тайник в загородном доме, в котором хранилось Сашино досье. К утру дом
сгорел вместе струпом хозяина.
Но чего-то Саша не знал. Утром землянина сильно похожего на Мокшина объявили
в имперский розыск. Вот тогда-то Саша и ушел «внутрь Фербиса» в полном
смысле слова. Пещеры Тилатау почти на целый год стали его домом. Об этом знал только один человек, друг Мишка. Он и привозил еду и необходимую
амуницию.
Дверной замок щелкнул, дверь в квартиру открылась. В темноте рука по памяти
нащупала на стене выключатель. Свет залил прихожую приятным желтоватым
светом. Из темноты, словно воспоминания, появились вещи, живущие в этой
квартире… Вешалка, купленная отцом под Новый год, тумбочка у зеркала,
которую мама везла через весь Альверон. А вот и его любимые шлёпанцы.
Всё как прежде. Даже журнал «Рыболов-спортсмен», который всегда лежал
на сливном бочке.
На Фербисе русские с готовностью помогали друг другу. Перед отъездом Саша
оставил ключи соседке и попросил её поливать цветы, проверять почту, платить
за квартиру. Деньги он оставил на пять лет вперёд, а позже передал еще.
Но с визитом вежливости Саша решил пока повременить. Неизвестно как Альверон
примет его возвращение.
Именно из этих соображений Саша не позвонил, а поехал к своему приятелю
— Лешему, как его называли только очень близкие друзья. В отличие от других
Сашиных друзей, родившихся в Альвероне, Валентин прилетел на Фербис, когда
ему уже было четырнадцать лет. Прозвище «леший» получил потому, что месяцами
мог жить в лесу на подножном корме. Сколько его не расспрашивали, — откуда
ты всё это знаешь? — ответ был всегда одинаковым: «…Мне кажется, я всегда
это знал…».
Приличную работу на Фербисе землянин мог найти только в четырех случаях:
если он был ученым, программистом, спецом высоких технологий или профессиональным
военным. Большинство переселенцев, по законам Фербиса, могло претендовать
либо на низко квалифицированную работу, либо на ту, на которую фербийцы
шли неохотно. Разве что только коммерсанты ни от кого не зависели.
Когда Мокшин зашел в конторку, Леший как всегда спал на своём любимом
топчанчике. Аварий пока что не случилось, и, в ожидании вызова, дежурная
бригада службы эксплуатации водоканалов Альверона развлекалась кто как.
Леший мирно спал, кто-то читал газету, остальные резались в домино.
— Здравствуйте, — поздоровался Саша.
— Здорово, — неровным хором ответили игроки.
— А где Валентин?
— А где ему быть? Спит как всегда, — показал куда-то себе за спину один
из игроков.
Мокшин прошел в указанном направлении и, прежде чем увидел приятеля, услышал
его легкое похрапывание. Саша присел на топчанчик и ласково прошептал
на ухо спящему:
— В «стекляшку» Гессер завезли.
На протяжении двадцати лет это была единственная фраза, которая мгновенно
поднимала Валентина с постели. В любом другом случае уговоры подняться
могли растянуться на полчаса, но «Жигулёвское» всегда действовало безотказно.
— Насчет всего портрета не скажу, — пробурчал полусонный сварщик, хлопая
заспанными глазами, — но вот эти наглые и хитрые глаза я уже где-то видел.
— То, что хитрые, не спорю, а вот по поводу наглых соглашусь вряд ли,