- Вода, он просит воды!
Все мгновенно пришло в движение, раздались крики:
- Воды, воды!
Одни устремились к дверям, другие в комнату. Началась давка. Кто-то истошным голосом закричал:
- Пожар!
С трудом удалось успокоить взволнованных людей. Когда принесли графины с водой и стаканы, генерал О'Синнах властно произнес:
- Сержант О'Брайен, подайте воды вашему другу.
- Я? - удивился Пат.
- Кто же, как не вы!
Пат, бледный как полотно, взял стакан, подошел к лежащему на диване, опустился перед ним на колени и пробормотал.
- Капитан Ред, хотите пить?
Губы Реда Спида мучительно искривились, рот слегка приоткрылся.
- Ему надо помочь, сержант. Поддержите ему голову!
Пат, подавив невольное отвращение, приподнял правой рукой голову Реда Спида и поднес стакан к рту-расщелине. Губы космонавта судорожно задвигались, из груди снова вырвался хриплый стон, и вдруг все услышали глухое:
- Спасибо!
Он слышал, понимал речь других, говорил сам! Трудно описать энтузиазм собравшихся в зале. Отстранив окружающих, генерал вытянулся по стойке смирно.
- Центр приветствует отважного Реда Спида! - вскричал он.
Послышались радостные восклицания, крики "ура". Лишь Пат О'Брайен стоял молча и, содрогаясь всем телом, не отрывал взгляда от своей правой руки.
- Что с вами, сержант? - изумился генерал О'Синнах.
Пат вскрикнул и потерял сознание.
Профессор Кларк, склонившись над распростертым телом, тоже вскрикнул:
- Боже, что это?
Правая рука Пата покрылась зеленоватой чешуей, на ладони образовалась огромная язва и оттуда, точно лава из кратера вулкана, вырывалась черная кипящая жидкость.
И тогда все услышали донесшийся с дивана хриплый голос:
- Это материя межпланетного пространства. Там, в космосе, зеленые облака этого вещества. О боже, все начинается сызнова! Помогите...
На глазах застывших от изумления людей существо, некогда бывшее Редом Спидом, начало расти, разбухать, а правая рука Пата стала похожей на кипящий в доменной печи металл.
В кабинете директора Центра генерала О'Синнаха совещание. Кроме самого генерала, присутствуют профессор Кларк и начальник отдела информации подполковник Филипп Руттендорф. Положение настолько серьезное, что никто из собравшихся не выбирает выражений - сейчас важно найти какой-то выход, иначе может случиться непоправимое. Ниже приводится запись их разговора, которая журналистам была передана в более благопристойном виде.
О'Синнах: Я понимаю ваши опасения, профессор, но не согласен скрывать от других истину. По двум причинам: во-первых, на меня, как на директора Центра, возложены определенные обязательства, во-вторых, в конференц-зале нас ждут журналисты.
Кларк: Некий политик двадцатого века сказал: "Человечество страдает от двух неизлечимых болезней - гриппа и журналистов".
О'Синнах: Так и сказал?
Кларк: Именно так.
О'Синнах: Он оказался плохим пророком, ведь науке удалось одолеть грипп, а журналистам не удалось одолеть науку. Итак, повторяю, я не намерен скрывать правду. Вам ясно?
Кларк: Генерал, в известных случаях правду необходимо скрыть, если не от тех, кто сумеет разобраться в случившемся, то по крайней мере от масс. Иначе они могут вообразить себе невесть что. А в случае с Редом Спидом правда предстанет в слишком непрезентабельном виде.
О'Синнах: Но я не собираюсь показывать публике этого беднягу. Да, вид его ужасен, и, кроме повальных инфарктов, нас в этом случае ждет запрос в Палате лордов. Нет, я хочу лишь рассказать журналистам о том, что все мы видели своими глазами. Только так можно успокоить общественное мнение и положить конец нелепым домыслам.
Кларк: Oui, mon general, mais la question*...
______________
* Да, мой генерал, но проблема в том... (фр.)
О'Синнах: С чего вдруг вы перешли на французский? Положение слишком серьезно, чтобы можно было кокетничать знанием языков.
Кларк: Простите, сказалась привычка, приобретенная в Сорбонне. Я хотел лишь заметить, что проблема заключается в том, что вы упорно отказываетесь утаить правду.
О'Синнах: А будь вы на моем месте, что бы вы сказали журналистам?
Кларк: Все, что угодно, кроме правды. Можно, к примеру, сказать, что в море упал метеорит.
О'Синнах: Вероятно, так и следовало поступить с самого начала. Но кто, черт возьми, мог предвидеть дальнейший ход событий! В принципе я противник всякой лжи. Однако на сей раз правда столь ужасна, что я не знаю, как ее преподнести. Версия с метеоритом отпадает - слишком поздно.
Кларк: Почему?
О'Синнах: Да потому, что свыше семи тысяч работников Центра знают правду. А уж среди них непременно отыщется хоть один болван, не способный держать язык за зубами.
Руттендорф: Позвольте мне сказать два слова.
О'Синнах: Удивляюсь, что вы до сих пор молчали, милейший. Я уж решил, что вы онемели.
Руттендорф: Мне хотелось выслушать все ваши доводы. Господин генерал, я согласен с профессором Кларком.
О'Синнах: Вы что, сговорились?
Руттендорф: Нет, просто независимо друг от друга пришли к одинаковым выводам. Генерал, все мы в Центре, военные и штатские, прошли специальную подготовку. Возможно, среди нас и есть болваны, как вы справедливо отметили, но людей безответственных в Центре нет. Соберите весь личный состав и откровенно изложите, к каким тяжким последствиям приведет правдивая информация. Не лучше ли, чтобы информация была пусть не совсем правдивой, но во всяком случае достоверной? Версия о падении метеорита представляется мне вполне вероятной, следовательно, и достоверной. К тому же она поможет успокоить общественность.