— Парнишка под Альвероном пропал. Если найдём его — двести пятьдесят штук
наши.
— Заманчиво, конечно, — сказал Мишка мечтательно. — Но я уж лет десять
как под Альверон не спускался.
— Не спеши отказываться. Ночь тебе на размышление. Я машину во дворе у
тебя брошу. Если надумаешь, к восьми подъезжай. А сейчас, пойдём покажешь
мои причиндалы. Надеюсь не выбросил?
Ровно в восемь Мишка стоял у дверей Мокшина и что было силы давил на звонок.
На чудесную утреннюю трель никто не отзывался. В полной уверенности, что
хозяин дрыхнет, Мишка собирался сломать ему этот кайф. Наконец дверь открылась.
Саша стоял с весьма свирепым лицом, поддерживая левой рукой полуспущенные
брюки, правой сжимая пулемётную ленту туалетной бумаги. Причем выглядело
это как хороший замах. Мишка слегка опешил от увиденной картины, — зрелище
на самом деле было не для слабонервных! Кайф-то он сломал, да только не
тот.
— Сдурел что ли?! — прорычал Саша с широко открытыми глазами.
— О-о-о. Извини отец, не хотел помешать, — засмеялся Мишка, наконец сообразив
что наделал.
— Не хотел, — недовольно буркнул Саша, ковыляя к кабинету задумчивости.
Мишка прошел на кухню, заварил себе чаю(6) и, сконструировав пару бутербродов
с жаренными шуршунчиками(7), удобно примостился на стульчике между стеной
и столом. Додумав утреннею «думу» до логического конца, Саша вымыл руки
и вернувшись на кухню замер в дверях, созерцая живописную картину поглощения
бутербродов.
— Ох и любишь ты пожрать!
— Не скрою, люблю, — гордо признался Мишка. — Но не это главное.
— А что главное? — искренне удивился Саша.
— Главное, как я это делаю.
— Ну и как?
— Красиво и эстетически лаконично.
— Пошли, эстет, нас ждут великие дела.
— И никто не узнает где могилка моя, — почти в рифму, как-то не весело,
продолжил Мишка, отхлебнув из кружки глоток чая.
А на улице было хорошо. Солнце поднималось над городом, проникая в тень
квартир жарками лучами. Выходной день в Альвероне — благодать для автомобилиста.
Проспекты и переулки полупусты, все кто мог выбрались за город на пикник.
Едешь в своё удовольствие и не тратишь нервы на «чайников» и откровенных
идиотов.
— Я договорился, — сказал Мишка, — пару недель мне дали в счет отпуска,
а вот дальше… Успеем за две недели?
— Неуверен. Хотя, конечно, чего в жизни только не бывает.
У станции подземки «Имени шестнадцати династий» Фаэтон(8) свернул вправо
и через триста метров въехала во двор жилого дома. Это был любимый колодец
Мокшина. Располагался он за гаражами, у бетонного забора и из него легко
можно было добраться до любой из центральных магистралей. Да и двор был
тихим, никто не помешает спуску.
Переодевшись, Мишка и Саша сдвинули тяжелую крышку люка. Та пропела характерным
скрежетом.
— Давно я не слышал эту песню, — сказал Мишка, сдерживая внутри себя мальчишеское