Ванда стояла у одного из мониторов и придирчиво изучала меню. Я плюнул на свое воспитание и тоже пристроился к свободному монитору.
Бледнею я, как оказалось, быстро. И психика у меня неокрепшая… Когда я увидел над просмотренным списком заголовок: «Вирт-услуги», у меня отлегло от сердца. Но потом, с нарастающим подозрением, я просмотрел список реальных услуг. Он был не менее разнообразен и во многом повторял виртуальные услуги. Но в нем хотя бы отсутствовал пункт «Амфетаминовый хэппенинг с элементами оргии. До 72 персон». Мельком углядев в каком-то из списков слово «скуф», я отшатнулся от монитора. Честно говоря, после увиденного я был бы рад до конца жизни верить в капустно-аистовую теорию появления детей. В конце концов, не так уж она нереальна. Ванда же родилась в бутоне цветка…
Она вернулась с двумя довольно большими сосудами. Я думал, что Ванда затеяла грандиозную попойку, но потом заметил клубящийся в сосудах разноцветный дым и трубочки с мундштуками. Значит, она все-таки решила устроить мне ликбез по курению.
– Пойдем. У нас отдельная комната для романтического вечера на двоих.
– Что, в борделях всегда вечер? Дикая глупость – сексуальная активность повышается утром, ближе к полудню…
– Не такой уж ты и наивный…
– Я теоретик. Наивный теоретик.
Мы прошли по узкому коридору, в котором не просто царил, а полноправно и безраздельно властвовал проклятый романтический полумрак. Я крепко прижимал к груди теплый бочонок кальяна, но он сильно мешал мне смотреть под ноги – в общем, в темноте я пару раз серьезно отдавил Ванде конечности, после чего она пустила меня вперед.
– Здесь направо.
Она приложила палец к сканеру, и мы вошли в небольшую уютную комнатку. Кровати, как ни странно, не было. Был только мягкий пол, плавно переходящий в стены, отчего комната становилась похожа на выеденное драконье яйцо.
– Располагайся.
Раскинув руки, я упал на мягкую оранжевую подстилку и уставился в потолок. Здесь он был того же цвета, что и все остальное – оранжевым. Хорошо, что не желтым. Ощущение, что находишься в психушке, сильно усилилось бы.
Ванда ногой пододвинула мой кальян.
– Пробуй. Это «Вишневая ностальгия». Мой совет всем начинающим.
– Почему вишневая?
– Ты у нас спец по названиям, вот и разгадывай.
– Она вызывает тоску по тем далеким денькам, когда пацаном убегал из дома и тайком от родителей курил лепестки сакуры?
– Сакура… Это твои воспоминания о детстве на Ци-Шиме?
– На Ци-Шиме сакура не растет. Вулканы, жара, дикая влажность… А вот на Итайуту засажен полностью весь малый материк… Но это не воспоминания, а сведения из мемо-блока, ботанический раздел. Детство мое прошло в медблоках, сражениях, а теперь еще и в борделях…
Я подтянул кальян поближе и неуверенно взял в руки мундштук.
– Ну, давай, погружай меня в пучину порока.
– На кнопку жми, чтобы пломба вскрылась, и все.
– Выдыхать сразу или как?
– Как хочешь.
Чтобы нажать на кнопку, потребовалось некоторое усилие, послышалось тихое шипение. Я зажал мундштук зубами и вдохнул. Легкие наполнил теплый, ароматный и немного терпкий дым.
– Как почувствуешь, что горчит, нажми на ту, что пониже, – пусть перемешает и впрыснет свежие компоненты… Это одна из первых работ Рами. Тогда его еще не сцапали воротилы индустрии, и он делал все для себя. Все его ранние работы гораздо мягче и нежнее. И еще – радостнее, что ли. То, что он делал потом, – великолепно, верх мастерства, но эти первые коктейли – они особенные. В них больше… души. Тогда он еще не называл их букво-цифрами, правда, названия разнообразием не отличались. Странно, что его безумная, нечеловеческая фантазия никак не распространялась на игру словами – он и говорил-то запинаясь и долго подбирая слова… Этот коктейль он назвал Лия-12. В честь любимой девушки. На мой взгляд на Лие-34, когда он перестал давать ее имя своим коктейлям, все и изменилось. Остался только величайший профессионализм, но чего он стоит без души?
Я затянулся еще раз, поглубже.
– Ванда, скажи, а чтобы тебя вот так понесло на разговоры о душе, тебе нужно накуриться, или это потому, что ты говоришь о своей возлюбленной химии?
Она не ответила… Да, резковато получилось.
– Вернулись к теме. Ты скажешь мне хоть что-нибудь вразумительное?
– Я. Зашел. На сайт. Чтобы узнать, почему помню принцессу.
– Это я уже слышала. Дальше.
– Не перебивай, я же тугодум.
– Тим, ты…
– Итак… Я надеялся, что увижу еще что-нибудь знакомое, и это разбудит мою память. Из этого, как уже упоминалось ранее, ничего не вышло. Я не вспомнил ни сам сайт, ни пейзажи Ци-Шимы – ничего. Я даже не уверен, что это и впрямь моя родная планета.
– Это Ци-Шима. До мельчайших деталей. Даже пагода, на веранде которой вы сидели, существует. Я там была.
– Отлично. Вернее, отвратительно – значит, я не вспомнил места, в которых вырос.
– Неудивительно, мозг тебе и впрямь отформатировали подчистую.
– Ты так и будешь влезать? Слушай и потягивай свою… Кстати, что ты куришь?
– Лию-34, она же «Внезапное пробуждение». Грустная смесь, навевает некоторую тоску, но голова работает быстрее. Тебе предлагать не решилась. Слишком ты у нас впечатлительный.
– Спасибо за заботу. Итак… Я встретил программную копию принцессы. Выяснил, что Ти-Монсор не появлялся на сайте около тридцати пяти лет.
– Да, это ты ловко…
– Это я нечаянно. И заткнись, наконец… Потом соревнование по цитатам. Похоже, Ки-Саоми нырнула, когда я процитировал Тонино Бенаквиста. Читала?
– Нет.
– Плохо. «Теперь книги пишут читатели, а не читает никто». Прав был Оскар.
– Снова Гордон?
– Нет, другой… Читать необходимо. «Именно чтение сделало Дон Кихота рыцарем».
– Ага. «А вера в прочитанное сделала его сумасшедшим». Джордж Бернард Шоу.
Я удивленно посмотрел на нее.