Мы поднялись на плоскую крышу дома, сели в двухместный орнитоптер и полетели на юг, к морю. Через три минуты мы опустились на песчаный пляж.
— Идите вон к тому домику, — указала мне Елена Николаевна на небольшое строение, прятавшееся в глубине пальмовой рощи. — Это мужская раздевалка.
— А вы?
— А моя группа занимается чуть подальше. Ну, я побежала.
— Постойте, а где же мы встретимся?
— В море! — крикнула Елена Николаевна уже на бегу.
Я скинул верхнюю одежду и присоединился к большой группе на берегу, выполнявшей под руководством плотного загорелого мужчины несложный комплекс утренней гимнастики. Звучала бодрая ритмичная музыка. С моря Тянул легкий свежий ветерок.
Зарядка продолжалась минут пятнадцать. Я чувствовал, как расслабленное после сна тело крепнет, впитывает солнечные лучи, наливается силами.
— Зарядка окончена! — сказал руководитель. — Теперь все в воду!
Все дружной толпой бросились по горячему песку к манящему прохладой морю. Я медленно брел позади, не решаясь окунуться, вздрагивая от холодных брызг, попадавших на мое разгоряченное тело. Неожиданно сильная струя воды окатила мне спину. Я охнул, обернулся и увидел смеющееся лицо своей праправнучки.
— Так-то вы почитаете своего прапрадеда! — упрекнул я ее шутливо.
Елена Николаевна, смеясь, схватила меня за руку и потянула дальше в море.
— Давайте догоним вон ту голову в красной шапке, — предложила она и, бросившись в воду, поплыла кролем, делая по-мужски сильные взмахи руками. Я последовал было за нею, но сразу же безнадежно отстал. Когда Елена Николаевна достигла красной шапки, с берега послышался удар гонга. Пора было возвращаться.
Позавтракали мы в общественной столовой. Устроена она была точно так же, как и столовая в Верхоянском санатории. Белые столики, покрытые светлыми скатертями, на столе набор кнопок, против каждой из них название блюд. Внизу под столовой расположена автоматическая фабрика-кухня. Нажмешь кнопку — и тотчас появляется в центре стола готовое блюдо. Рука человека ни разу не прикоснулась к нему: все сделали машины, настроенные людьми на заданную программу.
В меню я заметил несколько блюд, по-видимому специфически австралийских. Любопытствуя, я заказал себе отварное мясо кенгуру под розовым соусом. Елена Николаевна улыбнулась, когда в центре стола появился мой заказ.
— Приобщаетесь к нашей австралийской кухне? Вы бы хоть со мной посоветовались. Кенгуру — это не самое лучшее, что у нас есть.
— А есть-то можно? — спросил я робко.
— Конечно! Смелее, смелее.
Я отрезал крохотный кусочек. Мясо, нежное, приправленное овощным соусом, понравилось мне.
К столу подошел очень высокий молодой человек с простым добродушным лицом.
— Елена Николаевна, можно к вам присоединиться?
— А-а, Виктор, ну, конечно же, садитесь. Познакомьтесь, Александр Александрович, это Платонов.
— А это ваш знаменитый прапрадед, я уже догадываюсь.
Виктор, сильно щуря глаза, оглядел меня с высоты своего огромного роста и сказал:
— А вы, однако, прекрасно выглядите для своих лет. Я думал, что это только фотографы вас так «подмолаживают».
Я уже успел привыкнуть к подобным приветствиям и ответил:
— Должен сказать, что и я представлял вас гораздо старше. У вас уже такие серьезные научные труды, а на вид вы просто юноша, студент.
…Подземная лаборатория находилась в семидесяти километрах к западу от города.
Елена Николаевна по дороге объясняла мне расположение и назначение зданий в этом научном городке.
— Видите, под нами несколько продолговатых одноэтажных зданий? Это корпуса, в которых установлена регистрирующая аппаратура. Здесь записываются на кинопленки, на магнитные ленты, на бумажные полосы те сигналы, которые поступают из подземной камеры.
— А где же сама подземная камера?
— Она еще дальше к западу, километрах в трех отсюда. Вон белая башенка виднеется вдали — это выход из ствола подземной шахты. А белый дом рядом — это центральный командный пост.
— Камера выстроена специально для вашего опыта?
— Нет. Она сделана для всего института. В ней проводятся наиболее опасные опыты. Мы ее только немного переоборудовали.
Мы приземлились около одного из зданий с измерительной аппаратурой. Было без пяти минут девять. Вокруг здания толпился народ. Без одной минуты девять рядом с нашим орнитоптером приземлились, точнее плюхнулись на землю, один за другим еще три. Из них поспешно выскочили два молодых человека и девушка, которые на бегу поздоровались с Еленой Николаевной и скрылись в здании.
— Все готово, Елена Николаевна, — доложил один из сотрудников. — Аппаратура в исправности.
— Вы связались с Чжу Фанши?
— Да. Он не сможет присутствовать на опыте.
— Жаль. Ну что ж, придется проводить эксперимент без него. Академики еще не прибыли?
— Нет.
Я попал в привычную напряженную атмосферу подготовки эксперимента, когда а короткий срок надо решить массу неотложных вопросов. Елену Николаевну сразу окружили сотрудники, ожидая ее распоряжений.
Я заметил, что она обращается к ним то на русском языке, то на английском, то на немецком. На такой же своеобразной смеси языков отвечали ей и ее коллеги, и, видимо, все здесь прекрасно понимали друг друга. Сказывалась привычка к постоянному общению с представителями разных национальностей.
«Вот оно, начало слияния языков в единый общечеловеческий», — подумал я.
— А где Джемс Конт? — спросила Елена Николаевна.
— Внизу, в шахте, — ответили ей. — Проверяет все в последний раз. Сейчас придет.
— Хорошо. Пойдемте в здание.
Дом из нескольких комнат сплошь занимала измерительная аппаратура. У меня разбежались глаза. Хотелось подольше остановиться около каждого прибора. Елена Николаевна быстро провела меня по комнатам, давая очень сжатые, но точные объяснения.
— Минуточку внимания! — сказала она, когда беглый осмотр приборов был окончен. — Сейчас мы проедем на главный пульт управления. Проведем генеральную репетицию завтрашнего опыта.
В двух километрах от здания с измерительной аппаратурой находилась подземная лаборатория. От нее по проводам передавались все данные к измерительным приборам. Устройство подземной лаборатории Елена Николаевна объяснила мне по схеме.