Глава ix
ПОСЛЕДНИЙ СОВЕТ.
Пришло утро после битвы, и оно было прекрасно, легкие облака двигались на запад. Леголас и Гимли встали рано и попросили разрешения отправиться в Город: им хотелось увидеться с Мерри и Пиппином.
-- Хорошо знать, что они живы, - сказал Гимли, - мы очень переживали за них по пути через Рохан.
Эльф и гном вместе вошли в Минас Тирит, и народ видевший их, бросал удивленные взгляды на таких друзей: Леголас был прекрасен лицом и пел ясным голосом песню на языке эльфов, а Гимли шел с ним рядом, поглаживая бороду и глядя по сторонам.
-- Хорошая работа по камню, - сказал он, посмотрев на стены, - впрочем, можно было сделать и получше, да и улицы не мешало бы усовершенствовать. Когда Арагорн возьмет власть, я предложу ему услуги горных мастеров, и мы сделаем город таким, что им можно будет гордиться.
-- Они больше нуждаются в садах, - сказал Леголас. Дома мертвы, и слишком мало тут растительности. Когда Арагорн возьмет власть, народ Леса принесет ему поющих птиц и неумирающие деревья.
Наконец они встретили принца Имрахила, и Леголас, посмотрев на него, низко поклонился: он увидел, что в жилах принца наполовину течет эльфийская кровь.
-- Привет, повелитель! - сказал он. - Уже давно народ Нимродела покинул леса Лориен, и однако до сих пор видно, что не все уплыли из гавани Амрота на запад.
-- Так говорят в преданиях моей земли, - ответил принц, - но никого из прекрасного народа не видели у нас на протяжении многих лет. И я дивлюсь, видя его представителя среди печали и войны. Что вы ищите?
-- Я один из девяти товарищей, вышедших вместе с Митрандиром из Имладриса, - сказал Леголас, - и с этим гномом, моим другом, мы прибыли с лордом Арагорном. А теперь мы хотим повидать своих друзей, Мериадока и Перегрина, которые, как нам сказали, теперь в Городе.
98
-- Вы найдете их в Домах Излечения, и я отведу вас туда, - сказал Имрахил.
-- Достаточно, если вы дадите нам проводника, повелитель, - сказал Леголас. - Арагорн посылает вам сообщение. Он не хочет снова входить в Город. Но есть необходимость, чтобы все капитаны посовещались, и он просит, чтобы вы и Эомер Роханский как можно скорее явились в его палатку. Митрандир тоже там.
-- Мы придем, - сказал Имрахил, и они с вежливыми словами расстались.
-- Какой прекрасный и могучий повелитель людей! - сказал Леголас. - Если даже в дни упадка у Гондора есть такие люди, как велика была его слава в дни рассвета!
-- И, конечно, работа по камню сделана в старину, при основании Города, - сказал Гимли. - Со всеми людскими начинаниями бывает так: либо заморозок весной, либо молния зимой, и они отказываются от своих замыслов.
-- Но их посевы редко пропадают зря, - сказал Леголас. - Семя лежит в пыли и грязи и ждет своего часа. Дела людей переживут нас, Гимли.
-- И все же в конце концов, они ни к чему не придут, мне кажется, - сказал гном.
-- На это эльфы не знают ответа, - сказал Леголас.
Подошел слуга принца и отвел их к Домам Излечения; они нашли своих друзей в саду, и встреча их была веселой. Некоторое время они прогуливались и разговаривали, наслаждаясь коротким миром и отдыхом высоко на верхних кругах Города. Потом, когда Мерри устал, они сели у стены, где за их спинами была лужайка Домов Излечения. Перед ними виднелся Андуин, блестящий на солнце, текущий туда, где даже зоркий глаз Леголаса не мог разглядеть широкие равнины и зеленые поля Лебеннина и Южного Итилиена.
Леголас молчал, пока остальные разговаривали и смотрел на Реку: он увидел белых морских птиц, летающих над Рекой.
-- Смотрите! - воскликнул он. - Чайки! Они залетели далеко от Моря. Как беспокоят они мое сердце! Никогда в своей жизни я не встречал их, пока мы не прибыли в Пелагир и здесь, когда мы ехали к битве за корабли, я услышал их крики. Я остановился и стоял неподвижно, забыв о войне в Среднеземелье: их плачущие крики говорили мне о Море. Море! Увы! Я еще не видел его. Но глубоко в сердцах моего народа лежит страсть к Морю, и опасно затрагивать эту струну. Увы! Больше никогда не знать мне мира ни под деревом, ни под кустом.
-- Не говорите так! - сказал Мерри. - Вы не должны уходить к Приюту, Леголас. Всегда найдется народ, большой и малый, и даже мудрые гномы, как Гимли, которые нуждаются в вас. Я, по крайней мере, надеюсь на вас. Но я чувствую, что худшее в этой войне еще ожидает нас. Как я хотел бы, чтобы все это уже кончилось, кончилось бы навсегда!
-- Не будь таким мрачным! - восклинул Пиппин. - Солнце сияет, и мы снова вместе, на день или два по крайней мере. Я хочу кое-что у вас расспросить. Давайте, Гимли! Вы и Леголас за это утро не менее дюжины раз упоминали свое страшное путешествие с Бродяжником. Но вы ничего не рассказывали мне о нем.
-- Может, здесь и сияет солнце, - сказал Гимли, - но даже при нем не хотел бы я оживлять некоторые воспоминания об этой дороге. Если бы я знал, что нас ждет, ни какая друж
99
ба не привела бы меня на Тропы Смерти!
-- Тропы Смерти? - переспросил Пиппин. - Я слышал, как Арагорн говорил о них и удивился, что он имеет в виду. Не расскажете ли вы нам поподробнее?
-- Очень неохотно, - сказал Гимли. - Потому что на этой дороге я испытал стыд, я, Гимли, сын Глоина, который считал себя храбрее всех людей и тверже под землей любого эльфа. Но это не так, и провела меня по этой дороге только воля Арагорна.
-- И любовь к нему, - добавил Леголас. - Ибо все, кто пошел с ним, сделали это из любви к нему, даже холодная рохирримская девушка. Ранним утром того дня, когда вы, прибыли сюда, Пиппин, мы покинули Дунхарроу, и такой страх напал на весь народ, что никто не осмелился посмотреть на нас, кроме леди Эовин, что лежит теперь раненная в Доме. Это было печальное расставание, и я печалился, глядя на него.
-- Увы! У меня хватило сердца только для себя самого, сказал Гимли. - Нет! Я не буду говорить об этом путешествии.
Он замолчал; но Мерри и Пиппин так хотели услышать рассказ, что Леголас наконец сказал:
-- Я расскажу вам достаточно, чтобы вы успокоились: я не испытывал ужаса и не боялся теней, которых считал бессильными и хрупкими.
Он быстро рассказал о дороге призраков под горами и о темной встрече у Эреча, и о большом переходе в девяносто три лиги оттуда до Пелагири на Андуине.
-- Четыре дня и четыре ночи мы ехали от Черного Камня, - сказал он. - И вот! Во тьме Мордора росла моя надежда: во тьме Теневое Войско, казалось, становилось все сильнее и ужаснее. Я видел всадников и пехотинцев, но все они двигались с одинаковой и большой скоростью. Они молчали, но в глазах у них горел огонь. В верховьях Лемедона они догнали наш отряд, окружили нас и проехали бы вперед, если бы Арагорн не запретил им.
По его приказу они отступили. "Даже тени людей покорны ему, - подумал я. - Они будут служить ему".
Мы ехали вперед, и наступил день без рассвета, а мы продолжали путь и пересекли Кирил и Рингло; на третий день мы пришли к Илахиру у устья Гилраина. И здесь обороняли брол люди Лемедона, воюя со свирепыми жителями Умбара и Харада, приплывшими вверх по реке. Но защитники и нападающие забыли о битве и бежали, когда пришли мы: они кричали, что на них идет Король Мертвых. Только Ангбор, повелитель Лемедона, нашел в себе мужество остаться, и Арагорн попросил его собрать свой народ и идти за ними, если они осмелятся, когда пройдет Серое Войско.
-- У Пелагира вы будете нужны потомку Исилдура, - сказал ему Арагорн.
Так мы перешли Гилраин, разогнав союзников Мордора. Потом мы немного отдохнули. Но Арагорн скоро встал, сказав:
-- Минас Тирит осажден. Боюсь, что он падет до того, как мы придем ему на помощь.
И до конца ночи мы снова пустились в путь и до самых равнин Лебеннина ехали с такой скоростью, какую только могли вынести лошади.
Леголас помолчал, вздохнул и, обратив взор к югу, тихо запел:
Серебро течет в ручьях от Келоса к Эрую
В зеленых полях Лебеннина!
100
Высокая растет здесь трава. Морской ветер
Раскачивает белые лилии,
И золотые колокольчики маллоса и альфирина звенят