— Мы можем войти?
— Входите, — ответила хозяйка и посторонилась, пропуская гостей.
Фербийцев пригласили на кухню. Не то чтоб она была в запустении… скорее,
как-то неуютно здесь было от хаоса на ней царящей.
— Валентина Михайловна, — начал Салис, — постарайтесь еще раз вспомнить…
вы раньше никогда не видели человека, который заходил в подъезд с вашим
братом в тот день, когда его убили?
— Я же уже говорила. Никогда.
— Валентина, — располагающе, как ему казалось, сказал Шальшок, — нам нужна
правда…
— Я уже все сказала! Если вам этого мало, то тогда убирайтесь!
— Нет, вы сказали не все, — спокойно продолжил Шальшок. — Поймите. Убийца
уверен, что его никто не видел. А когда он узнает, что есть свидетель,
то он непременно попытается убить и его. А узнает он обязательно, если
уже не знает. Он ведь был знаком с вашим братом. Так? У них была общая
компания? Валентина, тот кто убил вашего брата, возможно причастен еще
к четырем убийствам. Такие ни перед чем не останавливаются. Он придет
к вам.
Валя сидела за столом, облокотившись на него локтями и закрыв лицо ладонями.
Вдруг она отняла от лица руки и сыщики увидели её глаза полные ненависти.
— Плевать… — сказала она дрожащим голосом. — Пусть приходит!
— Кто он? — настаивал Салис.
— Гриша был не таким как они все… Он больше не хотел ходить на их собрания.
— На какие собрания?
— Раз в неделю они собираются у кого-то на даче и читают всякую гадость.
Делают доклады о Гитлере, об арийской цивилизации, о первородстве Землян…
Началось все, как увлечение национальной идеей, разговорами против притеснения
землян на Фербисе. А потом все стало походить на обычную банду. Они кого-то
избивали, запугивали. Гриша не хотел больше в этом участвовать, и за это
его убили.
— Валентина, кто это сделал?
— Его зовут Толик. Талян. По субботам они собираются в Центральном парке.
Пьют пиво, разговаривают.
— Где он живет, не знаете?
— Нет, не знаю. Он у них инструктор по рукопашному бою. Во время последнего
мятежа, служил кажется в каком-то штурмовом батальоне. Не знаю…
— Спасибо, Валя, — поблагодарил Салис. — Мы сделаем все от нас зависящее,
но вы… постарайтесь все же как можно реже бывать в безлюдных местах… Не
заходите в подъезд или лифт с незнакомыми…
— Не трудитесь. Знаю я вашу песню. По TV каждый день одно и тоже. Меня
теперь мало беспокоит, что будет со мной. Я хочу, чтоб вы эту сволочь
поймали. — Валя подняла глаза и Салис увидел в них, пусть слабую, но все
же надежду, что не все зло на этом свете остается безнаказанным.
— Я вам обещаю, — сказал Салис.
Имперские сыщики ушли. Валя еще долго стояла у окна и смотрела на улицу,
людей и фербийцев, идущих по ней, проезжающие автомобили. Законники напомнили
о горе, которое она пыталась забыть. Со смертью брата Валя практически
потеряла смысл в этой жизни. Можно было сказать что теперь она жила по
инерции, не зная зачем и для чего.