Он поправил шлем и вытер кровь, продолжавшую стекать по лицу из раны на голове. Левая рука варвара была в запекшейся крови, кровь сочилась из груди. Но жажда мести еще жарче пылала в его страшном взгляде.
В голове Барракуса вихрем пронеслись кошмарные легенды, ходившие о киммерийце, и, потеряв контроль над собой, он попытался бежать.
С грохочущим смехом Конан метнул меч, подобно дротику. Лезвие пробило броню в панцире Барракуса - и аквилонец свалился, вытянувшись во весь рост. Меч торчал из его спины, и кровь широким потоком хлестала изо рта.
Окруженный мертвыми врагами, Конан позволил себе немного расслабиться. Но голос, раздавшийся позади, заставил его снова принять боевую стойку. Конан мгновенно повернулся, ожидая новой атаки.
Толстенький человечек стоял у приоткрытой двери, молитвенно сжимая пухлые руки.
- Милосердная! Что же случилось в моем доме?! - на его лице было написано искреннее беспокойство. - Везде кровь! Мебель поломана!
В два шага Конан оказался рядом с хозяином таверны, кинжал приподнял его подбородок.
- Ты причастен к этому делу, шакал? - произнес варвар. - Они не могли устроить здесь засаду без твоей помощи!
- Милосердный господин! Они угрожали мне, обещали убить. Они сказали, что сделают все тихо и быстро...
Конан ударил его по лицу с такой силой, что хозяин таверны отлетел, ударившись о дверной косяк. Он закружился на одном месте, и кровь побежала из его разбитых губ.
- Тихо! - прогремел Конан. Его гнев немного прошел. - Будь доволен, что я не содрал с тебя шкуру!
- Да! Да! Господин! - трактирщик плакал от ужаса.
- Теперь принеси вина, пока я не расстроил твой желудок и не раскроил тебе башку! Самого лучшего вина! Да еще полотенце, чтобы перевязать эти царапины!
Трактирщик торопливо кинулся выполнять приказание; ударом ноги Конан отбросил трупы, навалившиеся на скамью, и утомленно присел. Мысли роились у него в голове. Куда подевалась девушка, заманившая его? Она исчезла.
Хозяин вернулся, дрожа всем телом. Он принес бутылку вина и оловянную кружку. С нетерпеливым проклятием Конан вырвал бутылку у него из рук и опрокинул ее над своим запекшимся горлом. Осушив бутыль, он отшвырнул ее, вытер рот рукавом, красным от крови, и поднял глаза на хозяина.
- Ну, головорез! - произнес Конан. - Теперь расскажи мне, куда делась девушка, которая была здесь незадолго до меня?
Пухлый трактирщик с позеленевшим от страха лицом закачал головой.
- Знатный господин, я ни разу не встречал ее до вчерашнего дня, когда она явилась, одетая в чужеземное платье. Она переоделась наверху. Я не знаю даже ее имени.
Конан поднялся, ему не давали покоя раны, на много дней уложившие бы в постель обычного человека. Вытащив меч из ножен, он произнес:
- Проведи меня в ее комнату, и если это еще одна ловушка, ты не успеешь моргнуть глазом, как очутишься в аду!
Коленом варвар подтолкнул дрожащего хозяина к узким ступенькам. Киммериец следовал за ним, внимательно осматривая каждую щель. Трактирщик остановился перед дверью и вытащил ключ из большой связки, висевшей на боку. Он отпер дверь и широко распахнул ее перед недоверчивым варваром. Конан огляделся и решил, что в этой узкой комнате невозможно устроить засаду. Из мебели были только кровать и небольшой стол. На кровати лежала зеленая шелковая одежда, тюрбан, украшенный изумрудной булавкой, и вуаль. Конан стоял, пораженный увиденным. Это был гардероб знатной гирканской дамы из сильной и быстро растущей Восточной империи.
С хмурым лицом, Конан повернулся назад, размышляя над новой загадкой.
Предчувствуя неладное, Конан выскочил из таверны с обнаженным мечом в руке. Вокруг никого не было. Раны болели, особенно на груди, но у него хватило сил вскочить в седло ожидавшей его лошади.
Киммериец прекрасно знал, что множество людей, несходных ни по убеждениям, ни по происхождению, в разных частях света жаждут его крови. И тем не менее недавняя засада глубоко озадачила его. Ведь он отправился в это путешествие тайно. Только Троцеро и Просперо знали его маршрут, а их верность вне подозрений. И все-таки ему устроили ловушку.
Как могло случиться, что Барракус - западный рыцарь - и гирканская женщина сговорились, стремясь убить его?
Конан ехал, размышляя о происшедшем с варварской невозмутимостью. Он решил подождать и не ломать голову, по опыту зная, что будущее обязательно прольет свет на это дело.
Неторопливо двигаясь по улицам, Конан цепко окидывал взглядом темные места; мерцающий свет свечей, иногда видневшийся в окнах, озарял ему путь. Варвар мечтал сейчас о прекрасной незнакомке, которая недавно вела его на смерть. Она распалила в нем желание, и Конан надеялся получить от нее хотя бы поцелуй в награду за помощь. Но о том, где она теперь, могла сказать только черная магия.
Проезжая через пустынную площадь, в свете выглянувшей луны он заметил очертания остроконечной башни - своим шпилем она, казалось, утыкалась в черное небо.
В глубокой темноте от башни исходило мерцающее сияние, подобное отблескам заходящего солнца. Это был замок Пелиаса. Вокруг него раскинулся цветущий сад с широкими аллеями.
Здесь не было ни стен, ни ограды, ни каких-либо других укреплений. Да в этом и не было нужды. Ужасные легенды, которые часто по вечерам рассказывали своим детям местные жители, заставляли канарийцев держаться подальше от обители колдуна. В замок легко было проникнуть, но возвратиться из него удавалось далеко не каждому.
У края аллеи лошадь тихо заржала и остановилась, попытки пришпорить ее не увенчались успехом - лошадь застыла на месте, как вкопанная.
- Клянусь Кромом! - прошептал Конан. - Кажется, на сегодня Пелиас подобрал себе странную компанию. Хорошо, я пойду пешком.
Он слез с лошади и зашагал по аллее, выложенной каменными плитками, озираясь по сторонам и держа руку на рукоятке меча. Магические обряды часто привлекали чудовищ мрака, запах падали был притягателен для хищников. Конану доводилось встречать подобных существ, порожденных в страшно далекие времена иной, чуждой жизнью. Многих из них можно было убить только с помощью заговоренного оружия или таинственных заклинаний. Но Конан никогда не прибегал к этим мерам. Всем силам черной магии он предпочитал свой обоюдоострый меч.
Тем временем варвар достиг замка без всяких приключений, ни один демон не осмелился напасть на него по дороге. Луна вновь выглянула из-за облаков, и в ее свете Конан увидел, что желтое сияние замка объясняется множеством золотых монет, покрывающих стены. Киммериец стоял, внимательно всматриваясь в замок. Все строение источало настолько чужеродный дух, что Конан даже начал сомневаться, сумеет ли отдохнуть в этой обители мрака. На золотых монетах проглядывали загадочные письмена и таинственные знаки. Конан знал, что монеты были отчеканены очень давно, в несуществующих уже королевствах. По преданиям, в те легендарные времена жрецы и колдуны управляли миром, утверждая на Земле страшный террор. Молодых девушек уводили в темные пещеры, где совершались страшные ритуалы, на площадях городов в адских мучениях умирали тысячи пленников.
Легкая дрожь пробежала по его телу; это место было явственным пристанищем зла. Тем не менее варвар толкнул тяжелую дверь. Холодная металлическая плита отошла внутрь, освобождая проход. Точно крадущийся тигр, с обнаженным мечом в руке киммериец проник в жилище колдуна. В слабом свете он различал два ряда ступеней: одни вели вниз, другие - вверх. Конан направился вниз, так как уловил слабый запах, доносившийся оттуда. Глаза киммерийца сузились. Подобные запахи его преследовали в городе мертвых, где варвар провел однажды страшную ночь. Конан встряхнул головой, похожий сейчас на рассерженного льва.
Внезапно откуда-то из глубины здания раздался голос:
- Входи, Конан. Ты ошибся: тебе нужны ступени, которые ведут наверх: дальше станет светлее.
Конан так и не смог определить, откуда доносился голос. Казалось, он возникал прямо из пустоты...
Яркий светящийся шар возник перед варваром столь внезапно, что тот от неожиданности отпрянул назад. Сияющий шар свободно висел в воздухе без всякой опоры. Осмотревшись, Конан установил, что находится в зале, украшенном гобеленами тонкой и старинной работы. Одна из стен была покрыта полками, на которых размещались сосуды из камня, серебра, золота, нефрита. Некоторые из сосудов были украшены рисунками, другие чеканкой, и все они располагались в полном беспорядке. Сияющий шар медленно двигался над ступеньками. Конан следовал за ним без колебаний. Варвар не был коротко знаком с колдуном, но складывалось впечатление, что Пелиас вполне расположен к киммерийцу. Ступеньки скрипели под ногами Конана, до сих пор державшего в руке меч, хотя все опасения почти рассеялись.
Лестница закончилась перед дверью в медной окантовке. Всю поверхность двери покрывали таинственные знаки, свивавшиеся в причудливые спирали. В некоторых из них Конан узнал магические символы древних цивилизаций. Он недоверчиво нахмурился. Дверь тихо отворилась, и блестящий шар исчез.
Да в этом летучем фонаре теперь уже и не было нужды. Комната, в которую вошел Конан, оказалась громадной и хорошо освещенной. Вся она была заставлена большим количеством произведений искусства из разных стран мира. Вделанные в стены кронштейны поддерживали множество горящих свечей, мягкие ковры покрывали пол. В центре комнаты находился огромный, усыпанный подушками диван. На нем лежал высокий, седовласый человек в одежде ученого. Это был Пелиас. Его глаза были темны и задумчивы. Небольшая голова и длинные ноги указывали на благородное происхождение. Взор киммерийца остановился на большом кинжале, на стоявшем неподалеку книжном шкафу, на нескольких кожаных фолиантах, валявшихся на полу. Рядом с диваном лежал свиток из пергамента. Казалось, некоторые книги тоже написаны на пергаменте, однако Конан знал, что чаще всего заклинания колдунов пишут на человеческой коже. На одной из стен висело зеркало в простой железной оправе, резко контрастируя с роскошью обстановки. Конана не удивил дух сибаритства, который царил в помещении.
Подобно большинству колдунов, Пелиас никогда не пренебрегал удовольствиями рода человеческого.
- Подойди, Конан, - произнес маг. - Мы не виделись с тобой почти четыре года.
Пелиас тотчас заметил тяжелую походку Конана, кровь, забрызгавшую во многих местах его одежду.
- Ты ранен - и недавно! Ты нуждаешься в хорошем глотке вина, подожди немного.
Пелиас повернулся к украшенному искусной резьбой буфету и открыл одну из многочисленных маленьких дверок. В углублении он взял хрустальный флакон, выполненный в виде черепа и наполненный фиолетовой жидкостью. Он добавил в чашу с вином изрядную порцию этой жидкости и протянул Конану.
- Выпей, мой друг. Это настойка из трав, собранных в далеком Куше. Твои раны быстро затянутся, а тело наполнится бодростью.
Конан осушил чашу одним могучим глотком. Лицо его невольно исказилось. По венам пробежал огонь и голова закружилась, но вскоре головокружение прошло, и по всему телу разлилось приятное чувство облегчения. Казалось, огромный груз свалился с его плеч. Сняв шлем, Конан испытал резкую боль, как будто с него сняли скальп. Волосы спутались под запекшейся кровью, но рана уже зарубцевалась. Через несколько минут раны вообще перестали болеть.
- Воистину, это могущественное зелье, Пелиас! - воскликнул киммериец.