А хоббит Мериадок все еще стоял, мигая сквозь слезы, и никто не разговаривал с ним, никто даже не замечал его. Он вытер слезы, наклонился, чтобы подобрать зеленый щит, который дала ему Эовин, и повесил его на спину. Потом поискал меч, который теперь мог держать только левой рукой. И смотрите! Мес его лежал рядом, но лезвие дымилось, как сухая ветвь сунутая к огонь; и пока он смотрел на меч, его оружие сморщилось, сВежилось, уменьшилось и исчезло.
Так пришел конец мечу из Курганов, сработанному на Западе. Но обрадовался бы, узнав его судьбу, тот, кто выковал его когда-то давно в Северном Королевстве, когад Дунедайн были молоды, а главным их врагом было страшное королевство Ангмар и его волшебник-король. Никакое другое лезвие, даже направляемое саомй могучей рукой, не могло бы нанести такую рану и рассечь бесмертную плоть, разрушить древнее заклинание, делавшее неуязвимым главу назгулов.
Короля подняли и, бросив на копья плащи рыцарей, на этих импровизированных носилках понесли в Город. Эовин тоже осторожно подяли и понесли за королем. Но рыцарей королевской гвардии унести не смогли: их семеро пало здесь, и среди них начальник гвардии Деорвин. Их положили в стороне от тел врагов и свирепого животного и воткнули над ними копья. Впоследствии, когда все кончилось, люди вернулись, разложили костер и сожгли тело крылатого чудовища; но для Снежной Гривы выкопали могилу и устновили на ней камень с надписью на языках Гондора и Марки:
Верный слуга, но проклятие хозяина,
Легокрылый конь, быстрая Снежная Грива.
Длинная зеленая трава выросла на могиле Снежной Гривы, но всегда голой оставалась земля, где сгорело чудовище.
Мерри медленно и печально шел за носилками, не обращая больше внимания на битву. Он устал и был полон боли, все его члены дрожали, как от пронзительного холода. С моря пришел сильный дождь; казалось, весь мир оплакивает Теодена и Эовин; дождь погасил огни в Городе серыми слезами. Как сквозь туман, Мерри увидел авангард защитников Гондора. Имрахил, принц Дол Амрота, подВехал к ним и натянул поводья.
-- Какую ношу вы несете, люди Рохана?
-- Короля Теодена, - ответили ему. - Он мертв. Но войска в битву повел король Эомер, вон там его белый крест.
Принц сошел с коня и преклонил колени в знак уважения к павшему королю... Он заплакал. Встав, он взглянул на Эовин и поразился.
-- Еужели это женщина? - спросил он. - И неужели даже женщины Рохана в случае необходимости выходят на войну?
-- Нет! Только одна, - ответили ему. - Это леди Эовин, сестра Эомера. До этого часа мы не знали о том, что она с нами, и горько оплакиваем ее.
Принц, видя ее красоту, хотя лицо ее было бледным и хо
78
лодным, взял ее за руку; наклонившись, он внимательно посмотерл на нее.
-- Люди Рохана! - воскликнул он. - Ести ли среди вас лекарь? Она ранена, может быть, смертельно, но еще жива.
Он прижал к ее губам ярко сверкающий стальной нарукавник, и смотрите! Едва различимый туман появился на стали.
-- Нужно торопиться, - сказал принц и послал одного из своих людей в Город за помощью. Потом поклонился павшим, попрощался с ними и, сев на коня, поехал на битву.
Сражающиеся смешались на полях Пеленнора - высоко поднялся звон оружия, сливаясь с криками людей и ржаньем лошадей. Трубили рога, гремели трубы, ревели мумаки, которых гнали в битву. Под южными стенами Города пехотинцы Гондора выступили навстречу легионам Моргула, которые собирались для нападения. Но всадники поскакали на восток на помощь Эомеру. Это были Хурин Высокий, губернатор Кен и повелитель Лоссарнаха, Хирлуин с Зеленых Холмов и принц Имрахил со своими рыцарями.
Но не слишком быстро пришла к Рохиррим помощь: счастье изменило Эомеру, и ярость предала его. Его гневный удар опрокинул переднюю линию врагов, и болшой отряд всадников прошел сквозь ряды южан, отгоняя их кавалерию и убивая пехотинцев. Но к мумакам лошади не осмеливались подходить, они дрожали и сворачивали в сторону; огромные чудовища были непобедимы, они возвышались, как защитные башни и Харадрим собирались вокруг них. И вот наконец Харадрим, втрое превышавшие численностью Рохиррим, стали брать верх; по полям из Осгилиата двигались новые отряды врага. Они собирались там для грабежа Города и ждали только сигнала своего капитана. Он был уничтожен, но Готмог, лейтенант Моргула, послал их в битву; и они пошли: люди с востока с топорами, варяги из Кханда, южане в алом, черные люди из Дальнего Харада - полутролли с белыми глазами и красными языками. Некоторые из них окружили Рохиррим, другие направились навстречу людям Гондора, чтобы помешать им соединиться с Роханом.
И вот, в тот момент, когда удача отвернулась от Гондора, послышался громкий крик со стен Города. Была середина утра, дул сильный ветер, он унес на север дождевые тучи, ярко светило солнце. И в чистом воздухе часовые увидели зрелище, внушившее им ужас, и последние надежды покинули их.
Андуин после изгиба у Хардонда просматривался на несколько миль от Города, и люди с острым зрением издалека видели приближающиеся корабли. И, глядя туда, они закричали в отчаянии: на фоне блеска воды они увидели черный флот, подгоняемый ветром. Дромунды, имевшие и паруса и весла, корабли большого водоизмещения со множеством весел и с черными парусами, раздуваемыми ветром.
-- Пираты Умбара! - кричали люди. - Пираты Умбара! Смотрите! Идут пираты Умбара! Значит, Белфалас пал, захвачены Этир и Лобеннин! Пираты против нас! Это последний из ударов судьбы!
И некоторые без приказа, потому что никто не руководил ими в городе, побежали и колоколами ударили тревогу; другие затрубили в трубы сигнал отступления.
-- Назад за стены! - кричали они. - Назад за стены! Возвращайтесь в Город, прежде чем все погибнете!
Но ветер, подгонявший паруса, уносил эти крики прочь.
Но Рохиррим не нужно было передавать тревожную новость. Они сами хорошо видели черные корабли. Ибо Эомер находился
79
всего в миле от Харленда, и большой отряд врага стоял между ним и гаванью; со всех сторон его обходили враги, отсекая от принца. Он взглянул на Реку, и надежда умерла в его сердце, и ветер, который он раньше благословлял, теперь вызывал у него проклятия. Войско Моргула ободрилось и, полное новой ярости, бросилось в атаку.
Настроение Эомера изменилось, голова его снова стала ясной. Он приказал трубить в рога, чтобы собрать всех людей у своего знамени: он хотел создать стену из щитов, стоять и бороться, пока не погибнут все и совершить деяния, достойные песен о битве на полях Пеленнора, хотя может быть, на западе не останется ни одного человека, чтобы вспомнить последнего короля Марки. Он подВехал к зеленому холму и установил на нем свое знамя; белый конь, раздуваемый ветром, казалось, бежал.
Отбросив сомнения, как отбросил
тьму начавшийся день,
Я иду в лучах солнца, с песней, меч мой обнажен.
Я иду до конца надежды, до гибели седрца;
Иду к гневу, к разрушению, к красной ночи!
Такие стихи произнес он, но при этом он смеялся. Снова в нем проснулась радость битвы: он был король. И, взглянув на черные корабли, он поднял меч, бросая им вызов.
И тут его охватило удивление и великая радость: он подбросил меч, сверкнувший в лучах солнца, и запел, поймав его. Все посмотрели туда, куда и он: на переднем корабле развернулось большое знамя. На нем пылало Белое Дерево - это был знак Гондора; а над Деревом семь звезд и корона - знаки Элендила, которые люди не видели уже много лет. Звезды пламенели в лучах солнца, ибо были вышиты жемчугом Арвен, дочерью Элронда; корона ярко сверкала, ибо была сделана из митрила и золота.
Так пришел Арагорн, сын Араторна, Элессар, потомок Исилдура, пришел через Тропы Смерти, пришел с Моря в королевство Гондор; и радость Рохиррим выразилась в взрыве хохота, в блеске мечей, а радость Города - в музыке труб и звоне колоколов. А войско Мордора оторопело: ему показалось колдовством, что его собственные корабли полны противниками. Черный ужас охватил людей Мордора: они поняли, что судьба повернулась против них, судьба близка.
На восток скакали рыцари Дол Амрота, гоня перед собой врагов: троллей, варягов и орков, ненавидящих солнечный свет. На юг скакал Эомер, и враги бежали перед ним: они оказались между молотом и наковальней. Потому что теперь люди спрыгивали с кораблей на причалы Харленда и неслись, как буря. Здесь были Леголас и Гимли с топором, и Хальбарад со знаменем, и Элладан, и Элрогир со звездами на лбу, и суровые Дунедайн, следопыты севера, ведущие за собой большое войско Лебеннина и Ламедона - южных областей Гондора. А перед всеми шел Арагорн с Пламенем Запада - Андрилом, горящим огнем, восстановленным Нарсилом, смертоносным, как и в древности на лбу его горела звезда Элендила.
И наконец Эомер и Арагорн встретились в центре битвы; опираясь на мечи, они взглянули друг на друга и обрадовались.
-- Вот мы и встретились вновь, хотя все войска Мордора разделяли нас, - сказал Арагорн. - Разве я не говорил этого в Хорнбурге?
-- Так вы говорили, - сказал Эомер. - Но надежды часто
80
обманывают, а я и не знал, что вы и есть человек, предсказанный пророком. Но дважды благословенна неожиданность, и никогда не была встреча друзей более радостной. - Они пожали руки. - И помощь более своевременная, - добавил Эомер. - Но вы пришли не очень скоро, мой друг. Много потеряно, и большая печаль выпала нам.
-- Тогда давайте мстить за нее, а не разговаривать, сказал Арагорн, и они вместе поскакали в бой.
Им предстояла еще жестокая схватка и долгая работа: южане были храбрыми людьми, а отчаянное положение еще усилило их ярость; а люди востока были сильны и опытны в военном деле и не просили пощады. То тут, то там, у сожженной фермы или амбара, на холме или вокруг кургана, под стеной или в поле, они собирались и сражались, пока не подошел к концу день.
Наконец солнце зашло за Миндоллуин, заполнив все небо огромным заревом, так что холмы как бы залило кровью; огонь отражался в Реке, и трава Пеленнора краснела перед приходом ночи. В этот час закончилась Великая Битва на полях Пеленнора; и ни одного живого врага не осталось внутри Риммаса. Все были убиты или утонули в красной пене Реки. Мало кто вернулся в Моргул или в Мордор, а в землю Харадрим пришли только отдаленные слухи - рассказы о гневе и ужасе Гондора.
Арагорн, Эомер и Имрахил ехали к Воротам Города; они так устали, что не чувствовали ни радости, ни печали. Они остались невредимы, ибо такова была их судьба, таковы искусство и мощь их рук, мало кто осмеливался противиться им или смотреть в их глаза в момент гнева. Но многие были ранены, искалечены или лежали мертвыми на полях. Топоры изрубили Фарлонга, сражавшегося в одиночку пешим; Дуилин из Мортонда и его брат были растоптаны насмерть, когда напали на мумаков, подведя своих лучников на расстояние выстрела, чтобы попасть животным в глаза. Не вернется и прекрасный Хирлуин в Пиннат Голин, не вернется в Гримолейд Гримболд, не покажется больше на севере суровый следопыт Хальбарад. Погибло много: славных и безвестных, капитанов и простых солдат. Это была великая битва, и невозможно полностью рассказать о ней. Так пел о ней будущий сказитель Рохана в песне о могилах Мундбурга.
Мы слышали рога, звенящие в горах,