вильнувшей вправо, затем влево, снова вправо. Через десять метров в правой
стене показалась ниша. В полу этой ниши, буквально в двух шагах, был ржавый
люк. Достав из рюкзака фомку, Саша ловко подцепил его, Мишка просунул
в образовавшуюся щель пальцы и открыл ход.
Голоса приближались, отдаваясь гулким эхом под сводами галереи. Мокшин
буквально затолкал в люк напарника и, нырнув следом, опустил крышку на
место. Но не до конца. Между опорным кольцом и крышкой люка он вставил
перевернутую фомку. Получившийся рычаг своим окончанием как раз доставал
до плеча. Стоя на железных скобах, вбитых в кирпичные стены переходного
колодца, Саша движением плеча слегка приподнял тяжелую крышку.
Не прошло и двух минут, как по галерее прошли девять человек. Двое шли
спереди, шестеро несли трое носилок, на которых лежали картонные коробки.
За ними шел еще один человек, сутулый, руки в брюки. В рассеянном свете
Мокшин заметил, что на его плече болтался «Миротворец»(9) одиннадцатой
серии. Наверное, ничего удивительного в этом нет, но их одежда сильно
смахивала на эсэсовскую форму. Двое идущих впереди обсуждали найденное
в бункере. Два ОЗКа, фильтры для противогазов, консервы. Это всё, чем
им удалось поживиться на этот раз.
Мишка уже был в бункере, нашел и зажег спрятанные десять лет назад свечи
и, вернувшись к тяжелой стальной двери следил за действиями Мокшина. Саша
мягко опустил крышку люка, осторожно спустился по ржавым скобам и, спрыгнув
на пол, осмотрелся.
— Здесь кто-то еще был, — после осмотра сделал вывод Мокшин. — И ящик
под скобами.
— Может Грач оставил? — предположил Мишка.
— Зачем? Он и так достанет.
— Заходи, внутри тоже кое-что есть, — жестом руки пригласил Мишка.
На столике, посреди крохотной комнатки, стояла банка из под кильки с почти
оплывшей свечой. В углу — пустое мусорное ведро, веник. Под кроватью лежал
старый чемодан.
— Может, Грач оставил? — повторил предположение Мишка.
— Вряд ли. Он говорил, что пару лет сюда не заходил. А здесь смотри… на
столе пыли нет.
— Тогда…
Мишка не договорил. Наверху послышался лязг поднимающейся крышки люка.
— Туши свет, — шепотом сказал Саша и встал сбоку от двери так, что если
её открыть, то она его скроет. Мишка потушил свечу и пулей вылетел во
вторую камеру дезактивации.
Крышка с лязгом легла на место. Кирзовые сапоги гулко шаркали по скобам
лестницы. Кто-то спрыгнул на деревянный ящик, затем на пол и через секунду
со скрипом открыл дверь в бункер. Тусклый луч фонаря скользнул по столу
и нашарил огарок свечи. Спичка шаркнула по коробку, фыркнула красно-желтым
пламенем. Мишка стоял в глубине дезакционной камеры и подглядывал в щель
слегка приоткрытой двери. Пламя свечи осветило лицо фербийского ребенка.
Он, конечно, мог ошибаться, но, похоже, это и был Сверчок. Саша медленно
закрыл дверь. Скрип, который она издала, словами описать трудно. Голова
ребенка втянулась в плечи и медленно разворачиваясь он приготовился к
самому худшему.
— Тук-тук, — сказал Саша на фербийском.