- По-моему, они ползли к воде, - сказала Илла. - И не успели зарыться вовремя. Одного я видела на дне, когда купалась. Он утонул.
- Раз вы уже все равно там, пройдите немного вдоль русла. Только недалеко.
Они пошли, внимательно глядя себе под ноги, медленными шагами, боясь, видимо, раздавить лежащих на песке животных. В общем, все казалось вполне понятным. Тот, кто приходил ночью, распугал всю живность вокруг. А когда наутро он скрылся где-то в песках, те, кто не мог жить больше без воды, устремились к источнику. Но солнце быстро прикончило неосторожных.
Минут через двадцать Илла с Данро вернулись в лагерь, вошли в большую палатку. Ланкар, заспанный и помятый со сна, вошел вслед за ними. Все русло, как оказалось, было усеяно трупами всякой мелкой живности. Правда, среди них попадались и живые еще экземпляры, но солнечный свет, видимо, нарушал какую-то регуляцию в их организмах, и они лежали на песке, бессильно шевелясь, либо же ползали кругами, неспособные ни приблизиться к воде, ни зарыться в песок. Те же, что уже умерли, были совершенно сухими. Так, будто тела их пролежали под палящим солнцем не один десяток дней. Их нельзя было даже приподнять - они рассыпались в руках как пепел от сгоревшей бумаги.
А потом до самого захода солнца мы отдыхали в палатках, не снимая защитной формы. Ночь прошла так же, как и предыдущая, снова никто не приблизился к водоему, снова откуда-то с возвышенности временами доносилось слабое, но отчетливое гудение. Когда наступил рассвет, мы все уверились, что ничего особенно страшного нам не грозит. Еще четверо суток до того, как прибудет грузовик, - это совсем немного. Это четыре дня, когда можно отдыхать, и четыре ночи, когда нужно быть начеку. Правда, спать в защитной форме не слишком приятно, но нам не привыкать к этому.
Часа через полтора после восхода солнца мы - я, Илла и Ланкар - пошли к водоему, оставив Данро дежурить в лагере. Все было так знакомо - только утренний ветер перекатывал по песку черные чешуйки, остатки умерших и высохших животных, только защитная форма не позволяла забыть об опасности.
- Странно, - сказала вдруг Илла, когда мы подошли к каменной чаше водоема. - Я думала, они будут приползать и сегодня.
Я пошел вдоль берега, смотря себе под ноги. Действительно, ни одного нового бокохода не лежало на берегу, да и следов новых не было видно только полустертые ветром следы тех, кто ползал и умирал здесь вчера утром. Я еще не успел толком понять, что же все это означает, как услышал позади себя жуткий, нечеловеческий вопль. Он и сейчас звучит еще временами в моих кошмарах. Это кричала Илла. Она сидела на корточках, обхватив голову руками. Глаза ее были широко раскрыты, так широко, что, казалось, вот-вот могли вывалиться из орбит. И она смотрела в мою сторону, но мимо, сквозь меня, смотрела с таким ужасом, что я невольно оглянулся, хотя и сознавал, что там ничего нет, что нельзя оглядываться, что нельзя терять мгновения. В ту же секунду я кинулся к ней, но было уже поздно, она выхватила ручной дезинтегратор и выстрелила - выстрелила прямо в меня! Если бы я не споткнулся о ее шлем, откатившийся к моим ногам, она попала бы мне прямо в голову, а так весь заряд скользнул по моему шлему где-то около левого виска и лишь отбросил меня в сторону. Но следующим выстрелом она бы меня прикончила, если бы что-то - я тогда не понял, что именно - не отвлекло ее внимания. Я вскочил на ноги, в два прыжка оказался около нее, выбил из ее рук дезинтегратор и толкнул ее на песок. Она упала на спину, но тут же снова оказалась на ногах и, не переставая кричать, кинулась бежать прочь от водоема.
Я бегал тогда лучше нее. Я вообще тогда очень хорошо бегал, ты должна это помнить. Но догнать ее я сумел лишь метров через триста. Возможно, потому, что она бежала без шлема, и ей было легче дышать. Но скорее всего оттого, что ее гнал ужас. Я схватил ее за руку, резко рванул в сторону, и мы оба покатились по песку. Я тут же вскочил, но она так и осталась лежать без движения. Сердце молотком стучало по ребрам, не хватало воздуха, пот заливал глаза, но я и подумать не смел о том, чтобы поднять светофильтр шлема. Ведь то, что произошло с Иллой, означало: психическая атака продолжалась теперь и днем. Кто знал, способна ли вообще защитная форма уберечь нас от этой атаки.
Я огляделся на всякий случай по сторонам, потом подошел к Илле. Она лежала в неестественной позе, уткнувшись лицом в песок. Правая рука, наверное, была вывихнута. Я осторожно перевернул ее на спину - она была жива, дышала, но ни на что не реагировала. Глаза ее были по-прежнему широко раскрыты. Только тут я впервые заметил, что у нее карие глаза такие же, как у тебя. В них попал песок, но она даже не мигала. Делать что-то на месте смысла не имело. Я взял ее на руки и медленно, стараясь не оступиться на песчаном склоне, побрел в сторону лагеря. Идти было слишком тяжело, на это уходили все силы, и лишь тогда, когда я пересек, наконец, периметр и подошел к большой палатке, я удивился, что меня никто не встречает.
Они были внутри. Оба. Ланкар лежал у дальней стены на надувном диване, но сначала я увидел лишь его ноги, свисающие на пол - остальное заслонил склонившийся над ним Данро. Он обернулся, услышав, что я вошел, выпрямился и отодвинулся немного в сторону. Только тут я заметил рану в теле Ланкара.
- Я ввел ему тирангал, - усталым голосом сказал Данро, помогая мне опустить Иллу на пол. - Его надо будет перенести в холод.
Я подошел к Ланкару. Смотреть на него было страшно. Рана с обожженными краями тянулась от правого бока до центра груди. Наверное, и печень, и желудок были сожжены выстрелом дезинтегратора, и, если бы не защитная форма, его просто-напросто перерезало бы пополам. Если бы не тирангал, он был бы уже мертв. Собственно, он и так был уже мертв, просто умирание его тканей благодаря введенному препарату могло затянуться на восемь-десять суток - если, конечно, нам удастся обеспечить необходимое охлаждение. Мы бессильны были сделать для него хоть что-то еще. Илла единственная среди нас при наличии аппаратуры могла бы попробовать вернуть ему жизнь, но у нас не было ни аппаратуры, ни Иллы.
- Сначала разберемся с ней, - кивнул я в сторону Иллы. - Сбегай к водоему за ее шлемом. И принеси заодно воды.
Данро кинулся из палатки, а я шагнул к аптечке, достал из нее инъектор бета-кантала и склонился над Иллой. Она дышала, но глаза ее, по-прежнему раскрытые и запорошенные песком, помутнели и не мигали. Ты знаешь, за свою жизнь я повидал очень много страшного, и не то чтобы привык, но как-то научился отключаться, не пускать его в сознание. Но тут... Я до сих пор не могу забыть неестественный взгляд ее помутневших глаз, до сих пор он то и дело возникает в моей памяти, и я внутренне содрогаюсь. До сих пор я не могу больше смотреть в глаза другим людям.
У Иллы была какая-то непонятная форма паралича, и я не знал, каким окажется действие бета-кантала. Но выбора не было, требовалось срочно вывести ее из шокового состояния. Я расстегнул защитную форму, оголил плечо и ввел препарат.
Вошел Данро со шлемом и ведром с водой. Он очень спешил и половину воды расплескал по дороге. Мы как раз закончили промывать ей глаза, когда бета-кантал, наконец, подействовал. Илла глубоко вздохнула и опустила веки. Потом я приподнял ее за плечи, а Данро надел и зафиксировал шлем. Это было все, что мы могли пока сделать.
- Как это произошло? - спросил я, снова подходя к Ланкару.
- Я не видел, как раз проверял настройку периметра. Услышал крик, потом выстрелы. Вышел - он лежит на песке у самого берега, а вы с Иллой куда-то убегаете, - Данро говорил сдавленно, через силу, с какой-то дрожью в голосе, да и самому мне было нехорошо, слегка поташнивало, хотелось лечь и закрыть глаза. Я знал - это реакция, это пройдет. Я не имел права расслабляться.
- Ладно, будет время - посмотрим запись, - сказал я. - Сейчас иди, активируй запасной генератор и готовь в палатке Ланкара холодильную камеру. Готовь сразу на двоих, неизвестно еще, как с ней дело обернется. А я пойду, свяжусь с "Алданом".
На пульте горел красный индикатор - автоматика послала тревожное сообщение шестнадцать минут назад, в тот момент, когда Илла сняла шлем. Сейчас шла передача уже второй картинки - панорамы, зафиксированной лагерным монитором через пять секунд после сигнала тревоги. Я взглянул на экран, увидел Ланкара, распростертого на берегу водоема на окровавленном песке, нас с Иллой, убегающих прочь, потом сел к пульту и начал передачу сообщения. Я представлял, каково им будет в те шестнадцать минут, пока идут картинки. Минут через пять они получат сигнал тревоги, а потом шестнадцать минут подряд будут наблюдать за возникновением на экране картин нашей гибели. А у Валдара неважно с сердцем, это и так, наверное, последний его рейс, и на борту нет хорошего кардиолога...
"Все живы", - начал передавать я. Это - главное, это - то, что они должны узнать прежде всего, - "Ланкар получил серьезные ранения, применен тирангал. Илла находится в состоянии шока, вероятно, из-за психического нападения. Требуется срочная помощь". На этом я закончил передачу, и автоматика продолжила рисование картинки, медленно-медленно из-за небольшой мощности нашего передатчика по строкам рисуя на экране панорамы, полученные монитором после сигнала тревоги. С полминуты я отупело смотрел, как дорисовывается панорама спустя пять секунд после сигнала, но затем, когда пошла картинка того, что было через десять секунд, взял себя в руки, поднялся и вышел из палатки.
Данро уже запустил запасной генератор и теперь возился у палатки Ланкара, прилаживая тепловой насос. Он на секунду поднял голову, взглянул на меня, но ни слова не сказал и снова принялся за дело.
Я вошел в большую палатку и, стараясь не смотреть на Ланкара, нагнулся над Иллой. Она снова лежала с открытыми глазами, но взгляд ее был лишен смысла, направлен куда-то в бесконечность, а зрачки не реагировали на свет. Губы ее зашевелились. Я нагнулся ниже.
- Бегите... прочь... здесь гибель... прочь, - шептала она.
- Илла, ты слышишь меня? - спросил я, потряс ее за плечо, но она ничем не показала, что услышала мой вопрос, и продолжала бормотать:
- ...прочь... гибель... бегите...
Если бы мы могли убежать...
Вошел Данро, молча встал у входа.
- Готово? - спросил я.
Он кивнул. Мы подошли к Ланкару, подняли его - я за ноги, Данро за плечи - и осторожно перенесли в палатку с тепловым насосом. Поначалу в ней показалось даже приятно после того пекла, царившего снаружи, но, пока мы устраивали Ланкара, пока обрабатывали рану для консервации, я незаметно начал коченеть, и пришлось включить терморегуляторы защитной формы. Минут через двадцать мы все закончили и, когда вход за нами затянулся двумя слоями изолирующей пленки, запахнули полы палатки, чтобы не расходовалась лишняя энергия. Это было все, что мы могли сделать для Ланкара.
Только теперь я позволил себе вспомнить, что ничего еще не закончилось. Случившееся, возможно, далеко не самое страшное из того, что нам предстояло.
До прибытия грузовика оставалось еще четверо суток.
- Иди, займись Иллой, - сказал я, не глядя на Данро. - Попробуй разобраться, что с ней. В аптечке же есть какие-то препараты - может помогут. Вывих ей вправь, я ей правое плечо, кажется, вывернул.
Я подождал, пока он скроется в палатке, затем отошел в сторону, к самому периметру, осмотрелся. Солнце висело уже в зените, ветер стих совершенно, и пустыня вокруг лежала такая же величественная и безжизненная, как прежде. Но где-то там, совсем рядом притаился враг, и он мог снова напасть. Я стоял, озираясь по сторонам, и постепенно мне стало казаться, что он совсем рядом, сзади, всегда сзади, куда бы я ни повернулся. Наконец, я взял себя в руки и вернулся в приборную палатку.
С "Алдана" пришли какие-то запросы, но все это могло пока подождать. Что толку отвечать, пока сам не понимаешь, в чем дело. Автоматика и так выдаст им все, что можно передать по нашему каналу связи. Я сел к экрану монитора, прокрутил запись назад, к тому моменту, когда мы с Иллой и Ланкаром вышли за периметр, и остановил кадр. Мне хотелось сначала посмотреть со стороны, как все это произошло, а затем - обязательно, пока еще есть время до заката солнца - попробовать найти причину происшедшего, выявить в показаниях приборов хоть какие-то намеки на нашего противника...
Мы живем в океане информации, но лишь ничтожная часть ее проникает через органы наших чувств и достигает мозга, лишь малая доля от этой ничтожной части достигает уровня осознанного восприятия. Но ничто в мире не проходит бесследно, всякое событие оставляет следы, надо лишь уметь искать их. Я верил - тот, кого мы ищем, оставил свой след в показаниях приборов, след этот зарегистрирован в лагерных блоках памяти, его можно отыскать, если найти хоть какую-то зацепку, если иметь хоть какое-то представление о нашем противнике. Но до сих пор, как и двое суток назад, мы почти ничего не знали о нем, и это незнание уже обошлось нам слишком дорого. Эндем-жи заставил нас расслабиться, почувствовать себя на отдыхе, и лишь теперь ко мне вернулось ощущение постоянной настороженности и готовности к неожиданностям, которое и определяет настоящего разведчика.
Ну что ж, для начала посмотрим, как это случилось. Я увеличил наши изображения, заполнил ими всю площадь экрана и пустил воспроизведение. Мы не спеша спускались к водоему, я впереди, Илла и Ланкар несколько сзади, глядели по сторонам, даже иногда оглядывались, но лица были неразличимы за светофильтрами шлемов. Вот мы подошли к краю каменной чаши, несколько секунд постояли, озираясь вокруг. "Странно", - услышал я записанный голос Иллы, - "Я думала, они будут приползать и сегодня". Я остановил запись, затем снова пустил ее, резко увеличив скорость. Вот я повернулся направо, сделал шаг, другой, третий... Ланкар оглянулся, сделал шагов пять назад и стал рассматривать что-то у себя под ногами. И в это время Илла прикоснулась к фиксаторам шлема. Я резко увеличил ее изображение. Медленно-медленно подняла она руки, обхватила ими шлем и начала снимать его. И в момент, когда нижняя кромка шлема оказалась на уровне ушей, лицо ее стало меняться. По инерции она сняла шлем до конца, но тут же выронила его и, обхватив голову руками, присела на корточки. Лицо ее было теперь повернуто прочь от монитора, но я знал, что это было за лицо. До конца моих дней, наверное, оно будет преследовать меня в кошмарах.
Дальнейшее произошло именно так, как я и предполагал. Я увидел себя, кидающегося к Илле, увидел, как заряд ее дезинтегратора, лишь краем задев мой шлем, расплавил песок в десяти шагах позади меня, увидел, как Ланкар, метнувшийся сбоку, получил следующий заряд прямо в живот - в тот момент я и не заметил выстрела и не понял, что он спас мне жизнь - увидел, как я выбил оружие из рук Иллы, и как мы вместе с ней помчались в пустыню. Потом на берегу показался Данро - болван, он прибежал, даже не захватив оружия! - стал копошиться возле Ланкара, попытался поднять его, не сумел и поволок к лагерю, держа под мышки, а за ними тянулся по песку кровавый след. Потом, через несколько минут, показался и я, несущий Иллу на руках. Что ж, теперь я знал, как это все произошло. Теперь требовалось понять, в чем же таилась причина. Пока у нас еще оставалось время, надо было искать и найти хоть какую-то связь между тем, что произошло у водоема, и тем, что творилось в то же самое время в окрестностях лагеря, надо было выйти на след нападавшего, хоть что-то узнать про него, чтобы не остаться безоружными перед следующим нападением. И хотя я не очень-то верил, что мои поиски приведут к успеху - слишком слаб был наш главный компьютер - я приступил к ним, потому что видел в этом единственный путь к спасению.
Я прокрутил запись с самого начала, расставляя временные маркеры. Момент, когда мы пересекли периметр, момент, когда остановились на берегу водоема, момент, когда Илла начала снимать шлем, момент, когда стало меняться выражение ее лица, моменты выстрелов... Затем запустил программу поиска первичных корреляций и перешел к пульту связи. Пока работала программа, можно было ответить на запросы с "Алдана".
Я пробежал глазами полученные сообщения. Первые панические запросы после того, как был получен сигнал тревоги, значения не имели. Но за те шестнадцать минут, пока они наблюдали фрагменты тех сцен, которые я только что рассматривал в подробностях, было сделано многое - объявлена общая тревога по всему составу экспедиции, приготовлен к вылету третий резервный катер, определен предварительный состав спасательного экипажа. К моменту, когда пришел мой доклад, в катер погрузили реаниматор, а Сиэн-Эл, хирург экспедиции, вылетел с поверхности Эндема-жи. Если и дальше все пойдет столь же гладко, они, быть может, успеют спасти Ланкара, подумал я тогда. Тому, правда, придется провести месяца три в реаниматоре, но это все же лучше, чем погибнуть. Я сам после того, как попал в завал на Риенде, почти полгода провел в реаниматоре. А когда вышел, встретил тебя... Но тогда, сидя перед пультом связи в приборной палатке, я о тебе не думал. Наверное, впервые с тех пор, как мы расстались, я не думал о тебе.
Автоматика продолжала выдавать на "Алдан" картинки, записанные монитором, со вставками телеметрии с приборов. Я передал краткий отчет о нашем состоянии на текущий момент, затем связался с Данро. Вывих у Иллы он вправил, но в остальном не было никакой ясности. Диагностика показывала поражение мозга непонятной природы, состояние было критическим. На случай, если и ей придется ввести тирангал, я сообщил об этом на "Алдан" - до старта спасательного катера оставалось еще минут сорок, они как раз успеют скорректировать свои действия.
Я вернулся к пульту монитора, просмотрел на всякий случай информацию за истекшие полчаса - ничего тревожного - и без особой надежды на успех стал просматривать результаты первичного корреляционного анализа. Не так уж много регистрировали наши приборы, чтобы иметь основания для надежды. Надеяться следовало скорее на свою интуицию, чтобы из множества случайных, не имеющих значения связей, найденных сейчас компьютером, выделить именно те, которые указывали на врага.
Но мне повезло.
Через несколько секунд после первого выстрела Иллы, как раз в тот момент, когда сейсмограф, поставленный в пустыне к югу от лагеря, зафиксировал приход звуковой волны от второго выстрела - счастливая случайность, не более, совпадение, позволившее программе выявить при анализе этот момент времени из всех остальных - северо-западный сейсмограф зафиксировал незначительное сотрясение почвы, которое повторилось с полусекундным интервалом еще четыре раза. Это были чьи-то шаги или прыжки по поверхности пустыни, как раз та зацепка, которую я искал!
Все еще боясь поверить в удачу, я задал компьютеру анализ этих сигналов и поиск им подобных в показаниях других приборов, и с полминуты сидел, боясь перевести дух и пошевелиться. Наконец, на экране появились результаты анализа. Все данные по искомому объекту поступили от сейсмографов, остальные приборы не зарегистрировали ничего. Сигналы поступили из точки, находящейся к северо-западу от лагеря, в трех с половиной километрах от него, и возникли они примерно через полсекунды после того, как этой точки достигла звуковая волна от первого выстрела. Объект двигался по поверхности и имел массу от трех до двадцати семи килограммов. Это было очень похоже на того, кто мог на нас напасть. Природа экономна, и она не станет наделять способностью к психическому нападению существа, и без того обладающие немалой силой - тех же песчаных волков, к примеру.
Но все требовалось проверить. Немного подумав, я вспомнил, что мы уже не раз стреляли из дезинтеграторов прежде - и днем, и ночью. Один раз требовалось проверить настройку тех же сейсмографов, другой раз зафиксировать наше положение в оптической системе метеоспутника, было еще несколько проверочных выстрелов после высадки и при расконсервации оружия. Информации хватит. Я вызвал нужные программы, задал параметры и связался с Данро.
- Я не знаю, что делать, - сказал он устало, - она умирает.
- Вводи тирангал. Я сейчас подойду, - ответил я ему. Я ждал этого, но все равно его слова ударили неожиданно и больно.