От уголков глаз Елены Николаевны побежали веселые морщинки.
— Скажите правду, Джемс, вы не хотите вернуться сейчас в нашу группу? Только по правде, положа руку на сердце?
— Нет, — сказал он так твердо, что не оставалось сомнения, что он говорит правду. — Я действительно увлекая идеей плавающего зеркала. А мысль о ракете, собранной из электростатических установок, пришла мне в голову совершенно случайно. Мне просто хотелось чем-нибудь помочь вам…
Я давно заметил, что в творческой деятельности дни далеко не равноценны. Трудно объяснить почему, но бывают такие дни, а то и часы, когда неожиданно, по какому-то внезапному наитию, решаются самые сложные вопросы. Кажется, если выбросить эти дни, то вся остальная работа пойдет насмарку.
Мы очень долго просидели в тот вечер. Когда расходились спать, то у нас уже были составлены основные технические требования на конструирование разборной ракеты.
Утром Елена Николаевна сказала мне и Виктору Платонову:
— Вам нужно вернуться в Торитаун. Все члены нашей группы, которые полетят на Венеру, должны пройти медицинскую комиссию и специальную подготовку в течение двух месяцев.
— А как же студенты? — удивился я.
— Ничего. Ведь уедете только вы и Виктор. Остальные сотрудники нашей лаборатории не летят на Венеру и могут здесь остаться до конца. А за старшего мы оставим главного конструктора. Где он может быть сейчас? Идемте к нему. Надо договориться с ним обо всем.
— Простите, Елена Николаевна, — сказал вдруг Виктор Платонов, поглядев на часы, — сейчас я никуда не могу идти. Мне надо быть в другом месте.
Он решительно повернулся и вышел из комнаты.
— Куда это он? — спросила Елена Николаевна.
Я тоже взглянул на часы, стараясь сообразить, какие неотложные дела могли быть у Виктора в этот час. И вдруг вспомнил:
— Сегодня защищает свой дипломный проект Челита…
— Челита? Какая Челита?
— Челита Бонарда. Девушка из группы Джемса Конта.
— А какое отношение имеет к ней Виктор?
— Он помогал ей.
— Да? И симпатичная девушка?
— Мне она понравилась.
— Где состоится защита?
— В третьем сборочном цехе.
— Так там, наверное, и главный конструктор?
— Возможно.
— Пойдемте туда.
Женщина и через сто пятьдесят лет останется женщиной. Я поспорил бы на что угодно: моя праправнучка в этот момент интересовалась вовсе не главным конструктором.
Защита дипломных проектов происходила не в зале перед большим столом, накрытым зеленым сукном. Комиссия не сидела чинно на одном месте. Все происходило совершенно иначе. В сборочном цехе около готовых ракет Джемса Конта дипломанты из его группы развесили чертежи. Каждый студент докладывал о проделанной им работе и о спроектированном узле. Члены комиссии не только внимательно изучали чертежи, но и подробно знакомились с реальной конструкцией. Оценка ставилась индивидуально каждому дипломанту.
Мы тихонько вошли в сборочный цех и стали в стороне, смещавшись с толпой студентов младших курсов, которые пришли послушать защиту.
— Вон Челита! — шепнул я Елене Николаевне. — Видите, у стены с Виктором. Наверное, уже защитила.
Я помахал ей рукой. Она заметила нас и, улыбнувшись, подняла вверх руку, растопырив все пять пальцев.
— Пять! Она получила пять! Молодец!
Мы пробрались сквозь толпу к ним.
— Защитила! — шепнула нам Челита. — Не знаю, как мне и благодарить Виктора за помощь.
— Что-нибудь придумаете, — улыбнулась Елена Николаевна, глядя на сияющее лицо Виктора Платонова.
— Я бы, конечно, придумала, — немного с вызовом ответила Челита, — но ведь он завтра уезжает.
— Вовсе нет. Он задержится здесь еще дня на два.
— Как же так, Виктор? — повернулась к нему Челита. — Вы же только что сказали, что уезжаете?
— Он вас не обманул, Челита. Мы сначала думали отправиться все вместе. Но теперь я вижу, что мы сегодня не успеем уладить все дела. — В голосе Елены Николаевны зазвучала мягкая насмешка. — Поэтому мы с профессором и решили оставить здесь Виктора дня на два.
— Да, да, мы так решили, — поспешил я подтвердить ее слова.
Догадался или нет Виктор о хитрости Елены Николаевны, не знаю, но уточнять он не стал, и в этот день ни его, ни Челиты мы больше так и не видели.
Как на пути в рай перед грешниками, не осужденными на вечные муки в аду, стояло чистилище, так перед нами на пути в космос стояла медицинская комиссия.
Не без трепета переступил я заветный порог. Летная трасса на ближайшие планеты солнечной системы была более или менее освоена, но в космосе могли встретиться всякие непредвиденные случайности, и межпланетные путешествия еще не считались абсолютно безопасными. Кроме того, на чужой планете человека тоже могли ждать всякие невзгоды. Поэтому в космические полеты допускались лишь люди совершенно здоровые, преимущественно молодежь двадцати пяти — сорока лет, и лишь при крайней необходимости разрешались полеты людям старше шестидесяти лет.
Но в моем паспорте стояла фантастическая дата рождения — 1905 год, и врачи наотрез отказались даже говорить о моем полете на Венеру. Представляете мое разочарование! Я был возмущен и решил не сдаваться. Елена Николаевна не узнавала меня. Куда девались недавняя неуверенность и растерянность, с которыми я вступил в этот незнакомый мир! Я добился специального распоряжения президиума Всемирной медицинской академии наук на освидетельствование состояния моего здоровья.
Врачи были вынуждены осмотреть меня. Как я был доволен теперь, что соблюдал правильный режим дня и систематически занимался спортом! Несмотря на придирчивость врачей, я успешно прошел первый тур обследования. Второй тур был более серьезным: предстояла специальная проверка. В ракетоплане на высоте нескольких тысяч километров над землей в течение нескольких дней врачи проверяли деятельность моего организма.
Наконец все испытания остались позади. Результаты обследования оказались вполне удовлетворительными, и врачи были вынуждены выдать мне справку о пригодности к космическому полету.
Нас объединили в специальный класс, обозначенный номером того ракетоплана, на котором предстояло лететь на Венеру. Учебная программа была обширной: нас учили обращаться с оружием, оказывать первую медицинскую помощь пострадавшему, приготовлять пищу, пользоваться целым рядом приборов. Труднее всего было научиться управлять ракетопланом. Но это было необходимо: ведь в случае какого-нибудь несчастья мы могли остаться без пилотов.
Обучали нас этому искусству пилоты нашего ракетоплана — супруги-чукчи — Эрилик и Суори Дарычан. Часами сидели мы в макете машины, изучая ее оборудование.
Через месяц мы уже знали все, что от нас требовалось: как произвести посадку и взлет, как наладить связь с Земле, где расположены неприкосновенные запасы воды и пищи и когда ими можно пользоваться, как встретиться в космосе с ракетой — дозаправщиком горючего — и так далее.
Наконец все было готово.