По дороге до Гринфорда ничего такого не случилось, о чем бы следовало рассказать; и прибыли туда всадники, когда солнце уже клонилось к закату, ибо скакали, нигде не задерживаясь, весь день.
Проезжая по улицам славного города, приметили они, что хотя на дворе и вечер, когда люд обычно выходит из дому поразвлечься, детей и женщин на улицах и у дверей встречается довольно, но мужей очень мало, и те по большей части седоголовые старики.
И вот Арнольд привел Заряночку в городскую ратушу; несмотря на поздний час, представитель бургграфа был еще там; сам же бургграф находился в воинстве осаждающих Красную Крепость. Представитель бургграфа, человек преклонных лет и большой мудрости, и при этом еще вполне исполненный сил, оказал Заряночке и ее свите добрый прием, и очень им порадовался, узнав, что есть при них печать и пропуск от Джеффри Ли; он накормил и напоил гостей, и разместил их на ночлег в собственном доме, и всячески старался угодить им.
На следующий день спозаранку Заряночка отослала назад Арнольда и четырех вооруженных воинов, ничего им не объяснив, и объявив только, что такова ее воля; и прощаясь с помянутым Арнольдом, она протянула юноше руки для поцелуя, и подарила кольцо с пальца, так что уехал он, ликуя и радуясь.
Едва Арнольд и его люди удалились на достаточное расстояние, девушка отправилась к старику, городскому наместнику из числа олдерменов, и дала ему понять, что желает нанять в слуги и сопровождающие двух-трех мужей, умеющих управляться с лошадьми и прочим скотом, и при том с оружием обращаться, буде случится надобность; ибо есть у нее дела в этом краю, и, очень возможно, придется ей переезжать из города в город. Старик выслушал просьбу гостьи приветливо, но ответствовал, что в нынешние смутные времена непросто найти мужчин, что за какую бы то ни было плату согласятся выехать из Гринфорда, ибо почти все, кто способен держать в руках оружие, осаждают Красную Крепость. Однако же еще до полудня наместник привел к Заряночке человека, каковой, хотя и перевалило ему за шестой десяток, еще вполне был способен к далеким переездам, и двоих крепких отроков, сыновей его, и сказал девушке, что люди эти надежны, и при необходимости отправятся с нею хоть на край света.
Этих людей Заряночка охотно наняла, и сговорилась с ними о хорошей плате; и поскольку у каждого было по луку, и по мечу, и по колчану со стрелами, ей пришлось снабдить новообретенных слуг только кожаными куртками, да круглыми щитами, да шлемами, и оказались они снаряжены в дорогу лучше некуда. В придачу девушка купила им трех добрых коней, и еще вьючную лошадку; и нагрузила последнюю различной потребной в дороге кладью и снедью. Затем распрощалась она с олдерменом, от души поблагодарив его за дружеское участие, и уехала из Гринфорда куда глаза глядят, пока день был юн.
Олдермен загодя спросил Заряночку, куда та направляется, и сообщила девушка, что сперва поедет в Моствик, а затем в Шиффорд-на-Стренде; ибо прежде доводилось ей слыхать, будто оба этих города лежат в одном направлении, и Моствик - в каких-нибудь двадцати милях от Гринфорда. Но едва всадники удалились от ворот на достаточное расстояние, Заряночка свернула направо, и двинулась по тропе, что уводила прочь от Моствика; и ехала по ней на протяжении миль трех; а затем спросила старика, куда тропа ведет. Тот поглядел на девушку и улыбнулся краем губ; не сдержала улыбки и она, отозвавшись:"Не удивляйся, друг мой, что сама я не знаю, куда еду; ибо, по совести говоря, я - искательница приключений себе на голову, направляю коня куда глаза глядят, а надо мне всего-то место под солнцем, где могла бы я поселиться и зарабатывать себе на жизнь, пока не наступят лучшие дни; и вот тебе вся правда, как на исповеди: воистину спасаюсь я бегством, и хотела бы запутать след, и прошу вас троих мне в том помочь. Но должно вам узнать, что бегу я не от врагов, а от друзей; и коли пожелаете вы, то по пути расскажу я вам мою повесть от начала и до конца, и, пока мы вместе, останемся мы друзьями, да и впоследствии тоже, может статься".
А сказала так Заряночка потому, что внимательно пригляделась она к своим спутникам, и сочла их людьми достойными и честными, и притом не вовсе обделенными умом. Воистину, старец, по имени Джерард из Кли, был далеко не немощен, и собою недурен; а двое его сыновей отличались и красотою, и крепостью сложения, с ясными глазами и точеными чертами лица; звались они Роберт и Джайлс.
Ответствовал старый Джерард:"Леди, благодарю тебя от всего сердца за учтивое твое обращение; я бы сошел с лошадки да преклонил пред тобою колена, кабы не видел, что хотелось бы тебе за сегодняшний день уехать как можно дальше; засим отложу я почести до того момента, когда расположимся мы отдохнуть у дороги". Рассмеялась Заряночка, хваля его рассудительность; а юноши глядели на нее во все глаза и восхищались ею в сердце своем. Воистину, дружба этих достойных и честных людей обрадовала девушку и утешила, успокоив ее мятущуюся душу. И принудила себя Заряночка говорить с ними приветливо и весело, и расспросила их о том, о сем, и многое от них узнала.
Но вот продолжил Джерард:"Леди, коли желаешь ты скрыть свои пути от кого бы то ни было, способ ты выбрала весьма недурный, ибо хотя дорога эта хороша для всадника, это - всего лишь проселочная тропка промеж овечьих пастбищ, дабы люди могли проехать с телегами в зимние дожди и весеннюю слякоть; и долгое время на пути ничего нам не встретится, кроме пастушьих хижин; от силы одно-два селения за два дня езды; а на третий день доберемся мы до городишки под названием Упхэм, где народу мало, кроме как во время ярмарки шерсти в середине лета, а таковая уже миновала.
А тропа эта выходит со временем на широкую дорогу, коя пролегла через возделанные земли и славный город Эпплхэм, и оттуда уводит к пашням, и вольному Граду Мостов; край тот порядком застроен и весьма изобилен. Но, коли хочешь, ни по одному из помянутых путей мы не поедем, но направимся через холмы, что лежат к северо-востоку от Упхэма; хотя дорог там нет, однако проехать нетрудно. Тамошний край хорошо мне знаком, равно как и его источники; и долинки и ручьи его 1, все уводят в направлении северо-востока, и тут и там встречаются деревни и села, где сможем мы отдохнуть и подкрепиться. Через холмы ехать нам придется дня четыре, а потом земля резко пойдет вверх, и с возвышения увидим мы внизу перед собою дивный край пашен, с лесами и реками, изрядно застроенный; а в середине его высится огромный город, с башнями и крепостными стенами; есть там и великолепный белый замок, и собор, и домов красивых немало. В том городе сможешь ты поселиться и зарабатывать себе на жизнь, ежели знакомо тебе какое-нибудь ремесло. А ежели нет, так отыщем мы себе какую-никакую работу за справедливую плату, и прокормим и тебя, и себя. А помянутый город тот зовется Градом Пяти Ремесел, и вольности его распространяются и на окрестные земли; и зачастую и сам город, и окрестные пастбища называют попросту Пять Ремесел. Что скажешь на это, госпожа моя?"
Отвечала Заряночка:"Скажу, что отправимся мы туда, и что благодарю я тебя и твоих сыновей за дружеское ко мне участие, и да поступит со мною Господь так, как вознагражу я вас за службу. Но ответь мне, достойный Джерард, как так случилось, что готов ты покинуть родню и друзей, и следовать за побродяжкой по путям и дорогам?" Отвечал Джерард:"Госпожа, думается мне, что красота лица твоего и тела любого заставят последовать за тобою, в ком осталась хоть капля мужества; даже если придется ему для этого покинуть дом свой и все свое достояние. Но что до нас, не осталось у нас ни крова, ни скарба, ибо разбойники Красной Крепости угнали весь мой скот, и сожгли мой дом, и приключилось это месяц назад". "Да, - сказала Заряночка, - а как так случилось, что не осаждаешь ты Красную Крепость, дабы отомстить за себя?" "Госпожа, - отвечал Джерард, - когда вербовали войско, меня сочли черезчур старым, засим шериф меня не взял, и, более того, позволил и сыновьям моим остаться при мне, дабы зарабатывали они мне на жизнь; да благословит его за то Господь и святой Леонард! Но что до родни моей, должен я сказать тебе, что родом я не из здешних краев, а из славного города Аттерхей, и когда послал за мною олдермен, дабы отвести к тебе, я уже почти собрался было туда вернуться. А, по чести говоря, удобнее всего ехать в Аттерхей через Град Пяти Ремесел, хотя путь этот скорее безопасен, нежели краток; ибо оттуда до города Аттерхей шесть десятков миль или около того, и дорога тем длиннее, что огибает она опасный лес, обитель неизбывного страха и дьявольских наваждений, под названием Эвилшо. У самой кромки того леса и стоит Аттерхей, веселый и изобильный торговый город, дом моей родни. Засим Град Пяти Ремесел и нам до крайности удобен; ибо, когда ты с нами распрощаешься, что, надеюсь я, произойдет нескоро, тогда мы окажемся почти что дома, и попросту туда и отправимся".
Заряночка снова поблагодарила старика от всего сердца; и, пока ехали они своим путем, в душе девушки словно бы пробудилось смутное воспоминание о днях детства, проведенных в доме ведьмы, и захотелось ей оказаться в городе Аттерхей и на окраинах Эвилшо.
Так ехали они, не задерживаясь, и вели промеж себя утешительные беседы; и дивилась Заряночка, что в состоянии высоко держать голову, ибо горькие мысли о прошлом и тоска утихли совсем недавно, но уж так случилось, что только изредка повергали они девушку в отчаяние, и умолкала она; а по большей части внимала Заряночка рассказам старика и юношей о днях в Гринфорде, и напастях неспокойного времени, и грабежах и разбое, и об обычаях торговцев и мастеровых.
Час спустя после полудня всадники расположились на отдых в лощинке среди холмов, рядом с омутом, на берегу коего росли три куста боярышника; и как только спешились скитальцы, старик преклонил перед Заряночкой колена, и взял ее за руку, и поклялся служить ей верой и правдой, и во всем и всегда исполнять ее волю; а затем поднялся и повелел своим сыновьям поступить так же. Оба юноши по очереди опустились перед спутницей на колени, смущаясь и конфузясь, несмотря на то, что оба были крепкими и отважными молодцами; и с трудом заставили себя взять девушку за руку; но когда сомкнулись их пальцы, выпустить руку оказалось куда как труднее.
Еше миль двадцать пять проехали они за тот день, и ночью крышей над головою послужило им только звездное небо, но Заряночку это нимало не огорчило; они договорились по очереди поддерживать огонь, и трое мужчин долго сидели у костра, и Заряночка поведала им кое-что о своей жизни; и пока рассказывала она про Обитель у Леса и про Великое Озеро, Джерард начал догадываться, где происходило дело, однако же с уверенностью ничего утверждать не мог, потому что, как говорилось в повести выше, редко кто из мира людей отваживался вступить в Эвилшо, или знал о берегах Великого Озера со стороны леса.
Таким же образом ехали странники весь следующий день, и к вечеру добрались до селения в зеленой долине среди холмов, и там заночевали у пастухов, что немало дивились красоте Заряночке, так, что даже сперва не осмеливались к ней приблизиться, до тех пор, пока Джерард и его сыновья не переговорили с ними по-дружески; тогда, воистину, оказали они пришлецам радушный прием, по непритязательному обычаю горцев. По-прежнему трудно им было отвести глаза от Заряночки, а стало еще труднее, когда услышали они нежный голос девушки; она же спела пастухам несколько песен, кои выучила в Замке Обета. Болью отозвались эти песни в сердце Заряночки; но решила она, что должна хоть чем-то воздать сим добрым людям за гостеприимство и радушие. Затем пастухи запели свои песни, песни нагорий, подыгрывая себе на свирели и арфе, и весьма подивилась Заряночка тому, что, в то время как пела она о любви и рыцарских подвигах, глаза ее оставались сухи, при звуках незамысловатой музыки пастухов по щекам ее потекли непрошенные слезы. По-домашнему уютной и милой показалась ей зеленая, поросшая ивами долина, и ночью, прежде, чем заснуть, долго лежала она в тишине, в окружении мирных людей; и не смогла Заряночка сдержать рыданий, от жалости к сладостному горю собственной любви, и от жалости к огромному запредельному миру, обычаи многочисленных обитателей которого только начинали открываться перед нею.
На четвертый день проехали они не так много, чтобы добраться до Града Пяти Ремесел, но провели ночь под открытым небом в долине у возвышенности среди холмов, о которой поминал Джерард. Заряночка пробудилась спозаранку, и растолкала своих спутников; они сели на коней, и поскакали вверх по склону, преградившему им путь, и вскорости оказались на самой вершине. Тут Заряночка громко вскрикнула от радости при виде дивного края, что открылся ее взору, при виде белокаменных стен и башен огромного города, по сравнению с которым Гринфорд казался совсем крошечным.
Затем спустились они вниз, к пастбищам, и, едва миновал полдень, вступили под своды городских врат, и снова подивилась Заряночка, глядя, сколько разных людей снует туда-сюда по улицам, и толпится на рынке: торговцы, и воины, и ремесленники, и городская знать; и, по чести сказать, слегка сжалось у нее сердце, и показалось ей, что куда как непросто будет иметь дело с таким количеством народа: ведь пройдут они по правую ее руку и по левую, и даже не заметят, что есть она на свете.
Как бы то ни было, Джерард, что хорошо знал город, привел девушку к богатому постоялому двору, где и она, и ее спутники разместились со всеми удобствами. Тотчас же, не успев снова побывать на улице, принялась Заряночка разбирать изящное рукоделие, что привезла с собою, и рукописи тоже, и заканчивать то, что оставалось незаконченным. И послала она Джерарда и его сыновей узнать, где находится рынок для такого товара, и позволят ли ей торговать там, или в каком-либо ином месте; и Джерард отыскал здание гильдии вышивальщиц. Глава гильдии принял гостя учтиво, когда услышал, что в город приехала искусная мастерица, и дал ему понять, что никто из промышляющих ремеслом такого рода не имеет доступа к рынку, кроме как с разрешения гильдии помянутого ремесла; но, сказал он, гильдии щедры и учтивы, и не в их привычках отказывать в помянутом разрешении, коли работа и впрямь хороша и добротна; и повелел он Джерарду передать своей госпоже, что лучше бы ей принести образчики своего рукоделия в здание гильдии как можно скорее. Засим на следующий же день Заряночка отправилась туда, и встретилась с главой гильдии, человеком пригожим и статным лет сорока пяти, каковой с первого же мгновения воззрился на гостью во все глаза, как если бы полагал, что недурной это способ провести время. Девушка разложила перед ним свою работу, и хотя непросто было главе гильдии оторвать глаза от самой Заряночки, однако когда поглядел он на вышивание чужестранки, нашел он его лучше лучшего, и сказал ей так:"Дева, вижу я пред собою то, за что станут платить большую цену знатные лорды и леди этого края, и богатые бюргерши, а в особенности же высокопоставленные прелаты; и все, что наработаешь ты, обратится для тебя в золотую монету; а теперь, когда увидел я, какова ты, порадуюсь я умножению твоего состояния. Но как бы усердно не трудилась ты, рук-то у тебя всего одна пара, хоть и дивные это руки, да пара всего одна". Тут глава гильдии резко замолчал, ибо и впрямь не сводил глаз с рук девушки, сожалея, что взору открыты только запястья, так что едва осознавал, что говорит. Засим покраснел он и молвил:"Воистину знаю я, что никакие другие руки, кроме твоих, не смогут такого вышить, и рисунка такого не начертят. Но тебе понадобятся служанки, чтобы дом обставить (ибо сей могучий старец вряд ли к тому сгодится); и ученицы тоже, дабы помогали тебе в работе; коли захочешь, я сыщу для тебя самых лучших. Скажу более: хотя наверняка я знаю, что ни одна женщина в мире не обращается с иглою так, как ты, однако приходит сюда порою средних лет женщина, измученная невзгодами, богобоязненная, кроткая и добрая, и, клянусь святой Люсией! - теперь, как гляжу я на тебя снова, думаю, что походила бы она на тебя, кабы была молода, и свежа, и исполнена сил, как ты. Так вот говорю я, что вышивание этой женщины, как это не удивительно, отчасти сходно с твоим, и работа ее казалась нам превосходной до тех пор, пока я не увидел твою. Тем самым зарабатывает она на жизнь весьма прилично, ибо прилежна и усердна; но не лежит ее сердце ни к тому, чтобы взять учениц, ни к тому, чтобы войти в гильдию, а обе эти возможности открыты как ей, так и тебе, прелестная дева. Теперь же, коли захочешь, присоветую я ей вступить в нашу гильдию заодно с тобою, а затем можете вы обе взять себе по три ученицы, и откроете в нашем городе хорошую школу, и гильдия наша весьма тем прославится, ибо подобной работы не сыскать во всем мире. Что скажешь на это?"
Заряночка от души поблагодарила своего собеседника, и ответила согласием, и подумала про себя, что такого рода дело займет и руки ее, и мысли, и утишит горе ее сердца, и поможет скоротать время и дожить до тех пор, когда, может статься, воскреснет в ней надежда.
Тут продолжил глава гильдии:"Еще одно остается обсудить, а именно, жилье для тебя; коли захочешь, я найму для тебя дом на улице Вышивальщиц, дом весьма богатый. Правду скажу: этот самый дом принадлежит никому иному как мне, засим вправе ты счесть, будто говорю я тебе об этом ради собственной выгоды; может, оно и так (тут он покраснел), но вот еще что прими во внимание: коли у тебя нехватка с деньгами, так я позволю тебе жить под моим кровом бесплатно, пока не заработаешь ты более, чем достаточно, чтобы со мною рассчитаться".
Заряночка снова учтиво поблагодарила собеседника, но дала ему понять, что в деньгах недостатка не испытывает; и тут же ушла, весьма довольная, хотя показалось ей, что помянутый глава гильдии чуть более любезен, чем хотелось бы. На следующий день сей достойный пришел за ней на постоялый двор, и без долгих проволочек отвел в дом на улице Вышивальщиц, и нашла девушка, что дом радует глаз, и снабжен в изобилии всем, что для жизни нужно; и тут же принялась она за необходимые приготовления.
Вступление Заряночки в гильдию вышивальщиц назначили на следующую неделю, а днем раньше помянутый глава явился к Заряночке. По чести говоря, начиная с первой их встречи всякий день заходил он повидаться с нею под тем или иным предлогом, но всегда вел себя с девушкой учтиво, и держался с достоинством и просто. В тот день привел он с собою искусную рукодельницу, дабы показать ее Заряночке; девушка радостно приняла гостью, и мастер Якоб оставил их одних.
Помянутая женщина и впрямь выглядела измученной и постаревшей, однако же на вид никто не дал бы ей более сорока пяти зим, даже с первого взгляда; была она высока и хорошо сложена, с точеным лицом и густыми волосами, что с возрастом нимало не поредели. Глаза незнакомки смотрели по-доброму, словно готова она была полюбить любого, кто обойдется с нею приветливо. В лице ее читалась кротость, и, пожалуй, даже излишняя, так что казалось, будто либо напугали ее порядком некогда, либо изрядно тиранили.
Засим, едва ушел мастер Якоб, Заряночка усадила гостью на скамью подле себя, и заговорила с нею мило и ласково; но женщина все больше отмалчивалась да слушала, помимо того что отвечала кратко на расспросы хозяйки. Заряночка полюбопытствовала, откуда вышивальщица родом, и отозвалась та:"Из города Аттерхей". Тогда молвила Заряночка:"За последние несколько дней раза два-три поминали при мне этот город, а прежде, сдается мне, я о нем и вовсе не слыхивала; однако же, слетев с твоих уст, название это словно бы пробудило во мне воспоминания давно забытые: как если бы побывала я там некогда, и хотела бы снова туда вернуться. Уж нет ли там чего примечательного, о чем люд толковал бы из края в край, так что могла я услышать о городе от кого-нибудь, и не придать в ту пору значения?" "Нет, госпожа, - отвечала женщина, - разве что выстроен он на краю густого, зловещего леса; во всем прочем то был некогда веселый город; народ съезжался туда со всего края".
Поглядела на гостью Заряночка, и увидела, что на глаза у нее навернулись слезы, и текут по щекам, пока говорит она. Засим молвила девушка:"Не могу ли я что-нибудь сделать, дабы утишить твое горе?" Отвечала почтенная женщина:"Так добра ты ко мне, и столь ласков и нежен твой голос, что не могу я сдержать рыданий. Сдается мне, оттого я плачу, что любовь к тебе вошла в мое сердце, и слилась там с воспоминанием о былом несчастии. Спрашиваешь ты, нельзя ли чего сделать, чтобы утишить мое горе; дорогая леди, теперь я уже не горюю; это все в прошлом; нет, теперь я не то что не горюю, теперь я счастлива, потому что ты рядом. Но раз уж ты так ко мне любезна, я попрошу тебя кое-что для меня сделать; а именно, рассказать мне о своем прошлом. Я имею в виду твое детство, о милая девушка, то время, когда была ты совсем крошкой".
Тут Заряночка поцеловала гостью и молвила:"До глубины души растрогана я тем, что ты меня любишь; ибо едва я тебя увидела, сердце мое к тебе потянулось; и теперь, сдается мне, станем мы добрыми друзьями; и во благо мне будет обзавестить подругой, годами гораздо меня старше, так что ничто промеж нас не встанет, ни любовь мужчин, ни прочие горести!" "О да, отвечала почтенная женщина, улыбаясь не без грусти, - теперь вижу я, что и твои глаза наполнились слезами, и голос твой дрогнул. Может ли такое быть, о добрая и прелестная дева, что любовь мужчин причинила тебе горе? Кто же одержит верх в любви, коли не ты?" Тут принялась она поглаживать руку девушки; но молвила Заряночка:"История всей моей жизни черезчур длинна, матушка, хотя лет мне немного; но теперь исполню я твою волю и расскажу тебе о моем детстве".
Тут принялась она рассказывать гостье о своей жизни в Обители у Леса, и о ведьме с ее злобным и склочным характером, и о любви своей к диким тварям, и о том, как росла она там. Долго говорила Заряночка, ибо воспоминания былых дней уводили ее в прошлое, и она словно бы заново переживала все происшедшее встарь; а почтенная женщина сидела подле рассказчицы, глядя на нее с любовью; и, наконец умолкла Заряночка и молвила:"Ну вот, поведала я тебе гораздо больше, чем заслуживают того подобный пустяк и жизнь, во всем схожая с жизнью лесного зверя. Теперь ты, матушка, расскажи мне о себе, и о том, что за беда случилась с тобою в городе Аттерхей; и сама увидишь, что, выговорившись, утешишься ты и повеселеешь". "Ах, так считают молодые, отвечала женщина печально, - ибо у юности много дней впереди, и есть место надежде. Но хотя рассказ о моем горе разбередит мою рану, отказать тебе я не в силах. Горюю я об утрате своего дитяти; а ведь малютки прекраснее и ласковее на свет не рождалось".
Тут принялась гостья рассказывать Заряночке про появление ведьмы в городе Аттерхей, и про бедную женщину, - словом, обо всем, о чем узнали вы в начале этой книги; и дошла до того самого момента, как ушла она из дома закупить снеди для ведьмы; ибо она сама и была той бедной женщиной. И вот поведала гостья о том, как возвратилась домой, и обнаружила, что гостья исчезла, а вместе с нею и дитя; и хотя расплакалась бедняжка давеча от любви к Заряночке, повествуя о несчастии своем, она не плакала, но рассказывала отрешенно, словно речь шла о чужих для нее людях. И закончила женщина вот как:"Когда вдоволь набегалась я туда-сюда, словно одержимая, и порасспросила всех соседей, задыхаясь и мешая слова, кто отнял у меня дитя; и когда побывала я у леса, и даже немного в него углубилась, и еще побродила взад-вперед, и сгустилась ночь, - тогда снова возвратилась я в свою жалкую хижину, истомленная горем, с трудом осознавая, что со мною произошло. Там, на столе, стояло принесенное мною угощение и питье; там же лежали деньги, врученные мне ведьмой; и, несмотря на горе, при виде снеди взыграл во мне голод, и я жадно набросилась на еду, и поела, и попила, и так пришла в себя, и снова осознала свое горе. На следующий день я опять металась туда и сюда, надоедая людям расспросами и зрелищем своего несчастья; но все было напрасно. Дитя исчезло, осталась я одна. Мало что можно к тому прибавить, ласковая госпожа. Чтобы выжить, пришлось мне принять позорную плату за мою малютку, то есть ведьминские деньги; дабы прокормиться, надо было сноситься с людьми; засим накупила я себе тканей и шелка, имея теперь к тому средства, и принялась за вышивание, ибо уже тогда почиталась я знатной рукодельницей. Засим Господь и святые угодники явили мне свою милость, и расположили ко мне добрых и сострадательных людей, и не было у меня нужды ни в работе, ни в средствах на жизнь. Но спустя некоторое время опротивел мне Аттерхей, где дорогое мое дитя резвилось бы у моих ног, кабы не напасть. К тому времени скопила я немного денег, и, будучи весьма искусной в своем ремесле, перебралась сюда, и, хвала святой Урсуле, жизнь моя тут легка; и хвала всем святителям, что повстречала я тебя, такую ласковую да пригожую; и с виду тебе ровно столько лет, сколько исполнилось бы моей дочурке, кабы жила она еще на этом свете; или сколько же тебе лет на самом деле, милая госпожа?"
Заряночка схватилась рукою за грудь, и побледнела, и тихо проговорила:"Думаю, что мне двадцать лет".
Тут обе замолчали; и вот, уняв наконец биение своего сердца, молвила Заряночка:"Теперь кажется мне, будто пробуждаются во мне воспоминания еще более ранние, нежели те, о коих я тебе давеча поведала. Некая женщина достала меня из корзинки и посадила на ослика; осмотрелась я - а вокруг расстилается поросшая травою лесная поляна; глядь - а прямо передо мною вверх по дереву шмыгнула белка, и обежала вокруг ствола, и спряталась; я потянулась к белке и позвала ее; тут подошла ко мне женщина, и подала в горсти лесной земляники".
Тут перебила рассказчицу гостья, дрожа и бледнея:"Скажи мне, дитя, не помнишь ли, как выглядела женщина, что посадила тебя на осла и угостила земляникой?" Заряночка пристально вгляделась в лицо собеседницы, и покачала головой, и признала:"Нет, матушка, это была не ты". "Конечно, конечно, не я, - воскликнула гостья, - но подумай-ка снова". Проговорила Заряночка медленно:"Не моя ли госпожа то была? Высокая и статная, казалась она несколько худой и костлявой; с огненно-рыжими волосами, с ослепительно-белой кожей и тонкими губами". Отвечала бедная женщина:"Нет, нет; бесполезно; не такова была она". Тогда Заряночка подняла взгляд и с надеждой проговорила:"Да, но порою являлась она и в ином обличии: высокая, темноволосая, с изогнутым носом, с глазами ястреба, на вид около тридцати зим; словом, могучая женщина. Не видала ли ты таковую? - не помнишь ли ее?"
Вскрикнув, гостья вскочила на ноги, и едва не упала, но Заряночка тоже поднялась, и заключила ее в объятия, и принялась утешать, и снова усадила ее на скамью, и опустилась перед нею на колени; вскорости бедная женщина пришла в себя и молвила:"Дитя мое, спрашиваешь, помню ли я ее? как смогу я позабыть ее? - ведь это воровка, похитившая мое дитя".
С этими словами почтенная женщина соскользнула со скамьи, и опустилась подле Заряночки на колени, и склонилась к самому полу, словно не статная девушка была перед нею, а малолетняя крошка, и принялась целовать и ласкать Заряночку, и лицо ее, и руки; и приговаривала, всхлипывая и улыбаясь:"Потерпи малость, дитя мое, родное мое, прекрасное дитя! Ибо я и в самом деле твоя мать, и так давно тебя не видела; но как только приду я в себя, я стану умолять тебя вот о чем: не покидать меня более, и любить меня, как люблю тебя я".
Заряночка обняла ее, и поцеловала, и молвила:"Я люблю тебя всем сердцем и никогда, никогда тебя не покину".
Затем поднялись они на ноги, и мать взяла Заряночку за плечи, и слегка ее отстранила, любуясь на девушку; и, ни в силах наглядеться, приговаривала:"О да, выросла ты высокой и статной; выше, пожалуй, не вырастешь; а похорошела-то как, моя милая; это ты-то, что родилась в лачуге бедняка! - не удивительно, что нашлись желающие тебя похитить! Дивлюсь я: неужели сама я могла некогда похвалиться подобною красотой? По чести говоря, было время, когда многие называли меня красавицей; было да минуло, а теперь посмотри на меня! Нет, дитя мое ненаглядное, ты не печалься и не грусти; ибо отныне не знать мне более ни страха, ни горя, и настанут для нас двоих счастливые дни; глядишь, от такой радости и я похорошею да выровняюсь!" С этими словами она заключила дочь в объятия; и казалось, что сколько бы не обнимала она ее и не целовала, все будет ей мало; и любовалась она на руки Заряночки, и ноги, и плечи, и поглаживала их, и ласкала, и дивилась красоте ее тела, словно молодая мать, одержимая любовью к своему первенцу. А что до Заряночки, та весьма радовалась матери; и все-таки в глубине души раздумывала: кабы случилось так, чтобы кто-нибудь из братства забрел часом в эту сторону и разделит с нею радость от встречи со вновь обретенным дорогим другом. И говорила она:"Да окажется это Виридис!" - но в сердце своем, хотя сама себе в этом и не признавалась, мечтала девушка, чтобы отыскал ее наконец Черный Оруженосец.
И вот зажила Заряночка в мире и покое; и вступила в гильдию вместе с матерью; и взяли они себе учениц, сколько положено; и принялись богатеть, ибо мало кто в Пяти Ремеслах занимался изящным рукоделием, а уж их работа воистину равных себе не имела, как по красоте рисунка, так и по мастерству исполнения. Девушка объявила народу, что бедная женщина (каковая звалась Одри) приходится ей родной матушкой, у которой саму ее в раннем детстве похитили; но никому не рассказала о похищении в подробностях. И стали жить-поживать эти двое в любви и согласии, и что до Одри, то, как она и предсказывала, теперь, когда дни ее наполнились счастьем, и текли в довольстве да в роскоши, красота давно минувшей юности возвратилась к мастерице, и стала Одри одной из самых пригожих женщин для своих-то лет; и невооруженным глазом видно было, что эти двое - и впрямь мать и дочь, настолько походили они друг на друга.
Джерарда и его сыновей Заряночка оставила у себя в услужении; и приносили они ей немалую пользу, не только исполняя поручения и состоя на посылках; по чести говоря, красота девушки настолько бросалась в глаза, что порою, выходя на улицу или на многолюдный рынок, почитала она необходимым иметь при себе крепкого молодца с оружием; многие домогались ее любви, в том числе и знатные люди; кто - честь по чести, а кто и иначе.
Что до поклонников, по правде говоря, только двое порядком ее беспокоили; а более всего тревожило девушку вот что: не могла не заметить Заряночка, что любовь к ней проснулась в сердцах Роберта и Джайлса, сыновей Джерарда. Засим порою раздумывала девушка, что следует отослать их от себя прочь. Но когда доходило до дела, никак не могла она собраться с духом; хотя другого средства не предвиделось, столь сильно ранила души юношей страсть к Заряночке. Не то чтобы они заговаривали о том с госпожой своей или намеренно досаждали ей знаками любви; однако никак не удавалось им скрыть свои чувства от зорких глаз Заряночки. Тем не менее, девушка все терпела во имя дружбы, и еще потому, что признательна была сыновьям Джерарда за верную службу; и по доброте душевной делала все, что могла, дабы утишить их горе. Воистину, человеком столь достойным и честным почитала она отца, а юношей находила столь пригожими и милыми, что говорила себе: кабы не образ другого, навечно запечатленный в ее сердце, один из этих двоих уж непременно стал бы возлюбленным ее и любезным собеседником.
Второй ухажер, что порядком беспокоил Заряночку, был мастер Якоб, каковой, едва прожила девушка в его доме три месяца, стал открыто домогаться ее любви, и предложил свою руку, будучи человеком неженатым. Тяжко было Заряночке ему отказывать, столь участливо и учтиво обошелся с ней глава гильдии в первую их встречу; хотя правда и то, что при первом же взгляде на гостью оказался Якоб в плену ее красоты. Однако же отказать пришлось, и принял он отказ столь тяжело, что утратил всякий человеческий облик, и принялся рыдать, и молить, и сокрушаться, и так до бесконечности, пока не досадил девушке настолько, что едва она его не возненавидела. Засим дошло дело до того, что в один прекрасный день Заряночка объявила главе гильдии: не может она более выносить этого, и придется ей покинуть его дом и поискать другого. Тогда шум поднялся неимоверный, ибо Якоб рухнул перед ней на колени, и расцеловал ее ноги, как девушка тому ни противилась, и в горе своем сетовал и жаловался в голос, так что пришлось Заряночке уступить, настолько утомили ее безумствования поклонника, и пообещала девушка, что останется жить под его кровом.
Тогда Якоб поднялся и ушел прочь; от горя его и следа не осталось, и радостным видом своим делал он честь летнему дню.
На следующее утро мастер Якоб снова предстал перед девушкой; и та, полагая, что все начнется сызнова , поглядела на поклонника неприветливо; но глава гильдии заговорил с Заряночкой по-дружески, и объявил, что правильно порешила она: коли оба останутся жить под одной крышей, похоже на то, что не будет покоя ни ему, ни ей. "Но, добавил Якоб, - не желаю я, чтобы покинула ты этот дом, ибо всем хорош он, и вполне тебя достоин; это я должен уйти, а не ты. Засим скажу я тебе по правде, что с самого начала задумал я дом этот тебе подарить". С этими словами глава гильдии извлек из сумы свиток, а именно - дарственную на помянутый дом, должным образом заверенную и запечатанную, и вложил девушке в руки; Заряночка же, до глубины души растроганная поступком друга, равно как и поведением его этим утром, выронила пергамент на пол, и зарыдала от жалости к Якобу, и протянула ему обе руки, и глава гильдии расцеловал ее пальцы, а затем поцеловал девушку в губы, и сел подле нее. И воскликнула Заряночка:"Увы мне! - для чего даешь ты мне то, чего не могу я принять, и требуешь того, чего дать я не в состоянии?"
Тут мастер Якоб разгорячился и молвил:"В первый и последний раз приказываю я тебе исполнить мою волю и принять дар. Отказ твой никоим образом не послужит к моей выгоде; ибо не смогу я жить в этом доме, когда тебя в нем не будет; и клянусь всеми святителями, что никому его не сдам, и продавать тоже не стану, ибо ты освятила эти стены своим присутствием".
До глубины души растрогало девушку подобное великодушие, и ответствовала она:"Я приму твой дар, и останусь здесь жить, в честь тебя и твоей дружбы; ибо верю, что не намерен ты подкупить меня дорогим подарком".
Так сказала она; Якоб поднялся на ноги, с видом строгим и непреклонным, и ушел, не пытаясь поцеловать девушку снова, хотя похоже было на то, что, кабы насмелился он, Заряночка бы стерпела. Более того, кабы в тот момент Якоб снова предложил ей руку, и проявил бы немного настойчивости, девушка, чего доброго, и ответила бы ему согласием, и позволила бы отвести себя к алтарю и в брачные покои; хотя впоследствии дело для него закончилось бы плохо, да и для нее тоже.
И зажила Заряночка в подаренном доме с матушкой, и работницами, и слугами, и прославился помянутый дом по всему городу, благодаря красоте и рассудительности хозяйки, каковые не убывали, но умножались день ото дня; однако же с течением времени росли тоска и горе девушки. Но все это Заряночка скрывала в душе, и со всеми держалась приветливо и учтиво; и столь добра была к беднякам, что всяк отзывался о красоте ее и разуме не иначе как с благословением.
Так жила Заряночка в Пяти Ремеслах в мире и покое, насколько позволяло сердце; в окружении добрых и любезных друзей, среди которых первое место занимала ее матушка. Что бы ни делала Одри, все скрашивало жизнь Заряночки и озаряло дни ее мягким светом, настолько почтенная женщина любила дочь, и настолько дорожила любовью ответной. Следующими следует назвать Джерарда и его сыновей, чья неизменная преданность и верность госпоже не знали себе равных; впридачу были они весьма смышлены и искусны, так что немало ценного смастерили Заряночке на пользу. Затем идет мастер Якоб, что ради Заряночки по-прежнему оставался неженатым, и хотя более не обитал под одним с ней кровом, однако же двух дней прожить не мог, не повидавшись с девушкой. Заряночка почитала главу гильдии дорогим другом, каковым он и был в самом деле, хотя порою и досаждал девушке, и утомлял ее, и, пожалуй, утомил бы еще больше, кабы не горе, что лежало у нее на сердце. Ибо душевная рана не позволяла Заряночке увидеть возможного возлюбленного ни в одном мужчине, засим девушка почитала себя в безопасности даже рядом с другом столь преданным и воздыхателем столь упорствующем, как мастер Якоб. Более того, никогда более не заговаривал глава гильдии с Заряночкой о любви; только частые визиты его и постоянное присутствие показывали, что и Заряночка, и страсть к ней по-прежнему живы в его сердце.
Так прошло пять лет; а затем в город пришла чума, и многие умерли; и помянутый недуг прокрался в дом Заряночки и умертвил мать ее Одри, пощадив всех прочих. Засим попервоначалу Заряночка была настолько вне себя от горя, что ни о чем подумать не могла, ни о ремесле, ни о друзьях, ни о грядущих днях земной своей жизни. Когда же она, спустя недели, стала понемногу приходить в себя, и вопросила, почему друг Якоб не приходит последнее время навестить ее, сообщили девушке, что и он умер от чумы; и горько сокрушалась по нему Заряночка, ибо любила его всей душою, хотя и не так, как бы тому хотелось.
Теперь город и край Пяти Ремесел показались Заряночке чужими и неприветливыми, и стала девушка подумывать о том, что стоит уехать отсюда, а особого труда это не представляло, ибо за прожитые годы искусная вышивальщица скопила немало всякого добра. И сперва пришло ей в голову отправиться в Аттерхей вместе с Джерардом и его сыновьями; но затем вспомнила она о рассуждениях матушки, и представила, как город станет вечно напоминать ей об утрате и о встрече; и утрата показалась неодолимым препятствием. Девушка обдумывала дело и так, и эдак, но так и не отважилась бросить вызов судьбе.
Однажды ночью привиделся Заряночке сон о жизни ее в Обители у Леса (что случалось весьма нечасто). Во сне ведьма говорила с пленницей по-дружески (насколько была к тому способна), и упрекала за побег, и поддразнивала бедняжку, сетуя, что не сложилась ее любовь, и расписывала, сколь красив и желанен Черный Оруженосец, и сколь досадно потерять его; и внимала Заряночка, рыдая от любви и нежности, и ведьма не казалась ей ни страшной, ни гадкой, но только глашатаем, в уста коего вложены слова, растравляющие раны Заряночки; тем не менее, слушала она эти речи и не могла наслушаться. Но не успел один сон смениться другим, как Заряночка пробудилась: стояло раннее майское утро, синели прозрачные небеса, ярко светило солнце, в саду распевали птицы, а с улицы доносился привычный шум: то рыночные торговцы спешили спозаранку на ярмарку с товаром; в воздухе разливалась утренняя свежесть, и мир радовал глаз.
Девушка проснулась, все еще всхлипывая; подушка ее была мокра от слез. Однако же показалось Заряночке, будто вот-вот приключится с нею нечто нежданное и радостное, и от восторженной любви к жизни сердце стремительно забилось в ее груди.
Девушка поднялась, прелестная в своей наготе, и подошла к окну, за которым торжествовала весна; грохот рыночных телег напомнил Заряночке о лугах, и речных потоках, и лесах за пределами города; и страстно захотелось ей оказаться там. Заряночка опустилась на колени на скамеечку под окном, не то грезя, не то снова засыпая; но вот в окне появилось солнце, и лучи его озарили грудь и руки девушки, и поднялась она, и окинула взглядом свое прекрасное тело, и страстно захотелось ей, чтобы желанный ей человек полюбил это тело так, как оно того заслуживает. Так стояла Заряночка у окна, покуда не застыдилась; тогда поспешила она одеться; но, уже одеваясь, подумала девушка, что снова отправится в Замок Обета, и узнает, где ее возлюбленный, коли не там; и весь мир обойдет, а Черного Оруженосца отыщет. И такая волна радости нахлынула на нее при этой мысли, и столь страстно захотелось Заряночке уехать, что каждая минута, задерживающая ее в городе, казалась девушке потраченной впустую.
Однако же, спустя некоторое время, когда мысли ее успокоились, поняла Заряночка, что есть у нее еще дела, кои следует завершить до отъезда, и что справедлива пословица: поспешишь - людей насмешишь.
Засим выждала Заряночка немного, а затем спустилась в залу, одетая должным образом, и нашла там Джерарда и его сыновей, готовых ей прислуживать; и утолила она голод, и повелела им сесть подле себя за столом, как приказывала частенько, и завела с ними разговор о том, о сем, и Джерард отвечал шутливо; но два Джерардсона переглядывались промеж себя, словно то и дело порывались перебить и задать вопрос, да только не смели. Тут Джерард окинул сыновей взором, и догадался, что у тех на уме, и, наконец, сказал так:"Госпожа наша, и сам я, и сыновья мои, похоже, полагают, что грядут события, для тебя весьма важные; ибо сияют глаза твои, и пламенеют щеки, и руки не лежат спокойно, и ножки не стоят на месте; посему заключаю я, что не дает тебе покоя некая мысль и рвется наружу. Уж верно ты простишь нам назойливые расспросы, дорогая госпожа наша, ибо только от любви к тебе решились мы заговорить; кабы не случилось какой перемены, что для кое-кого из нас обернется горем".
"Слуги мои, - отвечала Заряночка, закрасневшись, - и впрямь грядут перемены, и сей же миг скажу я вам, какие. Много лет назад призналась я вам, что убегаю от друзей; теперь же все переменилось, и желательно мне снова помянутых друзей отыскать; и ради этого нужно мне покинуть Пять Ремесел. И более того, есть у меня для вас слова жестокие, кои скажу я сразу же, а именно: удалившись от Пяти Ремесел на небольшое расстояние, распрощаюсь я с вами, ибо оставшуюся часть пути должно мне проделать одной, словно птице-зарянке, под стать имени".
Все трое замолчали, потрясенные признанием девушки; юноши побледнели, а Джерард, спустя какое-то время, объявил:"Госпожа наша возлюбленная, слово, тобою произнесенное, а именно, что более ты в нас не нуждаешься, ожидал я услышать все эти пять лет; и благодарение святым, что прозвучало оно скорее поздно, нежели рано. Нечего тут поделать; только скажи нам, какова твоя воля, дабы мы ее исполнили".
Заряночка понурила голову, горюя при мысли о разлуке с добрыми этими людьми; затем снова подняла взгляд и молвила:"Кажется мне, друзья мои, что сочтете вы за обиду, коли покину я наше братство; и одно только могу сказать я, а именно, попросить у вас прощения за то, что должна отправиться в путь одна. А теперь вот что хочу я от вас: во-первых, привести сюда нотариуса и писца, дабы написал он дарственную тебе, Джерард, и вам, Джерардсоны, на сей дом и на все, что в нем есть, кроме тех денег, что понадобятся мне в дороге, и подарков, что поручу я вам раздать моим работницам. И никак нельзя вам отказаться, иначе нарушите вы обет свой исполнять мою волю во всем и всегда. Более того, хочу я, чтобы позволили вы моим работницам (и той, что поставлена во главе их) арендовать помянутый дом, коли пожелают; ибо теперь они сделались весьма искусны, и вполне сумеют хорошо заработать на жизнь изящным вышиванием. Второе же мое поручение исполнить несложно; должны вы добыть для меня мужскую одежду и доспехи, кои носить мне будет не в тягость, и снарядить меня в дорогу. Уж верно, известно вам, что нередко женщины разъезжают по свету, переодевшись мужчинами, когда желают скрыть свою суть от посторонних глаз; может статься, попадется вам на глаза снаряжение, изначально предназначенное для такой женщины, а не для мужчины; и купите мне впридачу небольшой лук и колчан со стрелами, ибо такое оружие весьма мне подходит, и с ним обращаюсь я весьма ловко. Последнее же мое повеление таково: когда все будет исполнено, назавтра, или, может статься, спустя день, вы выведете меня из города и за пределы вольного края Пяти Ремесел, и проводите немного через холмы, ибо горько мне расставаться с вами ранее, чем необходимо". Тут мужчины преклонили перед Заряночкой колена, и расцеловали ей руки, и весьма тяжело было у них на сердце; однако видели они, что ничего не поделаешь.
После того Джерард побеседовал с сыновьями наедине, и спустя некоторое время пришел к Заряночке и молвил:"Госпожа наша, во всем исполним мы твою волю; но должны мы сказать тебе, что когда уедешь ты, Град Пяти Ремесел покажется нам чужим и неприветливым; засим намерены мы отправиться в Аттерхей, в край нашей родни. Засим заклинаем мы тебя отдать дом сей, что был нам столь дорог, своей старшей работнице и ее товаркам, ибо нам не нужен ни сам дом, ни арендная плата; ибо прекрасно обойдемся мы теми деньгами или товаром, что ты нам уделишь. Согласно ли это с твоей волей, или сказал я не так?"
Отвечала Заряночка:"Хороший ты человек, и не жадный; благословляю тебя за это; пусть все будет, как ты хочешь; тем более, что и сама я порадуюсь, коли отправитесь вы в Аттерхей; ибо порою кажется мне, будто влечет меня в тот край неведомая сила; потому очень может статься, что мы там снова встретимся".
При этих словах Заряночка не смогла сдержать слез; и сыновья Джерарда отвернулись, сконфузившись от того, что видят госпожу плачущей, а она - их. Но, наконец, девушка окликнула Джерардсонов и молвила:"Теперь надо бы нам поторопиться, ибо нет ничего горше, чем затягивать прощание; засим попрошу я вас, друзья мои, заняться тем, что я вам поручила".
Все было исполнено по воле Заряночки, и спустя день девушка поджидала во дворе Джерарда и сыновей его с лошадьми; и, невзирая на расставание с друзьями, несмотря на бесчисленные опасности, что, возможно, подстерегали скиталицу в пути, мир рисовался ей в ярких красках, словно жизнь начиналась заново. И нимало не сомневалась искательница приключений, что вскорости снова окажется в Замке Обета, и все застанет там по-прежнему, и, уж по крайней мере, милая подруга ее Виридис окажет гостье радушный прием.
И вот Джерард и его сыновья привели коней, и Заряночка вскочила в седло. На девушке была легкая кольчуга, а поверх - просторное, длинное сюрко, что доходило до самых колен; а голову ее венчал шлем, легкий и нимало не тесный; так что лицо странницы оставалось по большей части скрытым от посторонних взглядов. На случай, ежели придется ей в пути иметь дело с людьми, Заряночка измыслила подходящую байку, решив говорить всем и каждому, что дала обет не снимать шлема в течение дней. Высокие сапоги оленьей кожи укрывали от глаз прелестные и стройные ее ножки, а рукава сюрко были достаточно широки; засим узнать Заряночку в подобном наряде не представлялось ни малейшей возможности; и, будучи женщиной высокой и сильной, искательница приключений вполне могла сойти за юного отрока, стройного и пригожего лицом. Заряночка перепоясалась добрым мечом, а Джерард добыл для госпожи своей добрый лук конника, и полный стрел колчан, с коими, как сказано выше, девушка обращаться умела; засим отнюдь не беззащитной выехала она в дорогу.
И вот маленький отряд проскакал по улицам и оказался за воротами; и, надо сказать, что кабы мысли Заряночки не были обращены к Замку Обета, и кабы не раздумывала она, что там застанет, сердце девушки заныло бы при разлуке с городом, что радушно принимал ее все эти годы; и, по чести говоря, тень южных врат, под которыми проезжала всадница, заледенила ей душу, и Заряночка распрощалась про себя с Градом Пяти Ремесел с грустью, но без страха.
Путники миновали вольные земли, и поскакали в холмы, в край пастухов; и поскольку кони у них были лучше лучших, а вьючной скотинкой они не обзавелись до тех пор, покуда не доехали до Упхэма, где должны были подкрепиться, за пять дней добрались всадники до того самого места, где дорога сворачивала в сторону от графства Моствик. Там остановились они, и Заряночка спешилась, и все последовали ее примеру, и расположились на траве, и поели-попили вволю.
Когда же с трапезой было покончено, заговорила Заряночка и молвила:"Милые друзья, в этот час и в этом месте мы расстанемся; ибо вы возвратитесь обратно в Пять Ремесел, и исполните то, что я вам наказала, а далее поступайте как знаете, и отправляйтесь со своим скарбом в Аттерхей. Но что до меня, должна я сперва ехать в Гринфорд, а оттуда - на поиски моих друзей, от которых убегала я, когда впервые мы встретились и поладили. Теперь, может статься, скажете вы, что приблизила я вас в час нужды и прогнала, когда пришло мне это в голову; на это отвечу я только, что жизнь моя расколота надвое, и одну ее часть вы доселе разделяли, а другую разделить никак не можете. Воистину горько это мне; а для вас, полагаю, еще горше. Но мне пришлось бы куда как несладко, кабы сердце мне не подсказывало, что так будет не всегда; ибо, как призналась я вам несколько дней назад, надеюсь я, что мы снова встретимся; в городе Аттерхей или в ином каком месте. А теперь прощения прошу, коли обидела кого из вас; и, заклинаю, не ставьте мне в вину, что есть на свете другие люди, с коими судьба свела меня раньше, чем с вами, и коих люблю я больше, чем вас; ибо о вашей преданности, и участии, и любви и заботе стану я свидетельствовать повсюду".
На это ответствовал Джерард:"Говорите вы, сыны мои; ибо мне поставить ей в вину нечего, и жаловаться не на что, кроме одного только, может статься: лет мне уже столько, что, очень вероятно, не доживу я до встречи в городе Аттерхей. Но вот о чем попрошу я тебя, дорогая леди; коли окажешься ты поблизости от моей могилы, ты поцелуй мой могильный камень, и отслужи по мне должную мессу". Отозвалась девушка:"Ничего худшего, уповаю я, промеж нас не случится".
Тут молвил слово Роберт Джерардсон:"Я говорить красно не привык, но расставание придает мне смелости сказать вот что: с того самого мгновения, как я впервые тебя увидел, я полюбил тебя так, как, несмотря на всю мою любовь к тебе, никогда ты меня не полюбишь, ежели есть где-то на свете желанный тебе возлюбленный; что, сдается мне, соответствует истине. И видел я, что давно ты поняла мои чувства, и потому неизменно держалась со мною кротко и приветливо, по обычаю своему. И это отчасти огорчало меня, ибо разжигало мою страсть, а отчасти утешало, ибо еще лучше начинал я о тебе думать, и казалась ты мне еще более достойной святого поклонения. А теперь понял я, что покидаешь ты нас, дабы отправиться на поиски желанного тебе возлюбленного; и скажу я, что кабы расставалась ты с нами по более ничтожному поводу, огорчился бы я в сердце своем; но раз все сложилось, как есть, снова благословляю я тебя, и счастлив буду при одной мысли о тебе; и коли мы снова встретимся, застанешь ты меня все тем же, душою и сердцем нимало не изменившимся".
Заряночка повернулась к нему, не скрывая слез, и молвила:"Знаю, что сказал ты правду; и правильно угадал ты причину моего отъезда; и принимаю я твое благословение, любя и радуясь".
Тут замолчали они, а Джайлс Джерардсон все еще с трудом подбирал слова, ибо не мастер он был говорить; и молвил, наконец, так:"Я скажу то же, что и брат; видишь, госпожа наша, как бы скверно все сложилось, кабы полюбила ты одного из нас ответной любовью; оттого приключились бы раздор и горе! Но теперь попрошу я тебя о милости, а именно: поцелуй меня в губы теперь, в час расставания; и поступи так же, когда встретимся мы снова. И скажу я тебе заранее, что коли откажешь ты, сочту я это в тебе поступком недружеским, и пойму, что все прекрасные слова, произнесенные тобою только что, словами и останутся, и не так ты чиста сердцем, как полагал я".
Девушка рассмеялась сквозь слезы, и ответствовала:"Милый юноша, не выноси ты мне приговора, покуда не провинюсь в самом деле! Никоим образом не откажу я тебе в просьбе, ибо люблю тебя, и отныне и впредь буду считать тебя братом, и тебя, и Роберта; ибо преданно, как братья, заботились вы обо мне все это время. Но сам знаешь, милый юноша: порою приходится сестрам расставаться с братьями; и ныне час этот пробил".
Еще немного посидели они молча, все четверо; а затем поднялась Заряночка, и стянула с головы шлем, и расцеловала и обняла Джерарда и его сыновей, и распрощалась с ними, причем и сама она, и юноши разрыдались в голос. Затем Заряночка снова вооружилась, и вскочила в седло, и поскакала в Гринфорд; и ничего-то при ней не было, кроме нательной одежды и доспехов, да коня, да нескольких золотых монет и драгоценных камней в кошеле. Так уехала девушка; спутники же ее удрученно повернули назад, к Пяти Ремеслам.
Так, в конце мая, за час до заката, Заряночка въехала в Гринфорд; и уверенно направилась прямиком к постоялому двору, и с тем большей уверенностью, что прежде там не останавливалась, как уже говорилось. Слугам рассказала она байку о своем обете, сообщая, что не вправе снимать шлем, покуда не истекут семь дней; и кто-то ей поверил, а кто-то счел женщиной; но поскольку судя по платью можно было заключить, что гостья принадлежит к знати, никто к Заряночке не приставал. Более того, поскольку сообщила она, что намерена выехать на следующий день спозаранку, содержателям постоялого двора и вовсе дела до нее не было; притом сообщила девушка, что приехала из дальних краев, что соответствовало истине.
Вечером спустилась Заряночка в общую залу; там сидели за столом три торговца, путешествующие со своим товаром, и два горожанина-йомена; и беседовали они промеж себя весело и приветливо, и, переговариваясь, поглядывали искоса на стройного и пригожего юного оруженосца, каковым сочли Заряночку. Очень хотелось им перемолвиться словом с незнакомцем, да учтивость не позволяла. Что до нее, не терпелось Заряночке порасспросить их о Замке Обета, но от страха слова застревали у нее в горле; и не сиделось ей на месте; неуютно и беспокойно ей было. Но вот обратился горожанин к заезжему торговцу:"А что, мастер Питер, после того, как расторгуешься ты здесь, не поедешь ли в Красную Крепость?" При этих словах Заряночка побледнела как полотно, а мастер Питер ответствовал:"Всенепременно, сосед, коли здешний люд оставит что-нибудь в моих мешках на поживу другим покупателям". Ответ его прозвучал веселой шуткой, как если бы легко было у торговца на душе, и все рассмеялись заодно с ним, словно ни забот, ни тревог не знали. Тут рассудила Заряночка, что пора ей заговорить, коли желает она узнать хоть что-нибудь; и вот собралась девушка с духом, и молвила, унимая дрожь в голосе:"На то похоже, господа, что процветает ныне славный сей город? А спрашиваю я потому, что в здешних местах давно не бывал, и теперь, возвратившись, очень бы хотел, чтобы в окрестных землях царили мир и благоденствие; ибо, может статься, придет мне в голову поселиться здесь".
Йомены повернулись к страннице, и улыбнулись приветливо, радуясь нежному ее голосу, и один из них ответствовал:"Сэр в шлеме, что до мира и покоя в этом краю, и что до процветания ее обитателей, тут ты останешься доволен; даже вилланы живут здесь так, как в других землях не живут и франклины; а йомены и вавассоры рядятся роскошнее рыцарей в услужении у щедрого лорда. Воистину дома здешние - полная чаша, и гостям в них рады, что куда как недурно, ибо в помянутых домах ни в еде, ни в питье недостатка не знают. И женщины здешние падки на все, что красиво и радует глаз, пусть даже из дальних краев товар, и дорого за него просят; засим и мы, торговцы, процветаем, как ты своими глазами можешь убедиться. Ах! - благостный это край!"
Остальные, улыбаясь, закивали в знак согласия. Но продолжила Заряночка, укрепив свое сердце, ибо необходимость в том была, и немалая:
"Похоже на то, что произошли здесь большие перемены, ибо когда я в последний раз слышал об этих краях, о мире здесь и не помышляли". "Уж наверно, не так давно это было, - отозвался горожанин с улыбкой, - ибо не думаю я, что, кабы снял ты шлем, много седых волос заметили бы мы на твоей голове". Покраснела Заряночка. "То было лет пять назад", - сообщила она. "Ну да, ну да, - ответствовал горожанин, именно тогда мы и затеяли покончить с беспорядками; и то был самый мрачный час перед рассветом; ибо пять лет назад мы и доблестные рыцари Замка Обета осадили Красную Крепость. Воистину раз и навсегда вычистили мы дьявольский этот притон". "Что же случилось с крепостью после того, как вы одержали победу?" - спросила Заряночка, трепеща. Отозвался горожанин:"Не доводилось ли тебе слыхать о Черном Оруженосце, рыцаре весьма доблестном, раз говоришь ты, что в сем краю не чужой?" Девушка кивнула в знак подтверждения, ибо слова не шли у нее с языка.
"Так вот, - отвечал горожанин, - около трех месяцев держали мы в Красной Крепости вооруженный гарнизон; а затем попросили мы Черного Оруженосца прийти к нам и помянутый гарнизон возглавить; ибо, даже после того, как пала Крепость, немало осталось в здешнем краю разбойников да лиходеев, да бродяг, у которых одно ремесло - убивать да грабить. И воистину знали мы лорда Артура за воина прозорливого и доблестного, равного коему не найдешь; и ответил он нам согласием, и сделал все, что смог; то есть все, что нужно, ибо все время свое, с утра до ночи, проводил он в седле и за делом. Воистину веселым человеком назвать его было нельзя, разве что в часы наибольшей занятости; и говорил мало, будь то в зале или в покоях, иначе больше бы его любили. Но большей услуги здешнему краю не оказал бы никто".
Тут наступило непродолжительное молчание, и Заряночка побледнела как полотно, но затем совладала с собою и молвила;"Ты все время говоришь "был" да "был"; уж не погиб ли он?" Отвечал горожанин:"Насколько нам известно, нет. Когда стараниями милорда Артура в земле воцарились покой да мир, что произошло года три с половиной назад, он уехал из Красной Крепости один-одинешенек, и более мы его не видели. Многие полагают, что он принял сан".
Сжалось сердце Заряночки при мысли о том, что теперь все придется начинать сызнова; однако же худшее было позади: Артур жив, а уж что теперь делать, она непременно надумает. Засим молвила девушка:"Уж не возвратился ли он в Замок Обета?" "Нет-нет, возразил горожанин, - такого быть не может; ибо обитель эта опустела, и никто там не живет; разве что старик-странник или старуха-странница остановятся там на день, на два". Вопросила Заряночка:"Как же так? Куда подевался сэр Хью, Зеленый Рыцарь?" Отвечал горожанин:"Зеленого Рыцаря мы хорошо знали; приветливый человек, открытый, веселый; все его любили; а что до дамы его и любезной собеседницы, так милее свет не видывал, и такая же добрая да обходительная, как он сам. Но не удалось нам уговорить их остаться с нами; они уехали в родные края. Сэр Хью покинул Замок Обета месяца три спустя после того, как Черный Рыцарь стал нашим полководцем, а замок подарил сэру Джеффри Ли, испытанному в боях воину преклонных лет. Но несколько месяцев спустя прознали мы, что и сэр Джеффри уехал восвояси, никого из людей в замке не оставив; и полагаем мы, что причина в следующем: происходит в замке нечто странное, и такое там видят и слышат, что смертным видеть и слышать негоже. Не так ли, господа?"
Все это подтвердили, и разговор перешел на другое. Что до Заряночки, хотя надежда ее свидеться с друзьями потерпела полный крах, однако же решила девушка, что ничего не остается делать, как возвратиться в Замок Обета и поглядеть, не узнает ли чего нового. И сказала она себе, что в самом худшем случае поселится она там отшельницей любви; или, может быть, бросит вызов призракам и поглядит, не удастся ли у них чего выведать.
1*1) Франклины . - зажиточные феодалы, главным образом из старых англо-саксонских родов, чьи наследственные поместья были свободны от налогов и феодальных повинностей.
Йомены . - в Англии XIV-XVIII вв. - крестьяне, которые вели самостоятельное хозяйство на земле, являвшейся их наследственным наделом.
Вавассоры . (от позднелат. "vassus vassorum", "вассал вассалов") в средние века - мелкие феодалы, вассалы рыцарей, получившие от них феод. (прим. перев.)
Заряночка поднялась на рассвете, и выехала из Гринфорда, едва открылись ворота. Сперва девушка гнала коня во весь опор, поспешая к Замку Обета, и ничего ей в пути не препятствовало, ибо в тех краях и в самом деле царил мир, и вполне могла бы странница добраться до цели еще до заката, ибо кого бы не встречала она по дороге, все только помогали Заряночке, нимало ее не задерживая. Но по мере того, как сгущались сумерки, отвага девушки убывала вместе с солнечным светом, так что, наконец, остановилась всадница милях в шести от замка, и напросилась на ночлег в дом йомена, где ее охотно приютили. Хозяева наперебой старались услужить ей; странница же рассказала им про обет и про шлем, и те не усомнились, что перед ними юноша.
Выехала Заряночка спозаранку, провожаемая благословениями хозяев, и вскорости, пока день был еще юн, оказалась на лугу перед замком; и увидела перед собою вздымающиеся башни. Тут натянула всадница поводья, и двинулась шагом, и однако, как ни сдерживала девушка коня, ясно было, что доберется она до ворот еще до полудня.
Так проехала Заряночка мимо хижины, где провела первую ночь после приезда своего в замок; и остановила она коня, дабы разглядеть хижину хорошенько. А пока рассматривала она с седла милый сердцу приют, в дверях появился человек, одетый, как пристало служителям веры. Сердце девушки бешено забилось, и едва не рухнула она с коня, ибо вспомнились ей слова горожанина о том, что будто бы Черный Оруженосец принял сан. Но отшельник приблизился к всаднице, неся чашу с водою, и откинул капюшон, и Заряночка тотчас же узнала в нем священника Леонарда. Порадовалась девушка, что перед нею друг, хотя и не тот, которого искала она; Леонард же остановился перед гостьей и молвил:"Привет тебе, странник! - не выпьешь ли колодезной воды и не отдохнешь ли малость?" Засим приняла Заряночка чашу, и напилась, глядя на священника приветливо, он же дивился красоте ее руки, не смея поверить глазам своим. Тут девушка вернула ему чашу, и спешилась, и стянула с головы шлем, и молвила:"Не могу я проехать мимо друга, не сказав ни слова; не доводилось ли тебе видеть меня раньше?"
Тут Леонард узнал странницу, и не смог сдержаться, но, разрыдавшись, обнял ее и расцеловал, и молвила девушка:"Радостно мне встретить друга после всего того, что слышала я о замке". "О да, ответствовал священник, но не туда ли уж держишь ты путь?" "Разумеется, туда, - отвечала Заряночка, - почему бы и нет?" Отвечал Леонард:"Никого там не осталось; все уехали, все до единого!" "Как и куда? - вопросила Заряночка. - Но как бы то ни было, непременно должна я туда отправиться, и сей же миг, не откладывая. Я пойду с тобою пешком; привяжи коня здесь до своего возвращения".
Изумился Леонард:"Но разве сама ты не вернешься?" "Не знаю, отвечала Заряночка, - Ничего не знаю, кроме того, что нужно мне туда; с тебя достаточно, что дозволяю я тебе проводить меня, а по пути ты расскажешь мне все, что знаешь".
Тут Леонард привязал коня, и вернулся к Заряночке, и вдвоем побрели они к воротам; и пересказала Заряночка все, что слышала об Артуре и Хью; и отвечал Леонард:"Все правда; мало что можно к тому прибавить. Когда Черный Оруженосец возвратился с осады Красной Крепости, уже зная о твоем отъезде, он сделался угрюм и немногословен, и бродил взад-вперед, не находя себе покоя; однако же с Атрой обходился не строго; у нее же самой на сердце было не менее тяжело. Воистину, печальное зрелище являли мы собою; и вздохнули мы с облегчением, когда милорд Артур от нас уехал. А уехать ему очень хотелось; видно было, что обрадовался он тяготам и опасностям, кои предложили ему обитатели Гринфорда. Затем, спустя четыре месяца, милорд Хью объявил, что тоже желает уехать туда, где люди приветливы и земля веселит глаз; засим покинул он замок вместе с миледи Виридис, и миледи Авреей; и Атру они взяли с собою; и меня звали тоже, но недостало у меня духа покинуть места, где изведал я благодаря тебе столько радости и столько горя; уж скорее я бы умер. Засим в этой хижине, словно в обители отшельника, служу я Господу и дожидаюсь своего часа. Но хотя не знаю я, куда уехал Черный Оруженосец, куда отбыли прочие четверо, мне ведомо; до тех мест не более семи дней езды; в краю том царит мир, и красивы окрестные угодья; и коли не умерли друзья наши, так надо думать, живут там и по сей день. Что скажешь, дражайшая и любезнейшая, не хочешь ли к ним отправиться? Ибо если так, я мог бы тебя проводить".
Заряночка покачала головой. "Нет, - отозвалась она, - кажется мне, будто влечет меня в иные места; вскорости смогу я сказать тебе больше. Ло! - вот и ворота. Но прежде чем войдем мы, расскажи мне про сэра Джеффри Ли, и что за странные видения распугали обитателей замка, если, конечно, и впрямь происходит в замке нечто недоброе". Отвечал Леонард:"И вправду немало странного происходило в замке; и призвали меня изгнать призраков, и свершил я подобающие обряды, ровно так, как велит Святая Церковь, но не справился с ними; и по-прежнему люди видели и слышали такое, что смертным видеть и слышать негоже, и, наконец, не смогли больше выносить подобных кошмаров".
"На что похожи эти призраки? - вопросила Заряночка, - и видят ли и слышат ли их по-прежнему?" Отвечал Леонард:"Странно это, но прошлой ночью отправился я в пиршественную залу, где, как правило, и происходили помянутые странности, и устроился там на ночлег, как часто делаю; ибо не боюсь я призраков, и запало мне в голову поглядеть, не появятся ли они снова; но за всю ночь так ничего и не случилось. Что до вида их..." Тут священник умолк, но вскорости продолжил: "Трудно мне говорить о них с тобою, однако придется. Призраков этих два; и один из них принимает образ высокой женщины средних лет, рыжеволосой, белокожей и тощей; порою в руках она сжимает лозовый прут, а порою - короткий меч; а порою - и вовсе ничего. Голос же ее изрекает проклятия, и кощунствует, и говорит недоброе".
Отозвалась Заряночка:"Выходит, это - двойник моей госпожи-ведьмы, о которой я рассказывала тебе встарь, ибо ее это образ; но каков же второй призрак?" Ответствовал Леонард:"Не хотелось бы мне рассказывать". "Однако придется", - настаивала Заряночка. "Милая леди, - отвечал Леонард, - второй призрак повторяет твой образ в точности, и схож с тобою, словно две капли воды; порою является дева-фантом босой и одетой в худую серую дерюгу, а порою наряженной в богатое зеленое платье, дивно расшитое, и вышитые же башмачки; а порою нагой, словно новорожденный младенец".
"А что за голос у моего двойника?" - вопросила Заряночка, улыбаясь, однако чуть побледнев. Отвечал Леонард:"Порою - нежное пение, словно птица щебечет в кустарнике; так бывает, когда ты одета; когда же нага, то раздаются крики и стоны, словно подвергают кого-то жестокой пытке".
Молвила Заряночка:"И когда же начались эти чудеса?" Отозвался священник:"Не раньше, чем уехали отсюда сэр Хью и твои подруги".
Заряночка задумалась на мгновение, а затем молвила:"Вижу я здесь злобный умысел госпожи моей ведьмы; не насылала она этих наваждений, покуда жил здесь Хью, дабы не отправился Зеленый Рыцарь меня
разыскивать. Когда же уехали друзья мои, захотелось колдунье, чтобы замок пришел в запустение, и наслала она видения, зная, что таким образом легко избавится от сэра Джеффри Ли; в то время как, с другой стороны, я не значила для него настолько много, чтобы стал он до гробовой доски меня разыскивать. Но теперь, сдается мне, так хорошо знаю я ведьму, что могу с уверенностью сказать тебе: ежели призраки не появятся снова в течение еще нескольких дней, считай, что колдунья скончалась. Тогда можешь ты известить о том сэра Джеффри; и, надо полагать, он возвратится; и тому я весьма бы порадовалась, ибо веселее оно будет, коли в Замке Обета снова заживут люди".
"Правда твоя, - отвечал Леонард, - но куда веселее станет, коли ты поселишься под его кровом". "Нет, - отозвалась девушка, - теперь я вижу: иная судьба мне назначена. Но войдем же, ибо хочу я поскорее заняться тем, ради чего приехала".
Тут вступили путники под сень портала, и ни на мгновение не задержалась Заряночка, но направилась прямиком в зал, и прошла его насквозь; священник же, поотстав малость, ибо не поспевал за быстрым шагом гостьи, крикнул ей вслед:"Куда ты? В которую из комнат заглянешь первой?" Заряночка же не остановилась, но бросила Леонарду через плечо, торопясь вперед:"Следуй за мной, коли хочешь; в одном только месте нужно побывать мне, прежде чем я покину Замок Обета, разве что придется мне развернуться и отправиться в обратный путь".
Тут Леонард поравнялся, наконец, с Заряночкой; она же выбежала из зала, и поспешила к топкому озерному берегу, и к маленькой пристани у береговых врат. Здесь Заряночка нетерпеливо огляделась; затем обернулась к сэру Леонарду, и указала пальцем, и молвила:"Ло! - вот и суденышко мое из далекого прошлого, Посыльная Ладья; теперь поняла я, зачем меня сюда влекло". Пока говорила девушка, глаза ее горели, и все тело била крупная дрожь.
"Да, верно, здесь ладья и стоит, - отвечал Леонард, - ибо кто из обитателей замка осмелился бы к ней прикоснуться? Но на что она тебе, о милостивая госпожа?"
"Друг, - отвечала Заряночка, - ежели не покину я этих стен до наступления ночи, тогда, похоже, суждено мне остаться тут на веки вечные; и, глядишь, встречу я здесь призрачного своего двойника, может статься, только раз и сегодня, а может статься, так будет повторяться каждую ночь, до тех пор, пока не умру я в этом замке, где ничего любезного мне не осталось; а для этого я слишком молода, друг мой. И знаю я теперь, что есть для меня надежда; ибо думаю я о дорогой подруге за пределами вод, о коей никому и никогда не рассказывала, не расскажу и тебе; в одном признаюсь: она - мудрость моей жизни. Засим теперь испытаю я это судно, и погляжу, по-прежнему ли покорен демон ладьи тому, кто произнесет заклинание и прольет кровь в уплату. Потому не протягивай руки к ладье и ничего мне не говори, но прими от меня слово прощания, вместе с сочувствием моим и с той любовью, что могу я тебе дать; и позволь мне уехать, и вспоминай обо мне по-доброму".
Тут подошла Заряночка к священнику, и положила ладони ему на плечи, и поцеловала его, и, не медля долее ни минуты, повернулась и сошла в ладью; тут девушка опустилась на банку, и закатала рукав, и извлекла нож, и отворила кровь, а затем поднялась, и обагрила корму и нос, а затем снова села лицом к корме и пропела:
Затем подождала она немного; Леонард же не трогался с места и не сводил с Заряночки глаз, утратив дар речи от горя, ослепленный горькими слезами; но вот, наконец, лодка встрепенулась и заскользила от маленькой пристани в открытое озеро; тогда Заряночка оборотилась к капеллану, и помахала ему рукой, он же опустился на колени и благословил ее сквозь слезы. И вскорости снова потерял священник девушку из виду.
Когда пустилась девушка в путь, время близилось к полудню; засим ночь застигла ее на воде. И заснула Заряночка в лодке вскоре после того, как тьма сгустилась; и пробудилась поутру не особенно рано, часов около шести. Странница поглядела вдаль, высматривая на синей глади озера отвратительное пятно Острова, Где Царит Ничто; ибо стояло ясное и безоблачное утро конца мая. И верно: увидела Заряночка впереди землю, что едва поднималась над поверхностью воды; но с первого же взгляда заметила девушка, что пятно это зеленого цвета; а приблизившись, убедилась, что остров и впрямь зелен как изумруд. Тут Заряночка слегка обеспокоилась, подумав, что, может статься, Посыльная Ладья сбилась с пути, и, ежели демон судна не следует прежней дорогой, то, пожалуй что, вовсе и не направляется к родной гавани. Ибо теперь девушка говорила себе прямо, что намерена вернуться в Обитель у Леса и поглядеть, что из этого выйдет, и проверить, не удастся ли ей заодно с лесной матушкой одолеть ведьму.
Но что бы ни происходило на самом деле, ничего не оставалось Заряночке, кроме как сидеть смирно и нестись вперед по воле Посыльной Ладьи; и спустя час челн приблизился к берегу с подветренной стороны, и увидела девушка, что по форме земля в точности повторяет очертания Острова, Где Царило Ничто. И весьма подивилась Заряночка при виде того, что к самой кромке воды подступали теперь густые травы, и повсюду вокруг, от береговой полосы и далее, поднимались тонкие стволы деревьев, и на некоторых еще не опал майский цвет, так что можно было подумать, что приближается странница к огромному и благоуханному плодовому саду; а над кронами дерев виднелись соломенные крыши домов.
Вскорости Посыльная Ладья пристала к земле, и сошла девушка на берег, об осторожности не забывая: прежде чем отойти от кромки воды, Заряночка согнула лук, и вложила стрелу в тетиву. Однако же подумала про себя девушка:"Недурно бы мне переведаться с людьми, коли мирно они настроены, иначе как переживу я путешествие через все эти острова до дома в Обители у Леса?"
Засим повернула Заряночка в ту сторону, где прежде различала крыши, а теперь густая листва молодой поросли скрыла дома из виду; и побрела по узкой обсаженной деревьями тропке, что смыкались по обе стороны все теснее и теснее: тут взгляд различал уже не яблоню, и не грушу, не айву, и не мушмулу, но подрастающий лес: тут высились дуб и граб, и остролист, и бук.
Наконец, идя по тропе, заслышала Заряночка впереди голоса: девушка осторожно подобралась к опушке, не снимая пальца с тетивы. Очень скоро молодая поросль расступилась, и глазам странницы открылась широкая полоса зеленого дерна, за пределами которой раскинулся крестьянский двор, насчитывающий немало строений и хижин; во всем походил он на усадьбу зажиточного йомена в мирном краю, только главное здание было более вытянуто в длину и при этом невысоко. На помянутом лугу паслось большое стадо овец; животных, надо полагать, совсем недавно выкупали перед стрижкой. А среди овец различила Заряночка четыре человеческие фигуры: двух мужчин и двух женщин, совсем юных; ни одному из них гостья не дала бы по виду более двадцати двух лет. Одежда людей этих отличалась простотой: и мужчины и женщины носили короткое платье белой шерсти (мужские, впрочем, уступали по длине женским); ноги их не знали ни башмаков, ни чулков; головы пастухов венчали гирлянды зеленых листьев, и никакого оружия при них не было, только один из мужей сжимал в руках ясеневый посох. Что до обличия поселян, все отличались превосходным сложением; кожа их, бесспорно, потемнела под лучами солнца, однако статные тела дышали здоровьем и силой; все были изящны и пригожи, стройны и хрупки.
Сердце Заряночки потянулась к ним; не медля долее, девушка выступила из-под прикрытия зарослей, и солнечный луч полыхнул ярким пламенем, отразившись от ее шлема, и заиграл на металле ее кольчуги, так что поселяне не могли не заметить гостью; овцы в смятении помчались прочь от незнакомки мимо пастухов, кои стойко остались стоять на месте, однако явно испугались, и к Заряночке подойти не спешили. Девушка поприветствовала поселян, сама с места не трогаясь; и муж с ясеневым посохом отвестствовал:"Привет и тебе, чужак; только
смотри не приближайся, хоть голос твой и нежен; ибо знаем мы, что такое у тебя в руках, и видим, что ты воин. Со злом ли ты пришел?"
Рассмеялась Заряночка серебристым смехом, подобным трели дрозда, и сняла шлем, и встряхнула волосами; и густые локоны ее рассыпались по плечам; затем извлекла девушка меч и кинжал, и бросила их на землю, а поверх положила лук и колчан со стрелами, и молвила:"Вот теперь я подойду к вам, или сами сюда идите, ибо безоружна я, и отнюдь не воин, а женщина; а вас - четверо противу одной, и двое из вас мужи; потому в вашей власти связать меня и убить, коли придет вам это в голову; только сначала, заклинаю вас, дайте поесть".
С этими словами Заряночка подошла к самой пригожей из женщин и поцеловала ее; тут оба мужа, нимало не медля, подступили к Заряночке, и тоже расцеловали ее по очереди, в особом приглашении явно не нуждаясь; после того каждый завладел ее рукою, и принялся ласкать и поглаживать тонкие пальцы. Но вторая женщина, не успела Заряночка договорить, поспешила в дом, и появилась снова с деревянною чашей, до краев наполненной молоком, и с краюхой ржаного хлеба; а под ногами у нее путался мальчуган зим трех, обнаженный и загорелый. Дитя испугалось сверкающего незнакомца, и теперь то пряталось за спиною женщины, а то выглядывало посмотреть на невиданное существо. Поселянка же молвила:"Милая гостья, вот тебе овечье молоко, и ломоть хлеба, и малость сыра; помянутое молоко еще теплое и, стало быть, не свернулось; а ежели пойдешь ты с нами, так очень скоро напьешься вволю коровьего молока, ибо мы как раз собирались доить скотину".
Заряночка поблагодарила поселянку от всего сердца, и весьма порадовалась возможности высвободить, наконец, руки; и вот опустилась девушка на землю и принялась за завтрак, а жители острова наперебой рассказывали гостье про свое житье-бытье: о том, как растет их сад, и про новые пашни, что распахали они прошлой весной; и как обстоят дела с коровами и козами; и о детях своих помянули они, коих насчитывалось уже четверо, и одна из женщин, та, что принесла еду, уже снова была на сносях. "Засим до того, как умрем мы, - рассуждал говорящий, - надеемся мы поглядеть на бесчисленных внуков, и крепких мужей и жен. А к тому времени многие из этих деревьев вытянутся в полный рост, так что мы их порубим, и построим судно, на коем возможно разъезжать по озеру и рыбу ловить; а может быть, отправимся мы и в другие края; а не то, глядишь, и к нам приедут люди, вот как ты приехала, белорукая, сладкоголосая гостья. Но останешься ли ты здесь навсегда?"
"Верно, - подхватил другой, - однако говорить сейчас о кораблях значит загадывать далеко вперед. Куда ближе вот что: яблони эти и груши, хоть и невысоки еще, однако же столь богаты плодами, что в этот урожай сможем мы сделать яблочный сидр и перри*; и притом немало. Ох, приятные это мысли! Но намерена ли поселиться с нами навсегда? То-то было бы славно; похоже на то, что и ты родила бы нам детей".
Тут со смехом перебила его женщина, принесшая еду:"А ведь и ты загадываешь далеко вперед; теперь же предстоит нам дело срочное, а именно подоить коров, и увести с нами дорогую гостью, и угостить ее чем-нибудь получше овечьего молока, пусть даже сидр еще не готов. Но скажи мне, милая гостья, ты и в самом деле собираешься поселиться с нами надолго? - уж как бы мы тому порадовались, и все бы сделали, лишь бы угодить тебе".
"Нет, - отвечала Заряночка, - я уеду завтра, и ничего тут не поделаешь; и от всей души благодарю я вас за вашу доброту".
Расцеловав гостью, поселянка поднялась на ноги, и все они вместе отправились доить коров, и прошли около полумили вглубь острова; и миновали они по пути огромные сады, и пашни тоже, где уже поднялась в рост пшеница; и так добрались до широкого луга, через который бежал ручей; там паслось большое стадо коров. Тут все принялись доить скотину, и напоили Заряночку сладким коровьим молоком, а затем устроились в тени молодых деревьев, и пошла промеж них веселая беседа. Что до мужей, оба были не прочь расцеловать Заряночку и полюбезничать с нею; но когда девушка дала им понять, что это ей не по душе, поселяне оставили ее в покое, нимало не возражая.
На протяжении всей беседы жители острова так и не спросили Заряночку, откуда она взялась и куда направляется; и она тоже не стала их пытать, дабы не услышать встречных вопросов; ибо тогда пришлось бы девушке пересказывать этим людям свою историю, что Заряночке уже порядком поднадоело.
Со временем все поднялись; мужчины и одна из женщин отправились на полевые работы; но та, что принесла еду, вернулась вместе с Заряночкой домой, и показала гостье все, что там было; по чести говоря, все богатство поселян составляли, по большей части, четыре помянутых дитяти. Остальные возвратились вечером, неся с собою букеты синих колокольчиков, и радостно рассказывая, что нашли их на опушке рощи в таком-то месте; а после принялись веселиться, и пели, и разговаривали, коротая вечер; и, наконец, проводили Заряночку в уютную маленькую комнату, на ложе из сена. Там прилегла девушка и мирно заснула.
На следующий день Заряночка поднялась спозаранку, и не пожелала задержаться ни на минуту, невзирая на доброту поселян и на перемену, снизошедшую на Остров, Где Царило Ничто. Засим друзья проводили странницу к лодке, и принесли с собою хлеба и сыра, и поздних яблок прошлогоднего урожая, дабы снабдить Заряночку в дорогу снедью; не забыли и о ведерке молока. Все - мужчины и женщины - расцеловали гостью на прощание; и та, что угощала ее давеча, сказала так:"Ежели когда-нибудь отыщешь ты челн, что доставил бы тебя сюда, я бы порадовалась твоему приезду; ибо даже если ты к тому времени состаришься, а мы все умрем, но останутся наши дети, или внуки, дабы оказать тебе радушный прием; а мы им про тебя расскажем, чтобы они запомнили и тебя ждали".
Тут Заряночка снова поцеловала поселянку, и расхвалила ее до небес, и взошла на борт, и принесла жертву демону ладьи; в то время как жители острова глядели на девушку да дивились, но ни слова не произнесли до тех пор, покуда ладья не скрылась из виду, скользя по водной глади. По пути же к дому порешили промеж себя люди, что это, должно быть, всемогущая богиня (ибо о Святой Церкви они понятия не имели) навестила их в сиянии своей красоты. И в последующие времена, когда народ этот умножился многократно, и распахал весь остров, и построил корабли, и стал плавать в другие земли, и немало возвеличился, жители острова вспоминали о Заряночке, как о собственной своей богине и покровительнице, что приплыла из изобильных, богатых мудростью земель благословить род их на заре юности, и преломила с ними хлеб, и провела ночь под их кровом, и покинула остров удивительным способом, как богине и подобает.
Но что до Заряночки, снова вернуться на остров ей уже не привелось, и никогда больше не видела она этих людей; и теперь скользила девушка по волнам к Острову Королей.
* Грушевый сидр.
На помянутом острове Заряночка высадилась на заре нового дня, и, когда рассвело, ни малейшей перемены в тех краях не заметила: грозная цитадель по-прежнему возвышалась над лугами. Но, едва ступив на берег, девушка натянула лук, на случай, ежели случится недоброе, и огляделась, полагая, что на этот раз не пойдет смотреть на жуткое действо, обставленное в крепости, ежели, конечно, покойники по-прежнему там.
Но вот Заряночка окинула взглядом луг, и увидела, как из-за деревьев появился некто в легких, развевающихся одеждах, и смотрит в ее сторону, стараясь понять, кто же это стоит, сверкая и переливаясь в лучах солнца, словно образ Бога Любви, перевоплотившегося в воина. Очень скоро убедилась Заряночка, что перед нею женщина; незнакомка приблизилась на несколько шагов и замерла неподвижно, глядя на чужестранку из-под руки; а затем повернулась и побежала обратно к кустам. Тут услышала Заряночка приближающиеся голоса; и вскорости из помянутых зарослей появилась целая толпа женщин (два десятка и еще две, как сказано было впоследствии), и устремилась через луг прямиком к гостье. Заряночка осталась на месте, так, чтобы не удаляться от лодки, на случай, ежели жительницы острова замыслили недоброе; ибо хотя оружия при женщинах вроде бы и не было, в численном их превосходстве сомневаться не приходилось.
Приблизившись, они обступили странницу полукругом, перешептываясь и пересмеиваясь. Тут разглядела Заряночка, что все эти женщины юны, и ни одну нельзя назвать дурнушкой, а многие так просто красавицы. Яркие наряды их поражали роскошью. У большинства на пальцах, на шеях и на запястьях переливалось золото и драгоценные камни; легкие, разноцветные одежды дев, по чести говоря, скромностью не отличались, и только в одном были схожи: ни одно платье не скрывало обнаженных тел; шелк либо упадал с плеча, либо игриво разлетался, открывая бедро; и та, чьи ноги были обуты, не стеснялась выставить на всеобщее обозрение колено и часть лодыжки; а та, чье платье доходило от шеи до пят, пошила его из ткани на диво прозрачной и тонкой, засим мало что скрывало помянутое платье от шеи и до пят.
Заряночка застыла на месте, глядя на обитательниц острова во все глаза и дивясь, и уже подумала было, что перед нею призраки, посланные ее прежней госпожою-ведьмой страннице на погибель; и сомкнула девушка пальцы на рукояти меча, и вложила стрелу в тетиву.
Но тут выбежали из толпы две девицы, и преклонили перед гостьей колена, и каждая завладела рукою Заряночки, и принялась целовать доставшуюся ей руку; и почувствовала Заряночка, что ладони у незнакомок упругие, а губы нежные и горячие, и убедилась, что девы эти - существа из плоти и крови. Тем временем заговорила одна из них и молвила:"Привет нашему повелителю! Как выразить словами, сколь рады мы твоему приходу благословенным этим утром! Все мы покоряемся тебе отныне и навек, как рабыни твои, дабы поступал ты с нами по воле своей и капризу. Однако же заклинаем тебя проявить снисхождение к нам и к желаниям нашим".
Тут все девицы до одной упали перед Заряночкой на колени, и сложили руки, словно бы молясь на нее. Весьма неловко почувствовала себя девушка, не зная, куда попала. Однако же взяла она себя в руки и ответствовала:"Привет и вам! - да озарятся радостью ваши дни, и да исполнятся ваши желания, о прекрасные девы! Но скажите мне, в самом ли деле это - Остров Королей, как мне казалось; ибо странно мне видеть здесь вас, женщин!"
Та, что держала речь прежде, откликнулась:"Воистину это - Остров Королей; однако короли давным-давно умерли, хотя и восседают по сей день мертвецами в парадном зале тамошнего замка, как сможешь ты увидеть своими глазами, ежели ты, о муж и доблестный воин, осмелишься подняться вон по той горной тропе; мы же, женщины слабые и робкие, не смеем приближаться к крепости; и дрожим мы от страха, когда порою, ночами, доносится оттуда бряцание мечей, и грохот щитов, и боевые крики. Но, благодарение Богу Любви, никто из мертвецов к нам сюда доселе не спускался. Засим живем мы в мире да в радости, ни в чем не испытывая недостатка; только тебя нехватало нам, повелитель; и ло! - вот ты и пришел к нам, и ныне ликуют сердца наши".
Тут Заряночка порядком опешила, не зная, что и делать, но, наконец, молвила:"Нежные девы, умоляю вас простить меня, однако должно мне отплыть немедленно; ибо есть у меня поручение, от которого зависят жизнь и смерть. Никак нельзя мне здесь остаться; во всем же прочем, что меня не касается, да сбудутся ваши мечты".
С этими словами Заряночка направилась было к судну; но девы дружно принялись рыдать, и сокрушаться, и сетовать; а некоторые подступили поближе и распростерлись на земле перед гостьей; и принялись обнимать ее колени, и вцепились в ее одежду, и стали жалостно умолять ее остаться. Заряночка же девиц растолкала по возможности, и взошла на борт Посыльной Ладьи, и осталась стоять на месте, дожидаясь, чтобы разошлись обитательницы острова, но те
уходить не хотели, а выстроились вдоль кромки воды, взывая и заклиная, и поднимая оглушительный шум и гам.
Тут Заряночка рассердилась не на шутку, и извлекла нож, и оголила руку, и отворила кровь. Но едва приметили девицы, сколь бела и кругла помянутая рука, сколь нежна и холена, тотчас же по-другому запели они, и закричали:"Женщина, женщина, глупая женщина!"; и расхохотались издевательски и презрительно. Главная же среди них объявила:"Теперь только одно остается тебе, а именно: сойти с лодки и снять украденные одежды; а мы нарядим тебя столь же роскошно, как разодеты сами; и пойдешь ты с нами, и вместе с нами станешь дожидаться прибытия нашего господина. Однако же так прекрасна ты и хороша собою, что, пожалуй, изберем мы тебя Госпожой и Королевой над нами, мы же станем исполнять твои приказы, и наказывай нас, коли не справимся. Но ежели не выйдешь ты из лодки по доброй воле, ужо мы тебя вытащим".
Тут поставила девица ногу на планшир, и еще две-три последовали ее примеру. Но Заряночка выхватила из ножен меч, и, раскрасневшись, словно пион, закричала:"Прочь, велю вам! Да, я и в самом деле - женщина; но и этого вашего предложения я не приму, ибо есть у меня дело, как вам уже было сказано. И дело это столь важно и срочно, что, ежели станете вы препятствовать моему отъезду, то ударю я этим мечом первую, кто ступит на мою ладью; и хотя я и впрямь не мужчина, убедитесь вы , что вас это не спасет, ибо я вооружена, а вы почти что наги".
Тут девы отпрянули, и остановились поодаль, пересмеиваясь и потешаясь над нею; но Заряночка, не обращая на колкости внимания, обагрила корму и нос Посыльной Ладьи, и пропела заклинание, и ладья заскользила по воде, а девицы застыли на месте, глядя удивленно на происходящее. Что до Заряночки, то, уносясь по волнам, не смогла она сдержать смеха. Так летела она по водной дороге.
Еще не наступил рассвет, когда Заряночка снова пристала к берегу; луна зашла, и вокруг царила тьма; засим девушка не осмелилась ступить на твердую землю, но прилегла прямо в лодке и так заснула. Когда же пробудилась странница, на дворе стоял белый день, солнце поднялось уже высоко, и на поверхности воды дрожала легкая зыбь. Ни минуты не медля, девушка сошла на берег, и окинула взором остров, и поглядела сперва направо, потом налево, и убедилась, что перед нею и в самом деле Остров Королев. Вдали красовался замок, такой же роскошный и нарядный, как и встарь; и захотелось девушке походить по зеленой траве, ибо день только начинался. И ничего-то живого вокруг не различал взгляд девушки, разве что певчего дрозда и малых зверушек. Заранее твердо сказала себе Заряночка, что к великолепному дворцу, населенному призраками смерти, приближаться не будет. Однако же тело девушки так стосковалось по весенней свежести травы, и так манило его благоухание цветов, что, хотя не посмела Заряночка отправиться в путь безоружной, однако же сняла обувь и тихонько побрела босиком по расцвеченному зеленому дерну, приговаривая вслух:"Ежели придется бежать к лодке, так босиком бежать легче".
Однако же не успела девушка отойти на порядочное расстояние, как вдруг охватил ее панический страх, хотя не видела она поблизости ни следа сынов адамовых; и повернула Заряночка, и со всех ног побежала назад, и уселась под кряжистым дубом, подле Посыльной Ладьи, и некоторое время оставалась там, стараясь отдышаться и унять дрожь, и не смея подняться над травою. Затем мужество возвратилось к страннице, и рассмеялась она, и сказала себе так:"Ну не глупа ли я? - ибо некого и нечего мне бояться на Острове Королев, кроме разве таких же женщин, как я".
Заряночка посидела на месте еще немного, не двигаясь, а затем поднялась на ноги, и окинула поляну придирчивым взглядом; и, как уже говорилось, редкостной зоркостью отличалась девушка, однако же так и не увидела она ни мужчины, ни женщины, ни новорожденного младенца.
Затем взор ее обратился к береговой полосе, и задержался на маленькой бухточке на расстоянии полета камня от Посыльной Ладьи, где, чуть в стороне от воды, стройные ивы создавали занавес между озером и лугом; и посмотрела Заряночка туда, думая, сколь приятно стоять там, глядя на только что покинутые волны, в то время как капли воды стекают с омытого тела на траву. И босые ножки Заряночки рассказали облаченным в доспехи бокам о ласковой прохладе озера, и отказа ждать не стали, но легко понесли девушку к ивовой бухте. Оказавшись там, Заряночка стянула с головы шлем, и расстегнула пояс, и положила меч на траву, и сняла сюрко, и кольчугу, и снова стала женщиной, оставшись в одном светлом платье поверх сорочки. Затем внимательно поглядела Заряночка сквозь ивовые ветви, но увидела не больше, чем прежде; и различил взор ее только белый боярышник (и впрямь белый, ибо в ту пору кусты стояли в цвету) примерно в пятнадцати ярдах от того места, где остановилась странница. Засим рассмеялась она, и сняла оставшуюся одежду, и проворно скользнула в воду, всем телом ощущая отрадную свежесть; и что до Заряночки, вполне вознаградила она это тело за былые тяготы, плавая и резвясь в воде в свое удовольствие.
Наконец вышла Заряночка из воды, и не спеша оделась, и облачилась в кольчугу, и надвинула шлем, и перепоясалась мечом, и направилась к прежнему месту, и села, и принялась обуваться.
Но тут подняла девушка на мгновение взгляд, и ло! - направляется к ней высокий мужчина, со стороны тех самых ив, где купалась она. Сердце Заряночки бешено забилось, девушка изменилась в лице, однако же заторопилась она, и обулась, и встала, закованная в рыцарские доспехи; тут незнакомец остановился шагах в пяти от нее, и учтиво с нею поздоровался; и постаралась внушить себе странница, что чужак ее не видел, или, по крайней мере, в ином обличии не приметил; однако же на сердце у бедняжки сделалось тревожно.
Судя по виду, незнакомцу перевалило за пятьдесят; волосы его уже посеребрила седина, однако для своих лет выглядел он недурно, и отличался крепким сложением; зеленое платье его, изрядно поношенное, пошито было словно на рыцаря; голову чужака украшал венок дубовых листьев; что до оружия, на боку незнакомца висел короткий меч, а рука сжимала посох.
Девушка дрожащим голосом ответила на приветствие; и молвил незнакомец:"Добро пожаловать, о юноша. Приехал ли ты на остров, чтобы поселиться с нами? Ишь какой ты нарядный; однако не пройдет и нескольких месяцев, как одежда твоя придет в негодность и во всем уподобится нашей, да и кольчуга твоя заржавеет, ибо нет здесь ни веселых турниров, ни состязаний в доблести; нет и любезных дам, что вручили бы победителю почетную награду; засим ежели и деремся мы промеж себя, так только по злобе да побранившись. Однако же (тут незнакомец рассмеялся, и в смехе его девушке ясно послышалась издевка), может статься, ты принесешь нам счастье, и приманишь сюда пригожих дев, ибо их-то мы и поджидаем на этом острове, где красавиц днем с огнем не сыщешь, вопреки лживому названию".
Тут Заряночка закраснелась, опасаясь, что угадал чужак женскую ее природу, но заставила себя говорить решительно и мужественно, насколько хватало сил, и молвила так:"Ну что ж, прекрасный сэр, допустим, что я и впрямь Бог Любви, как ты полагаешь, а вовсе не смиренный оруженосец (Луи Делахэй, к твоим услугам); так сколько же дам прислать тебе, ежели каждый из вас нуждается в подруге?" Отвечал незнакомец:"Должно тебе похлопотать о двух десятках, а то и более, а иначе кое-кому из нас пары не достанется. Но, по правде говоря, особенно торопиться тебе ни к чему, потому что временно осталось нас только двое, и второй - юноша глупый и никчемный; все остальные ушли к подветренному берегу, добыть оленины и рыбы, ибо и того, и другого там куда больше, чем здесь. Засим мы вдвоем малость стосковались в одиночестве; тем паче вблизи от великолепного дворца, сосредоточия колдовских чар, куда ходить мы не смеем; ибо хотя тамошние призраки к нам не спускаются, однако же доносятся до нас ночами с той стороны сперва песни, а затем крики и визг".
Тут незнакомец замолчал, и шагнул к Заряночке, и усмехнулся, и молвил:"По чести говоря, мы вдвоем и без него прекрасно обойдемся". И воззрился он на гостью так, что кровь прихлынула к щекам девушки; и рассмеялась она натянуто, как смеется благородная дама, услышав малопристойный рассказ.
Тут старец снова шагнул вперед и молвил:"Вот гляжу я, что при тебе добрый лук и колчан со стрелами; кабы ссудил ты мне их на время, и пошел бы со мною в ближний лесок, я подстрелил бы тебе оленя, дабы самому тебе не утруждаться; ибо, воистину, не похож ты на человека, к трудам привычного". Пуще прежнего покраснела Заряночка, и на этот раз промолчала; старец же продолжил:"Не думай, что в этой части острова оленей нет вовсе, ежели сказал я давеча, будто остальные ушли на охоту; просто в той части острова олень непуганый, и больше там зверя; а наше охотничье снаряжение в состоянии весьма плачевном, но ты оснащен на славу. Так пойдем же; то-то попируем мы после охоты".
Тут Заряночка снова собралась с мыслями, и ответила чуть насмешливо, словно беспечный юноша:"Напрасно ты думаешь, прекрасный сэр, что без посторонней помощи мне и мышастого оленя не добыть; узнай же, что стреляю я из лука весьма нехудо, да и на ногу легок. Однако же не стану я охотиться в твоих угодьях сегодня, ибо дело великой важности отзывает меня прочь, и очень скоро покину я остров. Кроме того, мудрый старец, и о твоем поручении похлопотать надобно; и ежели я и вправду Бог Любви, как ты уверяешь, не след мне заставлять тебя и доблестных друзей твоих чахнуть в тоске по подругам; засим, с твоего позволения, я отправлюсь в путь не мешкая, дабы поскорее прислать тебе десятка два нежных дев для услады".
С этими словами повернулась Заряночка, и шагнула было в сторону лодки; но старец, расхохотавшись, подступил ближе и молвил:"Правдивые слова слышу: воистину легок ты на ногу, ибо не доводилось мне видеть ножки легче и прекраснее той, что скользила по лугу только что; не видел я и тела прекраснее того, что появилось из воды, словно розового оттенка жемчужина, пока хоронился я вон в том кустарнике. Засим не хлопочи о том, чтобы доставить сюда других дев, о прекраснейшая Богиня Любви, ибо тебя мне вполне хватит".
Тут незнакомец ринулся вперед, и протянул к девушке руку, но в то же мгновение Заряночка выхватила из ножен меч, и старец отступил перед блеском клинка, и воскликнул:"Хо-хо! - значит, биться будем, госпожа моя? Уж не рассчитываешь ли ты убить меня с такой же легкостью, как мышастого оленя, в то время как лук висит у тебя за спиной, и тетива не натянута? Теперь покажу я тебе несколько фехтовальных приемов; но не бойся, что я причиню тебе вред и покалечу прекрасное твое тело".
Размахнувшись посохом, старец двинулся на Заряночку, и оробела девушка, и дрогнула, и с легкостью отпарировал незнакомец ее удар и выбил меч из ее руки; и снова попытался было схватить девушку, но она отпрыгнула в сторону, и побежала прочь, в глубь острова по необходимости, ибо противник Заряночки находился между нею и лодкой; старец же тяжелой поступью следовал за нею, отстав на порядочное расстояние.
Но не удалилась Заряночка и на два десятка ярдов, как вдруг услышала громкий крик, и на луг выбежал еще один обитатель острова; стройный юноша, одетый еще хуже, чем старец, ибо одежда его превратилась в сплошные лохмотья, тела почти не скрывающие; впрочем, молодой незнакомец был отлично сложен, черноволос и с румянцев во всю щеку. Завидев его, Заряночка остановилась, ибо хотя не сомневалась девушка, что и этого обгонит с легкостью, но куда ей было бежать, ежели судно ее осталось позади?
Засим молодой человек приблизился к Заряночке, тут подоспел и старец, с трудом переводя дух, и вопросил юноша:"Это еще что такое, Энтони? - что за битва? - и с какой стати ты гонишься за этим добрым рыцарем? А ты, прекрасный сэр, с какой стати убегаешь от седого прохвоста?"
Отвечал Энтони:"Ну и дурень же ты, Оттер; это не мужчина, а женщина; я ее поймал, и она - моя".
"Это еще как посмотреть, - ответствовал Оттер, - я скажу тебе, что она такая же твоя, как и моя; и скорее моя, чем твоя, ежели сама мне доверится. Но коли не захочет она остаться со мною, она отправится, куда ей угодно, что бы ты там не порешил про себя. А ты - ты и в самом деле женщина?"
"Да, о да, - отвечала Заряночка, - и заклинаю тебя жизнью твоей матери, позволь мне уехать; ибо дело мое важно и не терпит отлагательств".
"Так и ступай себе, - отозвался Оттер; - веди к своей гавани, а я провожу тебя". Так они и отправились, Заряночка с замирающим сердцем шла рядом с юношей; он же к ней рук не тянул, и, по правде сказать, сочла девушка, на него глядя, что нечасто доводилось ей видеть мужей столь пригожих, ежели, конечно, не считать Артура и Хью.
У Оттера, как и у Энтони, у пояса висел короткий меч, однако из ножен юноша его не извлекал; засим, пока шли они, Энтони снова обнажил меч, и занес его над головою, дабы ударить Оттера; но это не укрылось от зорких глаз Заряночки: девушка резко развернулась к недругу, и сомкнула пальцы на его запястье; тут обернулся и Оттер, и ухватил старика за загривок, и подставил ему подножку, и толкнул изо всех сил, так что тот ткнулся носом в землю.
Тут снова повернулся Оттер и со смехом молвил Заряночке:"Клянусь святым Джайлсом! - сказал бы я, что для женщины ты черезчур отважна; хотел бы я, чтобы мы сошлись поближе; тогда, вдвоем, мы бы бросили вызов приключению, поднявшись к знатным покойницам вон туда, во дворец". Заряночка повесила голову и молвила:"Прекрасный сэр, не может того быть; однако спасибо тебе и еще раз спасибо".
Так вышли они к воде и к Посыльной Ладье; там остановилась Заряночка, а юноша молвил:"Что это за челн такой? - ни дать ни взять судно вроде тех, в которых преступников доставляют к месту казни. Блеклый, выцветший, от воды растрескался и от солнца выгорел, и в пятнах неведомо от чего?"
Ответствовала Заряночка:"Уж какая ни есть, только это и впрямь моя ладья, что доставит меня по воде туда, где хотелось бы мне оказаться." "Странно! - отозвался Оттер, - чем-то похожа она на нашу судьбу; мы, что были некогда рыцарями и веселыми оруженосцами, ныне - бродяги бездомные, в состоянии плачевном и жалком, во власти самых примитивных желаний, что роднят нас с волком и беркутом".
Отозвалась девушка:"Но неужели и ты пребываешь в состоянии плачевном и жалком - ты, мой избавитель?" Тот улыбнулся невесело. "Дева, - напомнил он, - хотя от Энтони я тебя и избавил, от меня ты еще не избавилась. Но скажи мне, не колдунья ли ты?" "Черной магией я не занимаюсь, - отозвалась Заряночка, - но скажу тебе сразу, что растила меня весьма могущественная ведьма, и отчасти постигла я древнюю мудрость". Тут рассказала девушка Оттеру о Посыльной Ладье и о том, каким способом отправит она ладью в путь.
Некоторое время Оттер разглядывал Заряночку, а затем отворотился, и заметил, что меч девушки лежит на траве; засим подошел он к клинку, и подобрал его, и принес девушке со словами:"Этот обоюдоострый друг тебе еще понадобится". Заряночка взяла меч, и вложила его в ножны, малость незнакомца опасаясь, такой слабой и беспомощной ощущала она себя перед ним. Оттер же молвил:"Ежели находишь ты, что кое-чем мне обязана, есть у меня к тебе просьба; коли исполнишь, так мы в расчете". "Да, - откликнулась девушка неуверенно, - и какова же твоя просьба?" Отвечал юноша:"Очень ли ты торопишься, и должно ли тебе отплыть немедленно, сию же минуту?" "Нет, отозвалась Заряночка, - еще с час могла бы я задержаться, коли не угрожает мне опасность со стороны других людей, и... и..." "И если я сдержу слово и позволю тебе уехать? - подхватил юноша со смехом. - Ха! - Это ты хотела сказать? Не бойся: клянусь твоим взглядом, что уедешь ты беспрепятственно, когда захочешь. Теперь вот о какой милости прошу я: не присела бы ты на траву рядом со мною и не рассказала бы мне повесть о своей жизни?" Ответствовала Заряночка:"Воспоминания меня утомляют; однако заслужил ты право просить о милости; а эту оказать нетрудно".
Засим опустилась девушка на землю рядом со своим спасителем, он же сказал:"Сделай для меня еще вот что: сними свой шлем, ибо теперь, когда знаем мы, что ты - женщина, шлем тебе ни к чему". Так Заряночка и сделала, и тотчас же повела речь о жизни своей, и обо всем Оттеру поведала, только о лесной деве умолчала; юноша же сидел и внимал, не сводя глаз с лица рассказчицы. Когда же история подошла к концу, откликнулся Оттер:"О других милостях просить я тебя не стану, как бы мне того ни хотелось; лучше нам расстаться тотчас же, а то я, пожалуй, и впрямь вздумаю задержать тебя".
Тут юноша поднялся, а вслед за ним и Заряночка; и поглядел он на гостью пылко, и молвил:"Настало мне время попрощаться с тобою, и похоже на то, что более я тебя не увижу; засим хотелось бы мне услышать еще одно слово из твоих уст; ибо женщины милее видеть мне не приводилось". "Что же мне сказать? - отозвалась Заряночка, улыбаясь юноше приветливо, - кабы сам ты подсказал мне нужные слова! В час нужды, когда понадобилось мне заступничество друга, ты обошелся со мною по-дружески; потому скажу я, что хотелось бы мне увидеть тобя снова, и в лучшем положении, нежели сейчас".
Лицо юноши прояснилось, и отозвался он:"Ну разве не сказал я, что девы милее тебя свет не видывал? Именно эти слова и хотелось мне от тебя услышать. Но, видишь ли, одно ведет к другому; теперь поневоле спрошу я тебя вот о чем: не найдется ли у тебя прощального подарка, какого-нибудь пустяка на память, о коем не смею я попросить?"
Девушка вспыхнула и молвила:"Охотно подарю я тебе на память лук мой и стрелы; ибо сказал мне старец, что плохо обстоит у вас дело с оружием".
С этими словами Заряночка сняла было со спины лук, но Оттер расхохотался и молвил:"Нет, нет, этого я не приму; есть на свете люди, что перепояшутся мечом, понятия не имея, как с ним обращаться; но редкий человек станет обременять плечи луком и колчаном, стрелять не умея; что-то подсказывает мне, что ты - лучник отличный. Засим оставь лук себе, и ежели нет у тебя другого подарка, значит, так тому и быть".
Тут Оттер сделал вид, что уходит; но Заряночка протянула к нему руки, и взяла ладони юноши в свои, и подняла лицо, и нежно поцеловала своего избавителя, и повернула к ладье; Оттер же остался стоять на месте и объявил радостно:"Вот это лучше лучшего; во всем угадываешь ты мои мысли, и равных тебе не сыскать". С этими словами юноша повернулся и ушел прежде, чем Заряночка ступила на борт Посыльной Ладьи, алея, как роза. Затем принесла девушка подобающую жертву призраку ведьминской ладьи, и без дальнейших промедлений поспешила в путь.
За разговорами с Оттером прошло несколько часов, однако дело только близилось к полудню; засим к тому времени, когда Заряночка добралась до Острова Юных и Старых, вокруг еще царила ночь. Девушка вышла из лодки, и прилегла на траву, и уснула до зари. Разбудил странницу гомон звонких голосов; Заряночка поднялась, и огляделась, и ло! - вокруг нее собралась толпа детей и мужеского и женского полу, и всех возрастов, от пяти лет до пятнадцати. Завидев, что незнакомка встала на ноги, малыши радостно загалдели и еще теснее обступили Заряночку, дабы поглядеть на гостью поближе и потрогать ее руки или платье. Сами дети изобилием одежды похвалиться не могли, а те, что помладше, разгуливали и вовсе нагишом; однако все до одного были хороши собой и на редкость славные. Такой шум подняли они, что заглушили бы и раскаты грома; Заряночка же стояла на месте, глядя на них и улыбаясь, и понятия не имела, что делать. Но вот, наконец, повернулась она к высокому, стройному подростку зим пятнадцати, и молвила ему:"Не отведешь ли меня в дом, туда, где живет старик?" Отвечал мальчик:"Старика не знаю я; да и само слово мне незнакомо. Разве я для тебя недостаточно стар? Я - самый старший из здесь собравшихся. Однако похоже на то, что голодна ты; засим коли пойдешь ты в то место, где спим мы ночами и укрываемся по необходимости от бурь и дождей, я дам тебе поесть; ибо богаты мы и хлебом, и сыром, и высушенным на солнце изюмом".
С этими словами отрок взял Заряночку за руку и повел за собою, расспрашивая по пути про доспехи ее и оружие, и про ратное искусство; и девушка рассказала ему, что могла.
Так пришли они к тому месту, где прежде в тени развалин огромного дворца стояла хижина; но теперь руины и могучие стены серого камня исчезли бесследно, хотя лачуга осталась на месте; а повсюду вокруг нее притулились приземистые хибарки, сложенные из небольших бревен и неумело крытые соломой. Мальчуган же при виде них улыбнулся, от души радуясь открывшемуся перед ним зрелищу, и молвил:"Все это мы построили с тех пор, как я здесь живу; другого дома я не знаю".
И ввел он гостью в хижину, и усадил, и накормил, и напоил; а через открытую дверь видела Заряночка, как дети теснятся на пороге, и те, что оказались в первых рядах, усердно расталкивают друг друга, чтобы получше разглядеть незнакомку.
Тут молвила Заряночка:"Милое дитя, как добываешь ты эту снедь, ежели нет на острове взрослых, чтобы помочь тебе?" Отвечал отрок:"Мы вскапываем землю, и засеваем ее; и всходит пшеница; по осени мы пшеницу жнем, и печем хлеб; есть у нас коровы и козы; мы их доим, и сквашиваем молоко при помощи крохотного синего цветка, что радует глаз. И еще есть на острове холмы, где в изобилии созревает виноград; часть мы съедаем, а часть сушим впрок. Ло, вот так и добываем мы себе пропитание. Но скажи мне, - продолжил мальчуган, - ты говоришь:"старый", и слово это мне непонятно; а сама ты старая?" Рассмеялась Заряночка. "Не то чтобы очень, - откликнулась она, однако постарше тебя".
Молвил мальчуган:"Хороша ты собою, и такая милая, что просто не наглядеться; и голос твой словно песня; не останешься ли с нами и не научишь ли нас, что такое быть старым?" "Нет, - отозвалась Заряночка, - не могу; дело великой важности гонит меня вперед; потому должно мне уехать в течение часа".
Воистину все больше не терпелось Заряночке добраться до конца путешествия и оказаться в Обители у Леса, чем бы ей это не грозило. Более того, полагала странница, что не будет ей покоя среди всех этих непоседливых детей, кои вопят и гомонят, не умолкая; коли уж отдыхать, порешила она, так лучше на Острове Непрошенного Изобилия, ежели, конечно, не населен он злобными тварями.
Засим посидела Заряночка немного, слушая болтовню мальчугана, в смысл которой не особо вдумывалась, а затем решительно поднялась на ноги. Расстаться с гостьей отрок не пожелал, но сам за руку отвел ее к лодке; девушка поцеловала маленького хозяина в благодарность за угощение, и мальчуган закраснелся, но ничего не сказал. Следом за ними к воде спустилась целая толпа малышей; и теперь сгрудились они на берегу тесным роем, словно пчелы на сотах, дабы посмотреть на отъезд гостьи. Но ежели до того глядели они на действия незнакомки во все глаза, куда как разгорелось детское любопытство, когда дело дошло до оголения руки и принесения кровавой жертвы. Словом, так увлеклись маленькие непоседы, и толкали и пихали друг друга так усердно, что не один и не два свалились в воду, и испугалась Заряночка, как бы малыши не утонули. Однако дети плавали, как утки, и выбрались на землю не раньше, чем захотели сами, что произошло не так уж и скоро, ибо некоторые повисли на планшире, и, перегнувшись через борт, заглянули внутрь, и отцепились только тогда, когда лодка тронулась в путь и принялась набирать скорость.
Так покинула Заряночка эти края, и ничего не приключилось с нею по пути к Острову Непрошенного Изобилия.
К берегу острова Заряночка пристала под покровом ночи, ровно так же, как и в первый раз; однако настолько опротивела страннице колдовская ладья, что девушка предпочла сойти на берег. И прилегла она на землю, намереваясь переждать остаток ночи; однако жестким показалось ей ложе, ибо не росло там ни травы, ни цветов.
Несмотря на неудобства, Заряночка уснула, ибо порядком устала; и пробудилась, когда на дворе стоял белый день и утро давным-давно миновало. Дрожа, вскочила девушка на ноги, предчувствуя беду, ибо до обители прежней ее госпожи было уже рукой подать; и поглядела Заряночка в ту сторону, где прежде возвышался великолепный дворец, сосредоточие зла; и увидела, что все вокруг переменилось. Остров более не украшали ни луга, ни сады, ни цветущие кущи; вокруг расстилалась каменистая пустыня, на которой ничего не росло, кроме тощей и колкой травы, что уже обсеменялась, хотя июнь еще не наступил; тут и там поднимались жесткие, безобразные растения, кои и цветком-то не назовешь. Деревья, правда, остались, однако по большей части мертвые, а те, что еще зеленели, гибли и засыхали на глазах. Ни зверя не приметила девушка, ни птицы; ничего, кроме ящериц и жуков; и тут и там холодная серая гадюка свернулась кольцом на выжженном солнцем камне. Но что до трупных мух, зеленых и синих, их там роилось несметное множество; они жужжали неумолчно над головой Заряночки, пока девушке не сделалось дурно от отвращения. Все это подмечала странница по пути, поднимаясь к тому месту, где некогда возвышалась огромная лестница. Но когда оказалась Заряночка на гребне холма, не увидела она там ни признака ни лестницы, ни дома, ни какого-никакого строения; взгляду открывалась только голая покатая вершина, каменистая, иссушенная ветром, опаленная солнцем, выбеленная дождем.
Заряночка побродила по острову, отыскивая те места, где сама не бывала, но которые, как казалось девушке, она узнала бы по рассказам Зеленого Рыцаря, кабы на острове все осталось по-прежнему; но теперь все переменилось, весь остров являл собою бесплодную пустыню, и даже воздух был словно пропитан ядом, как если бы под отвратительными камнями покоилось немало трупов. Тем не менее, хотя и показался остров Заряночке на редкость гнусным, девушка покидать его не спешила, но бродила туда и сюда, покуда не устала, ибо не хотелось страннице выехать так, чтобы оказаться в прежней своей обители под покровом ночи и в непогоду. Засим Заряночка тянула время, и не возвращалась к ладье своей до тех пор, пока солнце не опустилось к горизонту; когда же приблизилась странница к знакомой гавани, закатные лучи на мгновение ослепили Заряночку, и сказала себе девушка, что, верно, потому-то и не видит Посыльной Ладьи.
Заряночка протерла глаза, и некоторое время рассматривала чахлую траву, а затем снова подняла взор и оглядела береговую полосу, но ладьи так и не увидела. Девушка побледнела, и сердце у бедняжки заныло; она прошла чуть подальше на восток, полагая, что, может статься, ошиблась и возвратилась не на то место на этом однообразном и пустынном берегу; однако судно исчезло. Тогда Заряночка повернула назад, вне себя от ужаса, и поискала там, где в первый раз хватилась ладьи; но не нашла челна - с таким же успехом могла бы она разыскивать, скажем, край света. И решила девушка, что, должно быть, демон Посыльной Ладьи в дьявольской своей злобе вздумал помучить ее страхом; и принялась Заряночка ходить вдоль воды туда и сюда, и в одну сторону, и в другую, всякий раз забредая дальше, чем прежде, но ладьи так и не обнаружила.
Наконец остановилась девушка, и попыталась собраться с мыслями, но не сумела; и ничего не смогла поделать бедняжка, но всплеснула руками и застонала от неизбывного горя; ибо теперь и вправду попала она в западню. И сказала себе Заряночка, что вся ее прежняя жизнь, исполненная надежд и желаний, и любовь, и почет, - все оказалось ни к чему; и родилась она для того только, чтобы умереть жалкой смертью на этом гнусном разлагающемся острове, отравленном воспоминаниями о былой жестокости и позоре.
Но вскорости Заряночка отчасти пришла в себя и молвила:"По крайней мере, отвратительный этот край не увидит последних моих мгновений и мукам моим не порадуется; брошусь я в воду, положившись на милость озера, и да свершится то, чему суждено свершиться".
Засим сняла Заряночка сперва шлем, и кольчугу, и суму с деньгами и драгоценностями, кои теперь ничего не стоили, а затем и одежду, пока не осталась совсем обнаженной, как тогда, когда впервые пристала к этой земле. Снова застонала девушка, и поднесла руку к сердцу, и нащупала золотую ладанку, что покоилась на ее благоуханной груди, подвешенная на тонкой золоченой нити. Тут пришла ей в голову мысль, и наклонилась девушка к земле, и достала из сумы кремень и огниво, а затем открыла помянутую золотую ладанку, и извлекла оттуда прядь волос, что много лет назад получила от лесной девы Абундии. Дрожа, вытянула Заряночка два волоска, как поступила некогда на Острове, Где Царило Ничто, и высекла искру, и запалила трут, и сожгла помянутые волоски, а затем снова повесила на шею драгоценную ладанку, и молвила:"О лесная матушка, если бы ты только знала, что я в беде, если бы только видела, ты бы помогла мне!"
Засим прошлась Заряночка вдоль берега, ища хлеб, что достала из лодки поутру, и отыскала краюху, и заставила себя поесть, дабы подкрепить свои силы, а затем поднялась на ноги, поджидая вестей; а к тому времени солнце как раз опустилось за грань озера, и замерцали звезды, ибо ночь стояла безоблачная и дивная, и на редкость теплая.
Никакого видимого знака подано девушке не было, но мужество к ней возвратилось, и показалось Заряночке, что видит она себя живой, и невредимой, и преисполненной надежды по другую сторону озера; и молвила она:"Кому ведомы пути Судьбы? Кто знает, куда унесут меня воды? - а пловца лучше меня в целом свете не сыщешь".
Засим, не медля долее ни минуты, Заряночка скользнула в озеро, что простиралось перед нею, такое же покойное и гладкое, как травяной ковер, и принялась грести ногами и руками, словно предстояло ей доплыть всего-то лишь от Зеленого Острова до большой земли, что зачастую проделывала она в былые дни.
Все вперед и вперед плыла Заряночка, и не так, словно решила найти в пучине вод забвение всех горестей, но рассекая волны сильными взмахами, и головы при этом не теряя; вскорости перевернулась девушка на спину, и поглядела на звезды, определяя путь туда, где, как казалось ей, находилась лесная страна. Когда же с тех пор, как покинула Заряночка гнусный остров, прошел час или около того, поднялся за спиною девушки легкий ветерок, что помог ей плыть вперед, и при этом озера не взбаламутил, только поднял легкую рябь.
Заряночка же плыла все вперед и вперед, и прошло еще около трех часов прежде, чем она почувствовала усталость. Тогда снова перевернулась девушка на спину и заскользила по воде, отдавшись на волю ветра и волн; а мрак стоял непроглядный, как это бывает перед рассветом.
Так продолжалось еще с час; Заряночка то плыла, то отдыхала на воде; и вот мужества у нее поубавилось, и огромное озеро больше не казалось девушке водным трактом, но жуткой пропастью, над которой качалась она, едва не теряя сознание.
Тем не менее, Заряночка упрямо не сдавалась; долго скользила она по воде, лежа на спине, а после, набравшись сил, снова перевернулась и двинулась вперед, по-прежнему определяя путь по звездам. Но уже после трех взмахов руки ее ощутили под собою что-то твердое и шершавое, и сперва в отчаянии своем подумала девушка, что натолкнулась на жуткое подводное чудище, и от ужаса погрузилась в волны с головою, но тут же вынырнула, задыхаясь, ничего не видя, и вытянула руки, и снова почувствовала под пальцами помянутый предмет, и на этот раз поняла, что перед нею отнюдь не живое существо, но ствол дерева, что высоко выдается над водою. Засим Заряночка из последних сил вскарабкалась на бревно, и уселась поудобнее, и разглядела в бледном свете, что бревно это большое, и между двумя расходящимися ветвями есть удобная развилка, и забралась девушка в помянутую развилку, и обхватила руками одну из ветвей, чтобы не упасть случайно, и великий покой и радость снизошли в ее душу при мысли о том, что избежала она смерти в пучине. А затем верх взяла усталость, и заснула Заряночка, хотела она того или нет; а бревно скользило себе по воде ничуть не быстрее, чем следовало бы ожидать, подгоняемое то ли южным ветром, то ли рукою Судьбы, что не пожелала допустить смерти девушки.
Долго дремала Заряночка, ибо когда проснулась, стоял белый день и солнце поднялось высоко над горизонтом. И протерла девушка глаза, и различила впереди землю, что до поры терялась в голубой дымке у самого горизонта. А древесный ствол неуклонно плыл в сторону берега, словно влекла его туда чья-то могучая воля.
Вот теперь воистину возрадовалась Заряночка, и подумала, что ежели и впрямь пришла к ней помощь, то не иначе как от лесной матушки; и сказала себе девушка, что вскорости свидится со спасительницей, и нимало не тревожило Заряночку, что нет у нее ни одежды, ни другого добра, ибо не сомневалась она, что стоит только попросить подругу, и все ей дастся.
Некоторое время Заряночка и впрямь сомневалась, туда ли гонят ее волны, и в самом ли деле лицо ее обращено в сторону лесного края, но по мере того, как шли часы, в голубой дали вспыхнули зеленые краски, и углядела девушка, что впереди и впрямь возвышается стена леса, а после того, когда еще развиднелось, узнала она в неуклонно приближающейся земле луговые просторы Обители у Леса, и не прошло много времени, как ясно различила Заряночка и Зеленый Остров, и Скалистый Остров, хотя сам дом до поры заслоняли от взора зеленые берега первого из помянутых островов.
Чтобы не затягивать повести, скажем только, что древесный ствол вместе с Заряночкой проплыл мимо выступающего мыса Зеленого Острова, и пристал к берегу в той самой песчаной бухте, где встарь раздевалась девушка, прежде чем войти в воду. И ступила Заряночка на твердую землю, всей душою радуясь тому, что чувствует под ногою теплый песок, и голова у девушки шла кругом от счастья, ибо высокие цветущие травы льнули к ногам ее, отряхивая с соцветий пыльцу, а душистые лепестки разливали в воздухе дивное благоухание; и попервоначалу не могла Заряночка глаз отвести от знакомой красоты летнего поля. Воистину ликовала она и радовалась, но усталость взяла свое, ибо несказанно утомили странницу долгое путешествие, и страх, и тоска, и надежда, что попеременно овладевали ее сердцем. Только раз подняла она взгляд, и увидела на привычном месте дом ведьмы, но ничего живого вокруг не заметила. Засим повернула она в сторону, к зарослям терновника и шиповника, что кустились на лугу поблизости, и прилегла на траву в тени, и не успела головка девушки коснуться земли, как уснула Заряночка, и спала долго и мирно.
Пробудилась девушка, когда едва перевалило за полдень, и яркое солнце палило немилосердно. Не успев еще окончательно проснуться, снова ощутила Заряночка бремя страха, хотя и не сразу поняла, чего боится. Когда же вспомнила девушка, что предстоит ей встреча с прежней госпожой, задрожала она всем телом при воспоминании о былых муках, но отважно поднялась на ноги и направилась к обители ведьмы, невзирая на наготу свою и беспомощность. По пути подняла она взгляд и не заметила, чтобы из трубы поднимался дым, но не особо тому удивилась, ибо время стряпни еще не пришло, а день стоял жаркий. Но вот приблизилась Заряночка к дому, и увидела, что сидит кто-то на скамье у двери, где обычно сиживала ведьма; и бешено забилось сердце девушки, ибо вскорости убедилась странница, что перед нею никто иной, как сама госпожа ее. Более того, рядом стояли три молочные коровы и тревожно мычали, словно бы упрекая, как поступают обычно домашние скотины, напоминая о том, что вымя их полно, и пора бы хозяину подоить их.
Мгновение помедлила Заряночка, ибо ноги бедняжки подкосились от страха, а затем, гонимая все тем же страхом, побежала вперед, и оказалась вскорости на расстоянии десяти шагов от помянутой ведьмы, и горько пожалела, что нету при ней снаряжения лжеоруженосца, - ни лука, ни стрел, ни острого клинка, - на случай, ежели вскочит старуха на ноги, и бросится на нее, ярясь и крича.
Тут заговорила Заряночка твердым голосом и молвила:"Госпожа, вот я и возвратилась к тебе, и, как видишь, ровно в том же виде, в каком бежала от тебя; и задумала я поселиться в этом краю - что скажешь?" Но не пошевелилась ведьма, и ни словом не отозвалась в ответ на речи девушки, а коровы, что замолчали было при появлении незнакомки и отпрянули от нее, снова жалобно замычали.
Заряночка сделала еще шаг и молвила:"Или не слышишь ты меня, госпожа, или гневаешься не на шутку и размышляешь, какую бы кару на меня обрушить?" Но старуха по-прежнему молчала, а коровы взмыкивали беспокойно время от времени. Еще на шаг приблизилась Заряночка, и воскликнула громко:"Скажи по крайней мере, мир промеж нас или разлад?"
Но тут разглядела Заряночка, что глаза ведьмы широко открыты и слепо глядят в пространство, а губы белы как мел, а иссохшие руки скрючены; и вскрикнула девушка, и молвила:"Неужто мертва она? А ну как пробудится сейчас и побьет меня? Да нет же, и впрямь мертва она". Девушка протянула руку, и коснулась лица ведьмы, холодного, как камень, и убедилась, что колдунья и в самом деле вне всякого сомнения скончалась.
Тогда словно камень свалился с души девушки, и огляделась она, и окинула взором луга, и подняла глаза к кронам дерев, и опустила глаза к журчащему у ног ручью, и все вокруг ласкало и радовало взгляд, и успокаивало сердце. И повернулась Заряночка к коровам, что нерешительно подступили к незнакомке, и рассмеялась весело, и ушла в сарай, и вернулась оттуда с ведерком и скамеечкой, и подоила скотинок одну за одной, и побрели коровы на луг, мыча совсем по-другому, а именно от радости на этот раз. А Заряночка опустилась на колени, и напилась сладкого парного молока, а затем встала и поспешила в дом, и убедилась, что ничего там не изменилось и не ухудшилось, насколько можно было судить на первый взгляд. В углу по-прежнему стояла ее кровать, а над кроватью возвышалось ложе госпожи, огромное и роскошное; а у двери находился закром для всякой снеди. И заглянула туда девушка, и обнаружила три краюхи на полке, а внизу - бочонок для провизии; и взяла девушка краюху, и разломила ее, и принялась есть хлеб, расхаживая по горнице. В углу у закрома притулился ее лук, а на стене рядом висел колчан со стрелами. Деревянная скамья-ларь стояла наискось к очагу; и улыбнулась девушка, и приложила запястья к спине деревянного медведя, что служил скамейке поручнем: туда ведьма обычно привязывала пленницу за руки, собираясь наказать ее.
Затем подошла девушка к сундукам, что выстроились вдоль стены, и откинула крышку одного из них, и обнаружила внутри пару своих сорочек, пожелтевших от времени, и старое серое рубище, оборванное и ветхое, словом, ровно такое же, как в последний раз, когда надевала его Заряночка, а теперь еще и побитое молью; и извлекла девушка на свет сорочки и рубище, и разложила их на скамье. Затем открыла Заряночка второй сундук, и нашла в нем броские, франтовские наряды и прочие уборы ведьмы; и там же, словно и их носила колдунья, лежали башмачки и зеленое платье, вышитые руками Заряночки. И сказала девушка:"Нет же, в дурном обществе побывали вы, и не одену я вас, хоть и хороши вы, по крайней мере, до тех пор, пока не окурят вас благовониями и не освятят для меня".
Затем вернулась Заряночка к скамье, и надела старую свою сорочку и ветхое платье, и молвила:"На сегодня сгодитесь вы мне для той работы, что предстоит исполнить". И нахмурилась девушка при этих словах, и твердой стопою вышла из дома, и постояла немного, разглядывая мертвое тело своей мучительницы, и подумала, что вот перед нею та, от которой некогда зависела сама ее, Заряночкина, жизнь и будущность; та, что так часто возвращалась к ней днем в воспоминаниях, когда девушка уже вырвалась из-под ее власти (хотя, как говорилось прежде, редко снилась ей ведьма ночами); и более того, еще час назад так боялась ее девушка, что едва на ногах стояла от страха, а теперь она для Заряночки значит не больше, чем бревно безжизненное.
И сказала себе Заряночка, что дело есть дело, и нельзя его откладывать; и отволокла она тело от крыльца, и перетащила его через ручей, и на луг, а затем возвратилась назад и принесла из сарая лопату и мотыгу, и принялась рыть могилу для той, что встарь наводила на нее такой ужас. Но как бы усердно ни трудилась девушка, не успела она закончить работу до наступления ночи, а копать под покровом тьмы ей совсем не хотелось. Засим ушла Заряночка в дом, и зажгла свечи, недостатка в которых не было, и поужинала молоком и хлебом, а после долго еще сидела при свечах, вспоминая, как жила до тех пор, пока в груди ее не пробудилась страсть. И слезы брызнули из глаз ее, и разрыдалась Заряночка от любви к другим и от жалости к себе самой, и нескоро уняла слезы. Со временем подошла девушка к кровати, на которой почивала встарь, и прилегла, и заснула. И госпожа ее не восстала к жизни и не потревожила покоя Заряночки; и отнюдь не ее видела девушка во сне, но матушку свою и мастера Якоба в славном городе Пяти Ремесел; и, не просыпаясь, плакала бедняжка при мысли о них.
На рассвете пробудилась Заряночка с тяжелым сердцем, и вспомнила, что предстоит ей сделать. Засим поднялась она, и оделась, и отправилась прямиком к начатой могиле, и трудилась не покладая рук, покуда не углубила яму, а затем отволокла туда тело ведьмы и засыпала его землею. Затем искупалась девушка в ближайшей заводи ручья, и возвратилась в дом, и позавтракала хлебом и молоком; а утро уже стояло в разгаре. Затем принялась Заряночка хлопотать по дому: хлебы в печь посадила, и вышла на луг подоить коров и коз, и разлила молоко в кувшины, чтобы сбить впоследствии масло да сыр, и за что бы ни бралась, все делала обстоятельно, словно собиралась надолго поселиться на том дворе. А затем прилегла отдохнуть телом, хотя в мыслях ее царило смятение. И сказала себе Заряночка, что в этот день не пойдет к Дубу Встреч повидаться с лесной матушкой, но дождется ночи, на случай, ежели случится что необычное, о чем не мешало бы рассказать подруге.
Когда же солнце опустилось к горизонту, поднялась девушка, и вышла за порог, и прошлась по лугу, прислушиваясь к песне птиц да поглядывая на коров и коз, что мирно паслись на траве, и великое умиротворение снизошло на Заряночку при мысли о том, что все это принадлежит ей, дабы жила она тут в покое да в радости, насколько возможно это для одинокого дитяти Адамова.
Наконец дошла Заряночка до песчаной косы у озера, и остановилась, глядя на Зеленый Остров, где буйно разрослись за эти годы лозы да ивы, и сказала себе, что непременно сплавает туда завтра. Но теперь ноги сами понесли девушку на восток, в сторону ольховых зарослей, к гавани Посыльной Ладьи; ибо запало девушке в душу поглядеть, не увидит ли там какого знамения.
Засим тихонько побрела Заряночка по стежке вдоль берега, вспоминая, как в прошлый раз бежала по той же тропке со всех ног, и добралась, наконец, до потаенной бухточки, и поглядела на воду не без робости. И померещилось ей, что и впрямь видит она ладью на привычном месте; но когда присмотрелась девушка повнимательнее, то убедилась, что от кормы до носа рассохлись доски, и в зазорах плещется вода, и растрескались банки да шпангоуты, так что никогда уже этой ладье не плавать по волнам. И молвила Заряночка тихо:"Выходит, и ты мертва, ровно так же, как и хозяйка твоя? Верно, почуяла ты приближение смертного часа, так же, как и она, когда покинула ты меня на Острове Непрошенного Изобилия?" Но не было ответа девушке, и продолжила она:"Должно ли мне похоронить тебя, как похоронила я твою хозяйку? Нет, этого я делать не стану, разве что ты меня принудишь; похоже на то, что вскорости мало что останется от твоих досок да планок теперь, когда жизнь в тебе иссякла. Пусть дух твой воссоединится с призраком ведьмы, буде на то твоя воля".
Едва произнесла девушка эти слова, заметила она у кормы, что далее всего выдавалась в бухту, какое-то движение. Тут задрожала девушка, и замерло у нее сердце, и ло! - огромная змея, серая в бурых пятнах, косматая и заматерелая, из-под кормы, скользнула в воду, и скрылась в сумраке ольховых зарослей на противоположном берегу. Постояла немного Заряночка, бледная как полотно и едва живая от страха, а когда снова ощутила силу в ногах, повернулась и поспешила назад на отрадный зеленый луг, позлащенный лучами заходящего солнца. И размышляла девушка по пути, уж не эта ли гнусная тварь - тот самый призрак и дух ладьи, что направлял судно вперед, напившись крови Посланника.
Засим заторопилась девушка назад к дому, и развела огонь в очаге, и принялась стряпать похлебку себе на ужин. И смотрела она в огонь, размышляя про себя:"Ежели какие бедолаги заплутали в пути, углядят они дым и пойдут сюда, и смогу я порадовать их и едою, и кровом, и утешительной беседой; или, когда опустится на землю ночь, заметят они освещенные окна и поспешат ко мне; так пусть же, невзирая на теплый вечер, пылает в очаге огонь, пусть горят свечи, словно настал сочельник, и снега намело по пояс, и ветер воет в ветвях". При этих словах разрыдалась Заряночка от тоски по тем, кого любила.
Но вскорости утерла девушка слезы, и упрекнула себя за слабость, и отужинала, и затеплила свечу (ибо уже стемнело), и снова уселась у очага, глядя в огонь, и молвила наконец:"Избаловалась я вконец; и кто знает, может, видя мою слабость, нагрянут ко мне призраки. Надо занять чем-то руки".
Тут взор девушки упал на дыры и лохмотья обветшавшего серого рубища, и улыбнулась она не без горечи, вспомнив сверкающий рыцарский доспех, что остался на берегу гнусного разлагающегося острова, и еще роскошные платья времен Пяти Ремесел, а также и богатый наряд, что подарили гостье друзья из Замка Обета. И поднялась Заряночка, и отыскала иголку с ниткой, и остатки зеленой ткани, и сняла с себя оборванное рубище, и принялась латать да чинить его, и просидела за шитьем едва ли не до полуночи; а там одолел девушку сон. Тогда прилегла Заряночка на постель и крепко заснула, и проспала до тех пор, покуда солнце не поднялось высоко над горизонтом. И на этот раз сны ее не мучили.
И вот поднялась Заряночка, и умылась, и утолила голод, а затем занялась скотиной, и сделала все, что нужно, на маслодельне и сыроварне, и бесконечно тянулось для нее время. Но вот, наконец, взяла она в руки лук, и перебросила за спину колчан, и поспешила к Дубу Встреч; легко несли девушку ножки, а сердце неистово билось в предвкушении великой радости.
Воистину недолго пришлось ей ждать, ибо едва устроилась она под дубом, как из чащи появилась хозяйка леса, ровно так же, как и в первую их встречу, и тут же обняла Заряночку, и расцеловала ее, и приласкала. Затем уселись они рядом в тени огромного дерева, и лесная матушка до небес расхвалила вновь обретенную подругу, хотя и в немногих словах, простых и искренних, а Заряночка расплакалась от счастья.
Наконец заговорила Заряночка:"Лесная матушка, дорогая моя, вот гляжусь я в твое лицо, и вижу, что ничуть ты не переменилась: напоминаешь ты мне ту Заряночку, что повстречалась с тобою здесь много лет назад, упорхнув из Обители Неволи, словно пташка с привязанной к ножке бечевкой".
Улыбнулась ей Абундия и молвила:"Да, так уж сложилось, что теперь выглядишь ты старше меня. Тело твое налилось и округлилось, руки твои и ноги оформились и похорошели, а кожа сделалась холеной да гладкой; пышным цветом расцвела твоя красота, как мне и грезилось все эти годы, вот только лицо твое кажется мудрее и печальнее, нежели разумно было бы ожидать". "Матушка, - отозвалась Заряночка, я кажусь старше своих лет, ибо познала я и радость, и горе, и горе, и радость, и снова горе; а теперь минули годы, и горе осталось, а радость сгинула без следа, вот только тебе я радуюсь, и встрече нашей, о которой я так часто задумывалась".
Отвечала лесная матушка:"Сдается мне, кабы выслушала я твою историю, так, надо думать, охотно купила бы твою радость ценою твоего горя, - и того, что было, и того, что еще придет. А теперь попрошу я тебя, нимало не откладывая, рассказать мне о своей жизни, сколько сможешь; а мне, твоему второму "я", ты можешь рассказывать все. И, более того, знаю я, что не говорила ты обо мне никому из тех, с кем повстречалась в миру с тех пор, как мы в последний раз были вместе; разве нет?" "Воистину и в самом деле так", - отвечала Заряночка. Некоторое время Абундия пристально разглядывала ее, а затем молвила:"Вот что нахожу я в тебе: хотя и зовешь ты меня по-прежнему лесною матушкой, однако более не дочь ты мне, как была прежде, и я тебе не мать; и не знаю я, радоваться тому или огорчаться, ибо ты по-прежнему друг мне, ровно так же, как и встарь. Но весьма довольна я, что ни одной живой душе ты обо мне не рассказала".
Отвечала Заряночка:"Сразу признаюсь тебе, что в повести моей речь пойдет и о том, как отыскала я свою родную матушку, и полюбила ее всем сердцем, а затем снова ее утратила, ибо умерла она".
Отозвалась лесная дева, улыбаясь девушке ласково:"Тогда снова стану я для тебя матушкой, и еще более заботливой, чем раньше; но на этом повесть твоя не кончается, разве нет, милая?"
Тут зарделась Заряночка ярким румянцем, и улыбнулась жалостно, не сводя глаз с Абундии, а затем закрыла лицо руками, ибо в чертах ее отразилась непереносимая мука, и дрогнули ее плечи, и перехватило дыхание, и горько разрыдалась она; а хозяйка леса все глядела на девушку с улыбкой, и тихо молвила наконец:"Однако же боль твоя сладка и отрадна".
Но со временем успокоилась Заряночка, и лицо ее снова озарилось улыбкой, и расцеловались подруги. Тут поднялась Абундия, и окинула ее взглядом, и молвила со смехом:"Одно скажу я: не разжилась ты в рыцарских замках да королевских дворцах дорогими одеждами; ибо сдается мне, что эту самую дерюгу видела я на тебе встарь, когда жила ты во власти жестокой ведьмы, или нет?" "Воистину так, отвечала Заряночка, - ни к чему тебе и спрашивать". "И впрямь ни к чему, - отозвалась Абундия, - Ведомо мне и о том, почему не надела ты дивное зеленое платье; ибо порою видела я, как ведьма щеголяет в расшитом тобою наряде, напялив его на безобразное и топорное свое тело; и не хочешь ты надевать платье после того, как ведьма осквернила его своим безобразием. Разве не так?" "Так, именно так, отвечала Заряночка, - станешь ли ты из-за этого любить меня меньше?" Снова рассмеялась Абундия:"Будь я мужем из рода Адамова, не пожалела бы я слов, говоря о том, сколь к лицу тебе короткая сия туника, и как мило с ее стороны спадать то с одного плеча, то с другого. Но разве не матушка я тебе хотя бы настолько, и разве не в моем ты доме живешь? - так что к следующей нашей встрече (каковая произойдет завтра) раздобуду я для тебя такую одежду, что заставит обеих нас позабыть о том, как возвратилась ты в здешние края обнаженной, ровно так же, как и уехала".
Зарумянилась Заряночка, и повесила голову, но лесная матушка уселась с нею рядом, и расцеловала девушку, и молвила:"Но теперь позабудь обо всем, кроме своей повести, и перескажи ее во всех подробностях, ибо не хотелось бы мне упустить ни одной мелочи". "Да, - кивнула Заряночка, - но с чего мне начать?" Отвечала Абундия:"Мне ничего не ведомо, кроме самого начала, когда бежала ты прочь нагая, и ускользнула от ведьминского гнева; а также и окончания, ибо известно мне, что Посыльная Ладья предательски бросила тебя на последнем из Дивных Островов. А ко мне воззвала ты не вовсе напрасно, ибо ведьма к тому времени уже скончалась, и ничто не помешало мне выслать к тебе на помощь одно из моих дерев и обитательницу его (кою я, может быть, и покажу тебе однажды), дабы спасли они тебя от гибели в пучине вод".
Услышав эту речь, Заряночка бросилась к лесной матушке, и принялась обнимать и целовать ее, и благодарить за помощь в словах самых нежных и трогательных, что только могла измыслить. А лесная матушка рассмеялась от радости, и погладила девушку по щеке, и молвила:"Вот теперь снова почитаю я тебя дочерью, ибо благодаришь ты меня с такой ласковой горячностью за то, что добрая мать сделает, не задумываясь. И велю я тебе, милая, никогда больше не уезжать от меня далеко, так, чтобы всегда могла я помочь тебе с легкостью, и утешить тебя, не покидая собственных владений, где могуществу моему нет предела. А теперь начинай рассказ, ибо не терпится мне услышать повесть о твоей жизни из твоих собственных уст".
Тогда, не медля более ни минуты, повела Заряночка речь, и поведала о жизни своей ровно так, как вы уже слышали. Да, и много чего другого порассказала девушка, что перо не опишет, ибо в избытке наделена была лесной мудростью. А в перерывах лесная матушка угощала ее изысканными яствами и напитками, подобных которым Заряночке не доводилось пробовать прежде. А к тому времени, как дошла девушка до побега с Острова Непрошенного Изобилия, солнце уже село и сгустились сумерки. И сказала лесная матушка:"Пора тебе вернуться домой; и не бойся ни ведьмы, ни злобных тварей, ибо я рядом, и стану беречь тебя. Хороша твоя повесть, доченька, и милы твои подруги; и порадовалась бы я случаю оказать им услугу; в особенности же твоей Виридис, что, кажется, так же нежна и мудра, как ты сама. Или досадно тебе, что я готова ее полюбить?" "Нет же, нет, - отвечала Заряночка со смехом, - я почитаю это за счастье. А после того, как расскажу я тебе, сколь жестоко поплатились девы острова за свою доброту ко мне, я прикажу тебе полюбить их еще сильнее, чем теперь". На том расстались подруги, и Заряночка возвратилась в дом свой; а по пути сочиняла байку, в насмешку над былыми своими горестями, будто поджидает ее на пороге ведьма, чтобы примерно высечь. И так запугала сама себя бедняжка, что взялась за ручку двери не без робости, опасаясь, что ведьма, чего доброго, и впрямь воскресла.
Однако в доме царило безмолвие; и вошла Заряночка под кров его в последних лучах заката, и проспала всю ночь мирным сном, как в лучшие времена в Пяти Ремеслах.
На следующее утро Заряночка задержалась в доме ровно настолько, насколько было необходимо, а затем поспешила в лес; когда же показалось впереди Древо Встречи, ло! - там поджидала Абундия, и в руках теребила она великолепный наряд, так что вполне можно было счесть, что вернулись времена Неволи, и под дубом сидит сама Заряночка, трудясь над неоконченным платьем.
Радостно встретились они, и обнялись, и заговорила хозяйка леса:"Ну что же, любимица судьбы, я сдержала слово, и ежели отважишься ты нарядиться в ткани волшебного племени Фаэри, будешь ты разодета не менее роскошно, чем во времена житья своего среди рыцарского сословия; а там и к рассказу можно вернуться, милая, а там, глядишь, мудрость бездетной лесной обитательницы окажется не вовсе для тебя бесполезна".
С этими словами набросила Абундия на вытянутые руки Заряночки принесенный с собою наряд, и словно бы луч пробился сквозь густую крону дуба, и разогнал полумрак вокруг девушки, так ярко вспыхнуло и засияло переливчатым заревом золотое шитье. Заряночка уронила платье на землю, и ощупала тонкую сорочку, отделанную желтым и белым шелком, словно смешались воедино сливки и масло; и поглядела она на башмачки, что лежали рядом с платьем, сработанные изящно и дивно, подобно оперению прекрасной птицы, о коем и не скажешь, яркое оно или серое, тысяча в нем оттенков или всего один. Затрепетала от радости Заряночка при виде столь чудесных одежд, и восторженно вскрикнула, опускаясь на колени перед Абундией, дабы поблагодарить ее; затем в мгновение ока сбросила девушка нищенское свое рубище, и в следующую минуту сорочка прильнула к прекрасному нагому телу, а затем и платье одело Заряночку лучезарным ореолом, и золоченый пояс обнял ее бедра, словно воспылав к ним нежностью. И оглядела Заряночка лес, и рассмеялась, в то время как Абундия, устроившись на траве, улыбалась ей ласково с теплотой и любовью.
Но вскорости посерьезнела Заряночка, ибо перед мыслью о том, какой прекрасной явится она очам возлюбленного своего, когда увидится с ним в лучший из дней своей жизни, отступили детское тщеславие и неуемный восторг. И подобрала она с земли башмачки (ибо их девушка не одела), и присела подле хозяйки леса, любуясь на дивный подарок, а затем, долее не медля, продолжила рассказ с того места, на котором остановилась накануне, и поведала о том, как Посыльная Ладья понесла ее по волнам к Острову Юных и Старых.
Долго сидели они под дубом в тот день, до тех пор, пока солнце не опустилось, а к тому времени мало что осталось прибавить к уже помянутому, ибо дошла Заряночка до города Пяти Ремесел. Не раз и не два на глаза девушки наворачивались слезы, и обращалась она к Абундии за утешением, пока пересказывала, смущаясь и стыдясь, однако ничего не скрывая, повесть о любви своей к Артуру Черному Оруженосцу от слова и до слова, и о том, как любовь эта застала ее врасплох, и о мудрости избранника, и красоте его, и учтивости. А лесная матушка держалась с девушкой все так же приветливо и ласково, как всегда; однако любой, кроме влюбленного, заметил бы, что все это по большей части кажется Абундии странным и непонятным, и глядела она на Заряночку, как на дитя неразумное, что поломало любимую игрушку, и горюет об утрате, не желая утешиться, хотя в мире таких игрушек - не счесть. Когда же сгустились сумерки, как было сказано ранее, и настало время расставаться, заговорила она с Заряночкой и молвила:"Правду сказать, доченька, многое пережила ты за эти шесть лет; и не дивлюсь я, что так расцвела красота твоя, и обрела новое величие; ибо прекрасная судьба выпала тебе на долю, хотя познала ты и горе, и муки. А теперь знаю я, о чем ты тоскуешь, и потому снова стану я тебя матушкой, и постараюсь добыть для тебя то, что сердцу мило. Потому не тревожься и не грусти, а это для моего прекрасного дитяти трудности не составит, ибо вот что заметила я в тебе: Любовь - повелитель не настолько деспотичный, и вассалы его могут порою обратиться мыслями к иным предметам и утешить души, чтобы выжить, несмотря ни на что".
И вот поднялась Заряночка, и встала перед подругой, смущаясь и краснея. Абундия положила руки ей на плечи и поцеловала девушку, и молвила:"Теперь ступай домой спать, но возвращайся завтра, и дослушаем мы повесть твою до конца; а тогда, может статься, измыслю я что-нибудь тебе во благо".
На том разошлись они, и на следующий день возвратилась Заряночка и досказала свою повесть, что много времени не потребовало, теперь, когда не был в ней задействован Черный Оруженосец. Когда же дошла девушка до конца, Абундия замолчала на время, а затем молвила:"Одно скажу я тебе: хотя встарь редко забредали сюда, в лесную сторону, сыны Адама, однако с недавних пор, то есть за последние три года, немало их перебывало среди нас, и нам кажутся они злобными зверями, что безжалостнее медведей, и такие же алчные. Их счастье, что с нашим племенем дела они не имеют, ибо боятся нас пуще смерти и разбегаются кто куда, а то бы уничтожили мы их всех до единого. А теперь, когда выслушала я твою историю, думается мне, что не иначе как эти люди - остатки банды из Красной Крепости, и стеклись они сюда, отступая перед доблестным натиском друзей твоих из рыцарского сословия. Засим положись на меня: я разузнаю все досконально, однако надобно мне на время из этих мест отлучиться; засим запасись терпением, хоть и не будет от меня вестей, и поживи тихо-мирно дома в течении семи дней, а затем возвращайся сюда и отыщи меня; а теперь прощай, дитя мое!"
На том расцеловались подруги и разошлись; и возвратилась Заряночка к дому, и провела неделю, занимаясь хозяйством, и гуляя по лугам, и плавая в озере вокруг Зеленого Острова; и отдохнула душою за эти дни.
Когда же со времени последней встречи минуло шесть дней, Заряночка поднялась спозаранку, и встала в дверях, и окинула взглядом косогор, что тянулся до самого леса, и завидела одинокого путника, в коем тотчас же признала Абундию в охотничьем ее наряде: лук держала она в правой руке, а через левую переброшено было какое-то одеяние. Заряночка побежала ей навстречу, и обняла, и расцеловала подругу, и весьма порадовалась ее приходу, и молвила:"Милая матушка, далеко же забрела ты нынче от своей зеленой твердыни". Отвечала Абундия:"Да кого сейчас встретишь в лугах, кроме коров и коз, и тебя, дитя мое? - а вас пристало ли бояться? Но, может статься, ты побоишься отправиться со мною в чащу дикого леса, ибо именно туда хотелось бы мне увести тебя". "Рядом с тобою ничего мне не страшно, молвила Заряночка. - Но пойдем же, пойдем, погляди на дом, что я себе отвоевала". И ухватила она подругу за руку, и повела за собою, и лесная дева не возразила ни словом, покуда не перешли они через ручей и не оказались перед крыльцом.
Тут молвила Заряночка:"Через левую руку твою переброшено зеленое платье: для меня ли оно?" "Да, всенепременно, - отвечала Абундия, Ибо ветхое рубище, что на тебе сейчас и что тебе так мило, для спутницы моей одежда неподходящая; а лучезарное платье, тебе мною подаренное, для шипов да колючек слишком роскошно; кроме того, тебя в нем за версту заметят, ежели вступишь ты под сень ветвей, одетая в солнечное зарево. Засим заходи-ка в дом да переоденься, хотя и это платье пошито руками волшебного народа; а затем возвращайся ко мне с луком и колчаном, а я ужо добуду тебе сандалии и пояс".
"Нет, лесная матушка, - возразила Заряночка, - Освяти мой дом своим присутствием, и раздели со мною трапезу, и испей вина рогатого племени прежде, чем отправимся мы в путь".
Покачала головою Абундия, и, слегка нахмурившись, оглядела дом придирчиво, а затем молвила:"Даже и не знаю, дочь Адамова; от домов стараюсь я держаться подальше, и не ведаю, безопасно ли для меня оказаться в четырех стенах. А этот дом отстроила ведьма! - может статься, в одном из углов зарыла она существо человеческое! Скажи мне, прекрасное дитя, не доводилось ли тебе видеть, чтобы блуждал ночами по дому юный отрок в зеленом венке?"
"Нет, никогда", - заверила Заряночка. Молвила лесная дева:"Тогда, может статься, освятили сей дом мудрость твоя и любящая душа, и можно мне войти; более того, подмечаю я, что строен он из дерева да трав земли; а ты вольна использовать их с моего дозволения. Но ежели случится что неожиданное, когда переступлю я порог дома, не обессудь, и помни: какое бы обличие не приняла я, я по-прежнему твоя лесная матушка, мудрая твоя наставница, что любит тебя всем сердцем. И еще велю я тебе вот что: желай что было сил, чтобы образ мой остался для тебя прежним. И еще: ежели разделю я с тобою трапезу, ты не осеняй снедь тем знаком, к коему привычны сыны Адамовы. А теперь веди; ибо сделалась я упряма, и непременно войду, что бы там ни случилось после".
Весьма подивилась Заряночка этим словам, и принялась желать изо всех сил, чтобы подруга ее не утратила прелестного юного облика - ни теперь, ни впредь; и взяла Абундию за руку, и почувствовала, что слегка дрожат ее пальцы, и перевела гостью через порог. Когда же оказались они под крышей, показалось девушке, что лесная матушка чудесным образом уменьшилась в размерах, хотя лицо ее осталось столь же прекрасным, а тело - столь же совершенным; и рассмеялась лесная обитательница чуть слышно, но мелодично, и заговорила тонким, чистым голосом:"Заряночка, милая, желай сильнее, желай сильнее! - хотя ничего худшего увидеть тебе не придется!" А к тому времени ростом не превышала она и трех футов, хотя прелестна была, как картинка.
Тут и впрямь испугалась Заряночка, но продолжала желать изо всех сил, и наклонилась, и поцеловала крохотное создание; и тут снова стала расти лесная дева, и сделалась высокой и статной, по обычаю своему, и голос ее снова зазвучал полнозвучно и напевно, и рассмеялась она, и молвила:"На этот раз все; и вижу я, как сильно ты меня любишь; и прошу тебя, пусть не остудит твоей любви чудесная перемена, что ты во мне наблюдала. Однако впредь лучше мне не переступать порога дома". И обняла она Заряночку, и ласково прижала к груди, и возрадовалась Заряночка, видя, что снова стала ее подруга самой собою, и возвратилась к ней былая сила.
Затем сели они за стол, и разделили нехитрый завтрак из хлеба, и сыра, и лесных ягод, запивая его молоком; и веселилась лесная дева от души, и улыбка играла на губах ее, когда бы не обращала она к Заряночке нежный и ласковый взгляд. И весьма дивилась Заряночка, гадая, что же такое затевается; однако так легко и беспечально сделалось у нее на сердце, что не сомневалась девушка: будущее не сулит ей ничего, кроме самого доброго.
Когда же завершилась трапеза, сбросила Заряночка старое свое рубище, что, по словам девушки, вполне подходило для работы по хозяйству, и надела великолепный охотничий наряд зеленого цвета, и обула сандалии, и перепоясалась роскошным поясом, подаренным все той же Абундией, и подобрала платье, так, чтобы юбки не путались под ногами. Поглядела на нее Абундия, и, снова рассмеявшись, молвила:"Белые и гладкие эти ножки ничем не лучше золоченого платья: за версту их видно! Но тут уж ничего не поделаешь; придется тебе опустить юбки и ходить, спотыкаясь, когда доберемся мы до места засады".
Рассмеялась Заряночка этим словам и закраснелась, словно пион, и взяла в руки лук, и перебросила через плечо колчан, и засунула за пояс острый нож, и отправились подруги в путь, и вскорости миновали косогор, что поднимался от луга и терялся среди дерев Абундии.
Пока шли они легкой стопою через лес, заговорила Абундия и молвила:"Заряночка, дитя мое; красивое золотое кольцо с сапфиром сверкает на третьем пальце правой твоей руки; не часто доводилось мне видеть камень настолько великолепный, как этот густо-синий кристалл; означает ли он чего?" Отвечала Заряночка:"Разве не рассказывала я тебе, лесная матушка, как утраченный мой возлюбленный подарил мне перстень в последнюю нашу встречу, горе мне?" "Нет, отвечала Абундия, - не об этом я спросила. Как думаешь, узнает ли он перстень, увидев снова?" "О да, конечно, - отозвалась Заряночка, понурив голову, - Ибо когда впервые подарил он кольцо, дар назначался не мне, но другой женщине". И замолчала она, и побрела дальше с поникшей головой, и от беспечной радости ее ни следа не осталось.
Наконец повернулась девушка к Абундии и молвила:"Пришло мне в голову спросить тебя, куда мы держим путь и по какому делу; ибо поначалу так ликовала я в душе, сама не знаю отчего, так весело мне было идти по лесу вместе с тобою куда глаза глядят, что не задумывалась я, куда мы направляемся и зачем. Так не скажешь ли теперь?"
Отвечала хозяйка леса:"А ну как скажу я тебе, что идем мы на охоту?" Отозвалась Заряночка:"Тогда спрошу я тебя, на какую дичь". "А ежели на человека?" - молвила хозяйка леса. Тут слегка побледнела Заряночка. "Матушка, - молвила она, - ежели вышли мы на разбойников из Красной Крепости, так я тому мало радуюсь. Не воин я, и драк боюсь". Отозвалась со смехом Абундия:"Зато лучник ты превосходный и бьешь без промаха; а стрелять можно и из засады в густой листве, поскольку на дворе июнь". "Но не хотелось бы мне ни убивать людей, ни ранить, - сказала Заряночка, - разве что спасаясь от неминуемой смерти".
Поглядела на нее Абундия, улыбаясь лукаво, и молвила:"Ну, даже если мы затаимся в укрытии и углядим добычу, может статься, не придется тебе пускать стрелу. Так запасись терпением. Ибо редкостного и странного зверя наметила я: на вид он ничуть не страшен, а наоборот; а голос его, каковой непременно услышим мы, когда запоет он, скорее сладок чем хрипл". "Что говоришь ты такое, матушка? - воскликнула Заряночка, краснея и бледнея попеременно, что это за человек? - ибо зверем зовешь ты его в шутку, разве нет?"
"Ох нет, - отозвалась Абундия, - не знаю я его имени, и кто таков, не знаю, только кажется мне, что никак не может он быть из числа разбойников Красной Крепости. Что до прочего, может статься, это - человек в звериных шкурах, а, может статься, и зверь в шкуре человека, про то мне не ведомо; ибо, сколько ни наблюдала я его, кажется мне, что и с человеком он не особо схож, и со зверем тоже. Но довольно о нем, покуда не подберемся мы поближе к его убежищу".
Засим пошли они дальше, и Заряночка по большей части молчала, в то время как хозяйка леса говорила за двоих и веселилась от души. И не приходилось им останавливаться, ибо редкой выносливостью отличалась Заряночка и уставала нескоро; и, более того, теперь не терпелось ей узнать, в чем дело, а в том, что впереди ждут ее события великой важности, девушка не сомневалась.
Так шли они, не задерживаясь, и когда миновал полдень, добрались до маленькой тенистой долины, на дне которой бежал прозрачный ручей; там отдохнули странницы и умылись, а затем расположились под сенью ветвей и вкусили изысканных яств, что принесла с собою Абундия, уж где бы она их не добыла; а когда отдохнули они немного, хозяйка леса снова повернула разговор на Артура Черного Оруженосца, и потребовала, чтобы Заряночка описала его во всех подробностях; и нимало не возражала Заряночка, как легко можно догадаться, ибо дай ей волю - и говорила бы она об Артуре с утра и до ночи.
И вот снова пустились они в путь, ничуть не медленнее, чем прежде, и отдыхали мало, покуда до заката не остался только час. Тогда Абундия двинулась вперед крадучись, словно приблизились странницы к концу пути и к тому, чего искали. А к тому времени добрались они до протяженного косогора, в изобилии поросшего кряжистыми дубами, что росли не слишком-то близко друг к другу, так что у подножия дерев ковром расстилалась невысокая густая трава. Абундия осторожно переходила от дерева к дереву, словно в любой момент готова была при необходимости спрятаться; а Заряночка поспешала за нею. Щеки девушки раскраснелись, глаза сияли, и сердце неистово билось, и ноги подгибались под нею, когда перебегала она от ствола к стволу.
Так поднялись они почти что на самый гребень косогора, и двинулись вниз по противоположному склону, что казался куда круче в силу малой своей протяженности: тут дубы поредели и сделались мельче; а промеж стволов кустились терновник, и рябина ария, и кизил, и тут же - дикий шиповник, и жимолость, и молодые побеги ломоноса, что называется еще "радостью путника". Там хозяйка леса жестом велела Заряночке остановиться, и подошла девушка к подруге, и замерла в нетерпении, дрожа всем телом; и тут послышался звук мужского голоса, распевающий песню, хотя слова терялись в шорохе листвы и в оглушительном птичьем гомоне: то щебетали в долине черные дрозды.
И прошептала тихо лесная матушка:"Слушай: мы правы, и пришли во-время, зверь наш подает голос: у наших ног начинается крутой склон косогора, что уводит прямо в лощинку с прозрачным ручьем; именно там логово зверя, на которого охотимся мы. Потому давай осторожно проберемся сквозь кусты, и спустимся на самое дно, а тогда, наверное, разглядим мы зверя поближе, и подумаем, и решим, что с ним делать".
Голос отказал Заряночке, и не смогла она ответить, но тихо побрела рядом с подругой; и вот дошли они до края лощины, и нырнули в густые заросли, и принялись пробираться меж ветвей, стараясь двигаться как можно тише. Но не успели они углубиться в кусты, как смолкла песня без слов, и зазвучал напевный перезвон струн. Хозяйка леса остановилась послушать, и улыбка заиграла на губах ее, и принялась отбивать ритм пальцами; но Заряночка уставилась перед собою безумным взглядом, и непременно кубарем скатилась бы по склону, позабыв об осторожности, ибо мелодия эта звучала некогда в Замке Обета, кабы Абундия не удержала ее за руку. А затем вдруг смолкла музыка, и послышались жалобные стенания и сетования, и Заряночка крепко прижала ладони к ушам, и сама едва не закричала в голос; но Абундия силой отвела одну ладонь и прошептала девушке на ухо:"Дитя, дитя, наберись мужества и укрепи свое сердце, и тогда, может статься, вернется к тебе радость; молчи и ступай тихо за мною!"
Засим совладала с собою Заряночка, и укротила страсть, хотя в груди у нее стеснилось и горькие слезы готовы были хлынуть из глаз; а к тому времени громкие жалобы понемного стихли, и из долины донеслись рыдания, словно эхо Заряночкиного горя.
Тогда Абундия повела девушку дальше, и вот, наконец, завидели подруги ровное дно лощины, и ручей, что поблескивал сквозь листву; и различили они на ближнем берегу ручья человека; и спустились еще чуть-чуть, пока не оказались на травяном ковре. Заряночка без сил рухнула на колени, и низко опустила голову, и закрыла глаза руками, а хозяйка леса развела перед нею густые ветви лещины, и прошептала:"Дитя, дитя! - погляди-ка вперед да скажи, знаешь ли ты его, или он тебе чужой, и ничего для тебя в итоге матушка твоя не сделала".
Заряночка подняла голову, бледная, с безумным взором, и оглядела долину, и увидела, что у ручья на траве сидит человек, пригнув голову к коленям и закрыв лицо руками; всю одежду его составляли две оленьи шкуры, и еще полоска кожи вместо пояса, за которую заткнут был короткий меч; длинные каштановые волосы нечесаными космами спадали на лицо незнакомца. Рядом с ним лежала арфа, а чуть подальше - короткое копье, насаженное на грубую ясеневую рукоять. Человек сей исступленно бил ногами о землю и содрогался всем телом. Поглядела Заряночка - и перехватило у нее дух. Ибо вскорости малость успокоился незнакомец, и поднял голову, и узнала в нем девушка Артура, своего возлюбленного; и теперь не смела она пошевелиться, чтобы не вскочил он и не бросился прочь; и боль и нежность слились в груди Заряночки. Воистину сладостной была эта мука, что едва не стоила девушке жизни.
Тут рука пустынника потянулась к арфе, и взял он инструмент, и погладил его ласково, и пальцы его пробежали по струнам, и снова зазвучала музыка, ровно та же, что и в первый раз. Заряночка слушала, затаив дыхание, покуда не затихла мелодия; а Артур оглянулся и запрокинул голову, как это делает пес, собираясь завыть.
Тогда Заряночка громко вскрикнула, и выскочила из зарослей, и остановилась на траве прямо перед ним, так что ничто не разделяло этих двоих, и протянула к возлюбленному руки и закричала:"О, нет, нет, нет! Перестань, заклинаю, иначе сочту я, что переменился ты безвозвратно, и погибли в тебе человек и любящее, великодушное сердце, и остался только зверь в человечьем обличии!"
При этих словах Артур вскочил на ноги, и изготовился к прыжку, и свирепо воззрился на девушку, и закричал:"Что?! - снова ты? Второй раз вижу я тебя, двойник и образ той, что истерзала меня и измучила! Той, что покинула меня в час крайней нужды и скрылась от меня! Ха! человек, говоришь ты? Разве не боролся я с безумием, разве не сохранял мужество так долго, как только мог; но, наконец, иссякли последние силы, и стал я зверем и человекоубийцей? Но для чего говорить с тобою? - ты - только отражение той, что разбила мне жизнь. Однако же, может статься, с отражением смогу я покончить, ежели не с самой погубительницей; и горе мне! - как любил я ее! Да, и люблю до сих пор, да только не тебя, лживый призрак!"
Тут безумец выхватил из-за пояса меч, и бросился к Заряночке; она же закрыла лицо руками и сжалась от страха, но с места не двинулась. Но тут из кустов выскочила лесная дева, и вложила стрелу в тетиву, и, угрожая луком, воскликнула:"Ты, зверь в образе человеческом, я убью тебя тут же на месте, ежели причинишь ты вред дочери моей милой; так что возьми себя в руки! Скажу более: ежели встреча с тобою не порадует ее так, как я рассчитывала, я убью тебя со временем; так что смотри мне!"
Расхохотался Артур и молвил:"Как! - еще один призрак истерзавшей меня возлюбленной! Нет же, клянусь всеми святыми, что вновь пришедшая - эта первая из них, а та, что поразговорчивее, - вторая! Или, может статься, все женщины в мире приняли облик той жестокосердной, что погубила меня, и ничего-то больше не осталось в жизни?"
И замер Артур, словно пригвожденный к месту, глядя на Заряночку во все глаза; она же стояла перед ним, закрыв лицо руками и сжавшись в комочек от страха. Тут пустынник поднял руку, и отшвырнул меч в кусты, а затем шагнул вперед, и остановился перед Заряночкой, и отнял ладони от лица ее, и заглянул в глаза ей, держа ее за обе руки, и молвил:"Похоже на то, что давно позабыла ты, что за счастливую жизнь могли бы мы прожить вместе, кабы не бежала ты от меня и не обрекла меня на участь настолько жалкую".
"А ты-то, ты! - судя по твоему виду, ибо красива ты и пригожа по-прежнему, хотя сейчас и побледнела от страха передо мною, жила ты все эти годы в холе да неге, да в радости, и веселы были твои мысли; уж не думаешь ли, что моя жизнь текла в радости, или что хоть раз задумался я о чем-нибудь веселом, да и вообще о чем бы то ни было, кроме своего горя? Или сомневаешься ты в этом? - ступай, спроси добрых копейщиков города Гринфорда, или Всадников Красной Крепости, а также и поле брани! Ежели там мало радости, так в других местах и того меньше".
Тут Артур выпустил руки девушки, и застыл перед нею, дрожа всем телом, а Заряночка опустилась на землю, и сложила ладони, и так протянула к нему руки, словно в молитве, сама не зная, что делает.
Тогда закричал Артур исступленно и молвил:"О горе мне! - ибо напугал я ее, и от страха лишилась она рассудка, так что не узнаёт она больше меня, и не понимает, что я делаю; я же хотел воззвать к ней с мольбою, и упросить ее сжалиться надо мною, и не покидать меня более, и не подсылать ко мне в насмешку призрачных двойников!"
Тут пустынник рухнул перед девушкой на колени, и тоже сложил руки, словно в молитве, но не пошевелилась Заряночка, словно обратившись в камень. Он же ударился лбом о землю, и перекатился на бок, и раскинулся на земле бездыханным, и голова его склонилась на сторону, и изо рта хлынула кровь. Тут пронзительно закричала Заряночка, и бросилась на тело возлюбленного, и воскликнула:"Я отыскала его, и он мертв! Он мертв, и я убила его, потому что испугалась его, малодушная дурочка! А он-то уже приходил в сознание, он-то уже узнал меня!"
Но подошла Абундия, и склонилась над телами, и подняла Заряночку, и молвила:"Нет же, нет, утешься; ибо в таком состоянии, когда силы на время его оставили, с ним легче управиться. Подожди, отыщу я траву, унимающую кровь, и еще траву усыпляющую, и тогда мы исцелим его, и возвратится к нему рассудок, и снова станет он человеком".
С этими словами Абундия исчезла, но вскорости вернулась; а Заряночка тем временем, стоя на коленях у тела возлюбленного, стирала с лица его кровь, и гладила его руки, огрубевшие от меча, и причитала над ним жалостно. Когда же возвратилась лесная дева, снова отстранила она Заряночку, и склонилась над оруженосцем, и приподняла его голову, и положила траву, что унимает кровь, ему в рот и еще на сердце, и проговорила над ним какие-то слова, в то время как Заряночка глядела через плечо ее, смертельно-бледная. Затем знахарка принесла в чаше воды из ручья, и омыла Артуру лицо, и стал он понемногу приходить в себя; тогда хозяйке леса удалось напоить недужного, так что еще больше пришел он в себя. Тогда Абундия взяла в руки сонную траву, и размяла ее в пальцах, и вложила Артуру в рот, и снова произнесла над ним заклинание; и тут же голова оруженосца бессильно откинулась, глаза закрылись, и заснул он мирным сном.
Абундия же поднялась на ноги, и повернулась к Заряночке, и сказала:"Ну вот, дитя мое, мы и сделали все, что могли; осталось отнести его в надежное место, где роса и солнце не станут ему досаждать и усиливать его недуг; ибо проспит он до рассвета завтрашнего дня, или даже дольше. И не бойся, ибо с пробуждением возвратится к нему здравый рассудок, и узнает он тебя, и станет любить пуще прежнего. Клянусь тебе в этом землею, и солнцем, и лесом".
Молвила Заряночка, все еще дрожа всем телом:"О матушка, можно ли мне поцеловать и приласкать его?" "Да, всенепременно, - отвечала хозяйка леса, улыбаясь девушке, - Да только смотри, недолго, ибо ло! - солнце уже садится, и лучше бы ему оказаться в убежище до того, как сгустятся сумерки".
При этом слове Заряночка тихо опустилась на колени рядом с возлюбленным, и принялась нежно целовать его, и приложилась щекою к его щеке, и назвала его ласковыми именами, что никто не сможет повторить, не закрасневшись; но вот хозяйка леса коснулась рукою плеча девушки и добродушно напомнила:"Вставай-ка, на сегодня довольно; а впоследствии будет у тебя время, и немало".
Тогда поднялась Заряночка и молвила:"Как донесем мы его до места? Не взять ли мне его за плечи, а тебе - за ноги? Ибо после всех этих лет я стала посильнее тебя".
Рассмеялась хозяйка леса. "Нет, маленькая, - отозвалась она, ты меня еще не знаешь. Не придется тебе его нести, и никакая его часть тебе не достанется: я куда сильнее; гляди!" И наклонилась Абундия, и подхватила недужного на руки, словно ребенка, и легко зашагала вперед со своею ношей; и, оглянувшись через плечо, молвила Заряночке:"А ты иди рядом и держи его за руку, хотя мне это и неудобно отчасти; но знаю я твое сердце и хочу тебя порадовать, дитя мое".
И подбежала к ней Заряночка, и поблагодарила лесную матушку, и поцеловала ее, и завладела левой рукою Артура, в то время как Абундия несла его вниз по долине, а затем из долины. Но по-прежнему брели подруги вдоль ручья, покуда не дошли до места, где поток изрядно суживался, а отвесная скала подступала к воде так близко, что между водою и камнем осталась полоска дерна шириною не более трех ярдов; а в скале зияла пещера, в которую войти можно было, пригнув голову. Туда и внесла Артура хозяйка леса, а Заряночка вошла следом; и обнаружили они, что пещера суха и просторна; и было там ложе из сухого вереска и папоротника. Туда опустила Абундия свою ношу и молвила:"Теперь, дитя мое, нам остается только ждать, чтобы снова пришел он в себя, что произойдет уже завтра; и ободрись, ибо вернется к нему рассудок, но будет он слаб и смирен; я же приготовлю для него еду и питье. Теперь, ежели ты послушная дочь, так отойдешь в сторонку, как только он очнется; более того, не пугайся, ежели я встречу его пробуждение в ином облике, нежели тот, к которому ты привыкла; ибо воистину мысли его смешаются, ежели снова увидит он нас двоих схожими, словно две капли воды. Но не бойся; ради тебя, дитя мое, приму я обличие не вовсе безобразное, хотя и уступающее тебе в красоте".
"Я сделаю, что скажешь, матушка, - отозвалась Заряночка, - ибо вижу, что ты помогаешь мне всеми силами; однако заклинаю тебя, позволь мне посидеть с ним рядом, покуда не настанет час пробуждения".
Улыбнулась хозяйка леса и кивнула в знак согласия, и уселись они рядом подле спящего, и день перетек в ночь, пока бодрствовали подруги, прислушиваясь к журчанию ручья и к соловьиным трелям.
И вот настал новый день, а Артур по-прежнему спал мирным сном; и пробудилась Заряночка от дремоты, что взяла-таки над девушкой верх, и огляделась, и не увидела в пещере Абундии. Засим поднялась она, и склонилась над Артуром, и поцеловала его, а затем вышла, и встала в дверях, и осмотрелась вокруг. Встающее над землею солнце на мгновение ослепило девушку, по чести говоря, еще не вовсе проснувшуюся, так что не знала Заряночка, сон ли это или явь, только показалось ей, что идет к ней кто-то через ручей, осторожно переступая с камня на камень, а именно - женщина преклонных лет, но стройная, и опрятная, и нимало не согбенная возрастом, одетая в платье зеленого сукна с капюшоном белого меха. Оказавшись на траве, заговорила незнакомка с Заряночкой тонким старческим дискантом, впрочем, не лишенным приятности, и поздоровалась с девушкой. Слегка испугалась Заряночка при виде сей дамы, но приветствовала ее как должно, и, оробев, отпрянула назад. Но сказала старушка:"Что ты делаешь здесь, доченька? Или не знаешь, что это - мои земли и мой дом, и что в лесах этих я обладаю немалой властью?"
"Прошу меня простить, коли поступила в чем дурно, - отозвалась Заряночка. - Но тут со мною недужный друг, молодой юноша, и, заклинаю тебя, позволь ему побыть здесь, в пещере, еще немного. Ибо есть тут при нас еще один друг, женщина, но, пока спала я, она вышла - надо думать, собрать целебных трав, ибо искусная она знахарка, и лечит больного. Смиренно молю тебя, позволь нам здесь остаться, или потеряем мы нашего друга".
Старушка рассмеялась негромко, внимая речам Заряночки, и молвила наконец:"Заряночка, радость моя, неужели спустя все эти годы разучилась ты узнавать меня? Погляди-ка на меня снова, да погляди же! - и увидишь, что не так уж и сильно изменилась я с прошлой ночи. Я - по прежнему двойник твой, милая, только раньше казалась я отражением того, какой была ты встарь, а теперь я - отражение того, какой ты станешь, когда минуют для тебя два десятка лет счастливой жизни и еще десять. Скажи-ка, разве не похожа я на твою родную матушку?"
"Ну и напугала же ты меня, матушка, - отозвалась Заряночка. - А я-то уж было подумала, что бросила меня дорогая подруга, и что вновь пришедшая, чего доброго, ведьма сродни прежней моей госпоже, и не суждено мне изведать покой и радость. Но что до родной моей матушки, так не слишком ты на нее походишь; и, по чести говоря, весьма порадуюсь я, когда вернется к тебе законное твое обличие, повторяющее меня в юности, ибо такой, как ты есть теперь, я люблю тебя меньше".
Рассмеялась хозяйка леса. "Ну что ж, - сказала она, - недолго тебе видеть меня в этом обличии, и тем меньше, что сейчас скажу я тебе кое-что, а именно: обдумала я дело со всех сторон, и решила, что лучше тебе оставить нас вдвоем до того, как юноша проснется. Я хочу, чтобы ты вернулась домой и ждала его там; недолго тебе придется ждать, здесь уж ты мне поверь, и еще поверь мне, что возвратится он к тебе здоровый телом и душою".
Омрачилось лицо Заряночки, и молвила она:"Что заставило тебя передумать, матушка? - что, ответь!" Отвечала Абундия:"Боюсь я за твоего возлюбленного: вдруг лицезрение лица твоего окажется для него непосильным испытанием? Но когда пробудет он в лесах целый день, и поговорю я с ним о том о сем, и утешу надеждой на скорое с тобою свидание, надо думать, окрепнет он и сможет пройти милю-другую, чтобы отыскать тебя, и сперва найдет дом твой, а потом и тебя саму. Так послушаешься ли ты наконец? Нет, ежели не можешь ты не разрыдаться, так я укроюсь в чаще до тех пор, покуда не успокоишься, упрямица!" Заряночка улыбнулась сквозь слезы и ответствовала:"Молю простить мне мое упрямство, матушка; я тотчас же и уйду, и даже не оглянусь напоследок". "Нет, - возразила Абундия, торопиться ни к чему: сейчас я займусь недужным, и опробую на нем свои снадобья. А ты перейди ручей, босоножка, и на том берегу, у подножия рябины, найдешь ты медовые соты и белый хлеб, и деревянную крынку козьего молока. Выкупайся, коли хочешь, и принеси все сюда; а затем войдешь ты в пещеру, и приложишь свежую свою щеку к изнуренной щеке своего избранника, а потом посидим мы тут у журчащей воды и подкрепимся; и, наконец, войдешь ты снова в пещеру и поцелуешь недужного напоследок, а затем и в путь. Но скажи мне, вполне ли уверена ты, что отыщешь дорогу назад?" "Да, всенепременно, матушка, - сказала Заряночка, достаточно прожила я в лесу, чтобы не заблудиться; а теперь исполню я твою волю". И легкой поступью сбежала девушка в траву, и прошла вдоль ручья, покуда не отыскала заводь с пологим берегом, подходящую для купания, а потом прихватила снедь и вернулась к хозяйке леса. Тут подруги присели рядом, и поели, и попили, а вода журчала у их ног. Когда же с трапезой было покончено, Заряночка заглянула в пещеру, и поцеловала нежно спящего, и вышла неслышно, и постояла минуту перед лесной хозяйкой, и молвила:"Скажи мне вот что, матушка: когда он придет?" "Завтра, - отвечала Абундия. - И присоветовала бы я тебе оставаться в четырех стенах и дожидаться его там, чтобы беды не приключилось; ибо силы еще не вовсе к нему вернутся". Заряночка повесила голову и ничего на это не ответила, а затем молвила:"Прощай, лесная матушка; благословляю тебя". Затем подхватила она лук, и поспешила в леса, а Абундия постояла на месте, глядя ей вслед, покуда не скрылась девушка в чаще, а затем повернулась и ушла в пещеру.
Хозяйка леса постояла над Артуром минуту-две, а затем наклонилась и прошептала юноше на ухо некое слово, и тут же заворочался он на постели и приоткрыл глаза, но тут же перекатился на бок, словно для того, чтобы снова уснуть. Но Абундия потрясла его за плечо и сказала звонко:"Нет, рыцарь, нет; - или недостаточно ты спал? - или вовсе нечем тебе заняться?" Артур же сел на постели, и протер глаза; лицо же его снова обрело здоровый цвет. И обвел он взглядом пещеру, и взгляд его был спокоен и тих. Увидев же рядом с собою хозяйку леса, заговорил Артур слабым голосом, в котором, однако, не звучало ни яростного гнева, ни одержимости:"Так где же я? И кто ты, почтенная женщина?" Отвечала она:"Ты - в лесной пещере, а я, помимо всего прочего, твоя знахарка, а ты, сдается мне, не откажешься поесть-попить". Просиял Артур и кивнул в знак согласия, и она принесла ему молока, и напился он жадно, и вздохнул с облегчением; Абундия же улыбнулась ему, и принесла ему хлеб и мед, и он поел и попил еще, а затем прилег и крепко заснул. Она же позволила ему проспать часа два, не больше, а затем снова его разбудила; и снова спросил он, где находится, и кто она такая; Абундия же ответила, как прежде. И сказала она еще:"Теперь вставай, на что сил у тебя вполне достанет, и возьми вот эту одежду, что красива и чиста, и ступай умойся в ручье, и возвращайся ко мне; а тогда мы побеседуем, и ты расскажешь мне обо всем, что с тобою случилось, и, может статься, я расскажу тебе о том, что случится с тобою в будущем". С этими словами она Абундия подошла к сундуку, что стоял в углу пещеры, и добыла из него рубашку, и чулки, и башмаки, и сюрко, и капюшон из превосходного черного полотна, и золоченый пояс, и отличный меч в алых ножнах, и молвила:"На первое время для тебя и эти сойдут, так что бери и одевайся, и снова станешь ты похож на оруженосца, ежели уж не на рыцаря".
Засим поднялся Артур, словно во сне, и вышел; и заметила лесная хозяйка, что на груди у юноши что-то поблескивает, и разглядела, что на шее гостя висит чудесное сапфировое кольцо Заряночки; засим улыбнулась она, и молвила про себя:"Ну и хитра же доченька моя дорогая! Ну что ж, значит, много слов тратить не придется!" И стала она дожидаться возвращения юноши.
И вот возвращается Артур, облаченный в роскошные одежды и перепоясанный мечом; и захлопала в ладоши хозяйка леса, и воскликнула:"Вот теперь ты и вправду недурен собою, и воистину способен порадовать видом своим прекрасную даму!"
Но брови у юноши сошлись, и глядел он сердито и мрачно, и молвил он:"Что значит эта игра? - и где взяла ты кольцо, что висит у меня на шее? И кто ты, и для чего принесли меня сюда?"
При этих словах свирепо воззрился он на Абундию, держа кольцо на ладони. Но ответствовала лесная хозяйка:"Слишком много вопросов, о, пригожий юноша! Но я, пожалуй, отвечу: игра эта для того, чтобы исцелить тебя и утешить, ибо мучили тебя недуг и горе. Что до кольца, это тебе оно дано, а не мне. Однако вот что скажу я тебе: доводилось мне видеть этот перстень на пальце у прекрасной девы, что живет в лесной стране тут неподалеку. А что до того, кто я такая, так много же времени заняла бы повесть, кабы вздумала я рассказать тебе все; но вот чему поверь до поры, я - госпожа и владычица здешних мест, и наделена немалою властью среди народа моего и во владениях моих. А что до того, зачем тебя сюда доставили, так это я принесла тебя, потому что лучшего дома для недужного поблизости не нашлось".
Долго стоял Артур, рассматривая кольцо, что лежало у него на ладони, и, наконец, положил руку на плечо лесной хозяйки, и заглянул в лицо ей умоляюще, и молвил:"О матушка, если и впрямь наделена ты немалой властью, яви же еще и милость, и сжалься надо мною! Ты зовешь меня юношей; таковым я, надо думать, и кажусь в сравнении с тобою; но скажу я тебе, что уже пять долгих лет ничто мне на свете не мило, и ни о чем помыслить я не могу без отвращения; и истерзала меня тоска, и иссушила мою молодость, так что увядает она и меркнет до срока, и обращается в ничто. О, ежели обладаешь ты немалой властью, отведи меня к ней, чтобы хоть раз еще увидеть мне ее перед смертью!" С этими словами юноша бросился перед Абундией на колени, и поцеловал край ее платья, и разрыдался. Но хозяйка леса заставила его встать, и поглядела на него благодушно, как пристало доброй старушке, и молвила:"Нет же, нет, не так уж и трудно меня растрогать и склонить к помощи, не надо ни горячих молений, ни слез; а долее нам тут медлить незачем, так что ежели пойдешь ты со мною, мы отправимся искать деву, что прежде носила это кольцо, хотя как оно к тебе попало, откуда мне знать? Равно как и не знаю я, в самом ли деле владелица кольца - та, которую ты ищешь. Но скажу я тебе сразу, что дева эта - дорогая моя подруга".
Тут Артур заключил хозяйку леса в объятия, и расцеловал ее щеки, и благословил ее, Абундия же расхохоталась над ним и молвила:"Нет, прекрасный сэр, ежели так ты обходишься с засохшей веткой, как же обойдешься ты с благоуханным цветком?" И смутился юноша, и взыграло его сердце от тайной надежды.
А хозяйка леса взяла в руки лук, перебросила через плечо колчан, и перепоясалась коротким мечом, а затем вывела Артура из пещеры, и покинули они долину, и оказались в чаще, и поднялись на поросший дубами косогор; так шли они вдвоем по лесной стране.
Пока шли они, сказала Артуру Абундия:"Вот теперь пора тебе разговориться, чтобы путь показался короче, и поведать свою историю, хотя бы и отчасти. Но сначала должна я тебе признаться, ибо, может статься, сам ты этого не помнишь, настолько ты был безумен, что вчера нашли мы тебя в лощине вон там, и играл ты на струнах воистину сладко, но во всем остальном поступал скорее зверю под стать, нежели человеку, засим подивились мы и пожалели тебя".
Артур свел брови, словно пытаясь припомнить нечто, от него ускользающее, а затем сказал:"Ты все говоришь "мы" да "мы", а кто же вторая?" Отвечала Абундия:"Со мною была дорогая подруга". Вопросил юноша:"И она меня тоже пожалела?" "Да, - отозвалась хозяйка леса, иначе не была бы она мне подругой". "О, так пойдем же быстрее, воскликнул Артур, - ибо время не ждет!" И они ускорили шаг, и подкрепились по пути наспех.
И вот снова заговорила хозяйка леса:"С тебя причитается рассказ, о прекрасный сэр, однако же я сокращу его малость, сообщив, что знаю я твое имя, о Артур Черный Оруженосец из Замка Обета!" Юноша вздрогнул при этих словах и мовлил:"Откуда тебе сие ведомо? И как догадалась ты - ты, что прежде меня не видела?" "Мне подруга сказала, - отвечала Абундия, - но это долгая история. Лучше ты мне поведай, как сложилась твоя судьба после того, как узнал ты, возвратившись домой с осады Красной Крепости, что милая твоя замок покинула".
Артур изумленно воззрился на спутницу и молвил:"Что же это за чудо? Или в самом деле знаешь ты мою возлюбленную? Или колдунья ты, и постигаешь мои тайны при помощи чар?" Отвечала хозяйка леса:"Я, может статься, могуществом превзойду любую колдунью, однако не задумывайся об этом, ибо сегодня я тебе друг, но расскажи мне то, о чем спрашиваю, дабы узнала я про тебя все; так путь короче покажется". Отвечал Артур:"А кто, как не я, жаждет сократить его по возможности? - засим не станем же медлить и поспешим вперед, а я поведу рассказ".
И заторопились они вперед, и молвил Артур:"Как я жил? - словно оглушенный, матушка, и не знал, что же произошло на самом деле; а вокруг меня судили да рядили, что, дескать, в этом она поступила дурно, а в том правильно, и я едва с ума не сошел от подобных разговоров. Засим поспешил я назад в Красную Крепость, и стал полководцем Гринфорда, и возглавил охоту за уцелевшими разбойниками; ибо сказал я себе, что ежели нужно мне выместить на ком-то ярость и гнев, так уж лучше на недругах, чем на друзьях. А что потом? Это дело тоже закончилось, и хотя не всех злодеев перебили мы, но из окрестностей Гринфорда их выдворили; и вскорости, стоило лиходеям заслышать мое имя, как бежали они без оглядки. В ту пору каждый новый день походил для меня на предыдущий, и мысль о надежде моей и моем отчаянии изгрызла мне сердце, и никому-то я не был нужен. И вот случилось так, что, в пылу сражений и погонь, оттеснил я банды Красной Крепости в северо-западные пределы лесной страны; и приметил, что даже они, эти закоренелые злодеи, как бы лихо им не приходилось, поначалу старались держаться от леса подальше, хотя под конец забились в самые чащи, уж и не знаю, заключив союз с тамошними дьяволами или нет. И похитили они деревенских женщин, и те родили им детей, и похоже на то, что ныне множится злобный сей род. И еще приметил я, что Эвилшо всем внушает необоримый страх, и, стало быть, маловероятно, что станут мне там досаждать и нарушать мое уединение. А к тому времени три года минуло с тех пор, как отвергла меня в Замке Обета та, что меня любила, и понадобилось ей, видите ли, принести в жертву демону безрассудства и себя саму, и меня тоже. И думалось мне, что ежели стану я искать ее, то вряд ли найду; и, более того, даже если найду, она обойдется со мною столь же сурово,
как и в прошлом, когда меня покинула. Что до меня, я сделался угрюм и вспыльчив, и не о чем мне было говорить с людьми, даже если бы нашелся такой отважный, что обратился бы ко мне. Засим уехал я из Красной Крепости, как некогда из Замка Обета, и дал понять, что намерен принять сан, и запретил всем за мною следовать. Да, собственно, никому это и в голову не пришло. Сперва обосновался я на опушке леса, и сложил там себе хижину, грубую и необтесанную. Редко кто забредал туда, однако бывали гости: углежоги, и охотники с окраин леса, и тому подобные. И почитали они меня святым человеком, а я-то был всего-навсего озлоблен. И отчасти опасались они меня, потому как на охоте, гоняясь за добычей, я использовал всю свою силу, помноженную на мудрость рыцарского сословия, коя была им внове. Был в числе их один человек, от природы одаренный тягою к искусству менестреля; этот прибился ко мне, пока мы не сдружились, и утешал он меня своими рассказами и песнями о людях попроще тех, с коими привык я общаться. Но когда прожил я в том месте два года, друг мой умер от недуга, и остался я один, и снова охватила меня тоска, и я уже не знал, что делать, Засим углубился я в чащу леса, прихватив с собою арфу, что подарил мне друг перед смертью. Было лето, и уходил я все дальше и дальше, и уже не нашел бы дороги назад, даже если бы и попытался. И, наконец, когда пришла осень, я снова построил себе на прогалине жалкое подобие хижины: рядом протекал ручей, и олени водились в изобилии.
А что случилось потом? Здесь мысли мои путаются, ибо к тому времени уже утратил я облик человеческий. Но вот что известно мне: набрели на меня бандиты из числа тех, за которыми я гонялся. Они не узнали во мне былого врага, но лиходеям сим в радость убивать и мучить любого, кто окажется легкой добычей. Однако же в том сражении им пришлось худо, многих зарубил я, и многих ранил, но вот одолели они меня, и раздели, и связали мне руки, и принялись пытать меня так, как поступят с ними дьяволы, когда воздастся негодяям по заслугам. Жизнь во мне еще теплилась, но бандиты сочли меня мертвым; и, когда ушли они, я уполз с того места, и каким-то образом исцелился телом, вот только разум мой с той поры затмился, и мало что помню я из того, что приключилось со мною впоследствии, пока скитался я от места к месту. Одно помню: горько мне было и больно, и еще сдается мне, что являлись мне порою видения; и образы тех, кого знал я в прошлой жизни, дразнили взор мой, когда сидел я и пел или перебирал струны (ибо арфу всегда я носил при себе). И порою сокрушался я и сетовал, и взывал к ним о помощи, они же не могли или не желали помочь мне. А теперь я и не вспомню, сколько лет прожил так в пустыни. Но заклинаю тебя, давай ускорим шаг".
Отвечала хозяйка леса:"Немного же поведал ты мне о своей жизни, Черный Оруженосец, но, пожалуй, этого будет довольно. И вижу я, что никак не можешь ты рассказать мне больше, ибо не терпится тебе узнать, что с тобою станется по завершении дня, и все твои помыслы сосредоточены только на этом. Но вот что скажу я тебе: пришел ты в лес Эвилшо, а ведь в нем, помимо мучивших тебя лиходеев и им подобных, водится немало созданий чудных и странных, в том числе и существа не из рода Адамова, потому не диво, что являлись к тебе видения, и образы тех, что ныне далеко от тебя". "Да, отвечал Артур, - но одно видение смутило и поразило меня больше, чем все другие вместе взятые, и кажется мне, что видел я его не так давно. Ибо сперва узрел я образ той, к которой стремится душа моя, и рыдала она, и причитала надо мною; и тогда показалось мне, что рассудок мой проясняется; и ло! - из чащи появился второй двойник возлюбленной моей, и отчитал меня, и принялся угрожать мне. И, свидетель Господь, был к тому повод! Но скажи мне, матушка, раз называешь ты себя мудрой, что бы это все значило?"
Рассмеялась хозяйка леса:"Раз уж я мудра, - сказала она, предскажу я тебе светлые дни. А теперь не будем мы больше говорить ни о тебе, ни о возлюбленной твоей, ни о твоем горе, но раз столь яростно пожираешь ты пространство и расстояние милю за милей, я расскажу тебе байку-другую об этом лесу и его обитателях, чтобы не слишком устали мы".
Так Абундия и сделала, и говорила по пути, не умолкая, и держалась при этом чуть впереди, и как бы не поспешал ее спутник, как бы ни прибавлял шагу, но догнать ее не мог. И так быстро шли они, что оказались поблизости от Дуба Встреч задолго до заката, хотя оставили пещеру три часа спустя после того часа, в котором Заряночка и Абундия покинули Обитель у Леса днем раньше. И подошли странники к крутому камню, что возвышался на берегу ручья, и хозяйка леса повелела юноше остановиться, как бы Артур тому не противился, и заставила его поесть-попить, добыв снедь и вино из расщелины в помянутом камне. Там продержала Абундия юношу до самой ночи, пока на востоке не замерцала встающая луна; Артур же весь извелся и не находил себе места. И даже тогда не отпустила гостя хозяйка леса, и вот, наконец, луна поднялась высоко, и озарила их серебристым светом, а повсюду вокруг легли темные тени дубовых ветвей.
Тогда Абундия повелела юноше встать, и привела к Дубу Встреч, и проводила еще немного вперед, в сторону озера. А затем сказала так:"Черный Оруженосец, что до меня, так я уже дома, и дальше с тобою не пойду; мыслилось мне, что переночуем мы в лесу далеко от этого места, а сюда придем назавтра утром; но, повинуясь нетерпению сердца твоего, так поспешали твои ноги, что мы оказались здесь слишком рано; однако же меня это не огорчает". Затем развернула она юношу и молвила:"Окинь-ка взглядом склон косогора и скажи, что видишь". Ответствовал Черный Оруженосец:"Вижу стволы кряжистых дерев, а промеж них поблескивает огромное озеро". Отозвалась Абундия:"Так ступай туда, покуда луна светит ярко, и окажешься вскорости на широких лугах, что раскинулись у воды; там течет ручей. Оглянись, и увидишь небольшой дом (а другого поблизости нет), что стоит сразу за помянутым ручьем. Ступай туда смело и попроси приюта у того, кто выйдет тебе навстречу, и, может статься, все сложится так, как тебе бы хотелось. А сверх того ничего не могу я для тебя сделать. А теперь прощай, и, коли захочешь, так встретишься со мною еще; то есть со мною в истинном моем обличии, ибо образа той, что весь день бродила с тобою по лесам, ты более не увидишь".
В великом изумлении воззрился Артур на спутницу, ибо в одно мгновение преобразилась она чудесным образом, и явилась взору прекраснейшей и величественнейшей из королев. Но едва юноша протянул к ней руки, хозяйка леса резко повернулась и стремительным шагом направилась в лес - ничуть не медленнее, чем разумно было бы ожидать. Тогда Черный Оруженосец извлек из ножен меч, и повернулся к лесу спиною, и спустился к воде.
Так вышел Артур на луг, и, охваченный нетерпением, зашагал по росной траве, оглядываясь по сторонам. Тут и там поднималась ему навстречу корова, и, сделав несколько шагов, снова тяжело опускалась на землю, а позади него в лесу ухали совы, и на опушке тявкала лиса. И вот оказался юноша у ручья, и постоял, и осмотрелся, и ло! - на другом берегу и впрямь возвышался дом, по виду сходный с двором йомена, что встречаются тут и там в обжитых землях. Соломенная кровля поблескивала в лучах луны, а в окнах горели свечи; и таким уютным показалась юноше сия обитель, что вложил он меч обратно в ножны, и легко перескочил через ручей, и поднялся на крыльцо, и взялся за щеколду, и отодвинул задвижку, и толкнул дверь, и дверь распахнулась.
А поскольку вошел юноша из темноты, яркое зарево свечей на мгновение ослепило его, однако заметил он, что поднялась с постели пригожая женщина, и молвил:"Не позволят ли заплутавшему в лесу путнику остаться здесь на ночь, честь по чести?"
Но женщина шагнула к нему, протягивая руки, и не успел Черный Оруженосец воскликнуть, что узнает ее, хозяйка бросилась к юноше, и обхватила его руками, и осыпала поцелуями лицо его, шепча:"Добро пожаловать, желанный гость! - желанный и трижды желанный!" И так истерзали Артура в прошлом горе и страсть, что силы вовсе оставили юношу, и застыл он перед нею, беспомощно уронив руки. У обоих перехватило дух от изумления, и радости, и тоски; и некоторое время так стояли они друг напротив друга, не отводя взглядов: у нее бурно вздымалась грудь и слезы лились ручьем, он же простер к ней руки, а губы тщетно пытались произнести слова, идущие от самого сердца. И снова бросилась она в его объятия, и на этот раз он крепко привлек ее к себе, так что теперь она лишилась сил и безвольно поникла, и прижался он щекою к ее щеке, а губами - к ее губам, и осыпал поцелуями глаза ее, и плечи, и назвал ее тысячей ласковых имен. И снова отстранились они друг от друга, и взяла она его за руку, и подвела к деревянной скамье, и усадила рядом с собою, и сама села подле; и какое-то время молчали они. Затем заговорила она, словно придя в себя и успокоившись, хотя сердце ее пылало от любви:"Скажи мне, любимый, когда рука твоя коснулась щеколды, ожидал ли ты найти меня в этом доме? - ибо твоя рука разбудила меня; и не услышала я поступи твоей на пороге, ибо утомилась за день и задремала. Увы мне! - проспала я звук шагов твоих! - что за утрата!" Тут отозвался он, и собственный голос показался юноше чужим, словно кто-то другой говорил его устами:"Не знаю; женщина, что привела меня сюда, велела мне не терять надежды". Затем прибавил он:"Нет, воистину умер бы я, кабы не отыскал тебя здесь; слишком долго терзался я несбыточной надеждой".
И снова примолкли они; она же наконец молвила:"Досада какая: не услышала я, как переходил ты через ручей. Но хозяйка леса велела мне ждать тебя не раньше завтрашнего дня, иначе бы достало мне времени; и убрала бы я дом свежими зелеными ветками, и устлала бы розами наше ложе; и нарядилась бы в сверкающее платье, подаренное хозяйкой леса". Ибо по-прежнему одета была девушка в жалкую сорочку, и ничего более.
Артур же склонил голову ей на грудь, и осыпал девушку бесчисленными поцелуями, и молвил:"Нет, возлюбленная моя, так хорошо, так куда лучше". И прошептала она, склоняясь к нему:"О друг мой, ненаглядный мой, не думай, что задумала я от тебя спрятаться. Все, что здесь есть моего, принадлежит тебе, тебе и только тебе одному".
И взяла она его за руку, и вместе поднялись они, и молвила она:"О друг мой, некогда бежала я от тебя, и покинула тебя, и остался ты в одиночестве, ибо казалось мне, что судьба меня к тому принуждает; и боялась я посеять промеж друзей разлад, и смуту, и неприязнь. А теперь, ежели захочешь ты отомстить мне за себя, так в своем ты праве, ибо я - в твоей власти. Однако спрошу я тебя: что может принудить тебя со мною расстаться?"
Отвечал он:"Только смерть". Но возразила она:"Может статься, и тогда лежать нам вместе, как нынешней ночью".
И следующий день обернулся для этих двоих немалой радостью, и все, что было в их любви мучительного и жестокого, словно бы кануло в прошлое. Весело и любо было Заряночке в тот день хлопотать по дому, и приносить то, что казалось в былые дни, да и теперь тоже, изысканными яствами луга и чащи, а именно сливки, и сладкий творог, и плоды леса, и мед, и хлеб тонкого помола, испеченный специально к этому случаю.
И ходила она за Артуром, словно заботливая мать за ребенком, следя, чтобы не переутомился он под июньским солнцем, но лучше бы поднялся по ручью в лес, и прилег в тени крон, где испещрили землю цветные блики, и отдыхал бы, и набирался бы сил, как если бы никакого дела у него не было, как только наслаждаться покоем да принимать с благодарностью все, что дарят ему мать-земля да проворные руки-ноги Заряночки. Ухаживая за возлюбленным, выказывала девушка немалое упрямство, как, впрочем, вот в чем еще: в тот день не допускала она ни малейшего беспорядка в своей одежде, и даже босиком ходить отказывалась, хотя юноша весьма просил ее об этом, и говорил, что в сорочке она прекраснее и милее, чем в любом другом наряде. Ибо поутру надела Заряночка зеленое охотничье платье, что доходило до пят, а когда день стал клониться к вечеру, и от Великого Озера повеяло прохладой, тогда облачилась девушка в дивный наряд, подаренный хозяйкою леса, и поводила Артура по лугу туда-сюда, и, мерцая и переливаясь, прошлась рядом с одетым в черное рыцарем вдоль кромки воды. И полюбовались они на Зеленый Остров, и на Скалистый Остров, и побывали в мелководной бухте, где встарь купалась девушка, и спустились к жуткому заливу, где стояла некогда Посыльная Ладья, а теперь валялось несколько рассохшихся досок: все, что от нее осталось. И снова прошли они по полю из конца в конец, отдыхая среди траву и цветов, а там и роса выпала, и поднялась луна, роняя на луг темные тени. Тогда юная чета возвратилась домой, и по пути вздумалось Заряночке снова прикинуться для развлечения, будто воскресла ведьма, и поджидает невольницу у порога, чтобы наказать примерно; а Артур взялся подыгрывать девушке, и поцеловал ее, и обнял, а затем извлек из ножен меч и молвил:"Клянусь Всеми Святыми, что отсеку ведьме голову, ежели коснется тебя хоть пальцем".
Так играли они, словно счастливые дети, покуда не дошли до дверей дома, и распахнула дверь Заряночка, и заглянули они внутрь, и ровным счетом ничего страшного не увидели, вот разве что деревянная скамья отбрасывала на пол причудливую тень. Тогда Заряночка ввела возлюбленного в дом, и затеплила свечи, и развела в очаге огонек для стряпни, и желтое пламя прогнало лунные блики от ложа их радости.
Следующий день провели они ровно так же, как и предыдущий; и пока отдыхали они в прохладное тени огромного дуба, Заряночка принялась пересказывать Артуру повесть о дружбе ее с хозяйкой леса от начала и до конца, и о том, как Абундия любила девушку и помогала ей, так что благодаря любви ее и помощи она, Заряночка, спаслась от ведьмы и ее тенет, ведьма же собиралась воспитать из пленницы пособницу дьявола на погибель мужскому роду. Помянула девушка и о том, что хозяйка леса всегда являлась к ней в образе ее, Заряночки, двойника, кроме того раза, когда взяла она на себя роль целительницы при Артуре. Затем поведала девушка Черному Оруженосцу и о том, как хозяйка леса отыскала его, дабы воссоединились влюбленные, и о том ужасном дне, когда подруги нашли его в чаще, он же охвачен был безумием и на человека походил мало.
Затем спросила Заряночка любимого, не угодно ли ему, спустя день-два, навестить лесную матушку вместе с нею, дабы должным образом поблагодарили они Абундию за помощь, и поручили Артура ее покровительству, дабы и впредь любила и хранила она юношу; и охотно согласился на это Артур.
После того захотелось девушке, чтобы поведал ей Артур о том, как сложилась жизнь его после того горького дня, когда возвратился он в Замок Обета и обнаружил, что Заряночка уехала. И рассказал он ей кое-что, о невзгодах своих и печалях, и о сражениях с недругами города Гринфорда, но в немногих словах, и словно бы нехотя, и попросил наконец:
"Любовь моя ненаглядная, раз уж осыпаешь ты меня всевозможными заботами да ласками, заклинаю тебя, вспомни о напастях моих и моей великой скорби, что воистину не знала меры, и обойдись со мною как с недужным, что только-только пошел на поправку, а я-то знаю, что ты мне не откажешь. Засим порадуй меня вот чем (и воистину сейчас ничего нет для меня покойнее и веселее), а именно - поговори сама, а я послушаю сладкую музыку твоих речей, и стану вставлять словечко тут и там, чтобы малость отдохнула ты, и еще лучше зазвучала твоя повесть".
Рассмеялась Заряночка от переполняющей сердце любви, и, ни минуты не медля, повела речь, рассказывая юноше обо всем, что приходило в голову касательно жизни ее в Обители Неволи, начиная с тех пор, когда была она малюткой несмышленой, и кончая той порой, когда повзрослела она и достигла поры девичества. Надолго затянулся рассказ, и в тот день до конца так и не дошел; и много чего поведала Артуру Заряночка, о чем в книге этой не сказано ни слова.
Вечером, когда снова бродили они по лугам, заговорили влюбленные о другом, а именно, о братстве Обета и о друзьях своих, и о сэре Хью, и о трех прекрасных дамах; и ныне Артур поминал об Атре без злобы, равно как и Заряночка, однако же молвила девушка:"Теперь скажу я жестокое слово, а ты должен вытерпеть, любимый, ибо мы двое теперь - единая плоть, и радость у нас одна на двоих, и горе тоже. Как думаешь, жива ли еще Атра?" "Воистину очень может быть, что я убил ее", - молвил Артур. "А что мы станем делать, коли жива она, и снова столкнет нас с нею судьба?" - вопросила Заряночка. "Не знаю, отозвался Артур, - иные могут сказать, что мы искупили свою вину, и ты, и я; а какую другую епитимью можем мы исполнить, кроме как расстаться и жить в разлуке? Но, клянусь Господом на небесах, на это я не пойду". "Клянусь твоей головой и твоими руками, и я на это не пойду", - отозвалась Заряночка.
Так порешили они; и обменялись долгими взглядами, без слов пересказывая друг другу дивную повесть о золотом вечере, и о привольных лугах, и о доме, храме белоснежного ложа, что радовало их не меньше чем в первый раз; но тут Заряночка остановила возлюбленного, и заключила его в объятия, и сладостным было прикосновение тел, и в сердцах снова расцвела радость. Тут Артур принялся рассуждать о деяниях и доброте Бодуэна, с коим не суждено им было увидеться на этом свете; и повернули влюбленные к дому, и по пути молвила Заряночка:"Вот что нам следует сделать: как я искала тебя, а ты меня, и обрели мы друг друга; как ты искал меня, когда заплутала я в Черной Долине Серых Овнов, и еще раньше, когда вы трое искали своих милых возлюбленных, так хотелось бы мне, чтобы отыскали мы наших друзей и порадовались бы им, и разделили бы с ними скорбь, как в былые времена".
Отвечал Артур:"Мило мне отдыхать с тобою в этой глуши; однако воистину славное это деяние, и счастливым будет тот день, когда отыщем мы наших друзей и восстановим узы братства. Но ты мудра и отважна! - похоже, что уже родился в голове твоей замысел, при помощи которого сможем мы осуществить задуманное".
Отвечала Заряночка:"Прост мой замыслел, а именно - спросить ту, что помудрее меня. Так не будем медлить, но отправимся в путь завтра же, и повидаем лесную хозяйку, и обсудим дело с нею". Тут улыбнулась девушка любимому и молвила:"Но не убоишься ли ты, ежели предстанет она перед нами в моем обличии: такой, какой была я пять лет тому назад или шесть?"
"Нет же, нет, - заверил Артур, - не настолько страшна ты с виду, и теперь далеко я от тебя не убегу". На том расцеловались они, и обнялись, и так вступили в Обитель Любви.
На следующее утро поднялись влюбленные, и отправились прямиком в лес, Заряночка же нарядилась в охотничий костюм, перебросила за спину колчан и взяла в руки лук. И вот дошли они до Дуба Встреч, и уже собиралась Заряночка призвать хозяйку леса, запалив волосок из ее пряди, как вдруг сама Абундия вышла из чащи легкой поступью, одетая точно так же, как и Заряночка: словом, вылитый образ ее и подобие. Радостно приветствовала гостей лесная дева и молвила:"Добро пожаловать ищущим и отыскавшим!" Тут Артур шагнул вперед, и преклонил перед нею колена, и поднес к губам правую ее руку, и молвил:"На этом самом месте клянусь я тебе в верности, О Госпожа Лесов, и обещаюсь во всем исполнять твою волю, и благодарю тебя от всего сердца так, что словами и не выразишь".
Ответствовала хозяйка леса:"Я принимаю твое служение, о пригожий юноша; отныне можешь рассчитывать на мою помощь". Затем улыбнулась Абундия, и в глазах ее заплясали озорные искры, и молвила она:"Однако благодарность пока что более причитается мудрой старушке, что проводила тебя через лес два дня назад, и оставила только тогда, когда вывела на прямую дорогу".
"Госпожа, - отвечал Артур, - я знаю, сколь велико твое могущество; знаю, что можешь ты принимать любые обличия помимо этого; и смиренно благодарю тебя за то, что ради нас приняла ты образ, каковой люблю я превыше всего на свете".
Отвечала лесная хозяйка:"Встань, Черный Оруженосец, и подумай, что могу я для тебя сделать, а я тем временем побеседую с моим двойником". И подошла она к Заряночке, и отвела девушку чуть в сторону, и погладила ее щеки, и нежно похлопала по руке, и приласкала, и сказала ей:"Ну что, дитя мое, сделала ли я для тебя то, что обещала, и счастлива ли ты теперь?" "О да, - отвечала Заряночка, - даже если ничего более не случится с нами в этой жизни, и судьба нам жить вместе между лесом и озером, и часто с тобою видеться, так и тогда полным будет наше счастье".
"Однако же, - возразила Абундия, - разве не для того пришли вы сюда, чтобы обратиться ко мне с просьбою, дабы еще умножилось ваше счастье?" "Так и есть, мудрая матушка, - отвечала Заряночка, - не держи за то на меня зла, ибо многое меня к тому принуждает". "Я зла не держу, - отвечала хозяйка леса, - но теперь спрошу я твоего избранника, надумал ли он, о чем попросить меня". И повернулась она к Артуру, а юноша шагнул вперед и молвил:"Госпожа, я слышал твои слова, и вот о какой помощи хотели бы мы попросить тебя: изначально было нас шестеро друзей, трое мужей и три дамы, к числу коих прибавилась и сия прелестная дева; но один из них, а именно, Золоченый Рыцарь, пал в битве, а что до остальных..." "Да, знаю, отвечала хозяйка леса, - дитя мое все мне о том поведало; и теперь не знаете вы, где ваши друзья, и живы ли, а если живы, то все ли. И, верно, хотите вы отыскать своих друзей, пусть для того только, чтобы с ними хоть раз поздороваться, и вздумали вы просить мудрую хозяйку леса помочь вам в этом деле? Нужно ли что к тому прибавить?" "Нет, госпожа", - признал Артур. "Ну что ж, тогда на помощь можете рассчитывать, пусть даже только ради малютки Виридис, о которой рассказывала мне доченька. Потому ждите от меня вестей четырнадцать дней, а до того меня не ищите, и ничего не бойтесь, и не тревожьтесь, ибо много у меня гонцов, да и сама я кое на что способна, ежели истории сей суждено завершиться в пределах моего леса. И полагаю я, что ваших друзей приманить сюда несложно, ибо, скорее всего, думают они о вас, и по вам тоскуют, ровно так же, как и вы - по ним. А теперь уйду я по своим делам, а точнее, по вашим, а вам желаю счастливо провести этот день в лесу, а завтрашний - на лугу у воды; и да не омрачит безмятежных ваших дней никакая беда".
Засим исчезла Абундия, расцеловав их обоих. А влюбленные углубились в лес, и повеселились там от души, а на обратном пути добыли к столу оленины, и вернулись в Обитель Любви, когда в небе сияла яркая луна.
И потекли отрадные дни; и если сегодня веселились влюбленные в широких лугах, то назавтра далеко прошли они на запад вдоль воды, и снова оказались в полях, но только поменьше, чем травяная равнина перед домом; там Заряночка встарь не бывала. У самого берега виднелись три зеленых, поросших деревьями островка, и туда сплавали вместе Артур и Заряночка. А затем укрылись в лесу от полдневного зноя, и так прошел день, и решили влюбленные, что возвращаться уже поздно, и устроились на ночлег под кустом боярышника.
А на другой день Заряночка сплавала вместе с Артуром на Зеленый Остров и Скалистый Остров, и показала ему все свои любимые уголки. И взяли они с собою рыболовную снасть, и удили с островов большую часть дня, и добыли немало рыбы, а потом, веселясь, поплыли обратно. И смеялась Заряночка, говоря, что кажется ей, будто снова предстоит ей откупиться от ведьмы богатым уловом.
Несколько раз ходили они в лес, и трижды проводили ночь на лесной опушке у ручья, и в одну из этих ночей случилось так, что Артур проснулся в предрассветных сумерках, и лежал с открытыми глазами, не шевелясь, и показалось ему, что в чаще сверкнуло оружие. Стараясь двигаться как можно незаметнее, юноша тихонько извлек из ножен меч, а затем внезапно вскочил на ноги, и прыгнул туда, где углядел нечто подозрительное; и снова блеснула кольчуга, и раздался треск и хруст ветвей, как если бы кто-то продирался сквозь кустарник, но тут же все смолкло. Засим разбудил Артур Заряночку, и согнули они оба луки, и обыскали они окрестности вдоль и поперек, вложив в тетиву по стреле, но не нашли ничего опаснее, чем кабаниха и ее поросята. А тем временем рассвело, и они вернулись в луга и домой; но впоследствии в скитаниях своих по лесной стране сделались куда осторожнее.
В блаженстве и в радости текли их дни, покуда не настал день пятнадцатый, и поутру спозаранку отправились Артур и Заряночка к Дубу Встреч, и не пришлось им призывать к себе Абундию, ибо вскорости сама она появилась из чащи, подобрав юбки и с луком в руке. Но отбросила лук хозяйка леса, и подбежала к Заряночке, и расцеловала ее, и обняла, а затем завладела рукою Артура и рукою Заряночки, и не выпуская их, молвила:"Дитя мое, и ты, милый рыцарь, по-прежнему ли хотите вы отыскать ваших друзей, невзирая на то, что впоследствии могут родиться промеж вас разлад и вражда?" "Да, хотим всенепременно", - заверил Артур, и Заряночка подтвердила его слова. "Ну что ж, да будет так, - ответствовала хозяйка леса, - но сегодня и только на этот раз, прежде чем пособлю я вам, я назначу за помощь цену, и вот какова цена моя: должны вы поклясться в том, что не расстанетесь со мною вовеки, и что по меньшей мере раз в год, покуда живы вы и в добром здравии, станете вы приходить в лес Эвилшо и вызывать меня, сжигая мой волос, чтобы встретились мы и повеселились, и расстались, уповая на новую встречу. А ежели не заплатите вы назначенную цену, так ступайте с миром, и во всем другом помогу я вам, что вам во благо, но только не в воссоединении вашего братства. Что скажешь, Заряночка, дитя мое? Что скажешь, Черный Оруженосец, которого я, сдается мне, спасла от участи худшей, чем смерть, и от скорби привела к блаженству?"
Отозвалась Заряночка:"Кабы только посмела я, я бы тебя саму заставила поклясться мне подобною клятвой, а именно, что никогда ты со мною не расстанешься. Так могу ли я не принести требуемую клятву, и притом с превеликой радостью и всецело тебе доверяя?"
Молвил Артур:"Леди, кабы не хотел я в том поклясться ради тебя самой, охотно поклялся бы я ради моей возлюбленной, что любит тебя всей душой. Но по своей доброй воле поклянусь я радостно, пусть даже только ради того, чтобы доставить тебе удовольствие, ибо великодушно обошлась ты со мною, и вернула мне человеческий облик, каковой утратил я было и впал в ничтожество".
Отозвалась хозяйка леса:"Вот и хорошо; соедините руки и поклянитесь, в чем прошу, той великой любовью, что питаете вы друг к другу".
Так они и поступили, и хозяйка леса расцеловала обоих и молвила:"Теперь почитаю я вас детьми самой земли и своими тоже, а желание ваше доброе, и будет исполнено, коли в моей это власти; однако может статься, что при этом суровому испытанию подвергнутся мудрость ваша и отвага. Ибо вот что узнала я при помощи посланцев и прочих: друзья ваши живы, все до единого, и помнят вас, и думают о вас день и ночь, и давно порешили, что должно им отыскать вас, ежели хотят они жизнь прожить достойно и счастливо. Более того, поиски привели их сюда, в Эвилшо (и не скажу, что я тут ни при чем); и сейчас друзья ваши здесь, в этом лесу. Но должно вам узнать, что подстерегает их опасность, ибо малочисленен отряд их, а в числе его - два предателя, что замыслили выдать господ бандитам Красной Крепости, для коих три женщины столь прекрасные, как ваши подруги добыча воистину бесценная. Засим негодяи в красном следуют за ними по пятам, и нападут на них, как только представится случай. Но я позабочусь о том, чтобы случай представился в должное время и в том месте, где во-время подоспеет помощь. Вам же вот что следует сделать: подстеречь в засаде разбойников, и караулить и бдить у дороги, по которой они поедут, и напасть на них внезапно в нужный час. А я позабочусь, чтобы натиск ваш увенчался успехом".
"Теперь можете вы спросить:"Ежели так ты могущественна, почему сама не избавишь друзей наших от проклятых демонов, что тебе труда не составит, так, чтобы нам к тому руку не прикладывать?" Друзья мои, это дело воистину нехитрое, но не ты ли, Заряночка, поведала мне вашу повесть от начала и до конца? И знаю я, что есть обиды, которые должно простить, ибо поправить дело невозможно, и должно воскресить былую доброту, и охлаждение растопить любовью, и отчуждение обратить в сердечную дружбу; и сдается мне, что появление ваше на месте событий этому весьма содействует. Однако ежели вы не согласны, так тоже не беда; возвращайтесь тогда в Обитель у Леса, и через три дня я приведу к вам друзей ваших живыми и здоровыми".
На это оба возразили, что в стороне ни за что не останутся, ибо ничего так не хотят, как содействовать избавлению друзей своих; и молвила лесная матушка:"Тогда ступайте со мною, и отведу я вас к месту засады".
И отправились они в путь, и долго шли на запад, в сторону той лощинки, где подруги впервые отыскали Артура, и, наконец, за два часа до заката, добрались до прогалины в чаще, и трава там казалась примятой, словно часто ходили там люди. И пояснила Абундия спутникам, что это помянутые разбойники вытоптали прогалину, дабы казалось, будто дорогой часто пользуются; а до главного их прибежища и крепости оттуда - рукой подать. Чуть севернее этого тупика, ярдах в десяти среди деревьев земля резко понижалась и уходила в долинку, гладкое дно которой, обильно поросшее травою, орошал ручей.
Туда и привела влюбленных Абундия; и на берегу ручья сказала им так:"Дорогие друзья мои, на ближайшие дни это - ваш дом, и не советую я вам выходить отсюда, или столкнетесь с лиходеями; ибо некого вам в лесу бояться, кроме них. Здесь, среди валунов, что образуют словно бы пещерку, запасла я для вас снеди, и еще доспехи, потому что, хотя оба вы отчасти вооружены, однако кто знает, куда попадет пущенная наугад стрела".
Из-под помянутых камней извлекла Абундия великолепные доспехи, числом два: шлемы, и кольчуги, и латы для рук и ног, все матово-зеленого цвета, и откованы на диво: ни один кузнец рода человеческого таких бы нее сделал.
"Это тебе, сэр Артур, - молвила лесная хозяйка, - и тебе кольчуга покажется шелком; а это тебе, дитя мое, и достаточно ты сильна, чтобы носить доспехи столь легкие. И велю я вам обоим облачиться в броню немедленно, и не снимать ее до тех пор, покуда приключение не завершится. А теперь вот вам мое последнее слово: вот тебе олифант, охотничий рог из слоновой кости; повесь его себе на шею, Заряночка, и ежели придется вам туго, ты затруби в него (только не раньше, чем начнется битва); и тогда, протрубишь ли ты тихо или громко, к тебе подоспеет помощь.
И не кручиньтесь сильно, ежели ничего не произойдет ни сегодня, ни завтра, ни даже послезавтра; но если и третий день не принесет никаких перемен, сожги мой волоск за закате, Заряночка, и я к тебе явлюсь. А теперь прощай! - ибо есть у меня еще дела".
С этими словами хозяйка леса поцеловала Заряночку ласково, и обняла Артура, и ушла своим путем, и эти двое остались в долине. И уговорились они спать и бодрствовать по очереди, и ничего не произошло до рассвета следующего дня; и про тот день рассказать нечего, равно как и про ночь, что пришла ему на смену.
На небе уже засиял рассвет следующего дня, и рассеялись серые сумерки, когда Заряночка (а ей выпало нести последнюю ночную стражу) замерла и прислушалась, ибо показалось ей, будто слышит она какой-то шорох, непохожий ни на шелест утреннего ветра в кронах, ни на сторожкую поступь диких обитателей леса.
Засим сняла девушка шлем, чтобы лучше слышать, и выждала немного; а затем повернулась и наклонилась к мирно спящему Артуру, и протянула было руку побудить его. Но, коснулась Заряночка Черного Оруженосца или нет, только раздался вдруг громогласный гомон хриплых голосов и смех, а затем дважды прозвучал пронзительный женский крик.
Услышав это, Артур мигом вскочил на ноги, и надел шлем, и схватил изогнутый лук, и перебросил через спину колчан (ибо Заряночка уже стояла во всеоружии), и, лишних слов не тратя, проворно поднялись они по склону, и пробрались через чащу, и вскорости уже глядели из-под прикрытия ветвей они на заканчивающуюся тупиком дорогу, но ничего пока не видели.
Так ждали они, навострив уши. Но более не услышали они ни женских криков, ни бряцания оружия, хотя разговоры и смех не умолкали, и, наконец, раздалось оглушительное многоголосое гиканье; а затем разговоры попритихли, но донесся легкий перезвон, словно побрякивала сбруя, и прошептал Артур на ухо Заряночке:"Стой рядом; они садятся на лошадей и вскорости поедут в нашу сторону. Вложи стрелу в тетиву". И сам он поступил ровно так же.
Тут раздался цокот копыт, и пяти минут не прошло, как выехали на дорогу три вооруженных здоровяка в красном, и проскакали они так близко, что можно было услышать, о чем они говорят. И сказал один другому:"Как думаешь, долго ли протянет этот рыцарь?" "Может, с неделю", - предположил второй. "Сдается мне, зря мы не задержались, чтобы малость его помучить", посетовал первый. "Вот еще, откликнулся второй, мы и так нагружены постельными принадлежностями, чтобы еще и медлить в пути". И расхохотались всадники, и проехали мимо.
А затем появились еще четверо, и один из них, сухой и костлявый старик, как раз говорил:"Дело не в том, долго ли добираться до места, но в том, что случится по приезде. Это тебе не стадо коров отбить, ибо скот поделить несложно, но эти гладкокожие, двуногие скотинки - не из тех пирогов, кои два раза не съешь, засим как дойдет дело до дележа, так того и гляди заварится свара. Да будь я проклят, коли уже не заварилась; ибо пришлось нам спешить трех лучших воинов, чтобы эти неженки получили каждая по лошади в личное пользование, иначе наши готовы были глотки друг другу перегрызть, споря, кто повезет девушку на седле впереди себя; черт бы побрал идиотов!"
Спутники его расхохотались, и тот, что помоложе, отшутился, но смысла шутки не поняли ни Заряночка, ни Артур, и снова загоготали негодяи, и тоже проехали мимо. А затем появился отряд побольше, с дюжину или около того, и эти тоже шутили и пересмеивались, а среди них взор ясно различал трех дам. Пленницы ехали верхом, лодыжки каждой из них связаны были под брюхом лошади, а руки - за спиною, и первой - Атра, в неизменном своем черном одеянии, затем - Аврея в платье цвета спелой ржи, а последней - Виридис в зеленом. Атра ехала выпрямившись и глядя прямо перед собою; Аврея понурила голову и длинные рыжие пряди падали на лицо ей, а Виридис потеряла сознание, так что двое пеших негодяев поддерживали ее в седле с каждой стороны. В одежде дам почти не наблюдалось беспорядка, только какой-то негодяй разорвал лиф платья Виридис и сдернул ткань вниз, обнажив левое плечо.
Тщательно прицелился Артур, и выстрелил в лиходея, что шел рядом с Атрой, а Заряночка - в того, что поддерживал Виридис, ибо догадалась девушка, куда полетит стрела Артура. Звон тетивы слился в один звук; оба бандита рухнули замертво, остальные на мгновение сбились в кучу, а затем опрометью бросились к зарослям по обе стороны дороги, и из тех, что побежали на север, двое не заметили Артура, облаченного в зеленые доспехи, покуда не настигла их смерть от меча Черного Оруженосца. А затем Артур ринулся на врагов, не скрываясь долее, и насели на него трое, но недолго радовались, ибо их оружие не пробивало броню Фаэри, а могучие удары волшебного артурова меча рассекали кожу и кольчугу до плоти и кости; и вскорости все трое распростерлись на земле бездыханными.
Тут семеро, что проехали было вперед, повернули вспять и поскакали прямо на Артура, вознамерившись смять его под копытами коней, и плохо пришлось бы Черному Оруженосцу, несмотря на всю его силу, и доблесть, и неуязвимость волшебной кольчуги. Но тем временем Заряночка уже подбежала к Виридис, что рухнула с седла без чувств и беспомощно повисла на путах. Заряночка проворно перерезала веревки на руках и ногах подруги, и со всею доступной осторожностью сняла бедняжку с коня, и уложила на траву, а затем поспешила к Артуру с мечом наголо, как раз когда враги снова готовы были на него обрушиться.
Но на бегу осенило вдруг Заряночку, что меч - защита слабая, а на шее у нее висит рог. Засим остановилась девушка, и поднесла олифант к губам, и подула в него; и раздался протяжный певучий звук, и странно было его слышать. Но еще не отняла девушка рога от губ, как бросился на нее один из лиходеев, крича:"Ха! - ведьма, проклятая зеленая ведьма!" - и обрушил на Заряночку с седла сокрушительный удар, каковой пришелся по шлему, и хотя добрая сталь выстояла, но девушка рухнула на землю без чувств.
Однако же обещание лесной хозяйки оказалось не пустой похвальбой, ибо еще не угасла песнь рога, как ожили прогалины и чащи, и на дорогу хлынули вооруженные воины в зеленых доспехах, ровно таких же, как у Артура и Заряночки, и напала лесная рать на разбойников, и при содействии Артура никого в живых не оставила. Тогда рыцари в зеленом поспешили к Виридис, и подняли бедняжку с земли, и привели ее в чувство; а затем позаботились таким же образом и о Заряночке, и встала девушка на ноги, и растерянно огляделась по сторонам, однако сразу же поняла, что победа одержана. А другие подошли к Аврее, и разрезали ее путы, и сняли деву с лошади, и опустили на землю; но Аврея, в смятении душевном, смутно понимала, где находится.
Артур же, убедившись, что Заряночка вновь поднялась на ноги и с виду не ранена, поспешил к Атре, и перерезал ее путы, и освободил ее, и опустил на землю, по-прежнему не говоря ни слова, и остановился перед нею робко. Тут порозовело лицо девы в черном, и вспыхнула она, ибо узнала своего спасителя, невзирая на диковинные зеленые доспехи, и протянула ему руку, он же опустился на колени, и поднес руку к губам, и поцеловал тонкие пальцы. Атра же наклонилась к юноше, и лицо ее оказалось совсем близко от него, Артур же поднял голову и поцеловал деву в губы. Атра отпрянула назад, не сводя с него серьезного, пристального взгляда, и молвила:"Ты спас меня воистину не от смерти, но от гнусного ада; и за то следует мне поблагодарить тебя. О, кабы нуждался ты в моей благодарности!" Тут грудь девушки стеснилась, и разрыдалась она, и слезы хлынули по ее щекам. Артур же понурил голову. Но вскорости успокоилась Атра, и огляделась по сторонам, и окинула взглядом поле битвы, и молвила:"Кто сей хрупкий воин в зеленом, что хлопочет над Виридис? Разве не женщина это?" Покраснел Артур. "Да, это Заряночка," признал он. "Твоя возлюбленная?" - спросила Атра. "Да, - быстро отозвался Черный Оруженосец, - и твоя подруга, а на сей раз еще и твоя избавительница". "Верно, так и есть, - отвечала Атра. - Уже пять лет я ее не видела. Сердце мое рвется к ней; порадуюсь я нашей встрече".
Помолчала Атра, и Артур тоже; затем молвила дева:"Но что медлим мы тут за пустыми разговорами, в то время как наш доблестный, великодушный и милый брат все еще связан, и терзается душою и телом? Идем, и не задавай лишних вопросов". И быстро зашагала она по зеленой дороге, уводящей на запад, Артур же поспешил следом; и, проходя мимо Виридис, ло! - столкнулись они с Авреей, а Заряночка тем временем сняла шлем, и теперь целовала и успокаивала подругу. И воскликнула Атра:"Ободрись, Виридис! - ибо приведем мы к тебе твоего избранника живым и невредимым".
Недалеко прошли они по зеленой дороге, когда наткнулись на сэра Хью, крепко связанного и прикрученного к стволу дерева; из одежды оставлена была пленнику только нательная рубашка, а рядом лежали трупы двух дюжих молодцов с перерезанным горлом; ибо эти честные люди и двое негодяев, предавшие отряд, составляли всю свиту, что взял с собою Зеленый Рыцарь в лес Эвилшо. И так случилось, что предателей поставили часовыми, когда прочие спали; и негодяи в красном напали на спящих, и тут же порешили оруженосцев, а Хью привязали к дереву, чтобы подольше помучился, ибо этим путем ходили только им подобные. Все это друзья узнали впоследствии от Зеленого Рыцаря.
Но вот заслышал помянутый Хью приближение людей, и увидел Атру, а с нею - вооруженного воина, и закричал:"Ха! - что это, сестрица? никак, помощь?" "Да, - отозвалась она, - и погляди-ка в лицо спасителя, а неподалеку есть и еще один, и это женщина".
Тут подоспел Артур, и перерезал веревки, и как только Зеленый Рыцарь оказался на свободе, бросились друзья друг другу в объятия, и молвил Хью:"Вот теперь, наконец-то, жизнь моя начинает складываться так, как мне бы хотелось! А подруга твоя, нежная Заряночка, с тобою?" "Да", - отвечал Артур. "Добрые вести! - воскликнул Хью. - И однако же кабы жив был Бодуэн, кабы и его мы могли отыскать!" Тут рассмеялся недавний пленник и молвил:"Что за жалкие отрепья, в них милым и прекрасным дамам не покажешься, братец!" "Да что там, отозвался Артур, - это дело поправимое, ибо вон там, где меч ударял о меч, одежды на траве валяется в изобилии". "Фи на тебя! расхохотался Хью. - Разве надену я платье сих грязных предателей? Ни за что, клянусь распятием! Придется тебе, милый друг, поискать для меня нарядов в другом месте!" И рассмеялись все, словно в добрые старые времена. Но молвила Атра:"Дело обстоит куда проще, ибо непременно найдем мы собственное твое оружие и богатое платье, ежели хорошо поищем. Воистину никого в живых не осталось, чтобы покрасть добро твое, разве что вот этот лесной житель либо подруга его Заряночка".
С этими словами приветливо поглядела она на Артура, и снова рассмеялись все трое, хотя воистину готовы были разрыдаться; один, а именно Хью - от счастья, второй - при воспоминании о былых днях, а третья - от горечи безответной любви; хотя и ее несказанно обрадовала встреча с друзьями, и величие прощения, и окончание распри.
И вот возвратились эти трое к остальным, а Виридис уже вполне пришла в себя, и бросилась навстречу другу, и Хью заключил ее в объятия, и приласкал; а затем обернулся к Заряночке и осыпал ее знаками дружеского расположения; Артур же, со своей стороны, так же поступил с Авреей и Виридис. Долгих бесед в ту пору вести они не стали, ибо спешили поскорее уехать. Но сначала вырыли друзья могилу для тех двух несчастных, что пали от руки лиходеев, и прочли молитву за их души. Что до убитых негодяев, числом два десятка и еще два, их бросили на поживу волкам да на обед коршунам и воронам; и доспехов их и оружия тоже не тронули. Но с легкостью отыскали друзья одежду Хью, а также и кошель его, доверху полный золота; нашли и кольца, и пряжки, и пояса, сорванные с дам негодяями в упоении легкой победы.
Сперва, однако, поймали они коней по числу всадников, а остальных отпустили на все четыре стороны. Заряночка же отвела подруг в долину, дабы выкупались они в речной заводи, и принялась ухаживать за ними, словно верная служанка, так что освежились дамы и отдохнули; и сплела им Заряночка венки из лесных цветов, из шиповника и жимолости, а затем окунулась в воду сама, и не надела более боевого снаряжения, но облачилась в женскую одежду. И принесла она снеди и вина из запасов Абундии, и расставила все на берегу ручья; а после поднялась по косогору к зеленой дороге, и кликнула Артура и Хью, и привела их к дамам, и велела отметить, как похорошели те и расцвели, и тут снова пошли поцелуи да ласки, а как же иначе? И позавтракали друзья в любви и согласии, хотя горько и сладко было Атре, когда Артур держал ее за руку и целовал в щеку, однако же за целый мир не отказалась бы она от этого мгновения.
Так за приятной беседою скоротали они там часа три, пока день был еще юн; и так, за расспросами да рассказами, мало-помалу известна стала вся повесть как есть, и о тех, что отправились на поиски из обжитых мест, и о тех, что выступили в поход от озера. Что до последних, здесь вы уже слышали все, что можно рассказать, но что до прочих, тут речь вести выпало Виридис, как встарь о деяниях Рыцарей Обета на Острове Непрошенного Изобилия. И можно было заключить по ее рассказу, что Хью и дамы, хотя и жили они в довольстве да в радости в краю Зеленых Гор, где Хью владел немалым богатством, однако мысль об Артуре и Заряночке не покидала их. Часто думали они об этих двоих, не так, как друзья вспоминают о друзьях, о которых довольно знать и того, что живы они, и, по всей вероятности, благоденствуют, но так, как друзья думают о друзьях, разлука с которыми разбивает жизнь, так что нужно с ними видеться изо дня в день. Долго судили да рядили эти четверо, и пришли к тому, что Хью поручил владения свои и своих детей (ибо Виридис родила ему двух малюток женского пола) надежным людям, и забрал с собою жену свою Виридис, и Аврею, и Атру, и отправились они искать Артура и Заряночку, намереваясь обойти весь мир, покуда не найдут их. И сперва, по совету Атры, поехали они в Гринфорд, и там задержались на месяц, и многих порасспросили, и по случайным разговорам да обрывкам фраз заключили, что Заряночка проехала через город совсем недавно. Засим оттуда поспешили они в Замок Обета, и нашли его в запустении, как говорилось выше, и до самого сердца растрогало их это зрелище, но отрадно им было снова оказаться в замке. Тут натолкнулись они на священника Леонарда, и безмерно возликовал Леонард при виде давно утраченных друзей, и рассказал им все, что вы уже слышали касательно приезда в замок Заряночки, а также и отъезда ее; и поведал им о видениях и призраках, что являлись в парадном зале замка, и как прекратились наваждения в тот самый день, когда Заряночка покинула Замок в Посыльной Ладье. Однако же три дня назад снова появились в замке призраки; но, когда подступили к Леонарду с расспросами касательно видений, священник замолчал, большого желания отвечать явно не проявляя, так что оставили его на время в покое.
Вести эти друзей весьма встревожили, и обсудили они дело промеж себя (посвятив в свою беседу и Леонарда тоже), и порешили, что либо затонула ладья Заряночки, либо возвратилась девушка в прежний свой дом, в Обитель у Леса, и, надо думать, снова попала в руки ведьмы; и тому они весьма огорчились, и однако же о Заряночке хоть что-то узнали они доподлинно, а вот Артур словно сквозь землю провалился.
Пока толковали друзья, Атра, что по большей части молчала, сказала так:"Первые же вести поставили нас в тупик, ибо не знаем мы пути через Великое Озеро. И это плохо, но не будем отчаиваться, ведь не дети же мы беспомощные! Разве не слышали вы, что поведал сэр Леонард касательно видений в парадном зале, и о том, что появились они снова, так почему бы нам не остаться в зале на ночь (по крайней мере тем, кто не настолько боится, чтобы просидеть до утра с закрытыми глазами) и не поглядеть, не узнаем ли чего? Что скажете? Сама я готова бросить вызов приключению, чем бы это не закончилось".
Все с этим охотно согласились, только Аврея оробела малость, но и она не пожелала остаться в стороне; и вот наступила ночь, и друзья соорудили себе ложа, и уснули, а в конце-концов, ближе к полуночи, Атра разбудила спутников, и дала им понять, что, по ее разумению, грядет что-то необычное; и вскорости все проснулись, словно в жизни своей не смыкали глаз. И в следующее мгновение появился на возвышении призрак одетой в зеленое женщины: появился совершенно беззвучно, чему все изрядно подивились. И походила незнакомка на охотницу древних времен: на ногах - сандалии, юбки собраны у пояса, ноги обнажены; за спиною висел колчан, а рука сжимала лук.
Все, кроме Атры, сочли фантом образом Заряночки; но Атра рассказала друзьям впоследствии, будто показалось ей, что не Заряночка это вовсе, но другая, схожая с нею, словно сестра-близнец.
Незнакомка поглядела на гостей приветливо и ласково, так что те ободрились и перестали бояться, и словно бы заговорила, но только звук слов не разносился в воздухе и не достигал слуха, однако смысл речей доходил до сознания внемлющих. И вот что поведал фантом:"Вы, что ищете утраченных, поступили мудро, придя сюда, и еще мудрее поступите, ежели отправитесь прямым путем в обитель у леса, а ехать вам надо вдоль западного края чащи Эвилшо. На пути у вас окажется город Гринфорд. Там возьмите себе провожатых, разумно забыв на время об осмотрительности, и наймите первых встречных, пусть даже окажутся они негодяями, и удача вам непременно сопутствует".
Тут видение растаяло, словно его и не было, а священник Леонард, каковой вместе с прочими счел фантом образом Заряночки, сказал, что именно таким и являлся призрак его взгляду в течение последних трех дней. Засим ложиться друзья не стали, но без промедления поскакали в Гринфорд, и остаток ночи провели в пути, и на рассвете прибыли в город. Но Леонард с ними не поехал, а Хью дал себе зарок, что коли будет жив-здоров, так непременно возвратится в Замок Обета и покончит с запустением, и возродит былое его величие.
Засим приехали друзья в Гринфорд, и дали знать повсеместно, что отправляются с паломничеством в Эвилшо и нуждаются в проводниках; и прожили друзья в городе день-два, и многие тщились отговорить смельчаков от похода, уверяя, что предприятие сие не просто опасно, а просто-таки верная смерть. Но на третий день явились к сэру Хью два крепких молодца, вооруженные до зубов, и сказали, что хорошо знают все дороги, ведущие в Эвилшо, а также и тропы самого леса, и предложили сэру Хью свои услуги за достойную плату. Надо сказать, что молодцы эти видом своим не радовали, а походили скорее на проходимцев с большой дороги, и в свой дом сэр Хью их бы ни за что не нанял. Но тут вспомнил Зеленый Рыцарь, что излишняя осмотрительность обрекает поход на неудачу, и не суждено им отыскать дорогих друзей, коли станут они судить опрометчиво о внешности и повадках ближнего своего, засим нанял он этих двоих, и отряд выступил к западным окраинам Эвилшо.
Много городов и сел миновали друзья по пути, и повсюду, как только узнавали люди о цели их путешествия, так тут же принимались отговаривать безумцев, слов не жалея; но друзья советам не внимали, ибо тверды были в своем намерении любой ценою отыскать Артура и Заряночку, полагая, что ежели этого не случится, тогда и жить ни к чему. И, более того, всем им, а в особенности Атре и Виридис, то и дело являлась ночью во сне одетая в зеленое женщина, будь она Заряночка или кто другой, и настойчиво призывала и манила их в Лес Эвилшо.
Что до проводников, так либо притерпелись друзья к их лицам, либо в поведении их и манере держаться ничего не обнаружилось свирепого или грубого, только с течением времени друзья все больше им доверяли, все, кроме Виридис; а вот дама в зеленом при одном только виде наемников не могла сдержать дрожь отвращения, как оно бывает, ежели столкнешься с гнусной ползучей тварью. Что до Атры, все меньше замечала она, что происходит вокруг, словно все ее помыслы обратились к концу путешествия.
И вот, наконец, заехал отряд так далеко, что ничего не оставалось делать, кроме как положиться на проводников, ибо оказались друзья на окраинах Эвилшо. И вступили они под сень леса, и те двое наемников повели их через чащу потаенными дорогами и тропами, и с пути не разу не сбились.
Так ехали друзья пять дней, а на пятый вечер расположились на ночлег в лесу, и поставили часовыми двоих наемников, и на следующее утро проснулись друзья уже в руках негодяев в красном, так что Хью был связан, а двух его верных оруженосцев, кои сопровождали своего господина от самых Зеленых Гор, порешили на месте, так что битва закончилась, даже не начавшись.
На этом повесть Виридис подошла к концу, и прибавила еще дама в зеленом, что это ее крики услышали Артур и Заряночка из чащи; а закричала она, когда двое предателей-проводников схватили ее и оттащили от мужа, а Хью остался стоять привязанный к дереву и обреченный на смерть, и двое негодяев оглушили бедняжку, чтобы заставить умолкнуть.
Когда же обо всем было рассказано, и пробыли друзья еще немного в прекрасной долинке, обмениваясь приветными и ласковыми словами дружбы, снова поднялись они к зеленой дороге, и взяли столько лошадей, сколько нужно, и на одних погрузили скарб (ибо Заряночка не пожелала расстаться со славными доспехами, подаренными Абундией), а других оседлали, а прочих отпустили на все четыре стороны, и отправились в путь: Заряночка всю дорогу скакала рядом с Атрой, а Артур с Авреей, Виридис же требовала, чтобы Хью весь день не отходил от нее ни на шаг.
Друзья ехали быстро, так что еще до наступления ночи добрались до Обители у Леса, и тут изумились и возрадовались гости, и подкрепились незамысловатой снедью, что нашлась у хозяйки, и весело прошел ужин; и проспали друзья покойно всю ночь под кровом того самого дома, где некогда вынесла Заряночка столько мук и познала столько страха.
ЗДЕСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ШЕСТАЯ ЧАСТЬ КНИГИ "ВОДЫ ДИВНЫХ ОСТРОВОВ", ПОД НАЗВАНИЕМ "ДНИ РАЗЛУКИ"; И ЗДЕСЬ ЖЕ НАЧИНАЕТСЯ СЕДЬМАЯ ЧАСТЬ ПОМЯНУТОЙ ИСТОРИИ, ПОД НАЗВАНИЕМ "ДНИ ВОЗВРАЩЕНИЯ".