая подмяла нас своими законами. Пойдёт?
-- Терпимо... Тогда так... Реальность - это иллюзия, за которую её продюсер ответственности не несёт.
-- Чё-то, как-то слабенько... Ладно, - пока принимаю. Реальность... значит, реальность... это такая иллюзия... Вылетело... Мужик, подскажи-ка... А? Будь другом... определение реальности какое-нибудь, - толстый фамильярно похлопал Зотова по ноге.
-- А разве реальность можно определить? - удивился Зотов.
-- Ага! Сенкью вери мач тебе, добрый человек... Реальность, Глебушка, - это иллюзия, которая не поддаётся определению, - тут же подхватил толстый.
-- Ни хрена! Подсказка зала, - упёрся худой.
-- А кто сказал, что нельзя?
-- Ах, так! Тогда, - реальность - это иллюзия, которая переросла известную степень терминологической точности.
-- Ты бы ещё сказал, что реальность - это наиболее удачно позиционированная иллюзия!
-- А что?
-- А то, что ты уже в прошлый раз определял искусство, как науку, переросшую известную степень терминологической точности.
-- Ну и что?
-- А то, что одними и теми же, Глебушка, заготовками пользуешься! Так нельзя!
-- А помощь зала, - можно?
Мужики заспорили.
За пивом никто не пошёл
Худой замолчал первым и вновь взялся за книжку.
Толстый надулся, но тут ему на радость уборщица включила шваброй висящий под потолком телевизор.
Новости были так себе, - как всегда унылые и как всегда не особо радостные.
Губернатор, бедняга, захворал. Снялся с насиженных мест. Германн уличён и избирком его мурыжит и, сдаётся, домурыжит. Гвоздь сбежал из изолятора, зарезал политтехнолога Карбасова, был пойман и снова направлен в изолятор. Круговорот гвоздей в природе.
-- Ни хрена себе! Ну мы с мужиками и попали! - вскинулся, тыча в телевизор пальчиком-сарделькой, толстый. - Ну мы по-па-ли!
-- Чего там у тебя? - оторвался от книги худой.
-- Видишь, мужика зарезали.
-- Знакомый?
-- Я тебе, помнишь, рассказывал, как чёрные полковники у нас в гаражном кооперативе власть захватили? Помнишь? Ну, я ещё называл тебе - Гэ Хэ Чэ Пэ, Гаражная Хунта Чёрных Полковников, - помнишь?
-- Ну, что-то такое...
-- Они же, эти отставники краснозвёздые, совсем оборзели. На последнем собрании председатель, этот, как его... Перфильев, - у него "Победа" ржавая, сроду я не видел, чтоб он на ней из бокса выезжал, - а председатель! Так вот он вдруг и заявляет, что взносы с иномарок будут в два раза выше, чем у отечественных. Бес-пре-дел! Он, правда, беспредел этот социальной справедливостью обзывал. Но мы ж терпеть-то... Мы ж с мужиками свою сходку собрали. Решили Перфильева переизбрать, да только голосов у нас не хватает... Вот один из наших и привёл этого, - толстый кивнул на телевизор. - Сказал, что мужик деловой и что проблемку нашу он порешает... Мужик точно, - гадом, говорит, буду... Губернатора, говорит, если надо будет, сниму к ебени-фени, а порядок у вас в гаражном кооперативе номер пятьсот восемьдесят три наведу. Обнадёжил... И по триста баксов с каждого руля собрал... Прикинь, двести два руля по триста баксов... Не хилый гонорар! Как считаешь?
-- Считаю, что этих денег вам теперь не пересчитать, - худой был жесток. Вам дешевле было печать левую вырезать. Или эти деньги Перфильеву сунуть.
-- Пробовали. Не берёт. Коммунист.
-- Сказали бы, что на нужды партии.
-- Да ладно, уже, похоже, проехали. Само рассосётся... - решил толстый, но сделалось ему всё же и он замолчал.
Толи от всего услышанного, а, скорее всего, пицца несвежая дала о себе знать, но у Зотова закололо в боку. Пошёл минералочки испить. Когда вернулся, мужиков уже не было. Уборщица прибирала пустые пивные бутылки.
На том кресле, где худой сидел, лежала позабытая впопыхах книга.
Зотов прочитал на синей глянцевой суперобложке:
ИММАНУИЛ ТАНК
"КРИТИКА ЧИСТО КОНКРЕТНОГО РАЗУМА"
Открыл там, где было заложено зубочисткой, - на разделе "О ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЙ СПОСОБНОСТИ ВАЩЕ" и без особого интереса начал читать.
Если Рассудок (такое погоняло у способности столбить понятья) на сходняке поставлено смотрящим, то - чего ж бакланить? - пусть сам и держит мазу. И на нём тогда разводка по понятиям всего и всех.
Ну и не в падлу Общей Логике ради понтов пустых кукожить кипеж и совершать наезды на Рассудок?